Ненужные. Мама для отказников

Анна Дант, 2022

Умерев от руки домушника, я попала на окраину странного королевства, где царит беззаконие. Иначе сиротский приют, рядом с которым я очутилась, не остался бы без помощи, а маленькие дети не погибали бы от голода абсолютно беспомощными. Бросить детей и пытаться обжиться в новом мире? Нет! Не могу! Зато я верю, что смогу защитить детей.

Глава 3

— А золотом оплатить можно? — тихо спросила я у Айлин.

— У ювелиров, — кивнула девочка. — Но они только в городе, а до туда далеко. Надо на лошади ехать.

Я покрутила золотой ободок и задумалась. Спрашивать детей о металлах просто нет смысла, они не знают ни цен, ни спроса. Но можно провести небольшую параллель, между ценами. Насколько высока стоимость лекаря?

— Скажите мне, дети. Что можно купить на десять рун?

— Поросёночка, — неуверенно отозвалась Айлин, немного подумав. — Тётушка Риата покупала.

— И много в деревне поросят? — задала я следующий вопрос, не менее важный.

— Почти у всех, — тихо отозвался Дорн, ранее молчавший, но прислушивающийся к разговору.

Значит цена не заоблачная, это радует. Только вот стоимость золота мне не известна и нет никого, кто мог бы подсказать. Пешком в город идти не хочется, лошадь покупать или арендовать тоже денег нет, примет ли золото лекарь — не известно. Но попробовать нужно, потому что ребёнок болеет, и болеет сильно. Только нужно идти самой, дети не справятся. Да и обмануть, отобрать могут.

— Дорн, ты можешь меня проводить в деревню? — обратилась я к мальчику.

Меня немного вело, да и в целом состояние было хуже некуда. Раскалывающаяся голова, слабость и…

Полное отсутствие понимания происходящего.

Даже на улицу выйти страшно, не то чтобы встречаться со взрослыми представителями этого мира. Но выбора нет…

Пока мы спускались по лестнице, я смотрела по сторонам. Вероятно, раньше это был чей-то дом, скорее всего богатого человека, потому что следы былой роскоши в виде узоров на стенах золотого цвета, и старых канделябров, кое-где ещё остались. Перила лестницы тоже были витыми, только ступеньки уже нещадно скрипят, а кое-где треснули. О лаке и краске и речи не идёт, всё давным давно стёрто.

По первому этажу этажу я решила пройтись позже, сейчас некогда. Единственное, меня очень волновала кухня. Может получится что-то купить или выменять на еду.

— Айлин, а чем вы кормите малыша? — поинтересовалась я, вспомнив о самом маленьком жителе дома. — Да и где он вообще?

— Там, в дальней комнате, — махнула рукой девочка. — А кормим молочком. Его даёт бабушка Тильда.

Я задумалась. С малышом я справлюсь, опыт есть, только вот его состояние тоже может быть плохим. Или скрытые болезни, которые пока не проявляются внешне могут настигнуть. Неплохо было бы попросить лекаря осмотреть и его. Да и вообще всех детей, только сомневаюсь, что у меня хватит на это денег. В любом случае хотя бы глянуть на малыша надо.

— Проводите меня к нему, — попросила я детей.

— А говорят, что бабушка Тильда — ведьма, — тихо сказала Лиси. — Я её иногда боюсь. Как посмотрит чёрными глазами, так страшно становится.

Я присела перед ребёнком.

— Милая, не всегда люди, которые внушают страх, на самом деле злые, — тихо сказала я, убирая растрёпанные волосики за уши.

И тут же ахнула, от удивления. Строение уха было определённо не человеческое. Вытянутый кончик, само ухо ушная раковина уже, чем обычно.

— Это…, — растерянно начала я и замолкла.

— Леди Маша, вы никогда не видели эльфийских полукровок? — удивился Дорн.

— Не видела, — пробормотала я. Осознание происходящего пыталось пробиться сквозь толщу неверия. Мозг просто отказывался воспринимать действительность, как это было, когда погибли муж и сын. Я только сейчас поняла, что даже не удостоверившись, не убедившись, я знала, что не на Земле. Но отнеслась к этому слишком спокойно. Интересно, будет ли откат и когда?

— Мама, ты расстроилась? — глазки Лисси наполнились слезами. — Я же не серьёзно про бабушку Тильду. Я знаю, она хорошая. Чувствую вот здесь.

Малышка приложила руку к груди, там, где бьётся сердце. маленькое, частично эльфийское сердечко.

Главное сейчас не думать об этом, а узнавать всё по порядку. И не паниковать, не зная, можно ли рассказывать о себе. Дети не задают вопросы откуда я и как оказалась возле дома, а вот взрослые поинтересуются. И что мне им сказать?

Я поднялась на ноги и прошла в комнату, где на кровати лежит младенец. Ноги передвигаются абсолютно автоматически, в то время как мозг судорожно ищет способ решения задачи.

Малыш действительно крошечный. Спит, кое-как завёрнутый в пелёнку и накрытый одеялом.

— Я только недавно поменяла пелёночку, — тихо сказала Айлин, подходя ближе.

— Не бойся говорить нормально, такие малыши крепко спят, — я развернула пелёнку и внимательно осмотрела малыша. Вроде ничего страшного нет, но мало ли. Всё же, я не врач.

— А как ты его кормишь? — заинтересовалась я. Может тут есть бутылочки?

— Бабушка Тильда дала мне стеклянную баночку с резинкой. Так и кормлю. Молочко кипячёное наливаю и даю.

— Ты большая умничка, — искренне похвалила я девочку.

Взять на себя ответственность за грудного ребёнка в столь юном возрасте? Это действительно заслуживает уважения.

А ещё я поняла, как мне стоит действовать. Женщина, которая по мере сил помогает сиротам, не может быть злой.

— Дорн, отведи меня сначала к бабушке Тильде, а потом уже в деревню.

Мальчишка кивнул, а я задумалась над тем, что может мне следует обменять золото на руны у неё?

Тяжело вздохнув, я направилась за Дорном, размышляя о….боге. Стыдно вспоминать, как я кричала в лицо батюшке, что нет во мне больше веры. Он тогда пытался убедить меня, что родные в царствие господнем.

Мне потребовалось время, чтобы перестать ненавидеть всех, кто хоть что-то говорил про веру, а потом сама стала молиться за души любимых мною людей.

Теперь я искренне молюсь за вот этих детей, которых и так жизнь не радовала. И ведь не пошли воровать, остались жить по-человечески, а значит в сердцах любовь.