Гладиус правды

Анна Вик, 2022

Битва при Бибракте глазами одного легионера. Кого суждено встретить Марку Вению в бою, что утратить и обрести?

Марк Вений, легионер второй центурии, вдруг понял, что больше не может стоять на ногах. Было ли то из-за недельного недоедания или столь же длительного недосыпа, рассудку трудно было понять, однако тело уже вконец перестало его слушаться. Легионер отошел от своих товарищей, таких же вымотанных, голодных, как и он сам, дабы не участвовать больше в их пустых разговорах о раздаче хлеба. Марк присел на невысокий камень возле его и Гая Грания палатки. Из нее раздалось ворчание приятеля:

— Бестолочи, они и правда верят, что скоро раздадут зерно.

— А ты, бестолочь, и правда веришь, что все вокруг только бестолочи, — передразнил его Марк. — Носа своего не показываешь, хоть бы помог поохотиться.

— Они хотят есть дикого зайца без соли! — высунув свою рыжую голову из-за штор, воскликнул Гай. — Нет, если ты хочешь умереть, то пожалуйста… Или какой болезнью заразиться… Как будто тебе не хватило вшей и паразитов за весь поход.

— Хватило, хватило, не умничай, — раздраженно ответил Марк. Он понимал, что приятель, конечно, был прав, но тупая боль в животе уже одурманила разум солдата, пропитав все его мысли недовольством.

Легионер какое-то время таращился в умное веснушчатое лицо друга, а затем бросил взгляд-молнию, взгляд-беззвучное слово. Мысль, которую тот вмиг уловил.

— Нет. Ты что, сдурел?! — ответил на нее Гай, вздернув свои медно-рыжие брови. — Мы не будем это есть, покуда первый из нас не упадет в обморок. Таков был уговор.

— Да плевать мне на уговор! Я жрать хочу, понимаешь? Жрать!

Раздосадованный Марк бросил свою серебряную тарелку, что уже начал вертеть в руках, в землю. Она вонзилась в рыхлую почву, словно диск. В каких-то нескольких шагах от палатки еще с неделю назад, до наступления тяжелых времен, они с другом зарыли небольшой запас сухарей на случай, если станет совсем плохо. Упасть в обморок в бою от перенапряжения и нехватки сил — этого еще не хватало! А сражение вот-вот должно было случиться.

Их центурия преследовала гельветов¹ уже которую неделю, загоняя их к подножью одной из галльских гор. Вся римская армия, пожалуй, держалась только на энтузиазме проконсула Цезаря, возглавлявшего кампанию. Многие трибуны и центурионы лично знали своего предводителя, а потому, сжав зубы, переживали нелегкие времена лишений — пожалуй, Его доблесть заставляла верить в победу Рима.

Марк Вений же, семнадцатилетний юноша, высокий и крепкий, до поры до времени вовсе как будто не замечал неудобств жизни в лагере. Его вдохновляли старшие товарищи, по вечерам у костра рассказывавшие истории о подвигах и храбрости Цезаря. Его вдохновляли красивые женщины, общество которых он сможет позволить себе по возвращении домой. Его вдохновляли деньги и земля, что он получит, когда Цезарь щедро вознаградит своих воинов.

«Красивого, но бедного сына обычного сапожника не так уж и сложно одурачить обещаниями хорошей жизни?» — стало первой усмешкой Гая Грания над ним.

Их дружба была странной, она скорее напоминала неизменные наставления Гая и молчаливое восхищение умом товарища со стороны Марка. Каждый знал, что вряд ли обоим удастся выжить в Галльской войне, а потому они просто наслаждались обществом друг друга, не задумываясь о том, что будет после кампании.

— Тогда жри! Хоть бы ты подавился этими сухарями! — с негодованием воскликнул Гай, плюнув с таким расчетом, чтобы плевок пришелся ровно на правую сандалию Марка.

От омерзения тот вскочил, инстинктивно выхватив кинжал из ножен. Бешенство охватило все его существо. Мгновенно, словно кошка, зашипел в ответ Гай и вылетел из палатки. Он вынул в ответ свой кинжал.

— Ну что, давай? Брат на брата, за горстку черствого хлеба! — усмехнулся Гай. — Коль убьешь меня, так весь мешок твой.

Пока Марк колебался и думал, как теперь выкручиваться из дурацкого положения, которое сам же и создал, кто-то из другой части лагеря закричал:

— Поллукс сбежал!

Нелепые гримасы друзей исчезли, уступив место недоумению.

— Да не может такого быть, — пробормотал Гай, складывая свое оружие обратно в ножны. Лицо его исполнилось тревоги, взгляд огромных глаз навыкате устремился на утес возле ручья, откуда доносился голос.

— Не может, — эхом отозвался Марк, сложив и свой кинжал. — Прости, я совсем уже голову потерял… С голоду.

— Бывает, — брякнул Гай в ответ. — Давай лучше узнаем, что там с Поллуксом.

Они молча пробирались свозь волны зелени, поросшей подле деревьев. Мысли Гая, видно, все обратились к любимому псу. Поллуксом звали моллоса² при их центурии. Еще с месяц тому назад он увязался за ними, причем накануне сражения. На заре, подкрепившись вяленым мясом вместе с остальными солдатами, молосс неожиданно… Вступил в бой. Он рвал безжалостно галлов своими острыми зубами, не до смерти, но серьезно раня. Без амуниции сражался наравне со всей центурией. В тот же вечер его окрестили Поллуксом, псом-легионером.

Гай привязался к нему, казалось, больше всех остальных. Они были даже чем-то похожи: оба очень подвижные, легкие на подъем; у обоих большие карие глаза-блюдца. Еще их единила какая-то особенная рыжая энергетика. Солнечная, яркая. Чаще всего Поллукс ночевал подле палатки Марка и Гая, и поэтому оба так встревожились, услышав клич о пропаже пса.

— Эй! — окрикнул Марк солдата, потиравшего ладони над костром. Уже вечерело, и без горячей еды последней солдатской радостью оставалось тепло огня.

Тот обернулся. Солдат, которого Марк по ошибке принял за рядового легионера, оказался центурионом — главой их сотни. От стыда Марк Вений покраснел до кончиков ушей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Гельветы — племя на территории Галлии

2

Порода боевых собак.