Семья без комплексов

Анна Борец

Две замужние женщины решают объединить усилия по семейному менеджменту и пожить одной большой семьей, в которой мужчинам отводится лишь второстепенная роль. Но управлять людьми нелегко, и ситуация выходит из-под контроля. Что на самом деле связывает членов этой странной семьи – дружба, любовь или манипуляция и неумение решить собственные проблемы?

© Анна Борец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы смотрели, как опускается гроб той, которая объединила всех нас — таких разных, непохожих. Объединила, чтобы потом сделать врагами.

1. Все познакомились

Катя

Я была замужем и чувствовала себя вполне счастливой. Муж был старше меня на 10 лет, но нас эта разница не смущала. Мы сошлись на общих интересах и любви к себе. Эта любовь выражалась в опасном желании самопознания. Поэтому, сначала почитав книжки и не найдя в них ответов — вернее, не найдя в них персонального внимания к себе, решили учиться на психологов с целью покопаться в себе уже на более профессиональном уровне. С Фрейдом, детскими воспоминаниями и психотравмами.

Денег было мало, но увлеченные самопознанием, мы мало обращали на это внимание, к тому же верили, что психология принесет нам и счастье, и деньги.

Мы могли говорить часами. Читали книги, а потом обсуждали их, мы делились воспоминаниями и прошлыми обидами. Мы не могли расстаться больше, чем на день.

Но через год умерла моя мама. В этот день Олег был на тренировке. Возвращаясь домой, он купил мне цветы. Цветок — оранжевую розу.

Он пришел, улыбающийся, и протянул мне розу — а мне за полчаса до этого позвонили и сказали, что мама умерла… У нее был рак, о котором она узнала на последней стадии, когда уже ничего нельзя было сделать.

Потом были похороны, куча совершенно ненужных мне людей, которых я толком и не знала, вдруг окруживших меня такими же ненужными соболезнованиями. В то время мне хотелось одного — чтобы никто не требовал от меня выражения приличествующих случаю эмоций — слез и страдания.

Просто потому, что у меня их не было. Мне казалось, что общение с матерью продолжается — именно такое, каким оно было всегда — натянутое, рассчитанное больше на окружающих, и зависящее от их мнения — «благопристойное» (нет, она никогда не употребляла это слово, но именно оно наиболее точно отражало наши отношения). Только с одним отличием — мамы больше не было.

Зато оставались ее друзья, точно также чего-то от меня хотящие и недовольные моим выбором, моей работой, моим мужем, моей внешностью. Тем что я есть, и тем, что я именно такая. Им хотелось, чтобы главной целью моей жизни стало продолжение матери, ее дела — мама была известным кардиологом.

Да? Вы тоже спросили себя, как врач смог не распознать вовремя рак? Этот вопрос мучает меня до сих пор. Я уверена, что она знала об этом. Знала с самого начала и ничего не делала.

Почему? Потому что хотела умереть. Потому что в ее жизни не было ничего, что бы ее здесь удержало. Даже я. Наверно, у нее были для этого свои причины. Но у меня не было причин продолжать жизнь и дело человека, которому я была не нужна.

Только потом, спустя много времени, я поняла, сколько для меня значила моя мать. И сколь во многом я похожа на нее, повторяя те черты, которые так боялась перенять в детстве.

* * *

Мы познакомились с Нелли на тренинге. Это была высокая бесцветная женщина в джинсах и застиранном свитере. Больше всего она напоминала школьницу — переростка, влюбленную в астрономию или поэзию Бродского, или еще что-нибудь настолько же далекое от реальности. У которой нет подруг и друзей, но ее это мало волнует. Внешний вид тоже не столь важен.

На самом деле Нелли не любила ни астрономию, ни Бродского. Она была матерью семейства. Во всяком случае, именно это мы узнали о ней на тренинге. У нее было двое детей, и она занималась их воспитанием, в то время пока муж — зарабатыванием денег.

Мы рассказывали о себе, о том, почему мы пришли сюда, о своих родителях и детских воспоминаниях, о личностных проблемах (на первом курсе факультета психологии от этого не уйдешь) — в общем, знакомились.

— Сейчас меня больше всего волнуют отношения с сыном моих друзей. Он временно живет у нас. Трудно найти с ним общий язык, мы постоянно ссоримся, — вдруг сказала Нелли.

— Как это выглядит? — спросил кто-то из группы. Хороший вопрос — прямо таки из страницы учебника.

— Ну, он не хочет учиться, а я не могу его убедить.

На фоне душещипательных историй о ранних детских травмах и одиноком внутриутробном развитии эта история выглядела несколько не соответствующей серьезности момента — слишком уж незначительной казалась проблема.

— А как его родители относятся к тому, что происходит? — спросила Лариса, наш тренер и преподаватель (она просила называть себя на тренингах по имени, чтобы неравенство между нами не препятствовало сближению).

— Его родители меня не беспокоят, — с улыбкой ответила Нелли.

— А сколько ему лет?

— Уже шестнадцать.

И тут посыпались советы.

— А почему он не хочет учиться? Может, ему не интересно? Может, его нужно чем-то увлечь?

— Шестнадцать — это трудный возраст. Подростковый кризис.

— Может, у него с девушкой проблемы?

— Он живет с вами? — спросила Лариса.

— Да. — Ответила Нелли. — Так получилось. Друзья уехали на север, а его пока решили оставить здесь под моим присмотром. Раньше все было в порядке, он помогал по дому, забирал детей из садика. А теперь стал ссориться с ними, они жалуются на Игоря. С мужем ссорятся.

— А ты уверена, что эти проблемы не связаны с тобой? У вас нет сексуальных отношений? — Лариса в упор смотрела на Нелли.

— Нет. — Нелли выглядела возмущенной. — Конечно, нет.

Я удивилась нелепости вопроса.

В тот год тема секса была весьма популярной. Особенно ценились однополые связи. Их считали проявлением прогрессивности и раскрепощенности. Ими гордились, о них писали дипломы и с увлечением делились с друзьями подробностями.

Мы стремились к свободе и независимости, а разнообразие сексуальных отношений, как тогда казалось, лучшее доказательство этой самой свободы. Принятие подобных отношений, а тем более участие в них, соответствовало образу психолога-профессионала — человека, которого ничем не удивишь.

Лариса любила говорить: «Психолог не должен никого осуждать. Вот представьте — приходишь на консультацию, рассказываешь — а тебе психолог вдруг: «Ой, какой ужас!».

Для развития в нас принятия ближнего она устраивала консультации для геев и лесбиянок, показывала нам соответствующие фильмы и измеряла уровень гомофобии.

Мне казалось, что всего этого было как-то слишком много. Нет, конечно, мы не сводили все к сексу и Фрейду, но попытки найти сексуальный подтекст там, где его не было, случались.

После тренинга Нелли возмутилась:

— Никто и не пытался понять проблему. Главное — свести это к сексу — вот, ты его хочешь, и удивляешься — почему у вас при этом отношения портятся.

Мне тогда вопрос Ларисы показался нелепым и оскорбительным.

После мы не раз пересекались с Нелли в коридоре института, но не общались. Мне было немного жаль ее — такую невзрачную и несексуальную. Вопрос Ларисы казался еще и обидным — из-за того, что она спросила о сексе у женщины, которая явно была к нему не расположена.

Через пару месяцев мы снова оказались вместе на тренинге. На этот раз он был посвящен семьям.

Нужно было рассказать о своей семье.

Нелли принесла игрушки из киндер-сюрприза — крошечных смешных лягушат. Она расставила шесть фигурок, пояснив:

— Это я. Это мой муж Артем. Это наши детки. Ирочка, младшая, и Сережка. Ему уже семь, во второй класс пошел. Я поставила Ирочку ближе к себе, потому что девочки всегда ближе к матери. А это Игорь — я о нем уже говорила.

— А это кто? — я спросила о шестом лягушонке, стоящем в стороне.

— Это… друг семьи. Крестный Ирочки. Он тоже занимает определенное место в моей семье, но я пока не решила, какое именно.

Мне начинала нравиться эта женщина. Флегматичная, не имеющая каких-либо выразительных черт характера, не стремящаяся сделать карьеру, она смогла создать вокруг себя удивительный мир. Меня радовало ее умение задавать вопросы обо всем, интересоваться окружающими. В ней чувствовалась внутренняя сила, и в тоже время она вызывала желание заботиться о ней, защищать. Мне казалось, что она многое знает о том, чего не знаю я.

Однажды я сказала:

— Нелли, мы с мужем будем очень рады тебя видеть. Приходи к нам в гости.

Она поблагодарила, но так и не пришла. Потом и я забыла об этом приглашении.

После смерти мамы прошло полгода. Нужно было заниматься делами, что-то делать с квартирой и дачей, вещами. Мамины друзья как-то разом исчезли. Какое-то время они продолжали звонить, но со временем звонков становилось меньше и меньше. Больше всего мне понравился один из них:

— Добрый вечер. Это Лидия Яковлевна. Это ты, Катенька? Ты меня помнишь — я твоя школьная учительница, я у вас вела труды в пятом классе? Ой, ты знаешь, я к вам по такому делу… У меня горе, такое горе. Представляешь, сын заболел. И денег нет на лечение. Мне бы с твоей мамой поговорить.

— Мама умерла. Два месяца назад.

— Боже мой, такое горе! Нет, ну ты меня совсем убила такими словами… Что же мне теперь делать? Ну, ладно. Счастливо тебе.

Больше она не звонила.

Артем

— Тебе еще долго? — спросил Паша, заглядывая в дверь. Он уже стоял в куртке, с шарфом, небрежно закинутым за спину, и весь его вид выражал раздражение необходимостью задерживаться даже на минуту.

— Посижу еще.

— Поздно уже. Домой не хочешь? Вместе пошли бы.

— А что там дома делать? Надоело все… — Артем был не прочь поделиться подробностями и не отказался бы от долгого разговора.

— Ну, как хочешь. Я пошел.

— Если бы я там был кому-то нужен…

— Ладно. Пока! — Паша не горел желанием вдаваться в подробности. К тому же все на работе их неплохо знали.

Не хотелось идти домой, потому что никто его там не ждал. Прошло то время, когда Солнышко выбегала навстречу, обнимала, целовала. Да и было ли оно вообще когда-нибудь, это время? Хотелось думать, что было. Тогда во всем этом есть хоть какой-то смысл.

Они поженились очень рано. Артему было 16,Нелли — 18.

Тогда свадьба казалась самым естественным событием. Вернее, так думала Нелли, и она смогла убедить в этом Артема.

Они познакомились в институте на каких-то дополнительных курсах. Артем вообще не мог понять, зачем Нелли было нужно поступать в этот институт — с ее-то философским складом ума, талантом убеждать и располагать к себе людей она выбрала факультет максимально далекий от своих способностей: физмат. Нелли — невзрачная девочка, старше всех на два года в группе, она поступила не сразу после школы, в очках и поношенных джинсах, которые она, казалось, не снимала никогда.

Любимая. Первая женщина… Единственная, несмотря на тех многих, что были после.

Катя

Однажды раздался телефонный звонок:

— Привет! Это Нелли. Мы здесь недалеко от вас. Можно зайти?

— Да, конечно, заходите.

Нелли пришла с мужем и девочкой лет трех. Как я поняла, это была ее дочь Ирочка. Нелли почему-то не представила ни мужа, ни девочку, но она много рассказывала о них раньше.

Ирочка была удивительно похожа на Нелли, даже улыбалась и голову наклоняла, как мама. На ней было смешное синее платье с белыми кружевами, делавшее ее похожей на куклу. Она немного стеснялась и больше молчала, стараясь не от ходить далеко от мамы.

Нелли сказала:

— А мы ходили в кино, а потом решили заехать к вам. Я решила воспользоваться твоим приглашением. Это вам, — она достала железную коробку с печеньем.

Олег пошел ставить чайник.

А я спросила:

— На что вы ходили?

— На «Шрека». Интересный мультфильм. Только, по-моему, он больше для взрослых.

— Да? А мы еще не видели его.

— Так приходите к нам в гости через недельку, посмотрите. Я попрошу Диму на диск записать, — пригласила Нелли.

— Спасибо, придем. Я, правда, так хочу посмотреть. И вообще люблю мультфильмы.

Я сделала чай. В основном, разговор шел только между мной и Нелли. Мужчины больше молчали.

Мы говорили о преподавателях, учебе. Олег спросил:

— Нелли, а почему ты решила учиться на психолога? У тебя же есть высшее?

— Есть. Я физик, — сказала Нелли серьезным тоном. И тут же улыбнулась. — Физик — звучит гордо. На самом деле по специальности я работала мало. А на психолога пошла потому что, во-первых, это интересно само по себе, во-вторых, для работы с детьми такие знания не помешают.

— А где ты сейчас работаешь?

— Я пока не работаю. Деткам сейчас нужно больше внимания. А раньше работали вместе с Димой в «Селене». Потом появилась Ирочка, и я осталась дома.

Что-то в ее словах вызвало у меня недоумение. Я не сразу поняла, что именно. Нелли продолжала:

— Ну, а пока есть время, я решила получить еще одно образование. Есть у меня одна мечта — открыть детский сад на дому. Так что пока тренируюсь на своих детках, а там посмотрим. А вы почему пошли учиться? Вы — самая необычная пара на потоке.

— Почему? — спросил Олег.

— Ну, муж и жена вместе решили учиться. Народ на вас смотрит с профессиональным интересом начинающих психологов и ищет скрытый смысл в вашем решении.

— Каком именно? Пожениться или стать психологами?

— Да во всех сразу. — Нелли улыбнулась.

— Ну, вы тоже выглядите очень счастливой парой, — сказала я. Мне не хотелось отвечать на ее вопрос.

— Правда? — спросила Нелли. — Ну, раз выглядим — так оно и есть.

— Я считаю, что прежде чем начинать что-то, нужно разобраться в себе. Понять, откуда взялись все твои комплексы. Я вот сам чувствую, что мне что-то мешает заняться новым делом. Например, еще со школы я постоянно опаздываю. И для меня это большая проблема. А после тренинга я понял, что это своеобразный протест против отца, который в детстве говорил мне, что нужно быть аккуратным и собранным, — вдруг сказал Олег. Все это время он обдумывал ответ.

— И когда ты это понял, ты перестал опаздывать? — утверждающее спросила Нелли.

— Пока еще нет. Но я надеюсь.

— А чем ты сейчас занимаешься?

— Подрабатываю чуть-чуть на прежней работе. Институт занимает много времени, так что серьезно искать новую работу пока рановато.

Олег встал, как бы ставя точку в несколько неприятной для него беседе. Несмотря на то, что для себя он нашел обоснование своему ничегонеделанию и даже убедил в этом меня, необходимость озвучить свою позицию в присутствии незнакомых людей вызвали в нем раздражение.

Нелли заметила настроение Олега и тоже встала.

— Нам пора. Катюш, давай я помогу тебе убрать со стола.

Она собрала чашки и пошла на кухню.

Я пошла за ней. Когда мы остались вдвоем, я решила спросить ее о том, что вызвало у меня чувство неловкости.

— Извини, я хотела спросить, как зовут твоего мужа? Ты о нем много рассказывала, и, наверно, подумала, что знакомить нас необязательно. Но мне казалось, что ты говорила, что его зовут Артем, а сегодня назвала его Димой. Я что-то перепутала?

Нелли улыбнулась.

— Нет. Ты ничего не перепутала. Мужа зовут Артем. А это Дима.

Дима

Мы познакомились в «Селене». Я пришел туда работать программистом. Это филиал австрийской фирмы, занимающейся разработкой лекарств и косметики. В нашей стране они арендовали лаборатории, в которых, собственно, и происходила разработка силами наших ученых. Потом полученные вещества отправлялись за границу, где их тестировали, а затем пускали в продажу.

Несмотря на известную щепетильность австрийцев, попасть сюда на работу было не так сложно.. Сложно было удержаться, особенно если возникали хоть малейшие сомнения в некомпетентности работника или его недобросовестности.

Все, что касалось информации о разрабатываемых веществах, держалось в строгом секрете. Работники подписывали при приеме на работу соглашение о неразглашении информации. Приходя на работу и уходя, каждый расписывался в специальном журнале. Телефонные разговоры прослушивались. Выносить из здания документы, дискеты или диски было запрещено.

Фирма представляла собой закрытое от внешнего мира пространство, внутри которого царило некоторое разгильдяйство, присущее русским.

Я попал сюда по рекомендации друга, уехавшего в Австрию в основной офис. Фактически я занял его место — место заместителя начальника компьютерного отдела. Отдел занимался разработкой единой базы данных, призванной объединить базы разных филиалов по всей стране. Он был небольшим — всего четверо. Наш начальник Павел, я, Женя, Артем.

Больше всего я сдружился с Артемом. Мы сидели в одном кабинете, и постепенно сблизились. Он хорошо знал свое дело, и поначалу часто помогал мне освоиться. Мы оба любили задержаться после работы и погонять монстров с виртуальным оружием в руках.

В то время я находился в ситуации вялотекущего развода с Дашкой. Эта ситуация продолжалась последние два года, но никак не могла разрешиться.

Я хотел развестись, и со своей стороны делал все, чтобы побудить ее произнести это страшное слово первой: поздно приходил домой, приходил не совсем трезвым, у меня появлялись женщины, о которых трудно было не догадываться. Но Дашка молчала и делала вид, что ничего не происходит. Она, конечно, обижалась, но вслух не высказывала никаких претензий.

В конце концов, я не выдержал и сказал:

— Даш, нам нужно серьезно поговорить.

Она напряглась и ничего не сказала. Ушла в кухню и начала мыть посуду.

Я пошел за ней:

— Даша, ты меня услышала? Нам есть что обсудить.

Она молчала. Потом сказала:

— Хорошо. Но давай не дома. Сегодня выходной, ребенок слышит. Да и мама твоя в гости должна прийти.

— Давай маму дождемся, оставим с ней Полину и посидим в кафешке под домом.

— Хорошо.

Она продолжала мыть посуду. Дашка не выразила ни малейшего любопытства о теме разговора, вид у нее был такой, будто она знала, о чем я хотел поговорить, и надеялась, что я передумаю или забуду об этом разговоре.

Она бегала по дому, возилась с Полиной. Встретила маму, когда та пришла, Они сели на кухне пить чай и обсуждали последние новости.

Мне хотелось тоже забыть о необходимости этого разговора, сделать вид, что ничего не было. И я знал, что Дашка с радостью с этим согласиться, и никогда не спросит, о чем же я хотел с ней поговорить.

Но тянуть больше было нельзя.

Почему я хотел развестись? Со стороны я выглядел, наверно, последней сволочью. Жена умница, за собой следит, одевается красиво, хозяйка почти идеальная, в доме порядок. К тому же работает бухгалтером в большой фирме, сама водит машину, неплохо зарабатывает. Верная.

Но я не мог с ней находиться в одном доме. Она раздражала меня, а я раздражал ее.

Как только мы начинали вместе что-то обсуждать, мы тут же ссорились. Мы не могли делать вместе ничего: походы на рынок, встречи гостей превращались в пытку. Мы давно охладели друг к другу в постели. Единственное состояние, которое нас обоих устраивало — видеть друг друга как можно реже. Но, несмотря на это, она панически боялась развода. Дашка боялась остаться одна и, главное, она боялась осуждения окружающих. Для всех она создала миф о том, что у нас идеальная семья, но у меня очень ответственная работа, и я редко бываю дома. Наверное, она была бы счастлива, если бы я вдруг решил стать геологом или моряком дальнего плавания.

Я вошел в кухню. Они все еще пили чай.

— Мам, нам с Дашей нужно выйти ненадолго. Ты с Полинкой посидишь?

Мама закивала:

— Конечно, конечно. Идите, и не о чем не беспокойтесь. Вам нужно больше быть вдвоем. И в кино ходить, и в гости. Нельзя зацикливаться на ребенке, нужно и свои отношения беречь.

Мама понимала, что у нас с Дашкой не все ладится. Но прямо спросить тоже боялась. Она делала все возможное, чтобы сохранить наши отношения. Забирала Полину, брала на себя часть домашней работы, благо жила недалеко, и часто прибегала, чтобы приготовить обед; покупала нам путевки в дома отдыха. Но получалось наоборот — чем больше мы были с Дашкой, тем ближе мы приближались к разводу.

Дашка встала.

— Ладно, пошли. Только сумочку возьму.

Мы вышли из подъезда и направились к кафе.

В кафе она долго изучала меню, в итоге заказала кофе. Когда ушла официантка, она спросила:

— Ну и?

— Даша, я хочу поговорить с тобой о нас. Так дольше не может продолжаться не может. Давай разведемся.

Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня:

— Почему?

— Потому что мы почти ненавидим друг друга. Потому что мне не хочется приходить домой. Мы разные люди. Прости меня, если я виноват перед тобой в чем-то. Но лучше нам развестись и попробовать сначала.

Она помолчала, потом медленно произнесла:

— Я знаю. Я хотела, чтобы ты сам это сказал. Ты прав. Но развод я тебе не дам. Можешь жить как хочешь, можешь приходить, во сколько хочешь, но официального развода не будет.

— Почему?

— Я не могу развестись с тобой. — Я ждал истерик, слез. Но она говорила совершенно спокойно и уверенно. — Это плохо скажется на моей карьере. У нас не очень хорошо относятся к семейным проблемам, а я хочу получить место начальника филиала. Да и перед родителями стыдно.

— Даша, но советское время закончилось! Это же наша жизнь! Твои семейные проблемы никого не волнуют! При чем здесь карьера?

— При том, что для меня это важно. Я думала, что ты не решишься заговорить со мной о разводе, но у тебя хватило на это совести. Ну раз так-то вот мой ответ. Развода не будет. — Она говорила все еще спокойно, но на глазах уже показались слезы.

Я не знал, что мне делать. В этот момент, если бы она сказала: «Давай просто попробуем еще раз», я бы согласился и никуда не ушел бы. Но сейчас я почувствовал, что я ей не нужен, что ее карьера важнее, чем наши отношения. Я ощущал свое бессилие.

— Все, пойдем отсюда. Я все сказала. — Она кивнула официантке, чтобы та принесла счет.

Мы встали. Я понимал, что единственный способ развестись с ней — через суд. И мне так не хотелось этого делать.

Об этих проблемах мне никому не хотелось говорить, и, несмотря на то, что мы с Артемом достаточно много общались, я всячески избегал разговоров о семейной жизни. Об Артеме я знал только, что он женат, и подозревал, что что-то у него тоже в этой сфере не ладится, потому что раньше девяти он с работы не уходил.

Однажды Артем сказал:

— Да, совсем забыл — завтра из декретного отпуска жена на работу выходит. Надо завхозу сказать, пусть стол ее на место вернут.

— Твоя жена здесь работает? — я был удивлен.

— Да. Она в отпуске была. По уходу за киндером.

— Надо же. А о тебе вообще не скажешь, что ты женат. На работе сидишь допоздна. А у тебя еще и ребенок есть.

— Да, есть такое. — Артем опять уткнулся в монитор. — Да что ж за фигня такая с почтой сегодня? Пятый юзер жалуется. Ты не сходишь к Литовченко на третий этаж? Может он опять файлы удалил?

— Не вопрос, схожу, конечно.

Мне было любопытно, почему Артем так поздно уходит домой по вечерам. Но расспрашивать было неловко, да и это его личное дело.

На следующее утро в кабинет вошла высокая девушка в джинсах и смешном рыжем свитере.

— Привет. Я — Нелли.

Я вышел из-за стола и пошел навстречу.

— Привет. Я — Дима. А ты, наверно, жена Артема?

— Ну, во мне есть и другие качества, а не только то, что я чья-то жена. — Она смотрела на меня и улыбалась. Я смутился. — А здесь чай дают?

— Да, конечно. Сейчас поставлю. Только сахара, по-моему нет.

— Да его и не было никогда. — Нелли села на свободный стул.

— Я смотрю, мой стол вы заняли. — Стол у стены, третий стол в нашем с Артемом кабинете, был и вправду завален бумагами, дисками, коробками от материнских плат. Все это можно было без сожаления выбросить, но руки не доходили.

Нелли смотрела не стол с тоской.

— Ладно, разберу. Хотя, может, я переберусь в кабинет к Павлу…

Меня ее слова несколько удивили. К Павлу? Павел был начальником отдела и сидел один.

— А как тебе на этой работе? Ты же здесь недавно, — этот вопрос застал меня врасплох.

— Ничего, нормально. Нравится.

— Мне тоже нравилось. А потом родился Сережа, и я ушла в декрет. Знаешь, за это время я перестала воспринимать информацию, которая расположена выше, чем на метр от пола. За ребенком следишь, чтобы не влез, куда не надо, и глаза постоянно находятся только на этом уровне. А то, что выше висит, не воспринимаешь. Такая вот деформация восприятия у мам. — Нелли засмеялась. Мне тоже стало смешно.

— А сколько сейчас твоему ребенку?

— Уже почти три. Я решила выйти на работу, когда поняла, что процесс необратим. Пару недель назад пошли с друзьями гулять на центральную площадь, а там какой-то дядька детей на пони катал. И я поймала себя на том, что тупо улыбаюсь и говорю всем: «Ребята, посмотрите, лошадка…«Артем сказал, что все, приплыли, пора на работу, а то и буквы забуду.

Мне стало удивительно легко с этой девушкой. Она находила все новые темы для разговора, и через какое-то время мне показалось, что мы знаем многое друг о друге.

Тут открылась дверь, и вошел Артем.

— Привет! Познакомились?

— Да, познакомились. — Нелли обернулась к нему.

— Я вижу, хорошо знакомились. Обед уже скоро.

— Правда? — я посмотрел на часы. Мы и не заметили, как прошло два часа! А столько нужно было сделать!

— А ты где был? — спросила Нелли. — Пришли вместе, но до стола ты не дошел?

— А меня Павел поймал. У него идеи там всякие интересные насчет раздела фирмы.

— В смысле раздела?

— Они хотят наш филиал по разработке баз отделить и сделать из него отдельную фирму. Но мне кажется, что ничего хорошего их этого не выйдет. — Артем уселся за свой компьютер. — Ладно, это еще вилами по воде писано. Там посмотрим. Главное, чтоб зарплату не понизили. Нель, тебя там бухгалтерия видеть хочет. У них вопросы какие-то с оформлением.

— Сейчас схожу. — Нелли встала и пошла к двери. — Приятно было познакомиться, Дима. Еще увидимся.

Нелли действительно переселилась в другой кабинет. Только не к Павлу, а к Жене. Тот часто и подолгу бывал в командировках, и Павел решил, что так будет удобнее. Она каждый день приходила к нам пить чай, а я все больше привязывался к ней.

Конечно, я понимал, что она замужем, и более того, что она — жена моего друга. Но в нашем общении я не видел ничего плохого, да и Артем никаких признаков ревности не выказывал.

Я рассказал Нелли о своем затянувшемся разводе. Она посочувствовала:

— Ты ни в чем не виноват. Твоей жене удобно, чтобы ты чувствовал себя виноватым, потому что при этом ты не настаиваешь на разводе. Но это ее проблемы, а не твои.

Она успокаивала и поддерживала меня.

А потом я решился задать вопрос, который меня беспокоил:

— Нелли, извини за бестактность, но я давно хотел спросить. У вас с Артемом все нормально? Мне кажется странным то, что у вас маленький ребенок, а он подолгу задерживается на работе.

Нелли внимательно посмотрела на меня.

— Нет, не все. Но я не думала, что это так заметно. После рождения Сережки Артем изменился. Он стал ревновать к ребенку. Ходил за мной, и ныл: «Побудь со мной… Что мне делать?» Ему казалось, что ребенок занял его место. Но он не хотел помочь, а наоборот, требовал внимания к себе. Приходил с работы, я его просила выйти на улицу с коляской, погулять, а он мне: «Давай вместе, мне одному стыдно…» А мне хотелось хоть час одной побыть, хоть ванну принять. А потом вообще стал в десять приходить. Я сижу и плачу, потому что его нет. А он приходит поздно, и как ни в чем не бывало.

На глазах у Нелли показались слезы. Я взял ее за руку. — Прости меня.

— За что?

— За то, что я затронул эту тему.

Нелли накрыла мою руку своей.

— Спасибо тебе. Ты очень хороший.

Она улыбнулась. — Здесь салфетки есть? А то таки буду ходить зарюмсанной.

После этого разговора мне показалось, что Нелли стала меня избегать. На следующий день она не пришла к нам пить чай, потом я уехал в командировку. А когда вернулся, мне сказали, что Нелли на больничном с ребенком.

Приближался Новый Год. На 30-е декабря на фирме была запланирована вечеринка, и мы уже начали к ней готовиться. Руководство выразило пожелание, чтобы мы надели маскарадные костюмы.

Я спросил у Артема:

— Ты в чем придешь?

— А я вообще не приду.

— Почему?

— Дома буду сидеть. С киндером.

— А Нелли?

— Нелли пойдет. Мне всегда не везет. Как работать — так я, как на праздник — так она. — Артем говорил обиженным голосом, что делало его похожим на Карлсона — вечно недовольного мужчину в расцвете сил. Только пропеллера не хватало.

На праздник Нелли действительно пришла без Артема. На ней был забавный костюм ковбоя — потрепанные джинсы, высокие сапоги до колен соломенная шляпа. Она пришла не одна, с ней была девушка в красном берете и такого же цвета сапожках. По-видимому, она должна была изображать красную шапочку. Но девушка была полненькой и ярко накрашенной, что делало ее похожей на весьма потрепанную тетеньку, которая давно шаталась по лесу.

Праздник отмечали в «Эльдорадо», большом претенциозно дорогом ресторане. В начале на сцену вышел вице-президент компании, всех поздравил с наступающими праздниками и рассказал об успехах фирмы. Потом был концерт с участием приглашенных звезд, а потом начался собственно банкет с танцами.

Все это время Нелли не подходила ко мне. В конце концов, я не выдержал и подошел к ней сам. Она с «Красной Шапочкой» сидела за столиком и держа в руках бокал.

— Привет!

— О, Дима! Привет, — Нелли смотрела на меня так радостно и удивленно, как будто встреча со мной была для нее полной неожиданностью.

— Познакомься. Это Вика.

Девушка в красном томно улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Я ее пожал, на что Вика ответила недовольным взглядом, а Нелли — хитрой улыбкой.

— Вика — моя подруга. Сказано же — можно приходить парами, но никто не уточнял, что парой обязательно должен быть кто-то противоположного пола.

Вика пододвинула стул:

— Да Вы садитесь к нам.

Я присел.

— Нелли о Вас столько рассказывала — Вика посмотрела на меня с лукавой улыбкой.

— Вы на меня так смотрите, как будто она рассказывала что-то неприличное.

— Как знать, — загадочно произнесла Вика. — Пожелайте что-нибудь хорошее прекрасным дамам в Новогоднюю ночь.

— По-моему, сегодня еще не новогодняя ночь, а я не люблю говорить тосты, когда меня к этому вынуждают.

— Вот как?

Тут Нелли вмешалась:

— Вика, по-моему ты перестаралась с шампанским. Пойдем, я тебя познакомлю с остальными.

Она встала и потащила Вику за рукав. Та с трудом поднялась.

— Ну ладно. Пошли.

Нелли наклонилась ко мне и шепнула:

— Сейчас я вернусь, подожди здесь.

Она вернулась минут через десять.

— Все. Сплавила. Вика хороший человек, но лучше ей много не пить. Она пришла сюда в надежде с кем-нибудь познакомиться, а тут все чужие, и на нее никто не обращает внимания.

Нелли пододвинула стул ближе ко мне и села.

— Я так рада тебя видеть, Дима.

— Я тебя тоже.

— Мне так хотелось прийти сюда. Я попросила Артема посидеть дома с Сережкой. Мне, правда, стыдно, что я лишила его праздника, но я так давно никуда не выходила.

— Я скучал за тобой, Нелли, Мне тебя не хватало, пока ты болела… — я вдруг понял, что мне действительно ее не хватало, мне хотелось говорить, говорить.

Нелли придвинулась еще ближе и вдруг поцеловала меня. Я замер. Какое-то время мы молчали.

Потом она встала:

— Пойдем! Нужно Вику доставить домой, а то муж волноваться будет.

— Я на машине. Давай отвезем ее.

— Точно! Спасибо!

Вику мы нашли сидящей за столиком с одним из менеджеров, который славился своей любовью к женщинам. Он был очень рад нас видеть, а когда Нелли решительно сказала:

— Вика, мы за тобой! — радость в глазах Юры возросла втрое.

— Дима уезжает, и ему по пути тебя подвезти. Поехали, а то в это время ты такси не вызовешь.

Вика сказала:

— Поехали. Только Юра с нами. Я приглашаю всех в гости.

Юра пробормотал:

— Нет, я не могу.

— Что значит «не могу»? Пошли.

— Хорошо, — Юра встал. — Так, значит, всех отвозишь? — Он посмотрел на меня. — Ладно.

Мы вышли из ресторана и пошли к моей машине.

Нелли села вперед, Юра галантно открыл дверцу Вике, она села. Он закрыл за ней дверь, отошел на безопасное расстояние и помахал нам ручкой. Нелли сказала:

— Поехали отсюда.

Мы обернулись на растерянное лицо Вики и засмеялись.

Так начались наши отношения.

Потом было много всего — и признания в любви, решение быть вместе, первые ссоры. Но была одна особенность, отличающая наши отношения — с нами всегда был кто-то третий, как в тот предпраздничный день была Вика.

Катя

Прошло две недели.

В пятницу я решила воспользоваться приглашением Нелли и сходить к ней в гости. Я хотела пойти одна, без Олега. Похоже, ему Нелли не очень понравилась. После их визита он сказал:

— Знаешь, В Нелли есть что-то неискреннее. Она похожа на лису.

Я возразила:

— Ты говоришь это потому, что она стала расспрашивать тебя о твоей работе. А тебе стало стыдно признаваться, что ты нигде не работаешь.

— Почему мне должно быть стыдно? У меня есть на это свои причины, я тебе о них уже не раз говорил. Мне нужно разобраться в себе. И это правда.

Но правда была в том, что с деньгами было плохо. Я верила Олегу, и мне было неприятно, когда кто-то критиковал его. Нам обоим нужно было время. Пока что мы жили на деньги, оставшиеся мне в наследство от мамы. Но я уже задавала себе вопрос: может, стоит продать машину?

Так что к Нелли я пошла одна.

Она жила в спокойном спальном районе. Дверь мне открыла женщина солидных лет в фартуке. Она приветливо улыбнулась:

— Здравствуйте. Вы Катя? Нелли вас ждет.

Навстречу выбежала собака — афганская борзая. Она подбежала и начала меня обнюхивать.

— Ой! — я отшатнулась.

— Не бойся, — из глубины коридора вышла смеющаяся Нелли. — Она добрая и не укусит. Ее зовут Тайра. Потом, если захочешь, можно погладить. Проходи.

Собака уселась и рассматривала меня, склонив голову. Желания погладить пока не возникало. Вдруг в конце коридора показалась еще одна — лохматая рыжая такса. Она с любопытством наблюдала за мной. Я прошла по коридору за Нелли. Она сказала:

— Это еще не весь зоопарк. Пойдем, я покажу тебе квартиру. Вот детская.

В детской стояли три кровати, стены были увешаны собранными из кусочков картинками. А с полки с книгами свисала зеленая игрушечная змея.

— Это удав, — сказала Нелли. — Сережка вокруг него в «Детском мире» полгода прыгал. Теперь это его любимая игрушка. Никому не дает. А Ирочка его боится. Ну, пойдем к нам.

В комнате Нелли стоял большой разложенный диван, накрытый бордовым пледом, стоял стол с компьютером и маленький столик с зеркалом. На диване сидела роскошная рыжая кошка.

— Это Дарий. Думали, что кошка Дашка. А оказался — кот.

Нелли достала раскладной столик и поставила его возле дивана. — Сейчас посмотрю, что там с едой.

Она вышла. Я попыталась погладить кота, но он зашипел на меня и сбежал.

Нелли вернулась с подносом, на котором стояли две мисочки с супом, тарелка с хлебом и салатница с овощным салатом.

— Угощайся. Это Наталья Алексеевна приготовила. Наша домработница.

— У вас есть домработница?

— Да, теперь есть. Я сказала своим, что я не могу одна готовить на всю семью. Да еще и уборка!

— А сколько вас здесь?

— Много. Я, Артем, дети в количестве трех штук, включая Игоря, собаки и три кошки.

— Три? Я пока одну видела.

— Еще парочка на кухне. Терроризируют Наталью Алексеевну.

У Нелли было очень уютно. Она принялась рассказывать о детях, о том, как с ними интересно.

Я спросила:

— Ты именно для этого пошла в институт?

— Да. Я решила сама разобраться с том, в чем, по-моему, мне никто помочь не сможет.

— Почему?

— Дело в том, что Ирочка — приемный ребенок.

— Как?

— Да. Обычный приемный ребенок. Из детского дома. Я взяла ее в два года, а это самый сложный возраст. Тебе приходилось видеть, как мама тащит упирающегося ребенка, а тот орет: «Уйди! Не пойду!», падает на пол?

— Ну… да, — я удивилась услышанному и не знала, что сказать.

— Да, это тот самый чудный возраст. Я читала об этом, я проходила все это с Сережей, но все равно мне страшно, что она меня не любит из-за того, что я ей не родная мать. Мне хотелось посоветоваться с психологом, поговорить с кем-то об этом. Я пошла к нашей Ларисе. И знаешь, что она спросила, после того как я ей это рассказала?

— Что?

— Она спросила: «А она хоть называет тебя мамой?» И тут я поняла, что это бесполезно, что она не понимает ничего.

— Но почему?

— Потому что приемные дети готовы называть мамой кого угодно. У них все воспитательницы — «мамы». И это ничего не доказывает. И психолог должен это знать! — Нелли покраснела от возмущения. Потом вдруг расслабилась и улыбнулась:

— После этого разговора я решила сама пойти учиться.

— А ты не боишься, что Ирочка узнает, что ты не ее мама?

— Я не собираюсь делать из этого тайну. Всегда найдется добрый человек, который скажет правду. Придет время, и я сама ей все скажу. Слишком много людей знают, что она — приемный ребенок. Да я и не пыталась это скрывать.

Судя по откровенности Нелли, с которой она была готова раскрыть мне семейные тайны, скрыть что-либо ей было непросто.

Но мне было любопытно другое, и я решилась задать вопрос.

— Нелли, а в прошлый раз, когда ты была у меня, с тобой был Дима и…

— А, ты об этом? Дима — тот самый шестой лягушонок. Он — крестный Ирочки, это он, а не Артем, забирал ее со мной из детского дома. Ирочка до сих пор готова называть его папой.

— А Артем?

— С Артемом мы уже десять лет женаты. Поженились, когда ему было шестнадцать, а мне восемнадцать. Первая любовь. Мы привыкли друг к другу. И сейчас я уже не представляю себе жизни без него. Дима хочет, чтобы я вышла за него замуж, и я уже готова дать согласие. Но Артем попросил меня не спешить пока с этим, сейчас ему и так тяжело. Вот мы и решили временно пожить все вместе. Сейчас мы ищем большой дом, чтобы всем поместиться — мне с Димой, Артему и детям.

— И вы собираетесь жить все вместе?

— Временно. Мы давно решили с Артемом, что каждый из нас свободен и может жить своей жизнью. Но решили не разводиться и не разъезжаться. Так проще с детьми, с деньгами. И меня все устраивало. Я сохранила хорошие отношения с Артемом до сих пор.

А потом я встретила Диму. И поняла, что хочу быть только с ним. Он сделал мне предложение. Я не знала, как сказать об этом Артему. Но он сам пришел ко мне. Он плакал, представляешь? Сказал, что виноват передо мной в том, что не может сдержать обещание и жить со мной. Он встретил женщину своей мечты, хочет нормальную семью и готов развестись. Я была счастлива! Но виду не подала, конечно. Ее звали Ксюша, они познакомились на тренинге, на который я сама же его отправила. Артем терпеть не может всю эту «психологическую анатомию», но тут вдруг согласился. Там они и познакомились.

— И сейчас они хотят уехать? А ты не хочешь?

— Нет. Уже ничего не хотят. Они расстались. И Артем теперь не хочет, чтобы я уезжала.

— А почему расстались?

— Трудно сказать. Артем — человек тяжелый. Трудно ему с женщинами. Познакомишься поближе, сама узнаешь. Ксюша не очень-то ему подходила. Мы с ней ссориться стали. Например, она не смогла принять Игоря. Она его упрекала, что он по дому ничего не делает. Сама понимаешь — подростковый кризис, в этом возрасте к ребенку нужен особый подход. Ксюша не хотела его понимать. Заставляла его мусор выносить. А он не хотел, чтобы соседи видели, что он с нами живет. Он не хотел, чтобы его друзья знали, что он у нас живет. Ему стыдно, что родители его бросили. И тогда Ксюша сказала ему: «Игорь, выбирай — или ты помогаешь по дому, или собираешь вещи и уходишь отсюда». Я услышала. В этом доме я никому не позволю выгнать ребенка на улицу. Поэтому уйти пришлось Ксюше. Она собрала вещи и уехала к себе.

— А Артем?

— Ксюша ему поставила ультиматум: или я и, или твоя прежняя семья. Ксюша вообще любит ставить перед выбором. Артему это не понравилось, и они расстались.

Все, что рассказывала Нелли, было удивительно для меня.

Это был другой мир, в котором люди жили не так, как я. И мне хотелось приблизиться к этому миру. Мне нравилась свобода и легкость, с которой эти люди решали неразрешимые для меня вещи, их способность не обращать внимания на правила.

Нелли вдруг спросила:

— А как там Олег? Он не обиделся на меня?

— На тебя? За что? — удивилась я.

— Что я стала спрашивать его о работе.

— Да нет, не обиделся. В конце концов, это его право. — Мне впервые вдруг захотелось пожаловаться кому-то на Олега, высказать то, в чем я сама себе не решалась признаться. И в то же время мне было стыдно говорить о своем муже.

— Да, конечно. Это его право, — задумчиво повторила Нелли. — Но есть и твои права, не так ли? Главное, чтобы свобода одного не нарушала права другого. Иначе это уже не свобода.

Я молчала. Нелли встала:

— Ну что, пойдем смотреть «Шрека?»

* * *

После долгой-долгой зимы наступила весна. Медленно, словно стесняясь, она вступала в свои права, одаривая нерешительной улыбкой уставших людей. Это была моя первая весна без мамы. Чем больше времени проходило, тем, как ни странно, все острее я чувствовала боль. Мне все время казалось, что она не умерла, что она где-то рядом, и искала ее в лицах прохожих.

Мне часто снились сны, в которых мама говорила мне: «Я еще поживу чуть-чуть». И я просыпалась с надеждой, что я сейчас увижу ее и успею сказать то, что так и не успела, пока она была жива. Но ее уже не было.

Олег говорил, что это пройдет со временем, нужно просто ждать. Но боль не проходила.

Мы продолжали учиться, пора уже было определяться с дипломом и подыскивать работу.

За зиму мы сблизились с Нелли. Мы виделись по нескольку раз в неделю, обсуждали друг с другом многие проблемы, и я очень привязалась к ней. Ее мнение для меня было очень важным, мне хотелось советоваться с ней по любому поводу, и в то же время я хотела заботиться о ней, оберегать от чего—то. В ней сочетались сила и хрупкость, материнская забота и сексуальность.

Однажды я пришла к ней домой, но ее еще не было. Дома была домработница. Нелли опоздала, пришла через полчаса. Она вбежала в квартиру необычно возбужденная, радостная и словно недоумевающая. На ней была дорогая блузка, выглядевшая трогательно старомодно — темно-бордовая, шелковая, переливающаяся на свету, с бантом на груди.

— Один провожал меня в Москву со слезами на глазах, второй плакал, когда я уезжала оттуда.

— Да? — я не совсем поняла, о чем она говорит, но не стала спрашивать. Сама сейчас обо всем расскажет.

— Артем уехал в Москву по делам на две недели. А потом позвонил и сказал, что его поселили в квартире, а не в гостинице, и для меня есть возможность приехать. Я поехала. Он сказал, что очень соскучился. Он получил премию, и практически все деньги на меня потратил. Мы ходили по городу, он водил меня в дорогие рестораны, а потом мы поехали в ЦУМ, и выбирали мне одежду. Эта блузка оттуда. Как я могла ему отказать? Я знаю, что между нами все кончено, но это же не повод ссориться с Артемом, правда? Ему и так сейчас тяжело.

Это замечательно, что после развода можно остаться друзьями. А Дима очень не хотел меня отпускать, провожал меня. А когда я вернулась, он подарил мне цепочку и букет темно-красных роз. Такое впечатление, что они соревнуются между собой. Глупый… Он не понимает, что эта поездка ничего для меня не значит, — возбужденно рассказывала Нелли.

— Тебе приятно, что о тебе заботятся сразу двое мужчин? — спросила я.

— Конечно. А какой женщине это неприятно?

— Я никогда не была в ситуации любовного треугольника. Хотя у вас вроде и не треугольник — все настолько мирно и без обид и ревности.

— Ревность есть, но ее не демонстрируют. Запрет на такое чувство.

— Чей запрет?

— Мой конечно. — Нелли встала, скрестила руки на груди. — Каждый из мужчин знает, что ревность лучше не показывать. Чем больше ревности, тем меньше внимания ревнующему.

— Прямо какие-то условные рефлексы по Павлову.

— Я хочу чувствовать себя комфортно, а ревность вызывает у меня раздражение. Вот так и приходится бороться.

— А почему тогда ты не расстанешься с Артемом, если ситуация уже начинает тебя напрягать?

— Во-первых, еще не решился вопрос с квартирой, а во-вторых, есть и другие проблемы. К тому же не так это и тяжело, как кажется. В сочетании двух мужчин есть свои преимущества. Они конкурируют между собой и оба делают мне приятное, потому что каждый боится потерять. К тому же у них противоположные качества. Артем, например, прагматик. Он никогда не дарил мне цветы, он не умеет красиво ухаживать и говорить комплименты. Зато я знаю, что могу на него положиться, могу оставить его с детьми, знаю, что он отдаст свою зарплату мне. А еще он очень верный. За все десять лет нашего брака у него не было ни одной женщины. Ксюша — первая, и то она появилась потому, что я сама ему сказала: «Или у тебя появляется женщина, и ты перестаешь страдать, или мы расстаемся прямо сегодня».

А Димка — романтик. Он долго ухаживал за мной. Долго не решался приблизиться. Потом на работе был праздник. Он подошел ко мне, взял меня за руку и сказал: «Давай сегодня вечером поедем за город. Я знаю одно место — там бассейн, сауна, рядом — лес. Я обещаю тебе, что секса не будет». Глупый! Как будто секс может оскорбить!

Я засмеялась:

— Оскорбить может его отсутствие. Когда мужчина встречается с тобой, ухаживает. А секс не предлагает. Тогда уже не знаешь, что и думать.

— Точно! Я могу себе представить только одну ситуацию, когда секс оскорбляет. Это когда все настолько плохо, что наутро стыдно кому-то признаться, что у тебя с этим мужчиной что-то было.

Мы уже хохотали вовсю. В этом разговоре мы были похожи на двух ведьм, обсуждающих заклятья и приемы колдовства.

Отсмеявшись, Нелли вдруг спросила:

— Кстати, ты когда-то говорила, что хочешь продать машину. Димка сейчас хочет купить, я могу с ним поговорить.

— Можно, наверное. Но я еще не уверена, что хочу ее продавать, — я задумалась. Положение с деньгами было критичным. Олег так и не нашел работу, а меня с незаконченным образованием пока никто никуда не брал. Я пыталась подрабатывать. Продавала косметику, писала курсовые заочникам. Но продавать что-либо было стыдно, а курсовые были заработком сезонным. Заработок у Олега был тоже нестабильным, искать что-то постоянное он пока не торопился. Мы давно обсуждали вопрос о продаже машины. Олег предлагал ее продать, на вырученные деньги жить до окончания института, а потом искать работу. Но я упиралась до последнего, мне было жаль машину, да и ее продажа казалась мне шагом куда-то вниз.

Нелли спросила:

— Тебе жаль ее продавать, потому что это память о маме?

Мне вдруг захотелось плакать. Слезы сами потекли по щекам, и через мгновение я поняла, что уже рыдаю во весь голос. Впервые со дня смерти мамы я смогла оплакать ее.

Нелли молча смотрела на меня. Она не пыталась меня успокоить, не говорила: «Перестань», не совала в руки платок или стакан с водой. Она просто молчала, и я ей была благодарна за это.

Я вытерла слезы и сказала:

— Извини.

— Ничего, не извиняйся. Слезы — это хорошо. С ними уходит боль, а ты продолжаешь жить. Но уже без боли. — Нелли взяла меня за руку. — Я понимаю, что продавать машину тебе тяжело. И если ты не хочешь, ты можешь не делать этого. Но если все же решишься продать, то лучше это сделать через Димку. Ты будешь уверена, что тебя не обманут.

Потом, когда я уже уходила, Нелли сказала:

— Знаешь, нужно что-то, что заполнило бы твою жизнь, отвлекло бы тебя от страданий. Ты не думала о ребенке?

* * *

Когда я вернулась, Олег был уже дома. Сегодня он должен был съездить на старую работу, а потом заехать в агентство по трудоустройству, чтобы узнать, нет ли предложений на оставленное им ранее резюме.

Он открыл мне дверь, улыбнулся:

— Наконец-то. Я соскучился.

На нем был фартук, в мокрых руках он держал полотенце. Он любил готовить, и вообще любил домашнюю работу, но к ней он подходил со всей присущей ему ответственностью, поэтому она занимала очень, ну очень много времени, и иногда мне проще было сделать что-то самой.

— Я только начал готовить обед. Завозился, — он смотрел на меня с извиняющейся улыбкой. — Ты проходи на кухню. Хочешь, чай сделаю?

На кухне было чисто, он вымыл всю посуду и постелил на стол чистую скатерть. Я села за стол, а Олег продолжал суетиться вокруг меня:

— Тебе чай сделать? Или лучше кофе? Хотя нет, кофе не стоит. Лучше чай с мятой, я заварил.

Обычно я летела домой, старалась сделать все дела побыстрее, чтобы пораньше вернуться к Олегу. Выходные, праздники и большую часть вечеров мы проводили вместе, даже вопрос не поднимался о том, чтобы без крайней необходимости расстаться хотя бы на вечер. Но сегодня что-то начало раздражать меня, я почувствовала смутное беспокойство. Впервые я не могла сказать Олегу все, что думаю. Я не могла рассказать ему то, что я знала о Нелли и ее семье. С одной стороны, я не хотела раскрывать чужие тайны, хоть Нелли и не просила меня об этом, а с другой, я боялась разочарования, неприятия Олегом моей подруги.

Но был вопрос, который я хотела бы обсудить с ним. Это продажа машины. Машина была моей, но мы привыкли решать вместе подобные вопросы.

Я спросила:

— Как прошел визит в агентство?

Олег сел напротив меня.

— В агентстве сказали, что вакансий для меня пока нет.

— И что, совсем ничего не предложили?

— Предложили, конечно. Менеджер по продажам чего-то. Но с полной занятостью и командировками. А ты же знаешь, что нам это не подходит. К тому же скоро диплом.

— А какая зарплата у этого какого-то менеджера?

— Я даже спрашивать не стал. Это мне не подходит.

— А в другие агентства ты не хочешь обратиться?

— Я думал об этом. Но, по-моему, это лишнее пока что. Нужно сначала закончить учебу, а потом уже думать о работе.

Я чувствовала, как во мне нарастает раздражение. И чувствовала себя виноватой за это.

— Скажи, Олег, а почему ты возлагаешь такие надежды на диплом психолога? Это не самая прибыльная профессия.

Олег задумался, потирая лоб руками.

— Я хочу заниматься любимым делом. Я старше тебя, и много лет делал то, что мне не нравилось. Теперь я хочу жить для себя. А что касается прибыльности… Возможно, в нашей стране психолог много и не зарабатывает. Но есть много возможностей, и не только у нас.

Олег давно говорил о желании уехать за границу. Меня привлекали его идеи, но я смутно представляла себе их воплощение.

— Хорошо, — я решила смириться с его позицией. — А что мы будем делать сейчас?

— Помоги мне. — Олег подошел ко мне и обнял. — Потерпи какое-то время, потом у нас все будет, обещаю. А пока я хочу доучиться. Может, тебе мое желание кажется глупым, особенно, если учесть мой возраст. Но мне бы хотелось сделать именно так.

Я прижалась к нему. Я чувствовала себя виноватой, не умеющей сделать что-то, чтобы он не чувствовал себя таким несчастным. В конце концов, он не обязан меня содержать!

— Хорошо, я больше не буду настаивать на том, чтобы ты искал работу. Но нам нужно жить на что-то.

— А помнишь, ты говорила, что полгода назад у тебя умер дедушка в Рязани? Если твоя мама умерла раньше его, а он был ее отцом, это значит, что ты имеешь право на ее долю наследства. Ты говорила, что у него был дом? Туда можно съездить и заявить свои права на наследство.

— Олег, мы же говорили с тобой на эту тему. Дедушка жил с маминой сестрой. Мама болела, дед жил далеко, она ездила к нему очень редко. Тетя Оля ухаживала за ним, они лет двадцать прожили вместе. Я не могу претендовать не это наследство. Я не имею никаких прав на него.

Олег встал и принялся ходить по кухне. Его голос изменился, из нежного превратился в голос разгневанного учителя, вынужденного сдерживать свой гнев перед нерадивым учеником.

— Я давно тебе говорил, что ты неправильно себе поставила в отношениях с родственниками. Это твои деньги, твоя доля. В конце концов, твоя память о дедушке. И ты не должна от нее отказываться только потому, что твоя мама чего-то не сделала. Она же не виновата в том, что болела и не могла туда ездить часто. Тем более в этом не виновата ты. Давай я сам поговорю с твоей тетей Олей и все ей объясню.

— А вот этого уже не надо.

Олег замолчал на секунду, а потом продолжил.

— От этих денег зависит наше будущее, ты жертвуешь ним ради совершенно не значащих для тебя людей. Где сейчас твоя тетя Оля? Она хоть спросила, как ты живешь, студентка, осталась сиротой?

— Олег, давай я сама решу, кто для меня что значит.

Мне хотелось убежать в другую комнату, спрятаться от Олега. Я не хотела воевать с родственниками, и вовсе не потому, что считала это неблагородным. Я просто не хотела их видеть, говорить с ними, а тем более, ссориться. Я хотела их оставитьв прошлом.

Олег опередил меня. Он вышел в спальню и хлопнул дверью.

Разборки на тему родственников — чьи больше любят, кто дает больше денег — обычное семейное дело. Разговор о тете Оле у нас мог конкурировать только с разговором о маме Олега — второй любимой темой, когда кому-то хотелось поссориться. Я не собиралась делить наследство, и Олег понимал это, хотя, возможно, и имел некую слабую надежду на обратное.

Нужно было мириться. Я пошла в спальню.

Он сидел на кровати и делал вид, что смотрит телевизор. А может, и вправду смотрел. Я села рядом и взяла его за руку.

— Олег, не сердись, пожалуйста. Давай лучше попробуем другой способ найти деньги и оставим в покое тетю Олю. Нелли сказала, что Дима хочет купить машину, и возможно, наша ему подойдет.

Олег оживился.

— Правда? Дима — это муж Нелли?

— Он не совсем муж.

— Не понял?

Я рассказала Олегу об особенностях их семьи.

Он был удивлен. Потом сказал так, как будто это он, а не я, должен принимать окончательное решение.

— Ее семья — ее личное дело. Хотя я и не одобряю подобного. А продажа машины — именно то, что нам сейчас нужно. И будет лучше, если ты будешь знать покупателя. Я думаю, что машину следует продать.

Я так не думала, но продажа решала многие наши проблемы, а мне уже хотелось не думать о них. Пойти в магазин, и выбирать продукты, не думая о том, как уложиться в отведенную сумму, которую хватало только на одно блюдо из трех положенных на обед. Не просчитывать маршрут поездок с целью сэкономить копейки. Не говоря уже о покупке одежды. Это вообще было запредельной мечтой.

Позже, когда мы уже почти засыпали под какой-то фильм, я сказала Олегу:

— А не завести ли нам ребенка? Я все чаще думаю об этом.

Олег выключил телевизор, повернулся ко мне и спросил:

— Ты серьезно?

— Да. Обычно женатые пары заводят детей.

— Ты понимаешь, что тебе сейчас просто больно от смерти мамы? И это естественная боль, которую нужно пережить, а не искать замену маме в ком-то. Это нездоровое желание — иметь ребенка, чтобы заменить им умершую маму.

Олег пустился в пространные рассуждения о психоанализе, необходимости работы над собой.

А я лежала и чувствовала ненависть к нему.

Это было начало.

Дима

Нелли сказала мне, что ее подруга Катя, к которой мы ходили в гости, предлагает купить ее машину. У нее был старенький форд, доставшийся ей по наследству.

Машина, конечно, не фонтан, но на первое время сойдет.

В скором времени могли произойти значительные перемены. На прошлой неделе меня вызвал к себе в кабинет Павел. Это само по себе было странно, потому что обычно мы все вопросы обсуждали на ходу, а если было что-то более важное, то шли в курилку. А в кабинете у Павла собирались только во время всеобщих совещаний или по случаю приезда начальства. А в прошлую среду Павел остановил меня в коридоре и сказал:

— Зайди ко мне. Есть что обсудить.

Я зашел. Павел сидел за столом и рассматривал стеклянный шарик с маленьким домиком внутри. Если его встряхнуть, то в шарике шел снег. Он кивнул:

— Садись.

Я сел.

— Увольнять будешь?

— Думаю что да.

Павел выглядел серьезным и на шутку его ответ не был похож. Я почувствовал, как где-то внутри поднимается злость. Ах, увольнять! Поговорить он захотел наедине! Ну-ну, расскажи мне, что я такого сделал!

Павел смотрел на меня в упор.

Потом тряхнул шариком и засмеялся.

— Что, испугался? Расслабься! Но уволиться все-таки придется. Если, конечно, ты согласишься с моим предложением. — Он поставил шарик на стол. Домик замело снегом. — Наш отдел руководство хочет выделить в отдельную фирму. Мы пишем базу не только для себя, но и для филиалов, а скоро нужно будет подвязывать и австрийский офис. К тому же у филиалов свои проблемы возникают с нашим софтом, и не только с нашим. Как разработчики, мы должны их обслуживать. С другой стороны эта работа должна оплачиваться, а платежи внутри одной фирмы между филиалами выглядят нелепо. Поэтому решили наш отдел выделить в отдельную фирму, которая будет писать для всех программы, обслуживать филиалы, а со временем брать и сторонние заказы на разработку программ. Тогда мы сможем вполне обоснованно получать оплату за свою работу для филиалов.

— И ты хочешь, чтобы мы всем отделом ушли в эту фирму? — мне стало интересно.

— Не совсем так. — Павел посмотрел на меня. — Я хочу, чтобы ты ее возглавил.

Он снял очки и отложил их на край стола. Я молчал, ожидая продолжения. Идея мне нравилась, но я хотел, чтобы Павел сам ее озвучил.

Павел выждал паузу, потом продолжил.

— Меня хотят перевести в наш главный офис в Зальцбурге. Скорее всего, я соглашусь. Я давно этого хотел. А часть нашего отдела выделят в отдельную фирму. Ей даже название придумали — «Гросс-ком».

Я хочу, чтобы ты ее возглавил и взял с собой кого-то ин наших сотрудников. Сам выбери, кого именно, и скажи мне. Вам выделят средства на раскачку и будут поддерживать материально из главного офиса какое-то время. Потом фирма должна стать самоокупаемой. Вы можете разрабатывать софт и продавать его, возможно, продавать что-то чужое. В принципе, фирма может заниматься и другой деятельностью, но вид деятельности должен пройти утверждение в Зальцбурге. Хотя ты сам понимаешь, что они далеки от этого, главное, чтобы «Гросс-ком» выполнял их цели. Вы можете принимать чужие заказы, но на первом месте стоит обслуживание компании. Директор, который возглавит «Гросс-ком», будет иметь долю 10% в уставном капитале. Но свои деньги вкладывать не нужно. Это своего рода гарантия твоей добросовестности и стимул. Если конечно, ты согласишься. Ответ мне нужен в течение недели, а сам процесс отделения займет несколько месяцев.

Павел откинулся в кресле, которое чуть не перевернулось. Он все время пытался придать себе необходимый, как ему казалось, официальный вид, но какая-то деталь все время мешала этому, сводя его официальность на нет и подчеркивая забавную нелепость. Вот и сейчас — хотел принять начальственную позу — а чуть не перевернулся в кресле. Я не смог удержаться от смеха.

— Что смешного-то? Я тут распинаюсь, а он ржет, как конь. Это кресло давно пора заменить. Ты лучше скажи, что ты обо всем этом думаешь? Или ты сразу не можешь сказать, тебе подумать надо? Я ж тебе не замуж предлагаю. Что тут думать?

— Предложение интересное. Но ты сказал, что я могу с собой взять кого-то их сотрудников. Так что не весь отдел уходит?

— Нет, конечно. Здесь кто-то должен остаться. В таком большом офисе нужны свои админы. Или ты будешь лично ездить, когда у кого-то мышка сдохнет или комп повиснет?

Да нас всего-то тут пять человек. Я ухожу. Двое уходят в фирму.

— Понятно.

— И? — Павел нетерпеливо уставился на меня через очки. — Ладно, не буду тебя торопить. Думай.

— В принципе, здесь особого выбора нет. Либо уходить и заниматься делом, либо оставаться здесь и обслуживать пользователей. Конечно, я согласен.

Павел снова откинулся в кресле, но на этот раз оно выдержало, только жалобно скрипнуло:

— Вот и славненько. Честно говоря, я немного боялся, что ты откажешься, и мне придется заниматься этим самому, и мой отъезд отложится на неопределенный срок. А я уже Наташе сказал. Она давно мечтала уехать, и так обрадовалась! У нас ребенок скоро, а рожать там лучше. И врачи внимательней, и условия получше.

— Так я же не единственная кандидатура! Есть Женя, Артем, сотрудники из других отделов.

— Женя молодой еще. Может не потянуть, опыта маловато, ему всего 27. Да и начальство не утвердит. Из-за возраста.

— А другие?

— Ты лучше подумай, кого ты с собой возьмешь. — Павел сменил тему. Обсуждать достоинства и недостатки сотрудников ему явно не хотелось. — Ты можешь, конечно, не брать отсюда вообще никого, но мне будет спокойней, если с тобой уйдет наш человек.

Я задумался. Конечно, больше всего мне бы хотелось уйти с Нелли. Вместе работать, вместе жить. Но пока я не мог так поступить. Это было бы бегством, вызвало бы ненужные пересуды. Я принял решение.

— Я думаю, что лучше всего взять с собой Женю.

Павел обрадовано кивнул.

— Хорошо. Правильный выбор.

— Женя — хорошая кандидатура. Я рад, что ты выбрал именно его. Конечно, я мог настоять, чтобы ты взял с собой Женю, но гораздо лучше, что ты сам его выбрал. Вы должны стать командой.

В этот же вечер я сказал Нелли о предстоящих переменах. Мы сидели в машине под ее подъездом. Было уже поздно, и я привез ее домой, как привозил каждый вечер. Мы могли расстаться в два часа ночи, или в четыре часа утра, но я всегда привозил ее домой, и мы еще ни разу не проснулись вместе. Я смотрел, как она входит в подъезд, слышал шум лифта и звук раздвигающихся дверей. Войдя в квартиру, она мигала светом, чтобы я видел, что с ней все в порядке. Потом я ехал домой, осторожно своим ключом открывал дверь, крадучись входил в квартиру, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Дашку и Полинку.

Потом сидел перед телевизором, оттягивая момент, когда нужно будет идти спать. Заходил в спальню и осторожно ложился рядом со спящей Дашкой, стараясь улечься как можно дальше от нее. А когда я просыпался, Дашки уже не было. Она уходила на работу рано утром, часов в шесть, также стараясь не разбудить меня, как и несколькими часами ранее я.

Мы ничего больше не обсуждали, она не задавала никаких вопросов. Конечно, я мог бы вообще не приходить домой или, по крайней мере, спать на диване в другой комнате. Но я не хотел ссор, не хотел вопросов Полинки: «Папа, а почему ты спишь здесь? Вы с мамой опять поссорились?»

Мы делали вид, что ничего не происходит. А я ненавидел себя.

Я уговаривал Нелли уйти от Артема, но она тоже не решалась. Каждый из нас ждал, что второй сделает первый шаг.

Так что в этот вечер, как и в сотню предыдущих вечеров, мы сидели вдвоем в машине под подъездом. Я сказал:

— Нелли, представляешь, мне предлагают уйти и стать директором в отдельной фирме, которая будет работать на все филиалы. У меня сегодня был разговор с Павлом.

Она потянулась ко мне и поцеловала.

— Молодец! Поздравляю! Я так рада за тебя! Это же здорово! В своей фирме у тебя так много перспектив!

— А я рад за нас, Нелли! Я люблю тебя.

— Я тоже тебя очень люблю. — Она положила голову мне на плечо. — Ты самый лучший мужчина в моей жизни! Но мне пора идти. Ты поцелуешь на прощание лучшую женщину твоей жизни?

Я взял ее за руку.

— Нелли! Не уходи, пожалуйста. Останься! Чего ты боишься? Мы взрослые люди, мы никому ничего не должны.

— Я не могу. Меня ждут. — Она погрустнела.

— Так позвони, чтобы не ждали. Вот! Возьми телефон! Позвони. — Я почти умолял ее. Но она была неприступной.

— Не надо, Дима. Пожалуйста! Я не могу сейчас. Пока не могу.

Я отступил.

— Хорошо. Я подожду.

— Спасибо.

Нелли поцеловала мою руку.

— Спасибо тебе. Спокойной ночи. Я тебя очень люблю. До завтра.

Она открыла дверь и вышла из машины. Пошла к подъезду, потом обернулась и помахала мне рукой. Открылась дверь, приехал лифт, мигнул свет.

Я завел машину и медленно поехал домой по ночному городу.

На следующее утро я проснулся от телефонного звонка. Это была Нелли.

— Доброе утро! Прости, что разбудила. Мне тут в голову пришла одна мысль. У тебя будет фирма, это значит, что тебе нужна машина. А Катя — помнишь Катю? Мы к ней в гости ходили? — как раз продает. Я думаю, что вы договоритесь.

— Да? Интересно. Давай на работе поговорим. А то я еще сплю.

— А меня не будет сегодня. Я Сережку в больницу веду. К стоматологу.

— Жалко.

— А днем я буду дома. И Катя обещала приехать. Так что если ты ко мне заедешь, я накормлю тебя обедом, и вы сможете поговорить о машине. Ну, пока, мне пора бежать!

— Хорошо, любимая я заеду. Я тебя очень люблю.

— И я тебя.

Предложение Нелли что-то не вызвало у меня энтузиазма, но я пообещал ей приехать, потому что мне очень хотелось ее увидеть. А машина ведь действительно нужна.

Катя

Сегодня внезапно выпал снег. Весна уже успела обнадежить, пообещать теплые дни, но вдруг все переменилось. Мир выглядел весьма многообещающе, как белый лист бумаги, и сулил заманчивые перспективы, если бы не маленький нюанс — снег в апреле вызывает не радость, а уныние, и предположение, что зима никогда не закончится.

Я шла к Нелли, чтобы встретиться с Димой и обсудить продажу машины. Да, я пришла к этому решению. Машину нужно продать, это единственный выход решить проблему с деньгами. Конечно, это всего лишь временно. Потом я получу диплом и смогу наконец найти работу. Или Олег. Или мы оба.

Мне было не очень радостно, несмотря на роскошное великолепие заснеженных деревьев. Я люблю Олега, он сделал меня счастливой. Без него мне было бы значительно труднее пережить смерть мамы. Но я чувствовала, что какая-то часть меня остается пустой, незаполненной.

С другой стороны, продажа машины доставляла мне какое-то мстительное удовольствие — я постепенно избавлялась от вещей, напоминающих мне о маме. Они нравились ей, она очень ценила стабильность, которая для нее заключалась в ценных вещах — машина, квартира, дорогая мебель, одежда, украшения. Я же ощущала отчаянное возбуждение, избавляясь от них. Как будто хотела доказать, что смогу обойтись без того, что было так важно для мамы. Смогу пойти своим путем. А может это была всего лишь надежда, что таким образом я задену ее, испугаю, рассержу, и она вернется ко мне?

Нелли стала занимать все большую часть моей жизни. Психолог сказал бы, что в ней я нашла замену маме. Что же, возможно, так оно и было. Я хотела делиться с ней всем, что было значимо для меня, мне хотелось спросить у нее совета по многим вопросам, но я редко решалась делать это, потому что боялась показаться глупой маленькой девочкой и разочаровать ее. Мне нравилось просто быть рядом с ней, любоваться ее движениями, слышать, как она говорит.

Мне всегда нравились красивые женщины. Я не испытывала к ним зависти, не сравнивала их с собой. Я любовалась стройными ножками, тонкой талией, распущенными волосами и совершенно не ощущала себя одной из них. Они казались мне произведениями искусства, на которых не требуется походить, которые созданы исключительно для эстетического наслаждения.

Я шла к Нелли и радовалась предстоящей встрече. Мне хотелось рассказать ей об Олеге, посплетничать.

Но сегодня Нелли была не одна. Она открыла мне дверь и улыбнулась:

— Проходи. Дима уже ждет тебя.

Я прошла на кухню.

На кухонном столе, посреди скопления чашек, стояла бутылка из-под вина, в которой красовалась великолепная черная роза. На подоконнике сидел Дима, в джинсах и черной рубашке.

— Привет. — Он смотрел на меня без улыбки, и было не похоже, чтобы он с нетерпением ждал моего прихода.

— Привет.

Этот мужчина смущал меня. Мне казалось, что он оценивает меня, и я ему не нравлюсь. Однажды я спросила об этом Нелли, на что она ответила: «Дима просто ревнует меня ко всем, кто хоть немного посягает на мое внимание».

— Сейчас будем чай пить. Кое-кто нам принес вкусное мороженое, — вошла радостная Нелли. Дима тут же начал набирать воду в чайник.

— А мы тут сидим и рассуждаем…

Дима подошел к Нелли и обнял ее.

— Ну, положим, «рассуждаем» — выражение неправильное. Рассуждает только один из нас, а второй делает вид, что слушает.

Нелли улыбнулась и поцеловала его. Она отошла назад, к стоящей почему-то в кухне стиральной машинке и притянула к себе Диму. Он облокотился на машинку, привлек к себе Нелли, и какое-то время они молча целовались.

Я не знала, куда себя деть. Мне всегда было неловко при виде влюбленных пар, а особенно пар целующихся. Мне было стыдно смотреть на них, как будто я боялась смутить их своим любопытным взглядом, поэтому обычно я краснела и отводила глаза. При этом, конечно, смущалась куда больше них.

В конце концов, я не выдержала.

— Там… чайник. Закипел. Надо выключить.

Нелли повернулась ко мне.

— Чайник? Ах да, чайник! Сейчас мы его выключим, — держась за Диму, она потянулась к плите.

— Вы эротично смотритесь, — наконец я нашла слова для выражения своего смущения.

— Правда? Особенно на этой машинке. — Нелли нежно погладила стиралку. — Знаешь, это очень эротичная вещь. Во-первых, она освобождает кучу времени, которое можно использовать более интересным способом, во-вторых она сама по себе удобная для этого самого интересного времени. — Она опять начала целовать Диму. Но тут же остановилась и лукаво посмотрела на меня:

— Ладно, все. Я молчу. О чем мы поговорить собирались? Вернее вы?

— О машине.

— Да. Диме нужна машина. У тебя она есть. Вот. Обсуждайте.

— А какого года твой фордик? — спросил Дима.

— Честно говоря, не помню. Надо в техпаспорте посмотреть.

— Машина на ходу?

— Мама на ней ездила. Но уже несколько месяцев она стоит в гараже. Я ею не пользовалась.

— Прав нет?

— И прав нет, и вообще не хочу водить машину. Боюсь.

— Понятно. И сколько ты за нее хочешь?

— А сколько ты готов предложить? — я не имела представления о стоимости автомобиля, и не знала, какую сумму назвать. Конечно, можно было предварительно спросить у оценщиков, но я так и не сделала этого.

— Я не знаю. Посмотреть надо. Цена зависит от многих факторов: год выпуска, состояние.

— Давай съездим, посмотрим. Только есть одна проблема. Машину я получаю в наследство, а документы еще не оформила. Это займет время.

Дима разочарованно вздохнул.

— Но твоя фирма тоже не завтра открывается, — вмешалась Нелли. — Давай съездим, посмотрим. Если тебе понравится, и о цене договоритесь, то можно и подождать. К тому же скоро твой отпуск. — Нелли повернулась ко мне: — У Димы есть возможность взять свой последний отпуск на старой работе. Там получится пару недель, и мы хотели поехать в Крым.

— В Крым? Не боитесь, что холодно будет? — удивилась я.

— Раньше не боялись. А после сегодняшнего снега не знаю, что и думать.

Дима засмеялся:

— Не бойся, там тепло. Я тебе обещаю, что ты не замерзнешь. А что касается машины, может, ты и права. Посмотрим.

— Дима, я не настаиваю, конечно, но ты сначала посмотри на машину, а там как решишь. Второго мая у Олега день рожденья. Мы вас приглашаем, приезжайте к нам, а заодно посмотрим машину. Гараж недалеко от дома.

— Посмотрим, — повторил Дима.

— Ну, хорошо. Мне бежать пора, — я поднялась. Бежать мне никуда было не пора, но мне казалось, что я здесь лишняя. Им хотелось побыть вдвоем. — Созвонимся, Нелли.

— Ты уже уходишь? — Нелли удивилась.

— Да, мне пора.

— Пойдем, я тебя провожу.

Мы вышли в прихожую. Пока я одевалась, Нелли шепнула:

— Не переживай, все будет нормально. Мы приедем и посмотрим твою машинку.

* * *

Через три дня Нелли позвонила и спросила:

— Ты не против, если мы с Димой приедем сегодня вечером посмотреть машину?

Я ответила:

— Конечно приезжайте.

Они приехали через час. Олега еще не было. И меня это не очень огорчало — мне почему—то хотелось показать ребятам машину без него.

Нелли вошла и начала объяснять:

— Ты извини, что мы так скоропостижно приехали, но мне бы хотелось сделать это до поездки.

— Ну что ты, конечно. Но вы же приедете на день рожденья Олега?

— Приедем, но день рожденья будет только через три недели. А Дима хочет определиться по поводу машины, а потом уже спокойно ехать отдыхать.

— А где сам Дима?

— Он ждет нас внизу в машине. Но я думаю, у нас есть еще минут пять. — Нелли бросила сумку на кресло и пошла в ванную. Я крикнула ей вслед:

— И куда вы решили ехать?

Послышался шум воды, а над ним громкий голос Нелли:

— В Ялту. Путевки уже купили, хотя сначала Дима предлагал ехать вообще без путевок, а купить только билеты. Но я не решилась с таким количеством людей.

Нелли вышла из ванной, размахивая мокрыми руками.

— Там полотенце есть.

— Да ну его, — она пошла к зеркалу.

— Так вы не вдвоем едете? — спросила я.

— Нет. С нами едут Ирочка с Сережкой, Игорь и моя сестра Зоя. Я же не могу оставить все это счастье в виде троих детей Артему. Да и Зоя давно хотела развеяться.

— Да? А я думала, что вы с Димой хотите побыть вдвоем?

— Побудем еще. Самое главное, что он согласен за все платить, а для меня это неплохая возможность оздоровить деток и выгулять сестру, — в голосе Нелли мне послышалась несвойственная ее жесткость, которая тут же сменилась обаятельной улыбкой:

— Я думаю, что у нас с Димой еще будет много возможностей побыть вдвоем, а пока лучше сделать так. Я не буду себя чувствовать виноватой перед детками, а Зоя поможет мне за ними присмотреть и обеспечит нам с Димой некоторое подобие интима. Ладно, побежали. А то Дима там заждался. Кстати, а где Олег?

— Он пока занят, поэтому я думаю, что мы посмотрим машину без него.

— Тогда пойдем. Ключи от гаража взяла?

Во дворе стояла зеленая иномарка. Нелли пошла к ней:

— Садись.

— У Димы уже есть машина? — спросила я.

Нелли наклонилась ко мне и шепнула:

— Это машина тещи.

Я замолчала. Нелли никогда раньше не говорила, что Дима женат. Ладно, потом спрошу. Я открыла заднюю дверцу, когда увидела Олега. Он подошел к нам.

— Привет! А куда это вы?

Я объяснила:

— Нелли и Дима хотят посмотреть машину. Сейчас съездим в гараж, я им ее покажу.

— Тогда я с вами, можно? — спросил Олег, и, не дожидаясь ответа, открыл вторую дверцу.

Все промолчали.

Мы приехали к гаражу, Дима помог открыть дверь.

Я сказала:

— Вот и она.

Форд стоял в глубине, и гараж был явно большим для него. Я не видела эту машину с тех пор, как мама умерла. Так она и стояла уже несколько месяцев, грязная и одинокая.

Дима ходил вокруг нее, заглядывал под капот, пинал ногами покрышки, открывал двери. А мне было очень жаль расставаться с ней. Мне хотелось плакать.

Дима подошел ко мне:

— Можно, я попробую ее завести и немного проехать?

— Да, конечно. Делай все, что считаешь нужным.

Он сел за руль.

Ко мне подошел Олег и спросил:

— Вы обсуждали цену?

— Еще нет.

— Как? И сколько ты скажешь?

— Я не знаю. Посмотрю, сколько он предложит. — Мне не хотелось ни с кем разговаривать.

— Как это? Ты хотя бы знаешь, сколько она может стоить? Ты узнавала? — Олег склонился над моим ухом и настойчиво шептал:

— Ты читала объявления в газетах? Ездила на авторынок?

— Ты же знаешь, что нет. — Меня он начал раздражать.

— Как? Нет, ну ты всегда в своем репертуаре! Как ты собираешься продавать и не можешь назвать цену?!

Нелли стояла в стороне и смотрела на нас. Поведение Олега начинало казаться неприличным.

Я предложила:

— Олег, давай позже обсудим это.

Дима выехал из гаража. Машина проехала пару метров и заглохла. Окончательно и бесповоротно. Дима попрыгал около нее минут двадцать, потом мы все вместе затолкали ее в гараж и поехали домой. Ехали в полном молчании. Олег попытался что-то сказать, но я его больно пнула, и он обиженно замолчал. Мы приехали и остановились у подъезда.

Я спросила:

— Подниметесь наверх? Чаю попьем.

Нелли ответила:

— Мы спешим, еще Ирочку нужно из садика забрать.

Она посмотрела на Диму:

— Озвучься, покупатель.

Дима повернулся ко мне:

— Пока не знаю, что сказать. Машина неплохая, но требует ремонта и немалого. По большому счету, она даже не на ходу, ты сама это видела. Сколько ты за нее хочешь?

Олег вмешался:

— Нам нужно подумать, провести анализ рынка. Мы подумаем, а потом вам перезвоним.

Я перебила:

— Я не знаю, сколько она могла бы стоить. А ты сам как думаешь?

Дима ответил:

— Я бы за нее дал две тысячи. Долларов. И еще столько же уйдет на ее ремонт.

— Хорошо. Я согласна.

Олег дернул меня за рукав.

— Подожди. Так дела не делаются. Нам нужно подумать, мы даже не знаем, сколько она может стоить.

— Думайте, — ответил Дима. — Только чтобы знать цену, нужно сравнивать машины в одинаковом состоянии.

Нелли, молча слушавшая, как мы спорили, вдруг сказала:

— Ребята, нам всем есть о чем подумать. Послезавтра мы уезжаем, нас не будет десять дней. Как раз мы все все обдумаем, а потом встретимся и сообщим друг другу о своем решении.

На том и порешили. Мы пошли к себе, а Дима и Нелли уехали.

Дома Олег сказал:

— Неужели ты готова продать машину по той цене, которую они предлагают? Это же неразумно. Они могут обмануть тебя. Почему ты доверяешь незнакомым людям?

Он принялся ходить по кухне из угла в угол, рассказывая мне о страшных последствиях моих неразумных поступков, самым страшным их которых было то, что я оставлю нашу семью без денег.

Я пыталась спорить с ним, но при этом решение было уже принято. Я продам машину по той цене, которую мне предложил Дима. Мне хотелось избавиться от нее как можно быстрее.

Артем

Сегодня узнал, что из нашего отдела уходит Дима. Что ж, хорошо. Чем меньше я буду его видеть, тем лучше для нас обоих.

Он предал меня, притворялся моим другом, а потом стал спать с моей женой. Я понимаю, конечно, что за время нашего так называемого брака у Нелли было много мужчин, но они, по крайней мере, не пытались дружить со мной. Хотя нет… Дружили, и были моими начальниками. Мужей и любовников выбирают, в основном, из своего окружения. А мы все друг друга знаем. К сожалению.

Нет, причина моей ненависти к Диме не в том, что я его знаю, и мы работали вместе. По большому счету, он не был и моим лучшим другом, просто сидение в одном кабинете понуждает к близкому общению.

Все дело в том, что Дима — первый, кто предложил Нелли брак. А, соответственно, и развод мне. Это значит, что моя жизнь очень скоро изменится, а я совсем не хочу оставаться один.

Я пробовал, видит Бог, что пробовал найти себе кого-то. Но это не так-то просто. Особенно если у тебя такое количество детей, нет своей квартиры, и мало денег.

Была Ксюша. Но она ушла. Она не выдержала такой жизни, или я не смог ей дать что-то. Это теперь не имеет значения. Что я могу еще сделать? Я люблю Нелли, и никто больше мне не нужен. И я не уеду отсюда и не брошу детей, нравится это Диме или нет.

Я снова открыл квартиру своим ключом. Нелли, как всегда, нет дома. Но, к счастью, сегодня нет дома и детей. Я люблю тишину. Всю жизнь я любил тишину и не имел возможности ею насладиться. Сначала общежитие, потом маленький ребенок. И только воспоминания о детстве, когда мама заботливо прикрывала дверь в мою комнату и шептала отцу: «Не шуми, Темочка занимается», напоминали мне о том времени, когда мое право на личное пространство было уважаемо.

И сегодня недолго мне пришлось побыть одному. Скоро я услышал звук ключа в двери и радостный шум:

— О, папа дома! Сережа, смотри, папа уже дома! Папа, мы пришли! — раздался звонкий голос Ирочки.

— Ирочка, постой! Ты забыла снять обувь!

— Ирка, ты опять по ногам топчешься!

— Собаки, брысь! Бедняжки, вас не выгуляли! Мои маленькие, некому о вас позаботиться, — приговаривала Нелли, приближаясь ко мне. И было в ее голосе что-то недоброе, и я хорошо знал, чем мне грозит это недоброе — придется месить весеннюю противную грязь, в ожидании, пока собачья свора сделает все свои дела.

— Привет, Артем! — торжественно сказала Нелли, — мы уже пришли.

— Я заметил. По тому шуму, который вы издаете, трудно вас не заметить.

— Мы с Сережей ходили Ирочку из садика забирали. А ты опять не выгулял собак. — Нелли уселась на подлокотник дивана и укоризненно продолжила. — Мы же договаривались, что собак гуляешь ты.

— Нелли, я только что вошел.

— Хорошо. Но только сегодня не забудь о них, пожалуйста.

— Ты опять уходишь сегодня? — я знал ответ, и Нелли об этом знала. Каждый вечер она уезжала с Димой и возвращалась глубокой ночью, а то и утром, но всегда до семи, когда просыпались дети. Чувствуя себя виноватой, Нелли каждый вечер рассказывала Ирочке сказку, Сереже читала книжку о приключениях индейцев, ждала, пока они уснут, и уходила. А я сидел за компьютером и пытался дождаться ее, но так ни разу мне это и не удалось. Может потому, что я знал, что меньше всего ей захочется видеть меня, когда она вернется.

— Ты же сам знаешь, что да. Зачем спрашиваешь? — тихо спросила Нелли.

— Надеюсь, что именно сегодня что-то изменится.

Мы помолчали. Никому не хотелось начинать этот разговор, повторяющийся ежедневно и заканчивающийся слезами Нелли и моей обидой. Но сегодня мы оба устали.

— Кстати, знаешь новость? Дима уходит из фирмы, — я обрадовался возможности сменить тему.

— Знаю, — Нелли улыбнулась.

— Так, может, скажешь, куда. Я, честно говоря, был очень удивлен, когда узнал.

— Так тебе правда ничего не известно? — недоверчиво спросила Нелли. — Дима возглавит новую фирму, созданную из вашего отдела. Вернее, из части вашего отдела.

— Серьезно? — я знал, что наш отдел расформируют и выделят из всей фирмы. Эту новость мы все уже обсудили. Но я и предположить не мог, что во главе фирмы поставят Диму. Этого самовлюбленного хвастуна, который только и может, что расхваливать свои необыкновенные способности! И я буду работать под его руководством!

— Ну, тогда мне нужно сразу же писать заявление об уходе.

— Не переживай. — Нелли засмеялась. — Ты никуда не уходишь.

— Как это? Если уходит весь отдел…

— Нет, не весь. Только то, что я тебе скажу, еще держится в секрете. Так что смотри, не проболтайся.

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Тогда слушай. Дима и Женя уходят в новую фирму, в которую набирают новых работников. А ты и все остальные остаются.

— Так остальных больше нет. Есть только я и Павел.

— В этом и есть самое интересное. Павел тоже уходит. Его переводят в главный офис. А ты остаешься.

— Тогда это совсем не интересно. — Рассказ Нелли меня разочаровал. Несмотря на то, что работать в подчинении у Димы мне бы очень не хотелось, оказаться за бортом было еще хуже.

— Но если ты единственный, кто остается на фирме из старых сотрудников, у тебя есть хороший шанс получить место начальника отдела.

— Ага. Шанс хороший, но только начальником я буду сам себе. Потому что больше в отделе никого не останется.

— Ну, что ты. Во-первых, ты один не справишься, во-вторых, ходят слухи, что в отдел тоже будут набирать новых людей. К тому же я вряд ли вернусь на старую работу. — Нелли встала. — Вот такие новости. Так что подумай. А заодно и собак выгуляешь.

В двери она остановилась и обернулась ко мне:

— Да, забыла сказать. Мы с Димой хотим уехать на две недельки в Крым. Не переживай насчет детей, мы их берем с собой.

У меня не было сил возражать, и я понимал, что это бесполезно.

Катя

Прошло две недели. Нелли с Димой уехали отдыхать. Я осталась наедине с Олегом, и нужно было использовать это время, чтобы разобраться в наших отношениях.

Я поняла, что постепенно начала стыдиться Олега, особенно при Нелли. Мне казалось, что он говорит и выглядит не так, как нужно. Эта способность испытывать стыд за своих близких, наверное, перешла ко мне от мамы, которая всегда по непонятным мне причинам стыдилась меня. И даже когда кто-то из маминых друзей говорил: «какая у вас замечательная дочка», мама почему-то смущалась и отвечала что-то вроде: «В тихом омуте черти водятся».

Мне было хорошо с Олегом, когда мы были только вдвоем. Я боялась отпустить его даже ненадолго, и чувствовала постоянный страх потери. Я боялась, что с ним что-то случится, и этот страх держал меня в вечном напряжении. Если же я оставалась одна, наши отношения не казались мне такими уж необходимыми. Более того, мне хотелось избавиться от Олега, чтобы избавиться от этого вечного напряжения. Мне казалось, что Олег мешает мне, хотя на самом деле мне мешал мой страх.

Нелли играла все большую роль в моей жизни, я все чаще спрашивала себя: «А как бы поступила она на моем месте?» Нелли давала мне то, в чем я больше всего сейчас нуждалась — альтернативу депрессии и страху смерти. Она всегда была жизнерадостной и уверенной в собственном благополучии и благополучии близких. Она говорила о планах на будущее, которые были у каждого в ее большой семье, включая и семидесятилетнего дедушку, который вдруг надумал жениться.

Рядом с Нелли я чувствовала себя в безопасности от моих страхов смерти.

Олег понимал, что мое отношение к нему изменилось, и причину этого видел исключительно в Нелли и ее дурном влиянии на меня. Он много говорил о том, что она нарушает все законы морали, живя с двумя мужчинами, тогда как я видела в этом проявление свободы.

Я боялась рассказать Олегу о своем страхе, потому что просто боялась их озвучить. Мне казалось, что если я скажу о них, то выпущу на свободу, и они сбудутся.

Но в то же время мне казалось, что Нелли не так уж счастлива, что с ней что-то происходит. Первое подозрение у меня появилось в день перед их отъездом. Нелли попросила меня купить для нее солнцезащитные кремы — она не успевала это сделать, и не знала, как их правильно выбирать. Я купила и позвонила ей, чтобы спросить, когда мне их привезти. Нелли подняла трубку, и голос у нее был уставший:

— Да.

— Привет, это Катя. Нелли, я купила то, что ты просила. Когда к тебе заехать? Или ты сама заберешь?

— Что забрать?

— Крем. От солнца. Тот, что ты просила.

— Крем? Ах, да крем. Не знаю. Я не могу сейчас приехать.

— Давай я заеду. Вы завтра уезжаете?

— Завтра в пять утра. Слушай, может ну их? — Нелли говорила спокойно, но в ее голосе слышалось скрываемое раздражение, как будто я что-то требовала от нее. Мне было непонятно, и я решила настоять.

— Да как же? Я специально их для вас выбирала. Давай я к тебе заскочу и отдам, хорошо? Ты же дома сейчас?

— Дома. Ладно, приезжай.

Но когда я приехала и позвонила в дверь, Нелли вышла на порог и сказала:

— Привет. Ты извини, что я так ответила, просто мы собираемся, и я боюсь что-то забыть. Спасибо тебе большое за покупку.

Я протянула ей пакет. Она взяла его и отступила назад:

— Ты не будешь против, если я тебе потом деньги отдам?

— Конечно.

— Я позвоню, когда приеду.

Нелли закрыла дверь перед моим носом, даже не предложив войти. Я понимала, что сборы — дело ответственное, но что-то здесь было не так. Обычно люди, уезжающие в отпуск, выглядят довольными, к тому же Нелли никогда не упускала случай поболтать, даже если из-за этого она могла куда-то не успеть или что-то не сделать. Ее явно что-то беспокоило.

Я увидела Нелли только через неделю после окончания их отпуска. По возвращении она не позвонила мне, хотя обычно мы виделись почти каждый день.

Мы встретились в институте на очередном тренинге, на котором нам дали возможность пообщаться с реальным клиентом. Это была женщина лет тридцати пяти, ухоженная, умело накрашенная. Она заканчивала аспирантуру в нашем институте, но на другом факультете. Я видела ее и раньше, но мы никогда не общались.

Когда мы пришли на занятие, она уже сидела в комнате.

Лариса представила:

— Ребята, это Елена. Она пришла рассказать о своих проблемах. Вернее, она пришла ко мне, но я ей предложила выступить со своей проблемой на группе, и она согласилась.

Елена сидела очень прямо, аккуратно сложив руки на коленях.

Мы молчали. Потом она сказала, медленно, отчетливо выговаривая каждое слово:

— Я сама не ожидала, что захочу что-то обсуждать с чужими людьми.

И замолчала.

— Дело в том, что я постоянно боюсь потерять своего ребенка. Я боюсь, что с ним что-то случится, что он заболеет, попадет под машину. Я сидела с ним дома до шести лет, он никуда не выходил без меня. А теперь ему пора в школу, а я понимаю, что мне страшно его отпускать. Я думаю только об этом, и не могу отвлечься ни на что.

Ирина, интересная решительная женщина, у которой был свой бизнес и сын четырнадцати лет, сказала:

— Так отдай его в платную частную гимназию, в которой тебе не нужно будет за него бояться. Там за детьми замечательный уход, питание, контроль.

Тут вмешалась Оля, решительная девушка с громким голосом:

— А потом нужен будет частный институт и частная платная армия?

Елена ответила:

— Конечно, я понимаю, что я не смогу контролировать его всю жизнь. Но мне кажется, что только я могу защитить его.

Мы молчали. Вмешалась Лариса.

— У тебя есть какие-то основания думать, что твоему ребенку всегда нужна твоя защита? Что-то произошло раньше?

— Да. Он много болел в раннем детстве. Он родился раньше срока, и лет до трех я постоянно боялась за его жизнь. А теперь не могу избавиться от этого страха.

Ирина спросила:

— А ты не думала о втором ребенке?

Елена отшатнулась:

— Нет, что ты. Мне даже и подумать страшно. Это невозможно.

— Но почему? Что такого невозможного в этой мысли?

— Я тяжело перенесла первую беременность. Чтобы родить ребенка, мне нужно все девять месяцев лежать в больнице на сохранении. Я этого не выдержу. К тому же, а как я смогу бросить Сашу?

— А если взять приемного ребенка? Почему нет? — не отставала Ира.

Елена возмутилась:

— Как ты можешь такое говорить? Я никогда не пойду на это. Взять в дом чужого ребенка с непредсказуемой наследственностью! Кто оставляет детей в детском доме? Алкоголички и наркоманки!

Нелли побледнела, сжала руки так сильно, что побелели пальцы, и спросила:

— У тебя есть опыт общения с приемными детьми?

— Нет, конечно.

— Тогда почему ты так говоришь?

— Потому что я слышала об этом.

Лариса вмешалась:

— Мы говорим сейчас о проблеме Елены.

Нелли огрызнулась:

— Я и не уходила от темы. А у твоего ребенка есть друзья?

Елена ответила:

— Самый главный его друг — это я. Саша мало гуляет на улице, редко приводит друзей. Больше всего мы общаемся вдвоем.

— А твои друзья и друзья твоего мужа часто приходят в гости?

— Честно говоря, после рождения Саши нет. Раньше мы часто ходили в гости, ездили вместе отдыхать на природу. А когда родился Саша, он был очень слабеньким, и я боялась, что чужие люди могут принести в дом всякую заразу — ту же простуду, например. Я была противницей этих визитов, и постепенно они перестали приходить.

— А ты не чувствуешь себя одинокой из-за этого?

— У меня есть Саша.

— А муж?

— Я люблю своего мужа, но он редко бывает дома. Много работы, он часто в командировки ездит.

Нелли наклонилась к Елене и спросила:

— Лена, а ты никогда не думала о том, что тебе чего-то недостает в твоей жизни? Друзей, общения?

По щекам Елены покатились слезы. Она сидела и молча плакала. Оля попыталась что-то сказать, но Лариса жестом остановила ее.

Сквозь слезы Елена выкрикнула:

— Да, я хочу ходить в гости, я хочу выйти на работу, я хочу хоть немного почувствовать себя свободной! И не могу. Я должна была быть рядом с Сашей, а теперь мне кажется, что он не сможет без меня. Хотя иногда я думаю, что он испортил мне жизнь, и я не хочу его никуда отпускать, чтобы он тоже чувствовал то же, что и я.

Елена произнесла это и сама испугалась своих слов.

Но Нелли взяла ее за руку:

— Не бойся. То, что ты чувствуешь, естественно. Ничего страшного в этом нет. Ты любишь своего ребенка, просто ты устала, и у тебя тоже есть право на собственную жизнь. Нам всем приходится чувствовать страх за своих близких, но они могут жить и без нас. Просто нужно дать им такую возможность.

Нелли придвинулась ближе к Елене, и что-то ей говорила, так тихо, что я не могла расслышать. Потом Елена достала платок, вытерла слезы, улыбнулась Нелли и молча вышла из комнаты. В комнате было тихо, только слышалось гудение электрообогревателя.

Потом Лариса встала, подошла к Нелли и протянула ей руку:

— Молодец. В какой-то момент я испугалась, но ты молодец.

После тренинга мы с Нелли вышли вместе. Она выдохнула:

— Я ужасно устала.

— Как тебе это удалось? Мне показалось, что она все-таки задела тебя словами о приемных детях, что ты разозлилась на нее, но ты потом так классно все повернула!

— Положим, насчет приемных детей она не права. — Нелли улыбнулась. — Хотя я так часто слышала подобные высказывания, что уже почти перестала на них реагировать.

Она повернулась ко мне:

— Давай—ка отметим наш первый опыт консультирования. Пойдем в «Россолини». Я приглашаю.

Я с радостью согласилась. Мы заказали пиццу и две чашки чая. Первым почему-то принесли чай. Я никогда не могла понять нелепость такой последовательности. Если заказываешь еду и напиток, то первым всегда приносят напиток, не зависимо от того, какой он — пиво или чай. Поэтому, если хочешь, чтобы чай был горячим, нужно идти на хитрость, и заказывать его уже после того, как поешь.

Нелли вдруг сказала, держа в своих руках чашку:

— У Елены есть большая проблема, с которой не знаешь, что и делать. Проблема смысла жизни, который никому не ведом. Страх потери близких — жуткий страх.

— Да, особенно когда он становится навязчивым.

Нелли спросила:

— Тебе, наверное, тоже знаком этот страх, когда, если кто-то не отвечает на телефонный звонок или задерживается на работе, начинаешь воображать себе самое страшное?

У меня внутри что-то дрогнуло, как будто меня поймали на чем-то неприличном или опасном.

— Да. А тебе?

— К сожалению, да. Пять лет тому назад мне позвонила бабушка. Тогда я поняла истинный смысл выражения: «Сядь, если стоишь». Она сказала мне эту фразу, но я подумала, что она шутит. А когда услышала то, что она мне сказала, очнулась уже на полу.

Нелли замолчала. Я боялась спрашивать.

— Она сказала, что мой отец и сестра погибли в автокатастрофе.

Мы вдвоем долго молчали. Потом Нелли продолжила.

— Отец поехал отвозить мою самую младшую сестру с мамой на вокзал, они ехали в отпуск. И столкнулся лоб в лоб с грузовиком. Отец уснул за рулем, — Нелли говорила быстро, швыряя слова. Я боялась даже пошевельнуться. Меня охватило чувство паники, мне хотелось, чтобы она замолчала или сказала, что все это неправда. Я больше не хочу об этом слышать! Я ничем не могу ей помочь! Тогда зачем же она мне все это рассказывает?

Но Нелли не умолкала.

— Вот так все и произошло. Все — все! — погибли в один день.

У меня пересохло во рту:

— А как же ты… потом?

— Я?

Нелли словно удивилась моему вопросу:

— Я была уже замужем, как раз родился Сережка. Труднее всего пришлось Зое. Она тогда не поехала со всеми, потому что сломала ногу. Мама не решалась оставить ее, но отец и бабушка ее уговорили. Маме нужно было отдохнуть, да и Саше это было полезно. Ей как раз год исполнился. — Нелли грустно улыбнулась. — Да, мама родила на полгода раньше меня. Я еще ревновала, что она любит свою Александру больше, чем Сережу. А она стеснялась, что стала бабушкой.

— А с кем осталась Зоя?

— К нам тетя приехала из Воронежа. Мамина сестра. Они очень дружили.

Голос Нелли изменился, стал тихим и одновременно твердым.

— Жизнь не закончилась. Это было страшное горе, но жизнь не закончилась. Только с тех пор я не нахожу себе места, если долго дети не приходят с улицы. Или если Дима не отвечает на звонок.

— Ты тоже боишься? — спросила я. — Ты выглядишь такой спокойной, уверенной! Я думала, что только у меня есть этот страх и боялась сказать о нем. Боялась, что выпущу его на свободу, и он сбудется!

— Да, я тоже боюсь, — Нелли с вызовом подняла голову. — Но думаю, что ничто в мире не происходит просто так. После смерти родителей родственники устроили пышные похороны, на которых говорили, что отец с мамой любили друг друга и умерли в один день. Но только я знаю, что в вечер накануне их гибели отца принесли домой друзья, потому что он был настолько пьян, что не мог идти. И что он напивался почти каждый вечер, чтобы не слышать маму. И что они давно уже ненавидели друг друга, и отдыхать ехала только мама, ехала, чтобы, по большей части, отдохнуть от отца. Она села с ним, еще до конца не протрезвевшим, в машину из какого-то жестокого упрямства. Он не хотел признавать, что он пил и неспособен вести машину, а она хотела доказать, что он все-таки пьян. «Вот увидишь, нас сейчас гаишники остановят, и…». Вот и доигрались.

Нелли нечаянно толкнула чашку, да так, что та поехала по столу, жалобно звякнув. Я поймала ее почти у края. Нелли снова была спокойна, как ни в чем не бывало.

— А насчет страхов за близких я думаю, мы немного обманываем себя, когда говорим, что боимся за них, и ради их блага и безопасности ограничиваем их свободу. Своей тревогой за них ты ведь не можешь сделать им ничего хорошего. Эта женщина, Елена, тоже боится за своего ребенка. И делает из него несчастного человека, не имеющего друзей. Лучше попробовать проявить свою любовь как-то по — другому.

Нелли смотрела на меня, а я чувствовала стыд и свободу одновременно. Мне было стыдно за свою истеричность, возникшую в отношениях с Олегом, выражавшуюся в требовании отчитываться о каждом своем шаге, и в то же время я чувствовала радость освобождения от своих страхов. Конечно, они еще вернутся, но теперь к моему страху будет примешиваться голос разума, звучащий голосом Нелли.

Она сказала успокаивающе:

— Умерших нужно отпускать. Жизнь продолжается.

— А я сейчас подумала, что наше горе еще зависит и от социальных требований. В какой-то книге по этикету я читала, что есть сроки ношения траура — по родителям — полгода, по супругу — год. Как будто кто-то может определить сроки скорби. И если ты эти сроки нарушаешь, на тебя смотрят с осуждением. В этом смысле горе, о котором никто, кроме тебя не знает, пережить легче.

— А ведь ты права! Тогда мне было проще, потому что мы с Артемом жили в другом городе, где никто не знал моих родителей, и я ничего никому не была должна. Зое пришлось значительно труднее. Я приехала домой, включила магнитофон на полную, и танцевала. Не потому, конечно, что мне было весело.

— Да, представляю, что было бы, если б ты это сделала дома.

— Да уж, — Нелли посмотрела в пустую чашку. — Давай еще что-нибудь закажем? У них вкусные пирожные. — Она махнула рукой официанту, не дожидаясь моего ответа. А я мысленно подсчитывала, сколько денег у меня с собой. Сидение в кафе мне казалось почти преступлением по отношению Олегу, учитывая наши проблемы с деньгами. Но официант уже подошел, и я тоже заказала чай и торт.

Мне хотелось задать Нелли вопрос, давно мучивший меня. Но она сама заговорила.

— С момента гибели родителей прошло шесть лет. Но только год назад я смогла позволить себе привязаться к кому-то. Я боялась, что если я полюблю человека, откроюсь перед ним, то он обязательно меня покинет. Только с Димой я смогла поверить, что можно просто жить, любить друг друга.

— А Артем?

— Артем? — Нелли посмотрела на меня недоумевающее, будто не сразу поняла, о ком это я. — Артем не приехал на похороны. Его отправили в командировку, но мне кажется, что дело было совсем не в этом. Он мог от нее отказаться. Я думаю, что он испугался чужого горя, не знал, как себя вести. Но мы с ним никогда не говорили на эту тему. Наверно, я так и не смогла этого ему простить.

Я спросила прямо:

— Ты счастлива с Димой?

Нелли задумалась, ища ответ в себе. Потом ответила:

— Он вернул мне радость жизни, хотя может это и звучит высокопарно. Представляешь, я раньше даже украшения носить не могла. Забыла о них. Сложила в ящик, и забыла. А недавно достала все это и поняла, что мне нравится чувствовать браслет на руке, цепочку на шее. — Нелли подняла руку и показала мне тонкий золотой браслет. — Оттаяла.

Я продолжала допытываться, хотя уже понимала, что лучше мне не продолжать этот разговор. Мы обе находились в том состоянии, когда слова значили очень много.

— Но мне показалось, что в последнее время тебя что-то беспокоит.

Нелли опустила голову

— Да, ты права. Есть кое-что. Только я еще не решила, действительно ли это меня так уж сильно беспокоит. Знаешь, чем больше я думаю о наших отношениях с Димой, тем больше понимаю, что они быстротечны, и скоро им придет конец. Мы строим планы на будущее, обсуждаем, каким будет наш дом, куда поедем в свадебное путешествие, но мне кажется, что мы обманываем друг друга, говорим о сказке, которой никогда не сбыться.

— Но почему?

— Я думаю, что Дима никогда не женится на мне. Так думать у меня вроде бы нет никаких оснований, но мне кажется, что свадьбы, которую мы с ним вымечтали в деталях, никогда не будет.

— Я вижу, что он любит тебя. Это видно по тому, как он на тебя смотрит, как ловит момент, чтобы прикоснуться к тебе. Ты думаешь, он тебя обманывает? — я не понимала.

— Я думаю, что он обманывает себя. — Нелли отодвинула тарелку. — А это гораздо хуже.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Дима очень много говорит о нашем будущем, о свадьбе, о совместных детях, но он не сделал и шагу в направлении развода.

— Дима женат? — я поразилась. Я и представить не могла, чтобы рядом с Нелли мужчина мог позволить себе оставаться несвободным. Мне казалось, что эта женщина заставляет забыть обо всех остальных.

— Да, женат, — Нелли сказала об этом небрежно, но я видела, что это было для нее очень важно.

— А кто его жена? Ты боишься, что он любит ее и не хочет разводиться? — как мало я тогда понимала!

Нелли посмотрела на меня удивленно:

— Это не имеет никакого значения, на ком он женат. От меня еще не уходил ни один мужчина. — В ее тоне не было самодовольства, простая констатация факта. И я понимала, что иначе и быть не могло. — Я знаю его жену, я даже была у них дома, но это совершенно меня не беспокоит.

— Тогда что? Что тебя беспокоит?

— Понимаешь, Дима очень хочет, чтобы мы расписались. Но я знаю, что он даже не начинал с Дашей разговора о разводе. Если бы он вообще не предлагал мне этот брак, я бы поняла. И меня бы это вполне устроило — в конце концов, от страданий Артема и его экспериментов с девушками мне тоже приятного мало. Но он хочет, чтобы мы поженились.

— Может, он просто боится ей сказать? С мужчинами это бывает.

— Конечно, он боится. В то же время он абсолютно не скрывает наши отношения. Мы вместе ходим в кафе, в кино, в магазины — в места, где нас могут увидеть его друзья или сама Даша. Но он не только не прячется, а наоборот, любит меня «показывать», он познакомил меня со многими друзьями.

— Похоже, он хочет, чтобы ситуация разрешилась сама собой, — предположила я. — Чтобы кто-то вас увидел, сказал его жене, и она сама начала этот разговор.

— Возможно. Но я в такие игры не хочу играть. Дима требует, чтобы я ушла от Артема, а я боюсь. Он хочет, чтобы я ушла первой. Но я знаю, чего мне ждать от Артема, а проблемы, которые возникнут с Димой, пока еще для меня загадка. Кто знает, нужны ли ему будут мои дети, например. Про Артема я знаю, что он понудит, понудит, но никуда от меня не денется.

— Может, тебе стоит рискнуть и поверить ему? — спросила я.

Нелли предположила:

— Может, все дело в том, что Диме вовсе не нужна семья, но он боится самому себе в этом признаться.? Вроде как признаться в собственном легкомыслии, ненадежности… Сейчас у нас романтические отношения, без быта, без обязательств. Ночные свидания, легкая боль расставания, радость встречи. Мы все это потеряем, если начнем жить вместе.

— А ведь это тоже имеет свою ценность. Нужно радоваться тому, что есть.

Нелли мечтательно улыбнулась. Улыбка делала ее очень красивой.

Я решилась переменить тему.

— Да, ты же не рассказала, как вы съездили. Понравилось?

Нелли внезапно нахмурилась, мой вопрос ей не понравился.

— Хорошо съездили. Тепло, красиво. Ну что, пойдем? — Она встала и сняла свой пакет с ручки стула. Я заметила, что Нелли никогда не носила с собой сумочку. Да и многое в ее внешности было не так, как это обычно принято у женщин. Например, она почти не пользовалась косметикой, редко делала маникюр. В основном, была одета в джинсы и старые кроссовки. Но тем не менее, она была настоящей женщиной. Жест, улыбка делали ее очень сексуальной и женственной. А, может, это я ее такой видела?

Я пошла за ней. Я не поняла, что задело Нелли в обычном вопросе. Мы вышли на улицу, и она спросила:

— Тебе в какую сторону? Пойдем, я тебя провожу, — мы медленно пошли к остановке. Нелли дождалась моего автобуса, а когда он подошел, сказала:

— Спасибо тебе за все.

— За что?

— Сегодня ты помогла мне понять что-то очень важное, и я тебе за это благодарна. Я очень привязалась к тебе, хотя обычно для меня это нелегко. — Она улыбнулась. — Беги, а то автобус уедет!

Этот разговор я помню до сих пор. Он стал началом нашей подлинной близости с Нелли, которая так изменила нашу жизнь. В тот день мне показалось, что я нужна ей, и мне хотелось оправдать ее доверие, и сделать ее потребность во мне еще большей.

Дима

Нелли иногда приходят в голову весьма странные идеи. Как, например, в этот раз. Мы сидели вдвоем у нее на кухне, целовались, а потом она вдруг спросила:

— А как ты относишься к небольшим приключениям?

— Ну, это смотря к каким, — я повернул ее к себе, надеясь на продолжении. Но она высвободилась.

— Например, к походам пешком?

— И куда ты собираешься идти?

— В Романовку.

— Куда?! — Романовка — это деревня километрах в двадцати от города.

— В Романовку, — повторила Нелли таким тоном, будто предлагала сходить в кино.

— Туда автобусы ходят. Если тебе нужно, я могу тебя отвезти.

— Нет, мне хочется пройтись пешком.

— Но зачем?

— Просто так. Для удовольствия. Важен ведь процесс, а не результат, — она посмотрела на меня, ожидая реакции на мои слова. Кажется, в последнее время ей нравилось дразнить меня. Но я не хотел придавать этому значения. Я люблю ее, и мы будем вместе. Сейчас между нами стоял мой развод, но отношений с Дашкой давно уже никаких не было. Только Нелли не хотела мне верить. Если дело только в формальности, я смогу решить эту проблему.

Меня раздражало существование Артема в ее жизни. Если раньше я чувствовал себя виноватым перед ним, то постепенно на смену чувству вины пришло раздражение. За полгода любой мужчина может принять то, что жена уходит к другому.

Я старался быть с Нелли как можно больше, но нам всегда что-то мешало: вернее, кто-то. Всегда вокруг были дети, Вика, Артем. А теперь еще и Катя. Я уже начинал ненавидеть всех этих людей, которым непременно было нужно что-нибудь от Нелли, когда она была рядом со мной.

Так было и в Крыму. Нелли взяла с собой детей и Зою. Я понимаю, что без Зои нам пришлось бы трудно с детьми, и ничего ей не сказал. Но потом все равно я оказался виноват.

Видит Бог, у меня ничего не было с Зоей. Ничего! Ладно, проехали. Даже вспоминать об этом неприятно.

Нелли недавно познакомила меня со своими родственниками. Родители у нее погибли, но есть тетя, и дедушка с бабушкой. А это значит, что ее намерения вполне серьезны.

Я тоже познакомил ее с мамой. Да уж! Но чего ради она пришла тогда к нам? Просто одна семейная пара пришла в гости к другой. Будем дружить домами!

А что я должен был сделать? Сказать: «мама, Даша: познакомьтесь — это моя будущая жена». Конечно, хороший повод для развода. Но не могу я так по отношению к Дашке.

В тот момент меня больше всего мучил один вопрос: Нелли все еще со мной или она вернулась к Артему и специально пришла с ним в гости, чтобы мне досадить?

Ладно. Если ей так нужен этот поход, я пойду. Хотя, по-моему, это идиотская затея.

И я уверен, что опять мы будем не одни.

Катя

Нелли предложила прогуляться пешком. В Романовку.

В последнее время мы с ней много гуляли: могли обойти полгорода. И говорили, говорили. Никогда и ни с кем я столько не разговаривала. Я хотела рассказывать ей о каждой мелочи, обо всем!

Мы говорили о моем детстве, моих родителях, о людях, которые нас окружали. Казалось, что Нелли знала все об окружающих. Но вовсе не потому, что она дотошно интересовалась их жизнью. Просто она понимала людей.

Постепенно боль от утраты мамы оставляла меня. И чем больше я сближалась с Нелли, тем дальше становился Олег. Мы, как и раньше, много общались, но теперь все больше выбирали отвлеченные темы. Между нами стояла Нелли. Олег не мог принять мою привязанность к ней, а я не считала нужным что-то менять.

Мне хотелось все больше самостоятельности, и мне казалось, что Олег ограничивает мою свободу. Но на самом деле во мне самой не было ресурсов для свободы. У меня не было работы, не было денег.

А еще я купила собаку. Просто пошла на рынок и купила щенка. Беспородную полу-таксу с грустными глазами. И выяснилось, что Олег терпеть не может домашних животных, потому что они: портят мебель, пачкают и вообще требуют к себе внимания. Но все это я узнала уже потом. А сначала Олег отнесся к моей покупке равнодушно. Он молча посмотрел на щенка и и вышел из комнаты.

Проблемы начались в первую же ночь. Выяснилось, что такса не переносит одиночество. И спать она хотела исключительно в нашей кровати. Все другие варианты, включая положенный на полу коврик, ее не устраивали. При попытке отправить ее в другую комнату она начинала лаять, пищать и скрестись в дверь.

Артем

Я много раз просил ее остаться со мной. Мне никто не нужен кроме нее, я люблю Нелли и хочу быть с ней. К тому же у нас дети. Нужно думать и о них.

Я не мешал ей встречаться с другими, если ей так хочется — пожалуйста. Что я мог поделать?

Мы нашли компромисс…

Который устраивал ее и меня не один год.

А потом появился Дима. Мне и до этого было больно, а что делать сейчас — я не знаю.

Вчера мы были с Нелли в гостях у Димы с Дашей. Мне кажется, что я понравился его маме. Да и Даша вроде бы относится ко мне с симпатией. Дима еще ничего ей не говорил. Иначе они бы даже на порог нас не пустили.

Это тоже интересно: Нелли говорит, что они готовятся к свадьбе, но он даже не сказал жене о разводе. Сволочь!

Но мне кажется, что Даша начинает догадываться. По мужчине и женщине всегда заметно, если они вместе. Даже если они стараются это скрыть.

Нас напоили чаем, мы сидели все вместе на кухне: Даша, Дима, Нелли, я и мама. Мне нужно было после работы зайти к Диме за бумагами. Он заболел и забрал домой всю документацию. А Нелли увязалась со мной. Я сказал ей:

— Мне кажется, это не самая лучшая идея, учитывая ваши с Димой отношения.

А она только посмеялась:

— Я думаю, что это мое дело и я за это отвечаю.

— Но ты идешь со мной, а мне бы не хотелось, чтобы Даша выставила меня за дверь.

— Тебе в этом случае ничего нет угрожает. Если что, я уйду одна.

— Но мне будет неприятно, — я уже понимал, что вряд ли она откажется от своей затеи. Если Нелли чего-то захочет, ее трудно переубедить. По крайней мере, мне никогда не удавалось.

Мы продолжали спорить, но уже шли по направлению к дому, где жил Дима. Я предложил:

— Тогда хотя бы позвони ему и предупреди, что ты со мной.

— Я думаю, что это лишнее.

— Тогда я вообще никуда не пойду, — я решил, что заберу документы завтра.

Нелли сбавила тон.

— Я сама хочу увидеть его отношения с Дашкой. Для меня это очень-очень важно. Позвони ему, пожалуйста. Я не хочу этого делать. Или лучше вообще не звонить, — Нелли взяла меня за руку. — Мне нелегко сейчас. Я понимаю, что и тебе тоже, но ты хотя бы можешь со мной это обсудить, а Дима всячески уходит от разговоров о разводе.

— Вот как? Тогда не проще ли оставить все как есть? Зачем он тебе такой?

— Я не знаю, Артем. Сама не знаю, — Нелли чуть не плакала. Мне казалось, еще чуть-чуть, и она согласится уйти и забыть о Диме.

— Оставайся, — я сжал ее руку. — Я тебя не брошу. И у меня нет жены.

Но увы. Она выдернула руку, голос снова стал жестким.

— Мы же уже все обсуждали.

— Извини.

Мы помолчали Я достал телефон.

— Привет!

— О, Темка! Привет! Ты скоро?

— Уже подхожу. Только я не совсем один.

— А с кем? С Женькой? Заходите, конечно.

— Понимаешь, ко мне Нелли зашла. Я обещал ей вечером за продуктами съездить. Если ты не против, мы зайдем на минутку, я только документы заберу, и все.

Дима помолчал.

— Ау?

— Хорошо, заходите.

Я повернулся к Нелли:

— Ты уже не так на меня сердишься? Пойдем, нас ждут.

Она не ответила. И мы уже были у подъезда.

Когда мы пришли, настроение Нелли изменилось. Она так рвалась сюда, но когда вошла, вся сжалась. Наверно, никто ничего не заметил, но я — то ее знаю. Ей хотелось сбежать отсюда. Не знаю, что она там хотела увидеть. Семейный скандал с битьем посуды, чемодан у порога?

Поведение Димы с Дашей ничем не отличалось от обычного поведения пары, к которой пришли гости. Вот только может Даша была излишне внимательна к Диме, а того, по—моему, это слишком нервировало.

Мы выпили чай, Дима вышел за документами, потом крикнул из спальни:

— Даша, ты не видела, тут на столе папка лежала, черная? Никто не брал?

Дашка тут же побежала к нему. И мама засуетилась:

— Вечно засунет куда-нибудь, а потом найти не может! Пойду посмотрю.

Мы остались на кухне одни. Вдруг Нелли посмотрела мне в глаза и спросила:

— Помнишь, когда мы шли, ты предлагал мне остаться с тобой?

Я кивнул.

— Если хочешь, я сегодня скажу Диме, что между нами все кончено. Проведу с ним нашу последнюю ночь. И вернусь к тебе. И больше ничего никогда у меня с Димой не будет. Ты хочешь этого? Тебе достаточно просто сказать «да».

— Ты опять уйдешь на ночь?

— Это что, так важно? Это будет последняя ночь. Если, конечно, ты скажешь «да».

Я молчал. Нелли смотрела в упор:

— Ну?

Я молчал. В этот момент вошли Дима с мамой. В руках у него были документы.

— Нашли! Мама убирала и на шкаф положила.

— Ага! Мама всегда виновата! Так сами в своей комнате и убирайте.

Я поднялся:

— Спасибо большое. Нам пора уже.

Мы с Нелли встали. Мама нас проводила до двери. А там некстати сказала:

— Тяжело в семье, когда все есть, проблем никаких и занять себя нечем. Я им давно уже говорю — пора Полинке братика или сестричку!

Видели бы вы лицо Нелли. А через пару часов за Нелли заехал Дима. И она уехала на всю ночь. Которая так и не стала последней.

Нелли не спросила меня, почему я ничего ей не ответил. Но рассказала об этом всем.

Почему я так поступил? Не знаю. Не хочу об этом говорить.

Катя

Я не понимаю, что со мной происходит. Со мной и Олегом.

Все не так, как хотелось. Я обращаю внимание на то, чего раньше не замечала. Я хочу быть похожей на Нелли?

Вчера быль день рожденья Олега. Я позвала Нелли и Диму. Да, я позвала своих друзей на его день рожденья. Я пригласила их еще давно, но честно говоря, думала, что Нелли об этом забыла. И мне не хотелось напоминать, учитывая их напряженные отношения с Олегом.

Но за день до праздника Нелли сама позвонила мне:

— Привет! Завтра у Олега день рожденья, я ничего не перепутала?

— Конечно. И вы приглашены, — мне больше ничего не оставалось. В конце концов, Диме нужно забрать машину.

— Я помню. Мы приедем. Обязательно. Но я вот почему звоню. Я подумала — не нужна ли тебе помощь? Если нужно, я могу завтра приехать, — голос у Нелли был радостным. А мне, как всегда, было приятно ее слышать.

— Приезжай, конечно.

— Тогда завтра с утра я буду.

И действительно, около одиннадцати она приехала.

— Как хорошо, что ты здесь, — обрадовалась я. — Ты умеешь делать блинчики7

— Думаю, да. А что?

— Я задумала блинный торт, но проблема в том, что у меня никогда не получаются блины. Я просто не умею их делать и все. Они слипаются, пригорают к сковороде и больше напоминают резиновые коврики.

Нелли засмеялась.

— Ладно, сейчас мы решим твою проблему. Давай большую миску.

Она начала делать тесто.

— Хоть я и небольшой кулинар, но блины делать умею. Это как раз то немногое, что у меня получается, и надо же, чтобы именно это тебе и было нужно.

— Да ладно тебе. Небольшой кулинар! Я тебе не верю.

— Вот и хорошо, что не веришь! Блинчики меня научила делать бабушка. Она вообще любила всякие оладушки, коржики и прочее, что сказывалось на ее фигуре. Она говорила, что главное в блинах — это чистая сковородка.

— Я тоже это слышала, но не верила.

— А зря, — Нелли принялась чистить сковороду. — Я на этой неделе побывала в очень любопытном месте. Называется «Диалог». Не слышала?

— Что-то слышала. Это какой-то околопсихологический клуб?

— Что—то вроде этого. Хотя ведущие там — психологи, но подход у них несколько другой, чем у нас в институте. Лариса нам что говорит? Что сначала нужно разобраться в проблеме, а только потом искать пути ее решения. Причем решение может прийти и в процессе разбора проблемы.

— Ага, а психоаналитики так вообще готовы копаться в тебе до младенчества. А потом — проблемы клиента от глубокой травмы, вызванной внутриутробным одиночеством.

— Вот именно. А в «Диалоге» подход другой. Не важно, откуда у тебя эти проблемы — мама в детстве не так посмотрела или папу увидел голым в ванной, главное — что с этим делать сейчас. Потому что живем мы сейчас и живем в обществе, и нужно уметь жить так, чтобы это приносило еще и радость.

— И чем они занимаются?

— Тренинги проводят. Учат общаться. Там интересно. Хочешь — можешь сходить. Там есть свои правила. Например, при встрече и прощании все обнимаются. И вообще есть много упражнений для преодоления физических барьеров. Сначала меня это шокировало — все-таки трудно обнять незнакомого человека, особенно если это мужчина и тем более если он тебе не очень приятен. Но потом я поняла — это так удивительно. Тоже принятие. Только если Лариса нас учит принимать человека интеллектуально, то здесь принятие более глубокое, на физическом уровне.

— Тебе понравилось?

— Мне интересно. Там каждое занятие как испытание. Насколько я это смогу? Я на курс записалась — «Первый шаг». Так, по моему, этой сковородке на сегодня моего внимания достаточно. Давай продукты для своих блинчиков.

Нелли принялась за тесто.

Я спросила:

— Ты решила, что делать с дипломом?

— Я думаю, что я заплачу за него.

— Почему? Ты же классный психолог.

— Мне это уже не интересно. К научной работе я никогда не тяготела. Мне сейчас гораздо интересней один человек, чем выборка из ста. А диплом — это всего лишь бумажка. Одна такая у меня уже есть.

— Странно.

— Почему? Свои амбиции я уже удовлетворила в первом институте. Сейчас я хочу учиться для себя и получать от этого удовольствие. А там посмотрим. Вот и первый блин. Пробуй!

— Вкусно! Как у тебя так получается? Вроде бы я делаю то же самое. Расскажи секрет?

— А вот не расскажу. А то ты меня звать перестанешь!

Мы вместе приготовили все, что я хотела, и даже начали расставлять на столе посуду, как вдруг Нелли стала собираться.

— Ты куда?

— Я домой. Мне нужно забрать одного товарища, и чуть позже мы приедем.

— Я думала, что Дима сам приедет после работы.

— Нет, мы приедем с Артемом. Я пообещала ему, что заеду за ним.

— А Дима?

— Сегодня не его очередь, — Нелли улыбнулась. — Артем в последнее время очень переживает из-за нашего развода и неудачи с Ксюшей. Ему страшно, что я уйду, а он останется один. Иногда я думаю, что мне было бы гораздо проще, если бы у Артема появилась женщина.

Я не думала, что она вернется. В пять приехал Олег, к шести начали собираться гости. Их было четверо, две пары. Николай и Костя — старые друзья Олега. И две женщины, которых мне представили и имена которых я тут же забыла. Через полчаса мы сели за стол. Нелли и Артема все еще не было. Они пришли в начале восьмого.

Артем сел рядом со мной. Мы почти не разговаривали, но в какой-то момент я почувствовала его руку у себя на коленке. Он даже не пытался гладить меня, его рука просто лежала. Я давно не чувствовала такого возбуждения. В ответ я провела ногой по его ноге. Но он тут же убрал свою руку. И немного отодвинулся.

А дальше… Я чувствовала себя идиоткой, но не могла остановиться. Я прижалась к нему и продолжила елозить своей ногой по его брюках. В тот момент мне казалось, что никто ничего не замечает. Вот только Николай смотрел на меня в упор, а когда я поворачивалась к нему, он мило улыбался.

У Нелли зазвонил телефон. Она вышла поговорить на кухню, потом вернулась и сказала:

— Сейчас Дима заедет.

Я спросила:

— Вы будете забирать машину? Мы могли бы сейчас отвезти ее.

Мне хотелось найти предлог, чтобы уехать с Нелли. И Артемом. Но вмешался Олег:

— Уже поздно. Как ты назад вернешься?

— Завтра вернусь. Утром.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — Олег старался не смотреть на меня.

— Почему? Это хорошая возможность забрать машину. Когда еще Дима к нам приедет?

Я вдруг заметила, что мы стоим втроем — я, Нелли и Олег. А остальные сидят и с интересом наблюдают за нами. Артем сидит с безучастным видом и рассматривает цветы на окне. Как будто его совершенно не касается происходящее.

Но все решила Нелли. Она сказала:

— Я не думаю, что Дима заберет машину сейчас. Мы не можем ехать на двух машинах. Ни у меня, ни у Артема нет прав. Так что мы отложим это до следующего раза, когда Дима возьмет с собой водителя.

Когда все ушли, мы остались с Олегом вдвоем. Я начала убирать со стола, мыть посуду — все, что угодно, лишь бы только не остаться в одной комнате с Олегом.

Вдруг он подошел ко мне сзади и обнял.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, за то, что ты все приготовила и сделала для меня праздник.

Я искала в его словах иронию, ждала, когда же он скажет о том, что я сделала. Но Олег ничего не сказал. Не заметил? Не захотел говорить?

Спустя неделю Олег сказал:

— Я хочу съездить на неделю к родителям. Мне нужно побыть одному.

Всю эту неделю я старалась забыть о том вечере. Я почти не расставалась с Олегом, буквально ходила за ним по пятам. Я не видела Нелли и не звонила ей. В наши отношения с Олегом вернулась прежняя теплота.

Мы много разговаривали, вместе выгуливали Фредди — моего щенка. Мне казалось, что так будет всегда. Оставалось только решить небольшую проблему. Я совсем не хотела близости с Олегом. Но я думала, что все наладится.

Желание Олега уехать было непонятно. Мы никогда не расставались без крайней необходимости, и никогда он не ездил к родителям один. Я предложила:

— Давай съездим вместе.

— Не стоит. У тебя экзамены скоро.

— Ну и что? Я смогу там готовиться.

Олег сел в кресло и начал объяснять:

— Понимаешь, я считаю, что сейчас нам нужно отдохнуть друг от друга. Когда пара долго находится вместе, они надоедают друг другу, возникает привычка, обыденность.

— Но я не хочу отдыхать от тебя! У меня нет привычки, я просто хочу быть рядом с тобой.

Мне стало страшно оттого, что Олег может уехать. Я не знаю, чего я боялась: то ли того, что он не вернется или разлюбит меня, то ли мне было страшно оставаться одной в этой квартире, с которой была связана смерть мамы. Я ухватилась за последнее.

— Но я не могу здесь остаться! Здесь умерла мама, и мне все напоминает об этом.

Но Олег был непреклонен:

— Я думаю, тебе самой это нужно. Может, если ты побудешь здесь одна, твои страхи уйдут?

— А если нет?

— Если хочешь, мы можем поступить наоборот: к моим родителям поедешь ты, к тому же мама к тебе хорошо относится. А я побуду здесь.

— А можно просто остаться здесь, и чтобы никто ни к кому не ехал?

— Пойми, Катюш, мне это нужно. Нам это нужно. Мы не расстаемся, я люблю тебя, но сейчас нам нужна передышка.

— Я не могу без тебя.

Мне хотелось плакать, я не знала, как уговорить его.

Он посмотрел на меня участливо и спросил ровным тоном:

— Может, проблема в том, что у тебя возникла зависимость по отношению ко мне?

— Да! Хочешь поговорить об этом? Ты еще возьми конспект, посмотри, какой вопрос нужно задать следующим?

— А мне не нужен конспект, — Олег смотрел на меня без улыбки. — Я и так все вижу. Помнишь: если вопрос психолога вызывает у клиента раздражение, значит, вопрос попал в точку.

Я действительно злилась. Олег продолжал.

— Я хочу, чтобы ты меня любила, а не зависела от меня. Твои чувства ко мне в последнее время стали какими-то истеричными, что ли. Прости, конечно. Но ты боишься меня отпустить от себя даже на час. Если ночью мне нужно встать, ты мгновенно просыпаешься и спрашиваешь: «Ты куда?» Куда я могу уйти среди ночи? Мне кажется, что на самом деле ты злишься на меня за свою зависимость. Тебе самой это тяжело, и я боюсь, что со временем ты начнешь меня ненавидеть.

В словах Олега была правда. Но я не знала, что мне делать с этим. Я ничего не ответила ему, надеясь, что он передумает. Но он начал готовиться к поездке, погладил и сложил в сумки рубашки, купил зубную щетку. Мне казалось, что он хочет напугать меня, и в последний момент передумает. Тему отъезда мы больше не обсуждали.

Еще через день он сказал:

— Я купил билеты. На завтра. Поезд в три часа дня. Ты мне приготовишь какую-нибудь еду с собой?

— Ты все-таки едешь?

— Мы же уже обсудили это, правда? — он разговаривал со мной мягко, но настойчиво. Как с душевнобольной.

— Я вот что подумал. Может, мне взять с собой Фредди? Ты сможешь спокойно готовится к экзаменам, не заботясь о том, что пять раз в день нужно выгуливать и кормить щенка, а ему у родителей будет хорошо. Там лес рядом, мы гулять с ним будем.

— Ты? Фредди? Ты же его не любишь?

— Я вообще не люблю собак! Но с этой таксой я уже смирился. И к тому же так будет лучше. Ей нужен простор, это же охотничья собака.

— Хорошо, — Я была удивлена, но все еще надеялась, что Олег шутит.

На следующий день я должна была идти в институт. Утром я увидела, что на кухне стоит сложенная сумка. Олег делал бутерброды. Я подошла к нему.

— Я прошу тебя, не уезжай, пожалуйста. Что ты хочешь? Я все сделаю.

Он обнял меня.

— Я прошу тебя, не надо. Через неделю я вернусь.

Я заплакала.

— Останься, пожалуйста.

Я плакала, обнимала его и просила не уезжать.

— Хочешь, я приеду к тебе на выходные?

Олег уклончиво ответил:

— Я позвоню тебе.

Я ушла с последних двух лекций, чтобы успеть домой до того, как он уедет. В тот момент мне больше всего хотелось остановить его. Так, как будто от этого зависели наши отношения, наша жизнь. Я приехала домой в час дня. Но Олег уже уехал. В квартире было пусто. И он увез Фредди.

Я ходила по пустым комнатам, и мне казалось, что все закончилось.

Я заставила себя спуститься в магазин, купила еду. Когда-то же я жила одна! В общежитии, например. Я приготовила ужин, заварила чай. Скоро мне уже казалось, что в его отъезде нет ничего страшного, а я вела себя просто глупо, умоляя Олега остаться. Наверно, я и правда делаю что-то не так.

Вечером я позвонила Нелли. Но ее не было дома, а мобильник не отвечал.

Я осталась вечером одна впервые после смерти мамы. Раньше я любила одиночество, когда была подростком, мне очень нравилось, если мама уезжала и оставляла меня на ночь одну. Мне нравилось чувствовать себя хозяйкой дома, делать то, что мне нравилось — смотреть допоздна телевизор или слушать музыку, не сбавляя громкости.

А сейчас я действительно была хозяйкой дома, но это не приносило мне радости. Я стала бояться самой себя — как будто одиночество означало смерть.

Олег позвонил на второй день. Сказал, что доехал нормально и что завтра собирается в лес.

Я спросила:

— Ты не передумал?

На что он ответил:

— Не волнуйся, я вернусь дней через пять. И я уже успел за тобой соскучиться. Я тебя очень люблю.

После его звонка мне стало спокойней. Я уже получала удовольствие от одиночества. Что я могу сделать такого, из того, что обычно не могу себе позволить? И я решила: не готовить сегодня еду, вечером зайти к подруге, и всю ночь проиграть за компьютером. Может, Олег и прав — мне нужно почувствовать себя свободным взрослым человеком.

А рано утром раздался звонок. Это был Олег, и его голос был очень расстроенным.

Он сказал:

— Катя, у меня неприятности.

— Олег, что случилось?

— Вчера вечером меня избили?

— Кто? Ты в больнице?

— Нет, дома. Там вообще-то ничего страшного, Только синяк на пол-лица.

— Ты был у врача?

— Конечно. Мама сразу врача вызвала.

— А как это случилось? На тебя напали?

— Я вышел выгулять вечером Фредди. Решил пройтись. Было темно, потом кто-то посветил фонариком мне в лицо. Это были подростки, баловались, наверно. Я им сделал замечание, они не отреагировали, продолжали играться фонариком. Один начал меня оскорблять. Я не выдержал.

— Ты его ударил?

— Нет, что ты. — Олег возмутился. — Я отчитал его. А второй подошел и ударил меня. В лицо. Я стал кричать, а они убежали.

— Олег… Ты приедешь?

— Может, мне лучше здесь пока побыть? Прийти в себя, а то с таким лицом ехать стыдно?

— Приезжай, пожалуйста. Я не могу без тебя.

— Хорошо. Я выеду первым же поездом.

Олег больше не сопротивлялся. Он приехал на следующий день. Сам.

— А где?…

— Он потерялся. Там было темно и он убежал. Я искал его, и мама ходила по дворам, но его не нашли.

Олег смотрел на меня с виноватым видом. Под глазом у него действительно был синяк.

— Я боялся тебе сразу сказать. Но ты не расстраивайся, пожалуйста.

Я молча ушла в спальню и закрыла дверь. Господи, как же мне было больно. Зачем я отдала его? Зачем ты взял его с собой? Мне хотелось заорать Олегу, что это он во всем виноват, что он специально взял его с собой, потому что он ему надоел.

Я сидела в комнате и считала, что совершаю чуть ли не подвиг, не говоря о своих чувствах, а Олег ждал от меня сочувствия. Заботы, потому что он был пострадавшим в этой истории.

Я слышала, как он пошел в ванную, потом хлопнула дверца холодильника, потом послышались звук набираемого номера на телефоне. Скоро Олег осторожно открыл ко мне дверь.

— Пойдем? Ты меня покормишь?

Я молчала. Он вошел.

— Послушай, не надо так. Это всего лишь собака, и я не хотел. Я искал ее, правда.

Я молчала. Он сел рядом со мной.

— Зато дома будет чище и спокойней.

Я взорвалась.

— Зачем ты ее взял? Зачем? Ты хотел от нее избавиться.

— Нет, Катя. Нет. Просто так получилось.

Я не хотела его видеть.

— Уйди. Я прошу тебя, уйди. В другую комнату, куда угодно.

— Давай поговорим. Неужели тебе дороже собака? Мне плохо, меня побили.

В другой раз я бы пожалела Олега. Но не сейчас.

Раздраженный, он встал и закрыл за собой дверь.

Фредди, Фредди. Мой бедный Фредди, где ты? Может, бродишь где — то испуганный, голодный. Я предала тебя, я тебя бросила. Как мне найти тебя?

Я встала.

Олег сидела на кухне и пил чай.

— Олег, я на вокзал за билетами. Завтра я поеду искать щенка.

— А я?

— Хочешь — поехали со мной?

— Я не могу. Мне нужно будет в институт завтра съездить.

— Тогда я поеду одна.

С вокзала, еще не купив билет, я позвонила Нелли. Она сказала, что скоро приедет. И пообещала съездить со мной на поиски Фредди.

На вокзале были очереди недовольных людей. В этом году билеты на поезда стал продавать исключительно по паспортам, и это доставляло массу неудобств, особенно если нужно купить не один билет. Но я сделала это в разных кассах по одному своему паспорту. Правда, места оказались не рядом. До Скрябино, где жили родители Олега, дорога занимала четыре часа. Надеюсь, что у нас с Нелли получится в тот же день вернуться назад.

Я шла домой и чувствовала пустоту внутри. Я не думаю, что Фредди найдется. Конечно, я поеду туда и обойду весь их маленький паршивый городок, но я уже знаю, что я его потеряла. За эту неделю я поняла: я больше не боюсь оставаться одна.

Нелли приехала поздно вечером. Как я была ей благодарна в тот момент!

До ее приезда мы почти не разговаривали с Олегом. Я сказала, что со мной поедет Нелли, и он, похоже, обрадовался этому.

Я услышала, как остановился лифт на нашей площадке, и тут же распахнула дверь. Я угадала. Это была Нелли. Намокшая, без зонта, в симпатичной рыжей куртке и длинных, до колена сапогах, похожая на наездницу.

Я улыбнулась ей.

— Привет. Спасибо, что приехала.

— Что ты? Я все понимаю. Собака — это член семьи, как ребенок.

Я пропустила ее. Она сразу прошла на кухню и достала из куртки листы бумаги.

— Вот, держи.

Это были напечатанные объявления: «Пропал щенок таксы. Откликается на кличку „Фредди“. Нашедших прошу позвонить по телефону: 63—55—85».

— Я попросила Диму их сделать. Нужно будет завтра расклеить. Если мы его сразу не найдем, то остается надежда, что кто-то позвонит. Только их нужно разрезать.

— Конечно, я разрежу.

— И еще. Я указала свой номер телефона. — Нелли многозначительно на меня посмотрела — На всякий случай.

— Да, я думаю, так лучше. Вы чаще бываете дома, — мне не хотелось развивать эту тему, зная, что в соседней комнате сидит Олег. Он даже не вышел к Нелли.

Когда она ушла, я зашла в спальню. Олег лежал на кровати и смотрел «Новости». Обычно он в это время требует тишины, но сейчас убавил звук и повернулся ко мне.

— Ты едешь завтра?

— Да, с Нелли.

— Я надеюсь, что у вас получится его найти. Мне правда очень жаль. Ты мне чайку сделаешь? Голова что-то болит. Наверно, от удара. — Олег проявил ко мне должное внимание и теперь с полным правом требовал сочувствия к себе. Я принесла ему чай.

А рано утром позвонила Нелли.

— Привет!

— Привет! Я жду тебя. Не забыла, у нас поезд в десять утра?

— Нет, я не забыла. Тут такое дело… Сережка приболел, не могу его оставить. Ты не будешь возражать, если с тобой Артем съездит? У него как раз сегодня выходной.

— Может, мне лучше одной?

— Ну, учитывая криминальную обстановку в том городке, лучше тебе там одной не ходить. К тому же обратно поезд отправляется в семь вечера, уже темно. И Артема я уже уговорила.

Я не стала возражать. Но когда уже положила трубку, вспомнила тот случай на дне рожденья Олега. Интересно, что до этого я совершенно забыла об Артеме. Никто не спросил меня о том вечере, включая и Нелли, и я решила, что никто ничего не заметил, а Артем, так же как и я, ни с кем этот случай не обсуждал. Поездка с Артемом беспокоила меня, но я была уверена, что никакие отношения между нами невозможны. Он никак не показал, что хочет продолжения отношений, и я отнесла тот случай на совесть выпитого в тот вечер.

Я не стала говорить Олегу о том, что моим спутником будет не Нелли, просто попрощалась с ним и вышла из дому.

Мы встретились с Артемом на вокзале. Он стоял возле киоска с газетами и рассматривал выставленные журналы. Я подошла и поздоровалась. Он хмуро посмотрел на меня и сказал:

— Пойдем. Поезд приходит на вторую платформу. Уже объявили.

Всю дорогу Артем не проронил ни слова. Я тоже молчала. И злилась: в конце концов первым руку на мое колено положил он. И за что он на меня дуется? Если ему удобнее считать, что ничего не было, бог с ним. И я его не просила ехать со мной!

Я сказала:

— Следующая остановка — наша.

Он ответил.

— Я догадался. Мы же в Скрябино едем.

Я не выдержала:

— Тебя напрягаю я или эта поездка?

Он помолчал, потом ответил.

— Кому понравится в свой выходной тащится в такую даль? У меня были определенные планы на этот день.

— Мог бы и не ехать со мной!

— Меня Нелли попросила. Да не бери в голову! Это у меня настроение такое, потому что рано разбудили. Пойдем.

Мы вышли из вагона. Он спросил:

— Ты знаешь, где искать? Где он мог гулять, этот… Олег?

— Похоже, он тебе не понравился?

— Честно говоря, только полный идиот мог пойти ночью в незнакомом городе по чужим дворам гулять собаку. Что, не мог ее в своем дворе выгулять?

— Давай начнем от дома родителей Олега.

Мы пошли в их двор. Изначально я планировала зайти к ним, поздороваться и расспросить, куда же мог пойти Олег.

Но чем дольше мы гуляли вокруг их дома, тем меньше у меня было желания подниматься наверх. К тому же мне не хотелось знакомить их с Артемом. Равно как и говорить о нем Олегу. Поэтому я решила:

— Давай просто обойдем все близлежащие дворы и расклеим объявления, не заходя к родителям.

Артем согласился:

— У меня вообще нет никакого желания еще и с ними знакомится.

Мы расклеили объявления, потом Артем предложил расспросить сидящих на лавочках бабулек и мужиков, играющих в домино, не видели ли они таксу. Мы обошли несколько помоек, даже сходили в лес, но собаку так и не нашли.

Пора было идти на вокзал и возвращаться домой. Возвращаться ни с чем.

Вдруг Артем обнял меня и сказал:

— Не расстраивайся. Может, еще найдется. Мы же столько объявлений расклеили. Пойдем поедим чего-нибудь. Тебе нужно поесть.

Он повел меня в вокзальный буфет, заказал две чашки чая с бутербродами. Артем рассказывал о своей работе. Я спросила:

_ А почему у тебя выходной среди недели?

— Потому что я по воскресеньям я дежурю. Мы чередуемся в дежурствах, и тот, чья очередь дежурить на этой неделе, имеет право на выходной в рабочий день. Но вообще-то я подумываю о том, чтобы сменить работу.

Когда мы уже подъезжали к своей станции, Артем вдруг сказал:

— А ты классная. Раньше ты мне не очень нравилась. И я не думал, что ты поедешь искать собаку.

Было в его комплименте что-то необычное. Даже и не понятно, комплимент это или нет. На вокзале Артем позвонил Нелли и доложил, что мы приехали.

Потом повернулся ко мне:

— Нелли предложила тебе переночевать у нас. Уже темно, и пока ты доберешься домой, будет совсем поздно.

Действительно, было уже десять вечера. Автобусы в мой район прекращали ходить в девять. Мне оставалось либо ждать ночного трамвая, который еще неизвестно, ходит ли вообще, или воспользоваться предложением Артема.

Я с сомнением спросила:

— А как же Олег?

— От нас позвонишь, предупредишь.

Я поехала к Нелли.

Дома были дети — Ирочка, Сережка и Игорь. И конечно же, собаки.

Артем сказал:

— Только вот есть небольшая проблемка. Нелли задерживается, нужно бы ужин приготовить. Продукты в холодильнике есть.

— Ну конечно, я помогу.

Он улыбнулся:

— Я так и думал.

Он достал из холодильника пакет, из которого вытащил грибы, консервированную кукурузу, горошек и пакет риса. Я посмотрела на этот странный состав продуктов:

— Что из всего этого можно сделать? И почему ты хранишь рис в холодильнике?

— Я его не храню. Просто купил и поставил пакет с продуктами в холодильник. А из всего этого мы будем делать ризотто по моему рецепту. Сначала варишь рис, потом жаришь грибы, и все это смешиваешь. Ты можешь порезать грибы.

В его тоне была странная смесь уверенности и застенчивости. Мы приготовили еду, покормили детей. Нелли все не было. Артем пошел укладывать спать детей, а я наконец-то решилась позвонить Олегу. Я чувствовала себя провинившимся ребенком, задержавшимся допоздна на улице, и не знающим, как теперь прийти домой.

Олег снял трубку сразу же. Похоже, он сидел у телефона и ждал звонка.

— Катя, ты где?

— Олег, уже поздно, я не успела на автобус. Я останусь до утра у Нелли.

— Это правда?

— Конечно. Ты можешь позвонить Нелли и спросить, — я ответила ему с вызовом.

— Я уже звонил. — ответил Олег.

— Тогда почему ты спрашиваешь, где я? — «я взрослая! Я уже большая!» — повторяла я себе.

— Просто хотел убедиться. Не нравится мне это, — Олег уже просто бурчал, ожидая от меня оправданий. Но я не хотела доставлять ему такое удовольствие.

— До завтра. Спокойной ночи, — я положила трубку. Тут же раздался звук поворачиваемого в двери ключа, и вошла Нелли. Тайра выбежала к ней и бросилась ей на ноги.

— Тайра, солнышко, привет, — приговаривала Нелли. Она прошла ко мне в комнату.

— Привет! Я вижу, ты осталась. Ну и правильно. Куда бы ты поехала в такое время? — она разговаривала со мной, одновременно расстегивая куртку. — Кстати, Олег мне уже звонил. Он всегда тебя так контролирует?

— Обычно нет. Он боится, что у тебя я утрачу свой моральный облик. — я засмеялась, хотя на душе мне было совсем не весело.

— А вы молодцы, я смотрю. Деток накормили, спать уложили. Спасибо, — серьезно сказала Нелли. — Ты наверно, тоже хочешь отдохнуть? Пойдем, я тебя уложу.

Нелли принесла с собой набор постельного белья и полотенце.

— Как съездили?

Я рассказала.

— Как ты думаешь, он найдется?

— Не знаю, Катюш. Хочется надеяться, что да.

Я с опаской задала вопрос:

— Ты не сердишься на меня?

— На тебя? За что? — Нелли посмотрела мне в глаза.

— За то, что я оказалась такой безответственной. Ты ведь так любишь животных.

— Нет, что ты. К тому же потеряла его не ты.

— Ты думаешь, что…Олег сделал это специально?

— Может, здесь сыграло его любимое бессознательное? В любом случае, меня смущают некоторые вещи. Например, зачем он взял щенка с собой, если он его и дома раздражал? Почему он пошел выгуливать его ночью, в чужом городе, в чужом дворе?

— Да, странно все это. Но я не думаю, что он сознательно его потерял или выбросил.

Мы долго еще сидели и разговаривали. Потом Нелли пожелала мне спокойной ночи и ушла к себе.

А утром я вернулась домой. Я не задумывалась ни о чем, не принимала никаких решений. Больше всего на свете мне хотелось найти Фредди.

Олег уже уехал на работу. Это было хорошо, потому что мне нужно было побыть одной.

Но только я вошла, зазвонил телефон. Это было Татьяна Ильинична, мама Олега.

— Доброе утро, Катя, — до пенсии она была школьной учительницей, и это наложило неизгладимый отпечаток. Речь ее всегда была официально-правильной, и вопросы она задавала тоном, которому позавидовал бы любой сотрудник КГБ.

— Здравствуйте, Татьяна Ильинична.

— Мне известно, что ты вчера была у нас в городе. Мы чем-то тебя обидели, что ты не соизволила зайти к нам?

— Нет, что вы. Я не хотела вас беспокоить. Я хотела найти собаку.

— Какое может быть беспокойство? Мы всегда рады тебя видеть.

— Да, я знаю, — мы кидали друг другу вежливые фразы, как игроки в теннис.

— Но я звоню вот по какому поводу. — Свекровь перешла к делу. — Я понимаю, что в ваших отношениях с Олегом сложные времена. Так бывает у многих пар. Но ты взрослая женщина, и должна понимать, что жизнь собаки и жизнь твоего мужа — не равноценны. Человека избили, он пострадал и нуждается в твоем внимании и поддержке, а ты вместо того, чтобы уделить ему это самое внимание, занимаешься непонятно чем, — Я положила трубку, в которой продолжал звучать властный голос, и вышла из комнаты. Подошла к окну, посмотрела вниз. Мне казалось, что я прыгаю вниз без парашюта. Несравненное ощущение полета, свободы. А внизу — асфальт.

Раньше я бы никогда не позволила себе вот так с ней поступить. Почему? Потому что потом эти проблемы пришлось бы решать, а это гораздо хуже, чем один раз вытерпеть подобный разговор и раскаяться. Когда я вошла, в трубке слышалось:

— Алло! Алло! Катя?

Я осторожно положила трубку на рычаг и вытащила шнур из розетки.

Олег

Что происходит с Катей? Может, на нее так подействовала смерть матери? Но уже прошло девять месяцев, пора бы и пережить это. Меня пугает ее нервность, зависимость от меня. Она боится отпустить меня от себя даже на минуту, а когда я рядом, мне кажется, что я раздражаю ее. А что касается секса, так это… Его просто нет. Наши отношения становятся истерично-платоническими.

Я уехал к родителям, чтобы немного отдохнуть от этого. Расслабится. А тут еще эта собака!

Она говорит, что я намеренно потерял нее. Что у меня было «подсознательное желание избавиться от нее». Интересно: подсознательное намерение приравнивается к преступлению? Непонимание вашего бессознательного не избавляет вас от ответственности. Хотел ли я, чтобы он пропал? Бог мой, конечно, нет. Но честно говоря, я не испытываю особой утраты. Эта зараза не давала спать, гадила.

Но сегодня возникла проблема. Вчера вечером мне позвонила мама. И сказала, что Катя приезжала а в Скрябино с каким-то мужчиной. И к ним почему-то не зашла.

Я спрошу у Кати. Между нами не должно быть недомолвок.

Я думаю, что это все Нелли. Она со своими дурацкими идеями, со своей непонятной семьей дурно влияет на Катю. А может, дело не только в этом?

Катя

Вечером, к приходу Олега, я приготовила ужин — его любимый пирог с грибами. Но это не из-за чувства вины, нет. Мне не в чем было винить себя.

Олег сразу начал с вопросов.

— Катя, мне звонила мама. Ты ничего не хочешь мне рассказать? — подобный вопрос сразу вызывает в памяти несколько вещей, о которых ты явно не хочешь рассказывать. Тут главное не купиться, и правильно угадать, что же именно имеется в виду. А то бывает, расскажешь вовсе не то, о чем тебя спрашивают, но не менее интересное.

Я спросила:

— Ты о чем?

— Мама сказала, что ты ездила не одна. С мужчиной. И не зашла к ней поздороваться. С кем ты была? И почему обидела маму?

— Я была там с Артемом. Это муж Нелли., они еще к нам приезжали вместе на твой день рожденья, помнишь? Нелли не смогла поехать, у нее ребенок заболел, и она попросила Артема. Я узнала об этом в последнюю минуту, — на первый взгляд, все было правдой.

— Вот как, — Олег задумчиво посмотрел на меня. — А мама?

— Честно говоря, мне не хотелось к ней заходить. Мы и так спешили.

— Катя, ты должна понимать, что мама живет в маленьком городке, где люди очень любят посплетничать. Ее все знают. Да и тебя тоже. Представь, каково ей выслушивать от какой-то тети Маши, что ее невестка разгуливала по городу с чужим мужчиной?

— А представь, каково мне знать, что мой муж как последний идиот поперся гулять с собакой ночью на помойку? И собаку потерял, и по морде получил? — все, что я за эти дни тщательно пыталась облечь в вежливую форму, вырвалось наружу. Мне хотелось бить Олега, оскорблять его. Но он остановил меня в свойственной ему манере.

— Давай поговорим об этом завтра, когда ты успокоишься. А пока я иду спать. Ты со мной?

Я молча развернулась и ушла спать в другую комнату. Впервые за все время наших отношений я уснула, как только легла на диван. Конечно, ссоры случались между нами и раньше. Но раньше мы долго выясняли наши отношения, и сели мне не удавалось добиться, чего я хочу, я могла кричать, ссориться. В ответ Олег ложился, поворачивался ко мне спиной и тут же засыпал. Я никогда нее могла понять, как ему это удавалось. Я же ворочалась полночи, ожидая, что он проснется, и мы продолжим. Потом все — таки будила его и говорила, что я согласна и вообще «давай мириться».

Сегодня же я уснула сразу.

Утром же произошло то, что изменило наши отношения. Я проснулась от того, что Олег обнимал меня сзади, пытаясь стащить ночную рубашку. Я не чувствовала боли или обиды. Просто решение уже было принято, и я шаг за шагом его выполнила. Я молча вытерпела утренний секс.

Потом так же молча встала и начала собираться в институт.

Я позвонила Нелли из автомата. И задала только один вопрос:

— Нелли, скажи, я могу пожить у тебя какое-то время?

Она не удивилась:

— Конечно, приезжай. Я буду тебя ждать.

Потом я сделала еще один звонок.

— Я немного поживу у Нелли.

И положила трубку.

По пути к Нелли я зашла в парикмахерскую и, потратив почти все деньги, что у меня были, перекрасила волосы в блондинку и сделала короткую стрижку.

Начиналась новая жизнь. В которой, как мне казалось, я сама принимаю решения.