Вракли-4. Сборник баек и рассказов

Андрей Ставров

За свою жизнь встречал немалое количество людей, сам попадал в истории и был просто свидетелем различных событий, наблюдал, прислушивался, даже подсматривал и подслушивал… Грех не поделиться. Если кто-то вдруг признает себя в моих байках и потащит в суд, я отобьюсь – всего лишь случайные совпадения. Хотя…

Из серии святые собеседования

1. Ангел-хранитель

Посвящается Иванистову

Верю ли я в Бога? Почему-то об этом всегда

спрашивают люди, а Он — никогда.

Станислав Ежи Лец

Каждый раз, когда мы с женой собираемся в очередное путешествие, друг Санька провожает нас традиционным напутствием: «Ангела-хранителя вам в дорогу!» Санька по виду чисто уголовник-рецидивист… с душой ангела и сердцем Матери Терезы. Удивительно, но в студенческие годы, да и много позже, вид у него был почти такой же. В остальном же он был обычным парнем, как и все в нашей небольшой компании. Пил, курил, ухлестывал за девками — в общем, вёл нормальный образ жизни. Мы вместе ездили в стройотряды, потом на шабашки, ходили в походы и были атеистами до глубины души — в полном соответствии с изучением в университете таких основополагающих дисциплин, как диамат, истмат, политэкономия социализма и капитализма, а также научный коммунизм.

О неожиданном обращении Саньки к религии я узнал случайно, когда мы ехали по городу. Санька за рулём, я пассажиром. Дорога шла мимо нескольких храмов и, проезжая мимо каждого, Санька крестился. Первый раз я, кажется, даже не заметил, второй — удивился, а после третьего раза хихикнул. Санька посмотрел на меня и лишь осуждающе покачал головой — дескать, не шути. Я заткнулся в изумлении. Дома рассказал жене — та просто не поверила. «Да он тебя разыгрывал!» — заявила безапелляционно. Как известно, жена у меня очень умная и я ей доверяю безоговорочно, но тут засомневался. Больно уж не было похоже это на Саньку. Немного косноязычный, он всегда был немногословен и даже на совместных пьянках по различным поводам с тостами не выступал, а поручал делать это мне от его имени. И шутки у него были прямыми и перпендикулярными, т.е. простыми и незамысловатыми. В общем, я был заинтригован и решил проверить. В лоб спрашивать постеснялся и зашёл со стороны жены. Благо, наши дачи были рядом и в непринуждённой обстановке прополки, когда все окружающие задницы смотрят на солнце, я как бы между делом поинтересовался у его жены, почему среди окружающих задниц не видно Сашкиной.

— Да сегодня он храм закладывает! — ответила Люда.

— В смысле, пьёт? — среагировал я, подумав, что закладывать храм это аналог закладывания за воротник.

— Да ты что, какое пьёт, сегодня ещё пост. Храм он строит. Ну, не сам, конечно, но участвует.

–???

— А ты, что не знал? Он уже год, как к Богу обратился.

Я замолк, не зная, что и думать. Конечно, многие из моих знакомых и не просто знакомых, но достаточно близких приятелей, обратились к церкви в начале девяностых. Развал страны, полный бардак, безработица, резкое падение уровня жизни, семейные неурядицы и прочие сопутствующие развалу события. Наконец, главное — потеря уверенности в завтрашнем дне и ощущение полной незащищённости. Не все смогли выстоять, у многих опустились руки и поникли крылья. Попы это почуяли первыми, и церковь тут же подставила плечо всем таким бедолагам. Санька же под эти категории ни коим разом не попадал. Во-первых, успешный бизнесмен. Причём ушёл он в бизнес ещё до августа девяносто первого года, как только безумный Горбачёв дал отмашку кооперативному движению. Во-вторых, счастливый семьянин — две очаровательные дочки, в которых он души не чаял и постоянно баловал. В-третьих, на здоровье вроде бы не жаловался — крепок был всегда и очень силён физически. Так что причин сменить мировоззрение не было. Видимых причин…

Я доложил жене полученные разведданные, и она лишь пожала плечами, дескать, крыша едет у всех нас и Санька не исключение. Я засомневался в диагнозе и решил-таки поговорить напрямую. Выбрал удобный момент — промежуток между постами, затащил Саньку на дачу и после первой бутылки водки спросил:

— Ты, чё, идеи атеизма предал?

— Да, — коротко ответил друг.

— И?

— Ничего. Как и когда я поверил, говорить не стану. Это неважно. Важно то, что я верю.

— Ё-моё, ты же физик, ты, что — забыл?

— Причём здесь физика? Ты же сам не раз говорил, наличие Бога не противоречит законам природы.

— Да, — слегка сконфузился я, — но наличие Бога — это одно, а все эти ритуальные «танцы» — совсем другое. Я, хотя атеистом был, есть и буду, найти доказательства тому, что Бога нет, не могу и, главное — не хочу. Есть — есть, нет — нету. И точка.

— Да какой ты атеист? Врёшь сам себе. Вот кто такой ангел-хранитель ты знаешь?

— Ну, в общих чертах. И что?

— Так он у тебя есть! Помогает, охраняет, невзирая на твой показной атеизм.

— Ну, во-первых, не показной. Я действительно придерживаюсь материалистического мировоззрения. Во-вторых, с чего это ты взял про ангела-хранителя? Так, для красного словца?

— Да нет, ты сам оглянись, вспомни, что с тобой происходило, может и сам поймёшь.

Мы допили всё, что было в доме. К вопросу веры больше не возвращались, решили, что мне дозволяется шутить на эти темы в разумных пределах и не на людях.

После этой встречи прошло несколько недель, я совсем забыл о нашей дискуссии. Близился Новый год. По нашей семейной традиции мы уже много лет встречаем его на даче. Тридцатого декабря с утра готовим: жена — традиционные салат оливье, селёдку под шубой, я — мой фирменный торт — 2 шт. Один — съедает жена. Полностью, одна. Второй — делим по-братски. Причём, делю я — себе меньшую часть… Вечером — баня и лёгкая тренировка перед встречей Нового года — джин с тоником, немного салатов, бутербродик с красной икрой… Скромненько. Тридцать первого весь день ленимся. Встаём поздно, долго и вкусно завтракаем. Ещё дольше пьём кофе с тортиком… Гуляем, обедаем. Как правило, суточными кислыми щами на крутом мясном бульоне с сушеными белыми грибами. Легко дремлем до самого вечера, до выступления Президента. Неважно которого, важно, что тут же шампанское, красная икорка и несколько деликатесов, вывезенных из последней поездки в Париж… Потом с часик таращимся на новогоднюю муть в экране телевизора, ну и — в койку.

В тот год к нашей компании присоединились друзья. Они же — соседи по даче. Приехали гурьбой тридцатого, пили и гудели почти всю ночь и утром собрались разъехаться по домам. Праздник-то семейный. Накануне вечером мы, ссылаясь на баню, благополучно избежали ночного бдения. Но утром пришлось на скорую выпить чашку кофе и заскочить к соседу Олегу, где в его «каминном» зале проходили все наши оргии. Отбиться не получилось и пришлось принять на грудь. Закусывать тем, что было на столе, не стал — Олег славился нетривиальной кулинарией и многие из нас испытали её на своих желудках. Смертельных случаев пока ещё не было, скорую тоже не вызывали. Пока не вызывали…

Друзья уехали и я с трудом сохраняя равновесие вернулся домой. Уселся за стол и приступил, собственно говоря, к завтраку. Жена ждала с наполненными рюмками. Я опрокинул свою, потянулся за солёным огурчиком.. И тут, о боже — Ванька-то некормленный! Ванька — полноценный член семьи, огромный чёрный котяра выл нечеловеческим голосом под окном. Я вскочил, схватил его пайку и ринулся к лестнице. И в этот момент нога скользнула на пятнышке льда — жена пролила чуть-чуть, когда несла ведро с водой. Я кубарем загремел по ступенькам и в конце полёта со всей силой ударился спиной о предпоследнюю. Кажется, отключился на мгновение. Жена, услышав грохот, вылетела на террасу. Ванька заорал в унисон жене. «Да, — была первая мысль, — пусть поломаются все рёбра — лишь бы не позвоночник!» Дышалось с трудом, каждый вздох отдавался резкой болью. Жена с трудом и с помощью Ваньки, который сочувственно путался под ногами, втащила меня в комнату и усадила в кресло.

— Скорую вызывать? — испуганно спросила она.

Я покрутил головой, повернулся торсом влево-вправо — кажется, всё цело. С трудом стянул одежду. Спина — сплошной синяк и вся в ссадинах — не надо никакой скорой. Я весь оставшийся день, вечер, ночь, а также все дни до Рождества просидел почти всё время в кресле. Жена кормила с ложечки, даже бокал шампанского держать сам я не мог…

Позже врач-травматолог осмотрел меня, сделал рентгеновский снимок — всё цело, даже ни одной трещины в рёбрах. Только огромные синяки. Когда же я описал врачу своё падение, он покачал головой:

— Ну, благодарите своего ангела-хранителя, успел он таки подставить руки!

Меня как током стукнуло. Опять ангел-хранитель! Я вернулся домой, залёг на диване — спина ещё побаливала — и задумался.

Моё первое путешествие в Сибирь. То самое, в котором я нашёл наш Рай и в котором мы долгие годы проводили летний отпуск. Сначала вдвоём с женой, а позже и втроём — с сыном. Лечу на АН-2 в столицу автономии. Перед этим я почти две недели блуждал по тайге и с трудом выбрался к людям. В самолете несколько местных и парень на вид моложе меня на пару-тройку лет. Разговорились. Коля, так его звали, был студентом и проходил в горах практику в составе геологической партии. В столице автономии он жил в общежитии. У меня был билет на самолёт домой, но вылет только через четыре дня. Что делать всё это время, не знал. Думал устроиться в гостинице. Но Николай предложил остановиться в его комнате — сосед уехал на выходные и обещал вернуться лишь через неделю. Отлично. Утром, когда я размышлял, как убить три дня в этом захолустье, Коля неожиданно предложил поехать на рыбалку. По его словам, каких-то полтора часа по трассе до небольшого посёлка. Там друзья ждут. На тракторе с прицепом надо было добираться ещё восемьдесят километров до реки.

— Поставим палатки и славно проведём пару-тройку дней. Место изумительное, хариус берёт на голый крючок, — уговаривал меня Николай.

«Отличная идея», — подумал я. Захватив только спальные мешки, мы двинули на автовокзал. Через пару часов уже подходили к дому Колиного приятеля. Нас встретила его мать, которая сообщила пренеприятнейшую новость. Сын с отцом не дождались Николая и, прихватив ещё двух пацанов, рано утром уехали. Что делать? Домой не хотелось, и Коля предложил добираться самостоятельно.

— Выйдем на дорогу, там ходят лесовозы. Проедем около семидесяти километров, а там до места стоянки пять-шесть километров дойдём пешком, — предложил Николай.

А мне что, какая разница, где время до отлёта убивать. Мы вышли на дорогу. Дорогой её можно было назвать с трудом — так, колея наезженная. Не дожидаясь попутки, зашагали по ней. Погода отличная. Начало сентября, настоящее бабье лето. Тепло и солнечно. Первым нас догнал… гусеничный трактор. Мы проголосовали. Скорость около пятнадцати километров в час, грохот немыслимый. Но лучше плохо ехать, чем хорошо пылить пешком. Через пару часов трактор свернул в сторону, мы вышли и тут на горизонте появился желанный лесовоз. Ура! Ещё час-полтора и мы в стане лесорубов. Навес, длинный стол и две скамьи под ним. Рядом обычный вагончик. К нему пристроенный небольшой навес, под ним кухня и повариха.

Лесовоз пошёл дальше за грузом, мы же остались. Нам как раз от этого стана до нашего места на берегу речки осталось пройти около шести километров. Время послеобеденное, есть хочется. Лесорубы уже давно отобедали, и повариха предложила нам лишь хлеб с маслом, дивные алтайские помидоры и арбуз в качестве десерта. Просто и очень вкусно. Скудность предложенной пищи повариха объяснила тем, что сегодня пятница и работы на лесосеке сворачиваются. Сейчас за ней заедет автобусик, она соберёт свои вещички и — прощай стан до весны.

— А, что, другие машины кроме лесовозов здесь не ходят? — на всякий случай поинтересовался я.

— Никакие другие тут не ходят. Вот лесовоз, на котором вы приехали, заберет последние кубы и всё.

— Да нам-то, что. В воскресенье поедем в прицепе трактора. За пару часов доберёмся, — успокоил меня Коля.

Мы перекусили и быстрым шагом двинулись к реке. Действительно, прошагали чуть больше часа и вышли к чудесному месту. Левый берег реки представлял собой гряду невысоких холмов, покрытых светлым сосновым лесом. Никакого подлеска, только зелёная трава, ну, почти Шишкин! Справа — болото до горизонта. На вершине ближайшего холма был виден лёгкий дымок, там же пара палаток. Мы поднялись к стойбищу. Никого. Костёр догорал. Не успели мы осмотреться, как послышались голоса и к нам подошли трое пацанов на вид лет шестнадцати-семнадцати. Приветливо поздоровались. Коля представил меня и спросил старшего, где отец с трактором. Старший, Степан, как выяснилось, восемнадцатилетний Колин приятель, сказал, что отцу подвернулась халтура и он приедет завтра к вечеру. А они наловили почти ведро хариуса. Отлично! Мы быстро поставили палатку, бросили вещи и занялись костром. Ребята часть рыбы почистили на уху, часть приготовили, как они говорили, «зашашлычить». Стемнело, уха была почти готова. У меня с собой была фляжка со спиртом, правда сильно облегчённая за время моих мытарств по тайге. Но на пару-тройку рюмок хватало вполне. Мы выпили с Колей и Степаном, закусили ухой. Что может быть прекрасней настоящей ухи с дымком, приготовленной из дивной рыбы! Только хариус, запечённый на углях! Описать его вкус невозможно. В своей жизни я попробовал множество самых разных речных и морских деликатесов, приготовленных на гриле, запечённых в печи и на сковороде, сваренных, засоленных, копчёных холодным и горячим способом, замаринованных в, бог знает, каких маринадах… Никакого сравнения со вкусом только что выловленного хариуса — сначала слегка обжаренного на открытом огне, чтобы чешуя закорела и не давала соку вытечь, потом доведённого до готовности над углями. И как только рыба провернулась на шампуре, её быстро сняли, положили на дощечку, развернули шкурку и… чайной ложечкой, только чайной ложечкой, берём кусочек хариуса и — в рот, не жуя, просто держим языком и мясо тает и мы глотаем это тающее чудо. Больше не надо ничего — ни хлеба, ни водки, ничего такого, что может даже чуть-чуть исказить этот неповторимый вкус…

Следующий день пацаны рыбачили. Я тоже половил с утра пару часов, а потом двинулся вверх по течению реки. Холмы постепенно становились всё выше, справа до горизонта простиралась классическое болото, заросшее чахлыми деревцами. Речка, как и все горно-таёжные, была шириной около двадцати метров, быстрая и совсем неглубокая — так, по пояс. Местами на перекатах совсем мелкая, местами под высоким берегом были видны глубокие ямы, а в небольших заливчиках медленно крутилась вода в омутах. То тут, то там было видно, как жирует хариус, речка была рыбная! Я поднялся на вершину одного из холмов, которая была в отличие от других, безлесной. С неё открывался потрясающий вид на близкие горы. Начало осени, и многие вершины серебрились первым снегом. Я уселся на ствол упавшей лиственницы и закурил. Не хотелось ничего делать, никуда идти, хотелось просто сидеть и наслаждаться видом, покоем и тишиной… Так я просидел довольно долго, пока бурчание в животе не напомнило мне об обеденном часе. Я вернулся к палаткам. Пацаны уже вернулись с рыбалки. Обед был готов — та же уха и тот же хариус на углях. Обедали мы долго, потом болтали, потом пацаны пошли опять к реке, а я остался у костра, просто лежал и смотрел на огонь. Никаких мыслей, только невероятное блаженство. Казалось, время остановилось…

Стемнело. Вдалеке послышался звук трактора. Светя фарами, «Белорусь» подъехал к подножию холма, остановился. Я поднялся, решил подойти к водителю, но тут трактор взревел и по довольно крутому склону взлетел прямо к нашим палаткам.

— Ох, зря он так, — подумал я, — лучше бы оставил его внизу. Спускаться же придётся.

Через несколько минут подошёл отец Степана. Было видно, что он явно навеселе. Меня представили. Василий, так звали тракториста, вытащил из мешка, который нёс с собой, пару бутылок водки, круг колбасы, хлеб, несколько луковиц. С обеда оставалась уха — и её, и колбасу под водку мы уговорили «на ура». Василий быстро осоловел и ушёл спать. Мы ещё посидели у костра. Для меня это была последняя ночь в тайге. Я ещё не знал, что моё первое путешествие в эти края будет далеко не последним и долгие два десятилетия мы вдвоём с женой и позже уже и втроём с сыном почти каждое лето будем возвращаться сюда. И если бы не развал СССР, то, вероятно, продолжали бы приезжать до тех пор, пока держали ноги… Утро было ясное и прохладное. Выпала обильная роса.

— Как же Василий будет съезжать вниз, — задумался я. Склон холма был крутой и удивительно, что трактор вообще смог забраться по нему на вершину.

Позавтракали на скорую руку, собрали палатки, сложили рюкзаки и забросили всё это в прицеп трактора. Василий запустил двигатель и предложил всем занять места рядом с вещами. Ребята тут же полезли в кузов, я, было, двинулся за ними и тут… И тут вдруг что-то толкнуло меня в бок.

— Эй, крикнул я Николаю, — пройдусь пешком, что и вам советую. Пусть Василий сначала съедет сам, а мы потом подсядем.

Николай заколебался, но всё-таки выпрыгнул из прицепа. Пацаны переглянулись и последовали за ним. Василий заржал, дескать, трусы, развернулся и поехал. Первые метров сорок-пятьдесят всё шло нормально, но тут вдруг двигатель взревел, из глушителя вылетели клубы чёрного дыма и трактор понесся вниз с всё нарастающей скоростью.

— Прыгай!!! — заорал я Василию.

Но то ли он не услышал, то ли не успел, а трактор внезапно подпрыгнул, упал на бок, начав кувыркаться вместе с прицепом. Долетев до конца спуска, трактор сделал ещё пару кувырков и встал на четыре колеса. Прицеп взлетел над ним и всем своим весом рухнул на смятую крышу. Пацаны застыли. В тишине был слышен лишь звук вращающихся колёс прицепа. В голове пронеслось: Василию полный п…..ц. Сегодня воскресенье. Машин нет. Восемьдесят километров до посёлка. Что делать с трупом и пацанами, как мне выбраться и успеть на самолёт. Следующий рейс через почти неделю, на перекладных — через три дня… Подошёл к трактору. Вдруг послышался стон. Я подскочил к кабине. Фантастика! Похоже, что при первом же кувырке кабина смялась, но один из углов остался почти не тронутым, и именно в этом углу виднелась голова Василия. Я позвал ребят, и мы осторожно вытащили тракториста, подстелили ватники и уложили на них стонущего Василия. Вид был ужасный — на голове лоскутами свисали куски кожи, лицо залито кровью. Я осторожно расстегнул рубашку, попытался осмотреть раненого. Видимых повреждений типа открытых переломов не было, но Василий был без сознания и только стонал. Что делать? Никаких мыслей. Если даже я сейчас налегке рвану к посёлку, то в самом оптимистичном варианте мне понадобится не менее двух дней. Да и то сомнительно, сорок километров в день — многовато, а уж два дня подряд… Надеяться на неожиданную попутку смысла не было. Накануне нас об этом предупредили.

— Так, обратился я к Николаю, — я не врач и ничего сказать не могу. Выхода у нас нет. Думаю, что нам с тобой надо двинуть пешком к посёлку, но сначала надо поставить палатки, развести костёр, вскипятить воду…

И тут мне вдруг почудился звук мотора. Причём со стороны речки! Причём выше по течению! Что за ерунда! По такой речке никакая моторка не пройдёт и сотню метров. Но звук нарастал. И тут, как в фантастическом фильме, из-за поворота показался… огромный грузовик — трёхосный «Урал». Не веря своим глазам, я побежал навстречу, размахивая руками: «Стой!!!». «Урал» выбрался на берег и остановился. Из кабины вышли водитель и две женщины. В кузове видны были ещё одна женщина помоложе и пара мужчин.

— Что случилось? — обратилась одна из женщин, что постарше.

Я вкратце рассказал и сам спросил, какими судьбами они тут. Оказалось, что вчера они компанией поехали по ягоды, а сегодня решили сократить путь. «Уралу» что по дороге, что по речке… Не веря такому счастью мы погрузили Василия в кузов. Он пришёл в себя и попросил сына слить воду из радиатора — могли быть заморозки. Автомобиль тронулся, но тут Василий заорал от боли. Пришлось снизить скорость и мы, словно черепахи, поползли домой. Николай наклонился ко мне и шёпотом сказал, что с такой скоростью мы не доберёмся до посёлка к двум часам, когда уходит последний автобус. Завтра же первый будет только с одиннадцать. Мой самолёт в это время должен уже взлетать. Наконец мы выехали на трассу у давешнего стана лесорубов. Я наклонился к водителю и попросил ускориться. Но стоило ему прибавить газу, как Василий взвыл опять, и скорость пришлось снизить. Делать нечего, пригорюнился я и стал обдумывать варианты. Может автобусом через горы в столицу соседней автономии? Во-первых, там начинается железная дорога. Правда, до Москвы почти четверо суток, потом ещё сутки до дома. Во-вторых… Но тут мои размышления прервал крик Николая:

— Скорая навстречу! Не может быть!

И точно, навстречу шёл «Рафик» — скорая. Мы остановились. Я выскочил из кузова и подошёл к врачам. Одна из них после моего объяснения поднялась в кузов, быстро осмотрела Василия, покачала головой.

— Внешних повреждений не вижу, а по внутренним, не скажу без обследования в больнице. Мы по вызову к зимовью. Тут в шести-семи километрах. Нам передали по рации, что медведь человек помял. Мы быстро. Через час-полтора вас нагоним и заберём раненого.

Час-полтора — это вполне годится. По расчётам Николая, прибудем на автостанцию в начале второго. Так что запас хоть и небольшой, но есть. И тут произошло следующее чудо. Не прошло и полчаса, как скорая нас нагнала. Оказалось, что никакого медведя не было и в помине. Два охотника по пьяному делу подрались. Один другого приложил крепко и испугался. Вызвал скорую, приплёл медведя, чтоб, значит, быстрее. Пока скорая ехала, травмированный очухался и они продолжили бухать, что и увидели врачи. Тут же развернулись и в обратный путь. Забрали нашего раненного и мы на скорости, которую позволяла дорога, примчались в посёлок. Успели на предпоследний автобус. В столице автономии заскочили в магазин, купили водки, мяса, банку томатного сока и отпраздновали чудесное спасение. Утром я благополучно улетел. Перед отлётом оставил адрес Николаю и просил сообщить, что с Василием. Не сообщил.

В моей жизни этот случай был первым. Хотя, наверняка, были кое-какие подобные мелкие события, которые в памяти не задержались. Зато потом что только не случалась! Я описывал «случайную» встречу на лестнице по дороге в сортир с Академиком, которая перевернула мою жизнь, «случайно» треснувшие иллюминаторы в самолетах, что привело к задержке рейсов, и я успевал на них, и многое другое, такое же «случайное». Делать нечего, как физик иного объяснения как наличие этого самого ангела-хранителя, я не мог найти, и пришлось согласиться с другом Санькой. И хотя это моих атеистических воззрений не поколебало, вопросы, откуда ангел взялся, почему он у меня появился, я не задавал. Есть и есть, что тут думать. Представляю же я его в виде плотненького румяного мужичка, любителя сладко выпить и вкусно закусить, подремать после этого, в меру деятельного, и чуть-чуть не в меру ленивого. Иногда он вмешивается вовремя, и я обхожусь без последствий. Иногда успевает в последний момент, и я отделываюсь лёгкими повреждениями. Теперь каждый раз, когда сажусь за руль, застёгиваю ремни безопасности в самолёте, отправляюсь в поездку на поезде и в самых разных других случаях, я произношу слова, которым научила меня моя умная жена:

Ангел мой! Иди со мной.

Ты впереди, а я за тобой.