Бумеранг

Андрей Щупов

«Бумеранг», книга Андрея Щупова, лауреата премии ДЭМ-92 «За лучший российский детектив» продолжает сагу о буднях охранного агентства «Кандагар». Впервые ветераны агентства сталкиваются с криминальной силой, которой вынуждены уступить. Былые связи перестают работать, прежние покровители робко отворачиваются. Бойцам «Кандагара» приходится не просто отбиваться, а всерьез бороться за свои семьи и свои жизни…

Глава 1

Взволнованный голос Юрия терзал слух, колокольчиком бился под самым темечком. Таким уж человеком был Юрик Пусвацет, что даже о пустяках не умел говорить без юношеского пыла, а уж новости про своего маньяка пересказывал с такой страстью, с какой, верно, лишь в давние советские времена благодарили за правительственные награды. Рукой придерживая подрагивающий руль «десятки», Мишаня чуть отстранил от уха рокочущий сотовый телефон.

— Погоди, погоди, Юрок, ты что — и сейчас его видишь?

— Ясен пень, вижу! Чего бы я стал тебе звонить!

— И где этот чертов маньяк теперь?

— Да в кустах прячется — прямо под моими окнами! Только-только нарисовался.

— Может, это кто другой?

— Издеваешься? Я этого урода от пяток до макушки успел изучить. И фотографий штук пять распечатал. Снимки, правда, не самые качественные, но для опознания сгодятся.

— Ладно, верю. И что он сейчас делает?

— Как что? Пока облизывается на студенточек, в настрой должный входит. Я же объясняю: он — гурман, никогда сразу за дело не принимается. Сначала сеанса вволю насмотрится, слюной изойдет, а там и за дубину свою возьмется.

— Какую дубину?

— Ты дурочку-то не валяй, — ту самую, какая у всех мужиков имеется. Какую же еще? Его хлебом не корми — дай поиграться. Пенсионер-малолетка, блин! Короче, жми сюда, вдвоем его и сграбастаем!

— Ты спятил, Юрик! Я не успею.

— Успеешь, Мишань, слово даю. Ты на машине, верно? Значит, вмиг обернешься. А он этим делом может минут тридцать заниматься. Я специально засекал. Настоящий марафонец!

Шебукин удивленно нахмурился.

— Тридцать минут — это сильно!

— А я тебе что толкую! Потому и нет жалоб от потерпевших. Он же всех насквозь удовлетворяет. Кто на такого заяву писать станет!

— Думаешь, за добавкой приходят?

— Может, и так. Бабья душа — потемки, а марафонцы среди мужиков — звери редкие.

— Тут ты, пожалуй, прав…

— Короче, приезжай, а я тебя встречу. Заодно подскажу, с какого боку зайти. — В голосе Юрия скользнула извиняющаяся нотка. — Я бы его сам схомутал, но уж больно здоровый бычара, а у меня нога до сих пор в гипсе.

— Правая ударная или левая безударная?

— Какая разница! Чего ты тянешь резину!

— Я не тяну, я уже газую… Только не забывай, у меня в спине тоже осколок. И в груди свинцовой дроби — не меньше пригоршни.

— Только про пригоршню не надо заливать! Я же помню, как тебя к хирургу возили. Значит, должны были вытащить. Хирурги с этим не шутят, свинца в стране нехватка.

— Хватка или не хватка, а вытащили явно не все. Я же чувствую!

— Ну, вызвони кого-нибудь из наших. По дороге подхватишь.

— Ага, у них у всех — либо гипс, либо свинец. Некого мне подхватывать. Димон в Белом доме отдувается, Лосев с семьей — на даче, Маркелыч, жучара такой, на выборах бабки рубит, бдит за наблюдателями, бюллетени караулит. Еще и Кольку Сватова на это дело подговорил…

— Значит, выбора нет. Приезжай сам!

Михаил Шебукин недовольно потер трубкой подбородок, мельком подумал о Валентине Сергеевне, обладательнице замечательной фигуры, толстого кошелька и преуспевающей фирмы. После недавней перестрелки в собственном подъезде тридцатилетняя бизнесменша воспылала к Мишане по-юношески горячими чувствами и как раз сегодня ждала на скромный ужин. Что-то там у нее снова выгорело — то ли крупная сделка с партнерами по работе, то ли конкурент очередной утоп — словом, надо было отметить, вот Мишаню и приглашали. Ясно было, что торжество будет протекать предельно романтично — с пышным тортом, шампанским, музыкой и ароматизированными свечами, а завершится, разумеется, в постели — под охи и ахи все той же Валентины Сергеевны. Одна мысль об этом вызывала у Шебукина радостную детскую дрожь, и потому Юрик со своим маньяком вынырнул совершенно некстати. И то сказать, если заявлений нет, если даже милиция-полиция глядит на проделки ночного шалуна сквозь пальцы, они-то чего ради должны стараться?..

Продолжая рулить, он вновь прижал трубку к уху.

— Послушай, Юрок, а на хрена нам эта спешка? Ты же сам говорил, будто успел составить график этого урода. Вот и пусть себе помастурбирует лишний вечерок. Не сегодня, так завтра его прихватим.

— Да в том-то и дело, что сегодня по графику эта горилла живца попытается взять. Это мы с тобой можем терпеть да мучиться, а он не святой. Так что, по всему получается, что спеленает какую-нибудь деваху и оприходует у меня на глазах.

— И пусть оприходует, если им, дурам, нравится!

— Мало ли что нравится! Ты можешь гарантировать, что этот козел СПИД по городу не разносит или еще какую заразу? И потом… — Юрий замялся. — Вчера женушке моей сестра из деревни брякнула. Они, понимаешь, племянницу решили в город на учебу отправить. И как раз, прикинь, в наш пединститут!

— Вон, чего ты задергался! — Шебукин неделикатно хохотнул.

— А ты как думал! Учись твоя родственница где-нибудь поблизости, тоже, небось, начал бы икру метать!

— Ладно, уговорил — еду. Минут через десять буду.

— Вот и лады! Встречу тебя внизу у подъезда…

***

Если верить знакомым оперативникам, маньяка, промышляющего «свежатинкой» вблизи пединститута, органы правопорядка ловили уже второй год. Ловили вяло, без малейшего энтузиазма. Оно и понятно, насильник попался «ласковый», жертв своих на куски не резал, синяков со шрамами не оставлял, а особо строптивым даже совал на посошок деньги. Кому — рублишки, а кому и новенькие евро. Потому и жалоб от потерпевших практически не поступало. Сами студенты один раз попытались отловить «вредителя», однако ночной бой завершился вничью. Насильник оказал молодежной дружине стойкое сопротивление, порвал пару рубах, разбил тройку носов и скрылся. Да и не было у ребят стопроцентной уверенности, что били того, кого нужно. Так и получалось, что слухи в народе циркулировали, девицы на лекциях шушукались, а маньяк продолжал навещать родные угодья, не боясь ни полиции, ни студентов.

Вычислить же злодея удалось Юрику Пусвацету. После ранения в ногу боец отлеживался дома, читал книжки и глазел в окно. Институт располагался совсем рядом от дома, и заветная тропка, по которой студентки брели на учебу, была постоянно перед глазами. Ничего удивительного, что дюжего молодца, облюбовавшего местные кущи, Юрий очень скоро взял на прицел. И уже через неделю наблюдений сообразил, что видит перед собой искомого маньяка. Еще через какое-то время вернулись из горячей командировки коллеги из «Кандагара», и Юрик окончательно утвердился в мысли, что в полицию обращаться не стоит, а «шатуна», ломающего молодых девчонок, следует брать собственными силами…

Когда было нужно, Михаил Шебукин умел держать слово. Другое дело, что слово он дал сегодня сразу двум сторонам — Юрику Пусвацету и своей подруге Валентине Сергеевне. Собственно, на ее машине он сейчас и раскатывал. Оформить по доверенности эту игрушку богатенькой даме было проще простого. Очень уж не любила Валечка, когда Мишаня опаздывал на свидания — вот и снабдила транспортом. Тем не менее, Юрик был не просто другом, а еще и боевым товарищем, а посему ждать не мог, — женщинам же ждать полагалось от природы. Именно по этой причине в выборе своем Мишаня колебался недолго и, чуть погодя, уже мчал машину в направлении пединститута. Звонить бизнесменше он также не стал, понадеявшись, что с маньяком управятся быстро. Всего и делов-то — скрутить одного-единственного оглоеда. Как ни крути, а мужиками они были опытными, в операциях захвата участвовали не один десяток раз. К тому же в левом кармане у Мишани покоился трофейный кастет, а в кобуре под мышкой дремал вполне законный «Макаров». С такими помощниками грех было меньжеваться, а Юрка был парнем грамотным, хоть и с фантазиями. По крайней мере, версиям его по поводу маньяка можно было вполне доверять.

Еще через десять минут он был уже на месте, и ковыляющий с палочкой Юрик вел его загадочными тропами прямо к цели.

— Ну, ты и надушился! — он то и дело поглядывал на Мишаню. — Никак ориентацию поменял?

— Дубина, это лосьон! — Шебукин нахмурился. — Нормальный мужской лосьон.

— На свидание, что ли, ехал?

— В том-то и штука. А тут ты со своим звонком. Пришлось переть через твои джунгли прямо в туфлях и костюме.

— Я-то тут причем? Институт здесь уже год, как аллею собирается прокладывать.

— И где она — твоя аллея?

— Где-то примерно тут. То есть, начать-то начали, но как обычно деньги кончились. Половину деревьев повалили, вторую оставили — вот и получился винегрет: грязь, бурелом плюс общественная уборная.

— Где он хоть — институт твой?

— А вон, видишь, стеклянный фасад краешком торчит между деревьев? Это и есть УРГПУ.

— ГПУ, говоришь? — Шебукин фыркнул. — Звучное название!

— Чего смеешься! Не я переименовываю наши институты.

— А кто?

— Откуда мне знать! Но точно — не академики. Раньше-то у нас и впрямь аббревиатура была звучной — УПИ, УЭМИИТ, САИ. Музыка, а не названия! А что сейчас? — Юрик фыркнул. — УРГАПС, УРЮИ, УРГПУ, АЖОПС…

— Даже АЖОПС?

— А ты как думал! — Юрик поднял руку. — Теперь давай тише, близко уже…

— Ты, главное, не заблудись.

— Не заблужусь, не волнуйся…

Споткнувшись о бревно, Мишаня едва не растянулся на земле, — Юрик и впрямь вел его через непролазные заросли, заставляя собственным лицом разгребать липкую паутину, начищенными туфлями ступать в топкое и пахучее. Самое обидное, что и ругаться в полный голос было уже нельзя. Его спутник то и дело оборачивался, выразительно пуча глаза, прижимая палец к губам. Когда же за шиворот Мишане свалилась очередная козявка и терпение его готово было лопнуть, рука товарища взволнованно указала куда-то вперед.

— Стой!.. — шепотом приказал он.

— Что там еще?

— Да тащит уже! Не видишь, что ли?

— Кого тащит? — не сразу сообразил Шебукин.

— Девку, ясен пень! Сцапал уже — и в заросли тянет!..

— Е-мое! — малорослый Шебукин вытянул шею, пытаясь рассмотреть разворачивающееся действо, но сгущающиеся сумерки явили лишь мутное, грузно передвигающееся впереди пятно. Что и говорить, лесочек вблизи института был невелик, но в темноте и он казался гуще самой дремучей тайги.

— А ведь так даже лучше! — горячо зашептал Юрик. — Возьмем это чувырло с поличным — прямо на бабе. Хрен, он у нас отмоется.

— Он-то, не знаю, а мы с тобой — точно не отмоемся… — на этих самых словах Шебукин вновь ступил в липкое. Поморщившись, ругнулся.

— Чего говоришь? — Юрий повернул голову.

— Хватит, говорю, говно месить! — Михаил вырвал из кобуры пистолет. — Пошли брать твоего урода!

— Так ведь даже еще не начали! — Юрик попытался ухватить его за руку, но, разваливая хитроумную комбинацию товарища, Шебукин ринулся вперед и, ломая кусты, в несколько прыжков вывалился перед огромным детиной.

Юрий ничуть его не обманывал. Насильник и впрямь был здоров, а от свершения зловещего акта его отделяла самая малость. Девица (прямо скажем — не такая уж хрупкая) свисала у него с плеча, а юбка на ней была уже задрана. Никаких звуков она при этом не подавала, — должно быть, богатырь ее малость оглушил.

— Стоять! — гаркнул Михаил. — Стоять, я сказал!

То ли крохотного пистолетика противник в сумраке не разглядел, то ли попросту пренебрег угрозой, но останавливаться он не стал. Вместо этого легким толчком швырнул свою ношу в Михаила и боком нырнул в заросли. Будь Шебукин один, маневр принес бы насильнику чистую победу, но этого уже не мог допустить Юрий. Не для того он выслеживал насильника столько времени, тратя на него собственную фотопленку и составляя временные таблицы. Обиженно зарычав, Юрий прыгнул следом за убегающим и уже в падении умудрился сграбастать чужую ступню. Захрустели сминаемые ветки, и по земле покатились два перекрученных, шумно отпыхивающихся тела. Юрик бил кулаками и гипсом, насильник предпочитал молча душить. Силища у него действительно была медвежья, и если бы не помощь Мишани, предсказать исход схватки было бы крайне затруднительно. Мог бы, пожалуй, и шею свернуть, и зубы выдавить, однако не довелось. Шебукин, успевший к этому времени прокатиться по грязной земле, а потому вконец разъяренный, церемониться с любителем ночных шалостей не стал. Угадать, кто есть кто, было не столь уж сложно, поскольку насильник, разумеется, восседал уже сверху, вовсю охаживая кулаками несчастного Юрика.

— Ах, ты тварь! — Шебукин скакнул вперед и что было сил навернул рукоятью пистолета по затылку мужчине. Удар был крепок, но еще крепче оказался затылок ночного великана. Взвыв, громила взмахнул ручищей и разом смел Михаила на землю. На ноги успели подняться одновременно, и любитель женщин немедленно бросился в атаку. Огромный кулак его по дуге полетел в цель, но Мишаня не стал дожидаться и, поднырнув под чужую руку, в свою очередь ввинтил ступню в неприятельский пах. Не угадал лишь самую малость, и мясистая ладонь ночного авантюриста немедленно хлестнула Шебукина в челюсть. Хлестнула так, что из глаз Мишани посыпались искры. Впрочем, добить противника насильнику не позволил Юрик. Словно бульдог, он вновь вцепился во врага, продолжая намолачивать упакованным в гипс коленом.

— Ну, ты меня достал… — поднявшись на дрожащие ноги, Михаил с решительностью спустил предохранитель, злым движением передернул затвор. — Предупреждаю, первую пулю пускаю в ногу! Второй отстрелю на хрен твое мужское естество…

— Не надо!!! — от коварного толчка сзади Михаил вновь чуть было не оказался на земле. Пожалуй, эта атака оказалась самой злой. Град ударов посыпался на голову Шебукину, острые ноготки принялись полосовать лицо и шею. Ослепнув от сыплющихся оплеух, Михаил даже не понял, как нажал на спуск. Выстрел громыхнул не то чтобы громко, но именно он отрезвил дерущихся. Мгновенно поменявшись местами с насильником, Юрик придавил его сверху, умело выкрутил руку. Девица же, столь дерзко набросившаяся на Шебукина, хныкая, ерзала на земле. Чувствуя, как стремительно холодеет в груди, Михаил на негнущихся ногах шагнул к подстреленной дамочке.

— Не дрейфь, Мишань! Ты ей только ляжку прострелил! — Юрик наконец-то защелкнул на могучих руках наручники, устало вздохнул. — А я ведь узнал эту дуру! Уже не первый раз перед ним задом вертит. В смысле, значит, сама провоцирует. Пожалуй, что и сговором попахивает, а?

— Пожалуй, что так… — Шебукин растерянно провел ладонью по расцарапанному в кровь лицу.

— Значит, обоих голубков привлечем!

— Это за что же? — взвизгнула девица.

— Как за что, — за изнасилование, — Юрик поднял голову и, с запозданием осмыслив сказанное, в растерянности оглянулся на коллегу. — Черт! Думаешь, не прокатит?

— Я думаю, что вообще зря сюда приперся. — Мишаня вновь коснулся оцарапанной физиономии, болезненно сморщился. — И морду попортил, и вечер поломал…

На лицо ему капнули первые дождевые капли.

— Давай-ка, Юрок, собирать манатки. Боюсь, минут через пять хлестанет настоящий ливень. А тогда от моего праздничного прикида останется одно воспоминание…