Цвет морской волны

Анна Артемовна Старкова, 2021

Удивительно, как неожиданно жизнь уже закоренелого и опытного мужчины может изменится под влиянием чистого детского взгляда. Роковая встреча с мальчиком Оливером и его семьей стала началом новый главы в жизни старого художника, не верящего в чистосердечность и доброту других людей. Его убежденная позиция привела к непоправимым последствиям, которую казалось изменить никак нельзя. Проблемы в семье, падение и полное душевное опустошение. Не такова ли разве реальность каждого художника?! Стереотип, который возможно разрушить, если найти истинное жизненное счастье . Но как найти найти счастье, когда вокруг лишь тьма? И существует ли оно вовсе?

1

Пока ласковые лучи заходящего солнца весело переливались на беспокойных волнах Ионического моря, маленький остров на севере Греции погружался в атмосферу сладостного веселья. Зажигались огоньки у прибрежных баров, музыканты, будто по дуновению ветра заиграли джазовые композиции старика Армстронга. Молодежь веселилась на пляже, пускала фонарики в небо и весело зажигала под местные хиты, в то время как старшее поколение, уютно расположившись на свободных местах в кафе и барах, вели светские беседы, говорили о погоде, о семье. Иногда поглядывая на молодых, они поддавались сладостной ностальгии о беззаботном детстве, времени страстей и безудержного выплеска адреналина.

Нельзя было представить себе место безмятежнее этого, где каждое живое существо чувствовало единение с собой и с окружающей природой. Где каждый человек, независимо от пола, возраста и национальности мог воплотить свою мечту в жизнь.

Так, одинокий художник, примостившись с мольбертом на склоне горы, внимательно наблюдал за происходящем буйством энергии на пляже, его вдохновляли искренние и чистые эмоции подростков, которые не жалели сил и отдавали себя полностью ритму музыки. Иногда его взгляд плавно переключался на душевные посиделки взрослых, размеренно пьющих вино и неспешно ожидающих конца своего долгого счастливого пути.

Никто из присутствующих гостей вечерней сказки не замечал притаившегося художника. каждый увлеченно занимался своим делом: кто-то танцевал, кто-то возбужденно вел спор, а кто-то вдохновенно рисовал, стараясь не упустить малейшую смену эмоция “натурщика”.

Дни старого художника были точной копией друг друга. Он вставал, шел на пляж, медитировал и занимался утренней зарядкой, после завтракал и принимался за кисть. Свои утренние работы мужчина не считал искусством, а лишь неким подобием его. Настоящие шедевры создаются не кистью художника, а его головой, чувствами и эмоциями. Никак иначе. Нельзя назвать картину, нарисованную лишь с мотивацией получить за нее гонорар, картиной — это лишь бездушный объект, украшающий стену квартиры. Но, к сожалению, без подобных работ ни один творец не сможет выжить в суровом бездуховном мире.

Вернемся обратно к дневному расписанию нашего художника. В обеденное время он предпочитал читать или заниматься хозяйством. Когда к вечеру все домашние дела были выполнены, он шел на утес, где открывался великолепный вид на бухту и прилегающий пляж и приступал к самолечению. Изображение людей в момент эйфории, когда их глаза сияют ярче звезд, сознание уходит далеко от реальности, именно этот неуловимый момент художник называл самолечением. Он ощущал энергию людей через полотно, оно будто придавало ему сил и вдохновения. Такие работы мужчина называл истинным воплощением искусства, они передавали внутренний мир творца, его самые глубокие переживания, поэтому их стоимость куда выше любых материальных благ.

Не всегда художник с маленького греческого острова изображал людей на своих полотнах, это вовсе не так. До недавних времен он вдохновлялся лишь природой и всеми естественно созданными стихиями. Он мог часами сидеть на берегу моря и любоваться красотой и изящностью волн, выводя на холсте еле заметные блики и переливы воды. Красоту человеческого тела художник не принимал ровно также как и глубину его души. Он не видел в нем ничего привлекательного, одна пошлость, лень и притворство. Что в этом красивого?! Не осталось ни света, ни тепла. Каков смысл писать уродство, если можно изобразить на полотне что-то могущественное, сильное и возвышенное, как небо, земля или вода.

Таким было мнение художника до появления одного прекрасного и светлого человека, изменившего мировоззрение старика кардинально.

2

Как удивителен и скрытен наш мир, вы никогда не сможете узнать его полностью, не совершив массу ошибок и не попав в итоге впросак.

Без опыта вы никогда бы не узнали, что в России живут не только грубые и глупые алкоголики, но и веселые, открытые и талантливые люди, готовые всегда пойти на уступки, поддержать и пригреть больную душу.

Так, начитавшись туристических буклетов вы с полной уверенностью и с огнем в глазах едите в Эдинбург, чтобы обрести, наконец, счастье и веселье в жизни. Но слова бывают обманчивы. Вместо веселых веснушчатых рыжеволосых людей вы встречаете лишь крашеных с вечно недовольным лицом жителей города. Будет ошибкой и глупым предубеждением сказать, что шотландцы грубые и сердитые из-за специфики менталитета, нет, это вовсе не так. Вечные дожди, слякоть и туман делают их жизнь невыносимой. Они стараются избегать круглогодичной хандры, сидя дома и увлеченно просматривая все сезоны “Друзей”, пока за окном бушуют ураганные ветра, дождь и мороз. Но, несмотря на всеобщее нерасположение духа, бывают дни, когда вся страна будто разом просыпается от страшного сна. В период Рождества, город озаряется тысячами огоньками, жители освобождаются от земных оков, гуляют, веселятся и радуются жизнью. В этот момент, кажется, будто образ жизни людей всегда был таким, а хандра была лишь секундной слабостью. Но как только праздник заканчивается и в последний день уходящего года часы пробьют ровно полночь, все снова возвращается на круги своя. Жители запираются у себя дома, сидят у камина, читают и поддаются сладостным мечтаниям о будущей прекрасной жизни.

Их будничные дни делятся на две части на монотонное существование (обычно к этому причисляют работу, походы в магазин и всяческие обязанности, связанные с выходом из дома) и рефлексия, когда жители сидят дома и поддаются размышлениям о проблемах современного мира. Но были и исключения из правил, «ошибка системы» как называли их шотландцы.

В крохотной квартире на углу 5-ой и 7-ой улицы по Остен стрит жила семья. Она была совсем небольшой по меркам города, состояла из 3-х человек. Их квартира располагалась на верхнем этаже старого готического особняка, не так давно реконструированного в многоквартирный дом, она была маленькой, но очень уютной. Везде стояли горшки с огромными цветущими растениями. В гостиной стоял величественного вида стеллаж с книгами, там были собраны коллекции книг различных авторов. Но одним из любимых был Эрнест Хемингуэй, это было видно не только из-за сильной потертости книг, но и из-за большого количества иллюстраций из его произведений развешанных по всей квартире. Семья будто жила в некой сфере, она была далеко от всех жителей города и искренне не понимала мировоззрение своих соседей. Каждый день они старались прожить как в последний раз, радуясь любому испытанию, проливному дождю и сердитому взгляду прохожего, все эти бытовые мелочи давали ощущение полной жизни. До недавнего момента их, действительно, можно было назвать самой счастливой семьей. Каждый член семьи стоял горой друг за друга. Они любили вместе проводить время, гулять в парке, устраивать воскресные пикники, а по вечерам собирались возле камина, накрывались теплым одеялом и читали, погружаясь вместе в мир фантазий. Но всему приходит конец. И эта семейная идиллия не стала исключением.

— Скотт. — горестно прошептала миссис Лайт своему мужу, сидя у стойки информации в больнице. — Пожалуйста, скажи, что у нас будет все хорошо, мы будем жить как раньше и ничего не изменится.

— Чтобы не произошло, мы вместе с этим справимся. — тихо произнес мистер Лайт.

Вдалеке послышался веселый детский голос и отчетливый стук каблуков.

— Мама, папа — закричал мальчик, подбегая к родителям и крепко обнимая их.

Мистер Лайт потрепал его за волосы и обнял в ответ, пока миссис Лайт внимательно слушала постановление врача.

— Дорогой, ты посиди пока здесь, я сейчас на пару минут отойду и потом мы поедем в кафе кушать гамбургеры — обратился мужчина к сыну, аккуратно сажая его на кресло возле окна.

— Да?! Ура-ура-ура! Спасибо папочка, я тебя ужасно сильно люблю! — по-детски громко закричал мальчик. — Я пока тут почитаю. — демонстративно произнес он, доставая из маленького рюкзака большой сборник детективов.

Мистер Лайт ласково улыбнулся в ответ и направился в кабинет к врачу.

Подходя к двери, он четко услышал обрывок фразы жены «Да, мы согласны на дальнейшее лечение».

Он почувствовал сильное раздражение, врываясь в кабинет мужчина воскликнул.

— Нет, нет и еще раз нет, мы не согласны на дальнейшее лечение. Вы совсем здесь что ли с ума посходили?! Я не согласен.

— Простите его, он слегка эмоционален.-обратилась миссис Лайт к доктору.

— Я эмоционален? Ты принимаешь решение за меня, какого черта спрашивается? — воскликнул мужчина.

— Давай выйдем. — настойчиво произнесла миссис Лайт. — Мы отлучимся ненадолго, вы не против? — обратилась женщина к врачу.

— Нет-нет, конечно, это серьезное решение, которое вы должны принять вместе, как только у вас будет готов вердикт, вы знаете, где меня искать. — добродушно ответил врач.

Супруги вышли из кабинета.

— Так, давай спокойно, без истерик обсудим ситуацию. — начала женщина.

— Давай, ты без спроса дала согласие на пожизненные экзекуции своего же сына! Поздравляю тебя! Молодец, так держать, дорогая! — воскликнул мистер Лайт.

— Во первых, я пока ничего не подписывала. Почему ты смеешь оскорблять меня за желание спасти жизнь сына. Какое ты имеешь на это право?! — всхлипывая, произнесла миссис Лайт.

— Потому что я знаю лучше. И я тебе сотню раз уже тебе об этом говорил. Сколько можно меня мучить. Я это все уже пережил. То же самое, будто ситуация 30 летней давности воссоздается вновь. Но в этот раз эта ошибка не повториться. Я не позволю нашему Оливеру остаться здесь. — категорично сказал мужчина.

— Я знаю тебе больно, очень больно. Но ты пойми, времена меняются, медицина меняется и если у меня есть шанс продлить нашему ребенку жизнь, то я этот шанс не упущу.

— Джози, ты понимаешь, что это бестолковое лечение ни к чему не приведет, наш сын будет до конца своих дней лежать в больничной койке, не видя солнечного света и питаясь одной кашей на воде, ты хочешь такую судьбу? Тем более посмотри, ему за эти 5 лет стало лучше?! По-моему нет. Ему с каждым месяцем все сложнее и сложнее дается дышать…

— А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю продолжить жить нормальной жизнью и максимально постараться сделать последние месяцы Оливера счастливыми. Мы бы путешествовали, ели вкусную еду, веселились, я думаю, именно этого он хочет. Пожалуйста, прислушайся ко мне.

— Я слушаю и стараюсь тебя понять, но я не могу это сделать. А если лечение ему поможет, а мы откажемся, я себя тогда не прощу.

— Мы боролись с болезнью слишком долго, это конец. Послушай меня, мой брат болел тем же самым и умер несчастным в больничной койке один, с ним в этот момент даже родителей не было. Лечение смогло остановить развитие болезни всего на 2 месяца. Если мы не хотим быть чертовыми эгоистами, какими были мои родители, мы обеспечим нашего ребенка счастливой жизнью.

— Я не знаю, я честно не знаю, что делать. Это слишком тяжело. — зарыдала вновь миссис Лайт. — Наверное ты прав, я слишком сильно его люблю и просто не могу себе позволить отказаться от возможности увидеть его хотя бы на минуту больше.

–Я тебя понимаю. Мы это уже с тобой обсуждали, то что приятно для тебя, будет мучительно болезненно для него… Я бы никогда в жизни не позволил причинить вред Олли или пожертвовать его здоровьем. Просто хочу, чтобы он был счастлив.

Повисла минутная пауза.

— Все, тогда пойдем к врачу. — уверенно произнес миссис Лайт.

Она быстро привела лицо в порядок и нервничая пошла за мужем в кабинет.

Не успела пара переступить порог, как врач задал им злосчастный вопрос.

— Я не хотел бы вас торопить сильно. Но если вы уже определились, я бы хотел услышать вашу позицию. Понимаю, что решение очень трудное, но мы в любом случае окажем поддержку.

Супруги не задачливо переглянулись.

— Мы решили, что для Оливера будет лучше остаться с нами и не проходить экспериментальное лечение в больнице. — уверенно произнес мистер Лайт.

Врач покачал головой, перебирая бумаги, и спустя пару секунд и протянул

— Это ваш выбор. Я ни в коем случае не смею его оспаривать. Это ваше окончательное решение? В нашу больницу очередь из пациентов, страдающих такими редкими заболеваниями как у вашего сына, и если вы сейчас откажетесь, мы больше не сможем его принять.

— Да, мы уверены. — тихо произнесла миссис Лайт.

Скотт уверенно кивнул жене.

— Что ж, тогда нам, наверное стоит обсудить ваши дальнейшие планы на жизнь. Если вы собираетесь покидать город, то я бы точно посоветовал какую-нибудь жаркую страну, для легких Оливера это было бы лучшим вариантом, плюс морской бриз способствует улучшению дыхательной системы. Я вам пропишу необходимые препараты и передам ингалятор. — сказал доктор.

— Спасибо вам огромное — хором воскликнули супруги.

— Пока вам не за что меня благодарить, вы должны будете еще через неделю приехать для заключительного теста, вы подпишете все бумаги и отправитесь в свободное плаванье. Хотя, должен вам признаться мне будет очень не хватать этой лучезарной улыбки. — улыбнулся доктор. — Да, еще, держите со мной постоянную связь, если что-то произойдет, звоните, у вас мой номер есть.

— Да, конечно, спасибо вам еще раз огромное! Мы наверное уже пойдем, а то Олли нас заждался. — торопливо произнес мистер Лайт.

— Хорошего вам дня — дружелюбно махнул рукой доктор.

-Папа, мама — радостно закричал Оливер, разглядев знакомые силуэты людей, выходящих из-за угла.

Родители нежно обняли сына и долго его не отпускали.

— Мы очень-очень тебя любим, и у нас есть для тебя одна новость. — произнесла миссис Лайт, прижав Оливера как можно сильнее к себе.

— Но для начала — радостно воскликнул отец — мы вместе едем в кафе, будем объедаться сильно калорийными гамбургерами и пить диетическую колу, как вам план!?

Все члены семьи радостно закричали и поторопились к машине навстречу гастрономическому экстазу.

Последующий остаток дня семья провела в полной идиллии, она наслаждалась каждым моментом, каждым задорным всплеском малыша Оливера, его шуткам и смешной искренней улыбке. Казалось, что все опять стало как прежде, и никакая болезнь не ворвалась в этот теплый семейный очаг.

К вечеру, когда сил смеяться уже не оставалось, а голод был утолен на несколько месяцев вперед, миссис Лайт начала готовиться ко сну и укладывать Оливера в кровать. Она прочитала ему главу « Питера Пэна» и заметив, сладкое похрапывание сына, потянулась к выключателю от лампы.

— Маам.. — сквозь сон протянул Оливер. — А я могу познакомиться с Питером Пэном?

— Можешь, дорогой, ты можешь все. — слабо улыбнулась миссис Лайт. — А пока, ложись спать.

— Маам.. — с еще большим напором протянул Оливер. — А что за сюрприз для меня, про который ты мне сказала в больнице?

–Знаешь.. — запнулась женщина. — Завтра ты все узнаешь, а пока спи.

Миссис Лайт нежно поцеловала сына в лоб, выключила свет и успокаивающим тоном пожелала спокойной ночи.

Оливер несколько минут боролся со сном и размышлял о секретном сюрпризе, но вскоре не удержался и погрузился в мир фантазий и сладостных мечтаний о жизни Питера Пэна, который каждую ночь зазывал его в свои прекрасные, волшебные края.

Сон родителей также не стал долго себя ждать и вскоре вся квартира погрузилась в мир непробудных грез.

3

Следующее утро началось с привычной всеми жителями Эдинбурга мелодии. Крупные капли дождя падали на железный откос окна, создавая в комнате Оливера громкое эхо. Несколько минут он храбро боролся с нежелательным оркестром, но вскоре все его силы сошли на «нет» и мальчик был вынужден открыть глаза и уныло свесить ноги с кровати. Просидев таким образом еще пару минут, он наконец смог прийти в себя, встал и устало побрел в ванную комнату. Уныло проходя мимо гостиной и спальни родителей, мальчик оказался в заветной комнате. Посмотрев на себя в зеркало, он почувствовал сначала жуткое отторжение, но потом, приглядевшись повнимательнее, он слегка улыбнулся.

–Бывает же такое, зачем вообще нужны в кино гримеры, они могли бы меня позвать, я бы отлично сыграл с утра роль зомби. — подумал Оливер, кривляясь перед зеркалом и пытаясь пародировать мертвеца.

Он принял освежающий душ, надел теплый махровый халат и тихо, на цыпочках, направился в свою комнату, стараясь не разбудить спящих родителей.

— Как можно так долго спать, уже почти 11 часов дня. А может им приготовить праздничный завтрак?! А то они вчера были такие грустные, хотя это будет слишком громко и пожароопасно, лучше пока тихо посижу в своей комнате — мысленно вел диалог мальчик сам с собой, пока старательно протискивался между обеденным столом и кухонной гарнитурой.

Его план остаться незамеченным почти удался, если бы не одно, но очень важное НО. Маленькая, но очень плотная папка с документами за секунду смогла превратиться во всеобъемлющий ковер на полу. Многочисленные заключения врачей, анализы и пробы, все было раскинуто по периметру комнаты.

— Боже-боже-боже. — тихо повторял мальчик, метаясь хаотично по комнате и беспорядочно собирая листы обратно в папку.

Когда с большей частью было покончено, Оливер наткнулся на показание последнего лечащего врача, как только он взял документ в руку, дверь в комнату родителей со скрипом отворилась. На пороге стояла мама в потертом старом халате и заспанным лицом.

— Доброе утро, солнышко! — ласково произнесла миссис Лайт. — А чем это ты занимаешься?

— Да ничем, собираю бумаги, я случайно папку свалил на пол…

Не успел мальчик закончить фразу, как глаза матери приняли округлую форму.

— Олли, положи папку на стол и иди в свою комнату. Немедленно. Я сама все уберу. — строго произнесла женщина.

Когда комната погрузилась в леденящее молчание, миссис Лайт покорно убрала все оставшиеся предписания и документы в папку и спрятала на дальнюю полку шкафа.

— Так больше нельзя жить, нельзя. — мысленно повторяла женщина, сидя за столом и обхватив голову руками.

В какой-то момент она почувствовала нестерпимую боль в груди.

— Мы больше не можем здесь оставаться, нам надо уехать отсюда. — промелькнула мысль в ее голове. — Хоть куда-нибудь, Азия, Европа, но здесь оставаться нельзя, стены слишком давят.

— Джози, с тобой все нормально? — недоуменно спросил мистер Лайт, стоя в дверном проеме.

— Доброе утро, ты прав.

— Спасибо, но в чем я прав?

— Нам нужно честно признаться сыну, это не может продолжаться вечность, сегодня утром он видел последние заключения врача, не знаю прочитал он что-нибудь или нет.. Но… мне страшно, мне очень страшно. Я не хочу его потерять. Мы сейчас себя ведем как какие-то подростки, прячущие сигареты от родителей.

Мистер Лайт подошел к жене и нежно приобнял ее за плечи.

— Я очень рад, что мы вместе пришли к этому решению. Все будет хорошо. Это жизнь. Она часто бывает несправедлива.Да, это отвратительно, мучительно, но если мы сейчас будем лежать и страдать, то Олли легче не станет, так что давай успокоимся и постараемся сейчас всю нашу энергию направить на сына, ему она действительно необходима.

Мужчина стер большим пальцем следы последних слез с лица миссис Лайт и крепко ее обнял.

— Я тебя так сильно. — прошептал он ей на ушко.

— А я тебя. — прошептала в ответ миссис Лайт.

Спустя 10 минут, они наконец смогли оторваться друг от друга.

— Мне надо пойти к Оливеру и извиниться перед ним. Я с ним утром в таком грубом тоне разговаривала… мне очень стыдно.

Мистер Лайт вместо ответа ласково поцеловал жену в щеку.

— Тук-тук, можно войти? — обратилась миссис Лайт к Оливеру, слегка прикасаясь пальцами к двери.

— Да, конечно заходи. — послышался ответ.

Женщина вошла в комнату сына и села на край кровати.

— Ты прости, что я на тебя утром накричала, на это была причина. — замешкавшись начала миссис Лайт.

— Да ничего, все в порядке. Я даже не заметил. — засмеялся мальчик, откладывая книгу в сторону.

— Я тебя так люблю, мой милый. — ласково произнесла миссис Лайт заваливаясь в медвежьих объятьях на кровать сына. — Что ты хочешь сегодня поделать?

— Может в кино?

— Прекрасный выбор!!! На что хочешь пойти?

— Может на Шерлока Холмса? Там вроде вышла экранизация.

— Отлично, тогда одевайся и… — не успела женщина закончить, как послышался голос с кухни.

— Обезьянки, завтракать!

— Кажется нас папа зовет. — улыбнулась миссис Лайт.

— Кто последний тот вонючка! — соскочив с кровати, закричал мальчик и молниеносно побежал на кухню.

Миссис Лайт с умилением посмотрела на быстро исчезающие маленькие ступни Оливера, она не могла представить, что этот момент может последним в ее жизни. Но быстро взяв себя в руки, женщина отогнала все грустные мысли и направилась к туалетному столику, приводить себя в порядок перед завтраком.

Обеденный стол уже был накрыт, посередине стоял большой кувшин свежевыжатого апельсинового сока и чайный сервис с ароматно пахнущим зеленым чаем, рядом стояла плетеная корзинка с нарезанным хлебом, маленькая масленка и баночка варенья.

— Сегодня у нас будет завтрак во французском стиле! — с гордостью произнес мистер Лайт, доставая из духовки аппетитные круассаны.

— Oh la la! C'est très magnifique! — изумился Оливер.

— С каких пор ты знаешь французский? — удивленно спросил мужчина, осторожно раскладывая горячие круассаны на тарелки.

— Мне было нечем заняться, вот и решил начать учить французский. — непринужденно ответил мальчик, хватая руками со стола кусок хлеба.

— Ну да, весьма типичное занятие для 10 летнего мальчика. — иронично произнес мистер Лайт, нежно потрепав сына за волосы. — Джози, ты идешь? У меня для вас есть маленькое объявление, а без твоего присутствия я не могу его озвучить.

Не прошло и минуты как из спальни вышла миссис Лайт с щипцами для завивки волос.

— Спасибо, что подождали! — поцеловав мужа, произнесла женщина, присаживаясь за стол.

— Ну что ж, когда мы все в сборе, я могу начать. — взволнованно произнес мистер Лайт. — Для всех нас не секрет, что год выдался довольно сложный, больницы, переезд и все прочее, но есть один плюс.

Драматическая пауза.

— Пап, ну что, не тяни. — восторженно протянул Оливер.

— Да, Скотт, говори уже.

— Вы такие нетерпеливые. — засмеялся мужчина. — Ладно-ладно, итак…вы готовы?

— Да! — хором закричали миссис Лайт и Оливер.

Мальчик нетерпеливо забарабанил по столу пальцами.

— Мы через 3 дня летим в Грецию. — не в силах уже держать секрет в тайне, протараторил мистер Лайт.

Миссис Лайт и Оливер посмотрели на него с выпученными глазами.

— Ты серьезно? — шокировано спросила женщина.

— Да, я не шучу. И кстати, я договорился с врачом, у него есть хороший друг, доктор, работающий в частной клинике, он если что будет контролировать здоровье Оливера, так что, все схвачено! — улыбнулся мистер Лайт.

— Папа, папочка, боже, спасибо. Это лучший подарок за всю историю подарков. — радостно запрыгал мальчик, обнимая отца.

— Я люблю тебя, так что все… готовим чемоданы, упаковываем солнцезащитный крем и плавки и вперед! — весело произнес мужчина.

— Скотт, а как же жилье, питание… — начала миссис Лайт, но мужчина ее быстро перебил.

–Джози, я обо всем позаботился, просто расслабься и иди выбирать лучший купальник, все остальное я возьму на себя.

— Правда?! — слезно произнесла женщина.

— Да, нам всем нужен отдых, тем более врач сказал, что для Оливера это будет полезно. — Да, я с ним полностью согласен. — весело захихикал мальчик.

— Ну что, тогда готовимся к отъезд. У нас есть ровно 72 часа до вылета. — сверив часы, протянул мистер Лайт.

Когда Оливер на радостях выбежал из за стола в комнату, доставая свои лучшие вещи, миссис Лайт недоверчиво посмотрела мужу в глаза.

— Ты уверен в правильности нашего выбора?

— Как никогда. Ты не хочешь ехать в Грецию?

— Это все так спонтанно. Что врач сказал?

— Мы с ним все обговорили, все хорошо и самое главное Оливер будет в безопасности.

–Мы надолго едем?

–Пока не знаю, по ситуации посмотрим. Но будь уверена, тебе там точно понравится, и Оливеру тоже. Зачем ему сидеть в этой тухлой, дождливой Шотландии. Лучше исследовать мир, есть свежие фрукты. Он будет в восторге, и я слышал, там очень хорошая больница есть, так что успокойся и иди собирать вещи.

Последующие три дня пара активно готовилась к отъезду, покупали необходимые крема, одежду, приобретали путеводители. Обговорили с врачом специфику пребывания мальчика в теплой стране, когда все детали были согласованы родители, наконец могли почувствовать себя спокойно и уверенно в предстоящем путешествии.

Настал день X.

3 чемодана в гостиной.

3 соломенные шляпы.

3 пары солнечных очков.

И одна ничем незаменимая книга о Питере Пэне в руках маленького гения.

Ровно с этого момента история жизни старого художника навсегда изменилась.

4

Не успело солнце подняться из-за горизонта, а старый художник уже примостился на своем излюбленном месте возле скалы и вдохновенно рисовал. Каждым своим мазком он будто прорисовывал себя, свой внутренний мир. Если на его душе было пасмурно, то художник использовал более темные и мрачные оттенки, изображал вьюгу, пламя или волны, что-то сильное и динамичное, которое могло бы передать его боль и разочарование. Но, если глаза горели, и эмоций было через край, старик подбирал яркие цвета, в такие моменты он любил изображать спокойствие и гармонию природы. Создавая свой внутренний мир на холсте, художник переставал жить в реальности, он будто уходил в другое измерение, полное беспечности и отрешенности. В этот момент его не интересовало ничто иное, как его мысли и холст. Вполне возможно, если бы произошла серьезная природная катастрофа, он так и продолжил сидеть у подножья скалы на горячем песке и погружаться в свои мысли.

Местные жители привыкли каждый день, купаясь в море или наслаждаясь ласково обжигающими лучами солнца, видеть старого художника за работой. Дружелюбно приветствуя старика, они получали в ответ лишь взгляд полный ненависти и презрения.

— Опять, они на меня уставились, я что обезьяна в цирке какая то?! — проносились мысли у художника в этот момент.

А отдыхающие в ответ задорно смеялись. Нельзя сказать, что жители острова относились к старику излишне пренебрежительно, это не так. Они искренне любили художника и даже иногда причисляли его к достоянию острова.

Его грубость и замкнутость первое время пугала новых поселенцев, но со временем такое поведение стало умилять их. Жители понимали, что их темп жизни крайне отличается от темпа старика, да и их мировоззрение не находили точек соприкосновения. Все эти детали островитяне понимали и пытались с ними смириться, переводя недовольный взгляд в шутку. Иногда они даже пробовали наладить контакт, невольно заговорив со стариком о погоде или общем настроении, но их попытки сгладить остриё вражды и глубочайшего непонимания, приводили к еще большему непониманию. Так, они решили оставить в покое художника и оставить их отношения на уровне презрительного взгляда.

5

— Сколько можно орать, почему хоть один раз в году нельзя побыть нормальными людьми, не шумными неандертальцами. — со злобой произнес художник глядя вечером в окно на буйную молодежь энергично танцующую под яркими звездами босиком на пляже. — В чем прелесть этого животного крика?! Никакого уважения к людям, спасибо, что хоть шары не пускают.

В этот же момент один из подростков с бутылкой шампанского в руках с криком запустил небольшой фонарик в небо.

— Да вы издеваетесь что ли. — гневно прокричал старик, с силой закрыв занавески.

— О, новые туристы, добро пожаловать… — кто-то громко прокричал за окном.

— Вселенная, большое спасибо, давайте еще больше мне испортим день, я же так люблю новых доморощенных туристов! — иронично произнес художник.

–Как вас зовут?! миссис… миссис Лайт и… — опять послышался голос за окном.

— Миссис Лайт — злобно спародировал старик. — Что?! Еще и с сыном, спасибо, что приехали к нам на остров, у нас же так мало жителей. Конечно, давайте, приезжайте все, будем все вместе орать в полночь на пляже!

— Простите, но мы наверное пойдем лучше спать, не хочется нарушать режим, тем более мы только приехали, хорошего вам отдыха! — тихо произнес мелодичный женский голос на пляже.

— Может в этот раз приехали адекватные люди?! — задумался художник, лежа на кровати. — Да ну, нет, видимо опять воду перепил и лезут какие то странные мысли в голову. — тут же оборвал себя на мысли старик, ежась на кровати и прикрывая уши подушкой.

Шаловливые крики подростков долго не утихали, только к рассвету можно было, наконец услышать звонкую трель пролетающих мимо птиц и всплески волн, бурно ударяющихся о скалы. В минуты полного уединения, когда все жители острова погружены в непробудный сон, художник начинал расцветать. Все его мысли озарялись ярким светом, он был полон сил и открыт миру.

На часах еще не было и 7 утра, а он уже раскладывал переносной стул и мольберт на каменистую дорожку возле скалы. Теплый ветер ласково трепал старика по волосам, чайки в унисон подпевали свисту морских волн, казалось, что утро уже ничем невозможно испортить…

Конец ознакомительного фрагмента.