Соседи Ивана-Царевича

Анна Алёшина, 2020

Много есть сказок про Ивана-Царевича. Но всякая сказка – ложь (хоть и с намёком).В этой книге – вся правда об Иване! Как же много пришлось натерпеться близким и соседям (и близким и не очень) от Ивана-Царевича … от этого любознательного, неугомонного, неутомимого, непредсказуемого и скорого на всякие проделки маленького мальчишки! Но, справедливости ради, надо признать, близкие и соседи (и близкие и не очень) подобрались очень даже под стать ему самому. Они все и есть…

Немецкий Герцог

Серым и пасмурным вечером некогда отчаянно-рыжая осень, изрядно побледневшая от многих дождей и печали, поседела и стала зимой.

Иван-Царевич уткнулся носом в холодное оконное стекло и смотрел в сад.

В целях экономии электричества в посёлке старались при каждой возможности уличные фонари не включать. Полнолуние, как раз, было одной из таких возможностей. При полном отсутствии электрического освещения на улице, тем не менее, было светло, почти как днём! Иван-Царевич про себя подумал, что о таких явлениях, как это, скорее всего и говорят: “Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать”.

Тёмные предметы были темнее, чем при солнечном свете. Тени были гуще и глубже, а светлые поверхности, отражавшие сияние полной луны, наоборот, казались светлее, чем они выглядят днём, и, как будто, даже светились сами. Лунный свет струился с неба перламутром и окутывал всё, что встречал на своём пути, легчайшей и прозрачной шалью из искрящейся органзы.

Деревья, камни, сухая трава — всё покрылось инеем, и в кристально чистом холодном воздухе все посеребрённые лёгким морозцем предметы сверкали, как драгоценности. Казалось, что если ветер вдруг качнёт ветки, то они зазвенят маленькими хрустальными колокольчиками. Это было волшебство! И, в довершение всей этой сказки, неожиданно, как по взмаху волшебной палочки, пошёл снег.

Пушистые хлопья медленно и тихо, начали падать на землю, укутывая её белым пуховым одеялом. Уже спустя всего несколько минут ветки деревьев согнулись и опустились к земле под тяжестью снега. И даже забор из самой простой металлической сетки вдруг превратился в искусно сплетённое кружево. Зима очень красиво вступила в свои права!

Обычно, в тот день, когда стрелки часов переводят на час назад, выставляя зимнее время, Папа чистил, проверял и запускал центральный котёл отопления. Вместе с этим отпадала необходимость носить в дом дрова и всё время подбрасывать поленья в камин, следя, чтобы не затухал огонь.

А когда земля укутывалась белым снежным покрывалом и погружалась в зимнюю спячку, в семье Ивана-Царевича начинался сезон вечерних сказок. Мама заваривала вечером чай из собранных и засушенных летом листочков и ягод лесной земляники, поджаривала в тостере белый хлеб и доставала баночку варенья. Когда все удобно устраивались в креслах, в компьютере открывали файлы с аудио сказками! Иногда Мама или Папа просто брали книгу с полки и сами читали вслух. А иногда Мама читала что-нибудь из своей тетради!

Иван-Царевич любил эту семейную традицию также сильно, как и правило отмечать Рождественские праздники всей семьёй в полном составе: с Папой, с Мамой, с братом, с бабушками, с дедушкой и с тётушкой Алёнушкой. Обычно так и получалось — Рождественские праздники наступали как раз тогда, когда аудио сказки в компьютере заканчивались.

Глядя на заснеженный сад, Иван-Царевич испытывал радостное волнение. Сейчас он вернётся в гостиную, и там будут и земляничный чай, и варенье, и сказка при свечах.

Иван-Царевич заторопился. Так как Александр Папович немного побаивался темноты, то Царевичу нужно было успеть до сказки страшную темноту прогнать! Он это проделывал каждый вечер. Чтобы защитить брата, Иван-Царевич вооружался Папиным фонариком. Он тыкал включённым фонариком в каждый тёмный угол и пугал темноту воинственным возгласом: “Фу! Фу!”. Не забывал Царевич посветить и под диваном и под креслами! Темнота ведь могла спрятаться и там, и схватить за ногу в самый неожиданный момент!

За выполнением данной ответственнейшей возложенной на него обязанности Иван-Царевич даже забыл о том, что он, сидя возле окна, заметил на улице. Хотя, правильнее было бы сказать: “о том, чего он НЕ заметил”.

А не заметил он будки и щенка — маленького мохнатого и косолапого щенка немецкой овчарки, больше похожего на медвежонка, чем на собаку. Щенок и его будка появились на соседском участке ранней осенью. Они разместились на лужайке прямо перед окнами Ивана-Царевича. С тех пор Царевич каждый день следил за жизнью своего нового соседа.

Щенок спал возле своей будки и, когда облетали золотые листья с деревьев, и, когда пошли холодные проливные дожди. Когда лужайка превратилась в сплошную большую лужу, сердечко Ивана-Царевича сжалось. Он с Мамой пошёл к соседям просить за маленького пса. Иван-Царевич не мог без слёз смотреть на то, как щенок спит прямо в холодной воде.

Но оказалось, что виной всему не жесткосердечность хозяев, а характер самого Герцога. Пёс упрямо не хотел прятаться от непогоды в будке, предпочитая, как маленький поросёнок, валяться в грязи.

И вот теперь, когда в Длинногорье пришла зима, и будка и щенок пропали!

На следующий день Иван-Царевич убедился, что ему всё не померещилось, и он, взволнованный, заставил Маму звонить соседям и узнать о судьбе Герцога.

Не имея возможности бороться с характером щенка, хозяева перенесли его вместе с будкой в другое более сухое место, куда специально привезли несколько тачек чистого жёлтого песка. На этом процедуры закаливания, которые сам себе назначил Герцог, закончились.

Однако, закончились и ежедневные наблюдения Ивана-Царевича за псом. Теперь из окна не было видно будки, а каждый день напрашиваться в гости на чужой участок, чтобы справиться о самочувствии щенка, было не совсем прилично. Поэтому Ивану-Царевичу до поры, до времени и не было известно об одном громком деле, в котором оказался замешанным светлость Герцог немецкий.

Щенок дремал после обеда. Хозяева вынесли ему полную миску каши с мясом. Не осилив всю порцию целиком, Герцог оставил немного каши “на потом”.

Вкусный мясной аромат был слышен и в берёзовой рощице неподалёку, где местные вороны практиковались в хоровом пении. Запах каши щекотал им ноздри и отвлекал от основного занятия. Само собой разумеется, что спустя совсем короткий промежуток времени, вороний хор почти в полном составе был на участке Келлогса и Герцога.

Поначалу вороны сидели на заборе и лишь оценивали обстановку. Но от аромата мясного бульона с гречкой так сводило пустые урчащие желудки, что одна из ворон в итоге не выдержала и, спрыгнув с забора, стала боком подбираться к миске с кашей.

Глаза Герцога были закрыты, и ворона, расхрабрившись, клюнула носом в миску. Завидев, что их товарка уже принялась за обед, и все остальные вороны повскакивали со своих мест и заторопились к каше. Возле миски началась толкотня.

И лишь одна из ворон осталась сидеть на заборе. Она, вообще, всегда держалась поодаль от стаи. За свои белые с серыми крапинками (а не серые с чёрным, как у всех) перья она всегда получала щипки и насмешки от остальных сородичей. И, наученная горьким опытом, всегда дожидалась, пока поедят другие, прежде чем самой приблизиться к мусорным бакам с пищевыми отбросами. Конечно же, ей не всегда хватало объедков, и оттого она была худая и взъерошенная.

Звали эту ворону Варька, и она обречённо смотрела на тот базар, который творился возле будки. Надежды на то, что ей сегодня что-нибудь перепадёт из собачьей миски, у Варьки не было.

Остальные вороны хотя и опасались пса и, ухватив клювом немного еды из миски, отпрыгивали, чтобы проглотить кусок на безопасном расстоянии, всё же наглели с каждой минутой. Они уже не замечали, что Герцог, прищурившись, наблюдает за ними.

— Между прочим, каша из миски овчарки — самая вкусная! — каркнула одна из ворон.

— Ой, не могу! Кому Вы это говорите?! — подхватила другая. — Всем известно, что самая вкусная каша у лабрадоров!

— Нет, у овчарок!

— Нет, у лабрадоров!

— Что вы попусту спорите?! — вмешалась третья ворона. — Я вам авторитетно заявляю, самая вкусная каша в мисках у такс!

— Глупости Вы заявляете! — распалилась вторая ворона. — Лабрадоры и только лабрадоры!

— Успокойтесь Вы с Вашими Гибралтарами! — съязвила первая ворона.

— Не с Гибралтарами, а с лабрадорами!

— Где лабрадоры, там и Гибралтары! Речь может идти лишь об овчарках! — не унималась первая товарка. И неожиданно добавила:

— Уж я-то собаку на этом съела!

— Да вам и щенка не съесть! А я съела целых двух собак! — вторая ворона важно раздулась.

— Это мне-то не съесть?! Да мне…! Да я…! Да я целых сто собак съела! — казалось, ещё чуть-чуть и первая ворона взорвётся от злости.

— И как они все только в Вас поместились?! — не удержалась от язвительного замечания третья ворона, которая вот уже несколько минут самоустранилась из жаркого спора и наблюдала за происходящим со стороны.

— Вы мне не верите?! Вы МНЕ не верите?! — первая ворона совсем утратила самообладание и запрыгнула на спину Герцогу.

— А вот ТАК я их съела! — и она попыталась клюнуть щенка.

И тут случилась то, чего уже вороны и не ждали (хотя и стоило бы). Герцог одним рывком вскочил и схватил нахалку.

Совсем ещё маленький щенок хорошенько потрепал невоспитанную ворону, оставив ей в попе 2-3 пера лишь для того, чтобы оставалось понятным, что хвост у неё всё-таки есть (ну, или, по крайней мере, был!).

Когда стая в страхе разлетелась, Герцог обнюхал миску — там ещё оставалось изрядное количество гречки с мясом. Заметила оставшуюся еду и Варька, которая так ослабла от голода, что не улетела с другими, а продолжала сидеть на заборе.

Нестерпимый голод пересилил робость, и она обратилась ко псу:

— Извините меня, пожалуйста! Если Вы уже не голодны, не разрешите ли Вы мне немного поклевать из Вашей миски? Просто я ничего не ела уже два дня…

— Да сколько Вам угодно! — ответил Герцог своей любимой фразой.

Он вовсе не был жадиной. Просто он считал, что если тебе нужно что-то, чего у тебя нет, но есть у другого, то нужно этого другого просто вежливо попросить. А брать без спроса — это невоспитанность!

О невероятной силе и благородстве немецкого Герцога уже к вечеру знала вся округа. И с того дня никто больше не воспринимал пса, как маленького щенка. Хоть он и был на самом деле ещё очень маленьким, но авторитет у него уже был большой!

Варька тоже для себя сделала открытие — не нужно искать дружбы тех, кто тебя унижает. Рядом с тобой всегда найдётся тот, кто действительно будет тебя ценить и станет тебе верным товарищем.

Уже очень скоро Варька окрепла, отъелась на остатках от трапез щенка и превратилась в невероятно красивую птицу с уникальным окрасом оперения. А её крепкого клюва стали побаиваться даже некоторые небезызвестные местные коты, дерзнувшие когда-либо хоть чем-то обидеть Герцога!