Дневники офисного планктона

Анна Богуцкая, 2020

Шокирующие, обыденные, невероятные и реальные истории людей из привычных офисов.Содержит нецензурную брань.

Анна Богуцкая

Дневники офисного планктона

Офис № 1

Боярский

— Коньяку?

— Наливай.

— А может, водки?

— Можно и водки. И пивка потом шар-рахнуть.

Такой разговор происходил около девяти утра в рабочий понедельник в конференц-зале строительной компании, в которой я трудилась последние полгода.

— Тысяча чертей! Не «Кур-рвуазье», — с сожалением констатировал голос.

— Привет, Миша! — сказала я.

— Ку-ка-ре-ку-у! Костей принес, щен-нок?

— Принесла. — Я достала из пакета куриные кости и по одной начала их протягивать в клетку болтливому попугаю — серохвостому жако. Каждую кость он аккуратно брал лапой и клевал страшным кривым клювом.

— «Зенит» — чемпион! — заговорщицки сказал он и добавил чуть бодрее: — Ур-р-ра!

— Любишь, футбол, Мишенька?

— Кто болеет за «Зенит» — тот богат и знаменит! Кто болеет за «Зенит» — у того всегда стоит! — эмоционально прокричала птица.

Попугай Миша Боярский жил здесь уже восемь лет. В конференц-зале, утопающем в зелени, у него был огромного размера вольер с различными развлечениями — ствол дуба с ветками и дуплом, качели, несколько насестов и кольца. Ответственная сотрудница следила за его рационом. К слову, он был исключительным. Орешки, многообразие семян и зелени. Но самой большой слабостью Боярского были куриные кости. Каждый день кто-то из сотрудников приносил ему их, а к вечеру на полу вольера образовывалась кучка из недоеденных костей, которая напоминала о жилищах людоедов.

— Тысяча чертей! — внезапно сказал Миша, хватая клювом последнюю кость. — Не «Кур-рвуазье».

— И в самом деле, — согласилась я.

Наша компания строила целые кварталы домов — и муравейники, и малоэтажные районы. Я попала сюда по блату, меня привел один из начальников одного из отдела продаж на непыльную работу пиарщицы. Надо сказать, что у нас, как в любой приличной российской компании, отделы продаж с их начальниками множились чрезвычайно. Один только Мерфи смог бы разобраться, по какой такой невиданной причине это происходило. Подозреваю, в какой-то момент руководство уставало бодаться с наиболее настойчивыми торгашами и всучивало кому-нибудь из упорных должность начальника в придачу с отделом. Впрочем, как они множились, так и вымирали.

Владелец — сорокапятилетний Семен Алексеевич — был человеком спокойным, но четким. Он правил тихо, но жесткой рукой. Однажды, например, Семен Алексеевич продемонстрировал самый действенный из виданных мной способов борьбы с опозданиями, закрыв в девять утра дверь здания изнутри. К половине десятого у входа собралась толпа жаждущих занять свои места сотрудников. Все они были впущены, но депремированы. Больше никто не опаздывал.

В кабинете у Семена Алексеевича не было компьютера — только чертежные принадлежности и макеты объектов. Он изобретал инженерные решения, внедрял их и патентовал. Компания была его ребенком, и для этого ребенка он готов был сделать все что угодно. Даже наказывать отеческим ремнем.

Семен Алексеевич завел попугая после первого сданного объекта. Сложно сказать, почему именно птица и именно эта поселилась здесь, но Миша был не просто символом и старожилом компании, он еще и хранил многочисленные секреты. Вы же знаете, что почти каждый офисный сотрудник около одиннадцати утра и четырех часов пополудни вскакивает с рабочего места, хватает телефон и идет с ним в одному ему известное место, чтобы поговорить с кем-то важным. И если кто-то его вдруг застукивает за этим делом, сотрудник делает важный вид и принимается расхаживать из угла в угол с трубкой у уха.

Чаще всего таким местом у нас становился конференц-зал, где хозяйничал Миша. Его попугаичий мозг удивительным образом запоминал целые фразы и интонации, а затем выдавал их к месту или не к месту.

Таланты болтуна Миши тоже были чрезвычайными. Он прекрасно рассуждал о продажах на уровне лучших менеджеров, преимуществах малоэтажного строительства, а также смеялся, пел и красиво матерился. Особо ему удавалась речь одного из начальников одного из отделов продаж — Анастасии Максимовны.

— Аха-ха-ха-ха-ха! — заливался он ее высоким голосом. — Рыба копченая? — И рассеянно добавлял: — Тысяча чертей!

Гасконскому лексикону попугая обучил бывший владелец еще в те времена, когда Миша был птенцом. Он часто сам говорил с людьми подобным образом. Должно быть, очень любил Д’Артаньяна.

Но фанатом «Зенита» и алкоголиком Миша стал уже у нас. Впрочем, что еще делать в вечно рыдающем Петербурге, на который лишь одна футбольная команда, а депрессия настолько проникает в сердца, что остается только отчаянно бухать. Вся наша компания болела за «Зенит» и пила по-черному. Кричалкам Мишу обучили дизайнеры, а на алкоголь подсадило руководство, которое вечерами обсуждало светлое будущее страны в конференц-зале. Мише за компанию наливали то коньяк, то водку, то виски. Но коньяк больше всего пришелся ему по вкусу. Помимо прочего, руководство весьма изысканно материлось, а Мише нравились звучные выражения, и он их с удовольствием брал в оборот.

Шел двенадцатый день нового года, когда Семен Алексеевич решил собрать руководство для обсуждения самого главного вопроса истории человечества — «Где деньги?» Этот экзистенциальный вопрос волновал его весь прошлый год, а сейчас встал особенно остро, так как заказов не было, а отделов продаж было уже три. И хотя в другое время все присутствующие по отдельности точно знали, что и как надо продавать, в чем проблемы предприятия и в какую сторону нужно развиваться, на сегодняшнее совещание все, включая начальников всех отделов продаж, пришли какие-то грустные, без огня в глазах и без ответа на главный вопрос.

Атмосфера в конференц-зале была гнетущей, и казалось, что выражения хмурых ртов отрывались от лиц, плавали и искажались в густом тумане сигаретного дыма.

Собравшиеся сидели за большим столом, уставленным чашками кофе и пепельницами, Семен Алексеевич встал в полный рост, а Миша тем временем принялся важно расхаживать по ветке.

— Всех приветствую, — начал Семен Алексеевич. — Сегодня я собрал вас, чтобы обсудить финансовые итоги…

— Давайте выпьем! — вдруг громко перебил его Миша.

Все обернулись в сторону вольера, и кое-кто даже осмелился улыбнуться.

–…финансовые итоги уходящего года, — стараясь не обращать внимания, сказал Семен Алексеевич. — Вы знаете, что в прошлом году мы сдали два жилых…

— Да ты охуел! — внезапно возразил попугай. — Водки можно! Тысяча чертей! И пивка потом шар-рахнуть.

Все уже, не стесняясь, смотрели на вольер, но владелец упорно продолжал:

— Так вот, мы ввели два квартала, ведем строительство еще…

— Наливай коньяку! — предложил Миша. — Ку-ка-ре-ку-у!

— Миша, хватит! — не выдержал Семен Алексеевич, собравшиеся ржали в голос.

— Да ты охуел, щен-нок! — возмутился попугай. — Не «Кур-рвуазье».

— Это ты мне? — обиделся владелец.

— Тысяча чертей! «Зенит» — чемпион! — привел неопровержимый довод Миша.

— Так вот. Мы ведем строительство многоэтажного квартала и проектно-изыскательские работы еще по четырем пятнам в разных районах Ленобласти. — Семен Алексеевич был горд, что договорил фразу до конца. Он выдохнул, глотнул кофе, раскрыл рот.

— О-о-о-о, единогла-а-а-зое такси, — пропел попугай по слогам и добавил: — Аха-ха-ха-ха-ха! Рыба копченая?

— Сам ты рыба копченая! — Семен Алексеевич не выдержал и рассмеялся сам.

— Давайте выпьем! — снова предложил попугай. — Коньяку! И водки можно.

— Тысяча чертей! — сказал владелец. — Хватит. Несите коньяк! И рыбу копченую. Бог с ней.

— А потом пивка шар-рахнуть! — со знанием дела заключил Миша.

P. S. Компания, в которой живет попугай Миша Боярский, работает до сих пор.

Димон

Ранней весной, когда все сердца ждут перемен, к нам пришел новый начальник одного из отделов продаж Сергей Сергеич. Все его знали, потому что свою карьеру он начинал как раз в нашей компании много лет назад.

Сергей Сергеич имел спортивную фигуру, смазливое лицо, был помешан на здоровом образе жизни, а больше всего на свете любил деньги и настольный теннис. В тот же день в одной из переговорных установили стол для пинг-понга. В кабинет Сергей Сергеича, прямо под его зад, привезли ярко-красное кресло.

— Стыд-бища какая! — заметил на это попугай Миша Боярский, проживающий в конференц-зале.

На следующий день паровозом за Сергей Сергеичем в отдел продаж пришла его сотрудница с прошлой работы Ира. Она была тоже спортивна и имела модное по тем временам лицо, которое сложно было вспомнить, если уж захочешь. Одновременно Ира была похожа на икон стиля того времени — Сару Джессику Паркер и Дженнифер Энистон, а также всех их клонов.

Мир еще не знал надутых губ, брежневских бровей и коровьих ресниц. Аккуратно выщипанные в салоне красоты брови Иры подчеркивали узкий лоб и добавляли выразительности небольшим голубым глазам. Все знали, что косметику она покупает в модной сети «Рив Гош», на ее ресницах тушь L’Oreal, а на губах помада Lumene. На Ире были красные туфли, красный костюм, красный ремешок на часах и, подозреваю, красные трусы. С креслом Сергей Сергеича они составляли очень гармоничный союз. С самим Сергей Сергеичем они были схожи любовью к деньгам и настольному теннису.

Своими правильными привычками, идеальными фигурами и модной одеждой эта парочка тут же вызвала зависть. О них шептались в туалетах, коридорах, переговорках, многое долетало до скрытых в перьях, но чувствительных ушек Боярского.

Сергей Сергеич с Ирой были дисциплинированны и совершенно не сомневались в себе. А их тренированные алчные глаза только и искали, чем бы поживиться.

Первый свой день Сергей Сергеич решил начать с малого — переформатировать работу клиентского отдела. Для этого он решил каждое утро проводить тренинги, на которых наставлял сотрудников. Со стороны эти мероприятия выглядели как школьные уроки НВП.

— Ты почему опаздываешь? — зло говорил он замешкавшемуся на парковке молодому торгашу.

— Сколько звонков вчера сделал? — нависал над другим.

— Сколько запланировано встреч на этой неделе? — вопрошал у третьего.

Затем начинал учить продажам. Суть этого обучения сводилась к простой формуле: научиться производить впечатление на любого клиента.

— Что у тебя не так? Может быть, купить дорогие часы? Или сменить гардероб? Мы, по-твоему, хлеб здесь печем? Мы квартиры продаем. Как купить квартиру у нищеброда? — вещал он ежеутренне.

— Вы любите то, что продаете? — говорил он. — Представьте себя в этой квартире. Что вам нравится, а что нет? Думайте о том, что нравится, когда общаетесь с клиентом. Расскажите, какой бы сделали ремонт. Посоветуйте дизайнера интерьера. Вы сами как живете? Меняйте свой образ жизни к лучшему. Каждый день. В вас должен быть шик!

В Сергей Сергеиче шик был. В Ире было два ведра шика. Но, глядя на наших торгашей, можно было сказать только одно: все они живут с мамой. Выглядели они безлико, и из их рук совсем не хотелось есть.

За исключением огромного Димона. Мало того что он за всех делал месячный план, так еще отличался незабываемой внешностью. Черные волосы, черные брови и глаза, большой живот и громкий смех — такой был Димон. Он приехал в Петербург из Ростова-на-Дону, и, глядя на него, я понимала, почему донские казаки все еще в почете.

По нему нельзя было сказать, что он живет во дворце, но, честно говоря, внешний вид Димона вовсе не вызывал мысли о его месте жительства.

Димон был абсолютно брутальным мужиком, он потел, как конь, ел, как конь, жил, как последний день, и вряд ли ему требовалась дополнительная порция харизмы. Появляясь где-то, он неизменно перетягивал внимание на себя. Он острил, создавал настроение, воодушевлял одной улыбкой.

Димон был великодушным, простым как три рубля и совершенно не вписывался в формат нового отдела продаж Сергей Сергеича. А Сергей Сергеич хотел пообтесать такого выдающегося во всех смыслах хлопца, довести до формата хладнокровного петербуржца, по-вампирски высосав из него всю румяную жизнь.

— Ну что, Дмитрий, сколько у тебя встреч на этой неделе? — спрашивал его Сергей Сергеич.

— Да нет у меня встреч, одни сделки. — отвечал он. — Щас, Сергеич, погоди, у меня звонок. — Уходил и больше не возвращался.

Сам Сергей Сергеич тоже умел произвести впечатление. У него были дорогие часы, но вовсе не они впечатляли, а неуловимое мальчишеское обаяние вкупе с каким-нибудь неожиданным высказыванием, касающимся в основном здоровья.

— Ты пила когда-нибудь чай из травы бурятского единорога? — производил он впечатление на меня. — Очень полезный. Мне прямо с Байкала привозят.

— Шаманы?

— Шаманы самолетами не летают.

На метлах, что ли?

Через неделю после его появления в отделе продаж стало нельзя шуметь, чтобы не отвлекать никого от переговоров. И только громкий смех Димона время от времени разрывал тишину.

— Да ты что, с дуба рухнул? Какое джакузи? Это же экономкласс. За эти деньги ты только джакузи и купишь. Без квартиры.

Или:

— Вы хотите во всей квартире красные стены? Во всей. Квартире. Красные. Стены. А вы не помрете от счастья?

Нужно было видеть, как бледнело, а затем краснело лицо Сергей Сергеича. Никогда в жизни он так не разговаривал со своими клиентами. Очень скоро стало очевидно, что либо Димон, либо Сергей Сергеич — кто-то из них должен сгинуть.

Сергей Сергеич продолжал наставлять остальных коллег. И его вампирская магия обладала определенным влиянием. Со временем торгаши стали смелее, в их облике появился лоск и нарочитая небрежность. Они начали отпускать двусмысленные шуточки и флиртовать с женской частью коллектива.

Еще через несколько уроков Сергей Сергеича у менеджеров изменился подход к еде. Если раньше забитый торгаш, потупив взгляд, жрал в одиночку, то теперь он непременно приглашал кого-то с собой. Если это была женщина, он оплачивал ее обед, ухаживал за ней и, казалось, готов вот-вот сделать предложение руки и сердца. Если это был мужчина, то он держал дистанцию, был тверд, вежлив, взвешенно шутил.

Вместе с этим стали расти продажи. Сергей Сергеич был горд и ожидал более серьезных результатов.

— Труд все победит! — любил говорить он.

Перед обедом они с Ирой полчаса играли в настольный теннис. Затем приходили в столовую и традиционно брали по куску говядины или белой рыбы и салат из свежих овощей. Сергей Сергеич пил свой шаманский чаек, а Ира — воду.

— Не хватает им булгаковского вкуса к еде, — делилась я наблюдением за обедом с Димоном. — Хоть бы раз по котлете взяли. Вообще, интересно, как они занимаются сексом? Наверное, больше трехсот калорий им нельзя сжигать?

— Почему? — недоумевал Димон, разглядывая свиную, лоснящуюся от жира рульку.

— Сам посуди, триста калорий — это час высокоинтенсивной тренировки. А у них, подозреваю, весь дневной расход калорий посчитан и учтен. Посмотри на Иру! Уверена, ее одежда подогнана к телу до миллиметра. Ей вообще нельзя меняться.

Сам Димон, судя по рациону, клал на новый обеденный ритуал. Он умел хорошо поесть.

— Я по-другому не наемся, — хохотал он. — Мне форму надо поддерживать. Знаешь, как у нас в семье шашлык готовят? — говорил он страстным басом. — Свиная шея или баранина. Чаще всего баранина, в ней жира больше. Режешь вот такие куски. — Он показывал руками, как нужно нарезать куски. — Маринад простой. Лимон, черный перец, много лука кольцами и под пресс. Через час можно жарить.

Описания мясного пира мне нравились больше, чем темная история с чаем Сергей Сергеича.

А Сергей Сергеича бесила Димонова разнузданность.

— Тебе бы подсушиться, — говорил он ему на очередном обучении. — В настольный теннис, например, поиграть. Хотя бы полчаса в день.

— Да ты чё? Целых полчаса на какую-то пародию игры для взрослых людей? — смеялся Димон. — Пусть закидают меня любители настольного тенниса своими крохотулечными шариками. От них даже синяка ведь не будет. А этот ваш столик… Никакого простора. Бегаешь, как идиот, вокруг него. А ракеточками только мух гонять, — выговаривал он боссу. — И не надо заблуждаться, к теннису ваш пинг-понг имеет весьма отдаленное отношение.

Ира всегда находилась рядом с Сергей Сергеичем. О ней можно было сказать все что угодно, кроме того, что она была эмоциональной. Выражение ее лица не менялось никогда. Возможно, она боялась, что опадет слой тонального крема заодно с лицом и мы все увидим ее вампирскую сущность, так хорошо спрятанную за формальной одеждой и макияжем. Кто ее знает. Даже Сергей Сергеича она слушала совершенно безэмоционально.

— Тьфу ты! — все чаще говаривал попугай Миша Боярский, брезгливо отворачивался и пытался откопать зерно в своей клетке по древним птичьим традициям.

Все-таки была у Михаила чуйка.

Шло время. Сергей Сергеич с Димоном продолжали соперничать.

— Уволил бы я его, — как-то раз услышала я его разговор с Ирой. — Да продает хорошо. И руководство его любит.

Так близок был Димон к руководству, потому что мог отлично выпить, поесть и пошутить. А что еще нужно для хорошего разговора?

В нашей компании коньяк пил даже попугай. А Сергей Сергеич — черт знает что.

Но однажды все маски пали. В последний день весны Димон одним пакетом продал десять квартир крупному холдингу. Конечно же, это не было заслугой Сергей Сергеича, но все же отдел продаж был его, а значит, и лавры тоже.

Сразу после обеденной игры в настольный теннис они с Ирой пошли в конференц-зал, где жил Боярский и любили выпивать руководители. Димон уже был там. Он аккуратно двигал бутылки с алкоголем, чтобы их кучки обретали на столе симметричный рисунок. В каждой кучке было по бутылке водки, вина и коньяка, а всего кучек было четыре. Между делом Димон таскал из тарелок тонкие кусочки ветчины и буженины, затем перекладывал оставшиеся кусочки так, чтобы пропажу никто не заметил. Тут же стояли блюдца с хрустящими корнишонами, солеными помидорами и оливками, красной рыбой и селедкой и большие миски с холодцом.

— Ну-с, выпьем скромненько, — сказал Боярский, расхаживая по насесту.

— Хера себе, скромненько, Миша! — захохотал Димон. — Смотри, какая поляна!

На эту поляну должно было слететься все руководство. Включая босса Семена Алексеевича.

На подходе к конференц-залу Сергей Сергеича с Ирой бесцеремонно подрезала повариха. Она вкатила большую тележку и, встав у стола, принялась доставать из ее недр горячую картошку с маслом и луком, запеченные куриные крылья, ножки и жареное мясо.

— Заходи, Сергей Сергеич, — раздался голос босса.

— Да, заходи, — поддержал Боярский. — Выпьем скромненько.

— Надеюсь, не скромненько, — засмеялся Семен Алексеевич. — Хотя я люблю по-простому. Сам в деревне вырос.

— Я вообще не пью спиртного… — начал Сергей Сергеич.

— Да что ты? Все пьют! — похлопал его по спине начальник.

— Щен-нок! — громко выкрикнул Боярский.

— Сам щенок, — ответил Сергей Сергеич, пропуская вперед Иру.

За несколько мгновений у стола собралось все руководство. Димон сиял, как солнце. Его поздравляли, хлопали по плечу. Это был самый большой успех в его жизни.

Поздравил и Сергей Сергеич:

— Молодец, Дмитрий! Методы у нас, конечно, разные, но главное — это общий результат.

Димон разлил по рюмкам и бокалам. Все взяли напитки, кроме Сергей Сергеича.

— А ты что же, Сергей Сергеич, не рад? — спросил его Семен Алексеевич. — Твой сотрудник такую сделку провернул!

— Очень рад! Но я, может быть, морсу бы выпил…

— Да какого морсу? Его и нет тут.

— Да не пью я. Алкоголь.

— Что у тебя? Гастрит? Язва? Тогда коньяк хорошо. Если сердце, то вино можно, — делился опытом Семен Алексеевич.

— Коньяку-у! — подхватил босса Боярский. — И пивка потом шар-рахнуть!

— Да здоров я. Просто не пью.

— Что ты, не человек, что ли? Выпей со мной, — уговаривал Семен Алексеевич. — Смотри, какую закуску девчата приготовили. Не обижай!

— Рыба копченая? — прокричал попугай и засмеялся. — Ах-ха-ха-ха!

— И рыба есть, — сказал Семен Алексеевич.

— Ну ладно! — сдался Сергей Сергеич. — Немного белого сухого.

Ира что-то шепнула ему.

— Да ладно, нормально, — тихо ответил он.

— Не надо, Сереж! — громче сказала она. — Давай минералки принесу.

— Да ничего не будет с одного бокала, — заверил он ее.

После первого бокала был второй. Третий Ира пыталась вырвать из рук, но Сергей Сергеич осушил его залпом и потребовал коньяку. К этому моменту он уже сорвался в безысходный штопор.

— Сережа, давай такси вызову, домой поедем, — просила Ира непривычно эмоционально. — Очень тебя прошу.

— Никуда мы не поедем, — пьяным голосом сопротивлялся он. — Такая сделка, ты что?

После коньяка началась водка, которая уже не заканчивалась. Сергей Сергеич перестал сопротивляться страсти и жестко надирался, не дожидаясь тостов, в одно лицо.

Ира уже не пыталась его остановить, она собралась и ушла.

— Зенит — чемпион, куколка! — услышала она вслед.

Под алкоголем Сергей Сергеич решил простить Димону все.

— Знаешь, не надо тебе ничего с собой делать. Ты и так молодец. И худеть тебе не надо, — развязным голосом признался он. — Продавец ты отличный!

— Ты тоже, Серега, все дельно говоришь, — не остался в долгу Димон. — Вместе мы целые дома сможем продавать, — мечтательно сказал он, наливая спиртное по новому кругу.

К концу вечера Сергей Сергеич был в сопли. Он давно стащил с себя галстук, снял пиджак, и никто уже не пытался понять его пьяную речь. Он стоял, шатаясь, у вольера Боярского и высказывал ему свое отношение к футболу.

— Вот что ты все: «Зенит», «Зенит». Какой он чемпион, ей-богу? Попробовали бы эти… в настольный теннис… Посмотрел бы я на них.

— «Зенит» — чемпион! Тысяча чертей! — уверенно сказал Боярский и добавил: — Коньяку?

— А я тебе о чем? Пойду еще с Димоном выпью.

Все понемногу расходились. Семен Алексеевич сказал Димону:

— Совсем Сергеича развезло. Отвези его домой.

Димон погрузил начальника в такси.

— Ну ты и начитался, Сергеич. Адрес помнишь?

— Ирке позвони. Не помню я ни черта. Ни попугая.

Димон позвонил Ире, выяснил, по какому адресу они вместе живут, и доставил до квартиры.

В следующие три дня Сергей Сергеич и Ира на работе не появлялись. На четвертый день пришла Ира. Она принесла больничный Сергей Сергеича и свое заявление об увольнении. Сам же Сергей Сергеич появился через две недели и тоже с заявлением. Он похудел, побледнел, а под глазами образовались глубокая синева.

Сергей Сергеич оказался алкоголиком со стажем. Он закодировался несколько лет назад и все это время держался. Ира была рядом и старалась держать его страсти в узде.

— Я спортом занялся. Путешествовать начал. В Бурятию каждый год к шаманам ездил. Они там совсем не пьют, — горько пожаловался он Димону.

— Что ж ты не сказал, что тебе нельзя?

— Думал, пронесет. А оно видишь как… — с сожалением сказал он. — В клинику лягу, пролечусь. Ирка вот только ушла. Как жить без нее, ума не приложу. Только она меня и удерживала от этой дряни.

— Может, все-таки не будешь увольняться?

— Да как тут быть? Я могу целый год из этого выкарабкиваться. Не до продаж. — И добавил: — Ты хоть представляешь, Димон, что такое бросить пить?

P. S. Здесь должен был быть ироничный постскриптум, но история такая грустная, что мне совсем не до иронии. Скажу лишь, что после ухода Сергей Сергеича его менеджеры постепенно вновь стали бледными подобиями успешных продавцов и следа не осталось от их былого лоска. Стол для настольного тенниса все еще стоит в переговорке. За ним иногда отмечают незначительные сделки. А Димон больше не смог повторить свой успех. Он чаще других с сожалением вспоминает Сергей Сергеича.