История чудовища

Андрей Сергеевич Ермолин

Обезображенный мутацией, Виктор нашел смертельно опасный способ вернуть человеческий облик, но на пути появляется некромант. Виктору предстоит остановить его, принеся страшную жертву.

Глава 4

Ингредиент

Потеря сознания плавно перешла в болезненный сон без сновидений, а тот перетек в маслянистое пробуждение и возвращение к реальности. Кто-то шумел в гроте и чуткий слух чудовища это уловил, заставив все тело встрепенуться. Раскрыв глаза, он повел носом, улавливая отчетливую, но менее резкую вонь твари, свалившейся ранее в грот. Также пахло пылью, птицей и теплом — это был Тишка.

— Давно не виделись, Тишка, — поздоровался Виктор, проверяя пальцами примочку на груди.

— Здорово, — небрежно ответил домовой. — Я смотрю, без меня ты опять попал в неприятности. Это оживший труп, верно?

— Догадаться несложно, — убедившись в том, что примочка как следует, держится на груди, ответило чудовище. — Такая вонь может идти только от гнилого мяса. Но мне кажется, ты что-то знаешь, не так ли?

— Хм… Потому и прилетел, — прочистив горло, пробурчал Тишка. Затем раздался характерный звук удара кремня об огниво. — В городе произошло нечто странное… Как видно, и у тебя тоже.

— Да, — произнес Виктор, усаживаясь на травяной кровати. — Это тот богатырь, которого я убил дней десять назад. Видишь, у него руки нет…

Тишка даже не посмотрел на распластавшееся тело с тучей мух над ним и мечом в спине. Ударив еще раз кремнем по огниву, он принялся раздувать сухую солому, зашедшуюся от выбитых искр. Вскоре солома разгорелась, и домовой уселся около костра и начал подбрасывать тонкие веточки на съедение пламени.

— Ты не поверишь, — опираясь спиной на скалу, проговорил Виктор, смотря на смердящее тело, — но он испустил дух лишь после того, как я снес ему башку, а потом несколько раз ткнул мечом в спину. Что это такое, приятель?

Подбросив в окрепшее пламя еще пару веток, Тишка развернулся к безголовому телу и с силой почесал когтистой лапой подбородок, о чем-то раздумывая. Как всегда в моменты задумчивости, его лоб сильно морщился.

— Понятия не имею, — наконец-то высказал он, разведя сильные лапы в стороны.

— Ну, а в городе чего случилось?

— Три мертвых стражника, — ответил Тишка. — Сегодня поутру их сожрали крысы…

— Крысы? — не поверил в услышанное Виктор. — Крысы сожрали трех стражников?

— Да, крысы! — рыкнул домовой, явно недовольный тем, что его перебили. — Как судачат люди, утром, когда на рынке еще не было покупателей, а только торговцы, раскладывали товар, тогда-то и случилось нападение. Трое стражников стояли на площади, когда отовсюду полезли крысы. Говорят, что было их не менее сотни, а то и больше. И не обращая ни на что внимания, они бросились на стражников серой волной. Вонь, говорят, стояла чудовищная. Точно как здесь, полагаю. Да, тебе стоит убрать этот кусок го…

— Чего со стражей? — вернул чудище домового в нужное русло.

— Чего? — невесело усмехнулся тот в ответ на вопрос. — Налетели крысы на стражников и начали грызть их за те места, которые не защищены сталью доспехов. Под колено, на внутренней стороне руки, за голову, но это тех, кто шлем не успел напялить… Если верить слухам, то крысы буквально за пару минут превратили закованных в сталь вояк в изуродованные трупы. Двоим буквально сожрали лица, так как шлемы они на головы не надели. Третий попытался убежать… Но, как известно, с перегрызенными сухожилиями далеко не удрапаешь. Вот и он не убег. Стражник оказался в шлеме, но истек кровью от укусов. И знаешь что?

— Ну? — не без труда поднялся с подстилки Виктор, придерживая примочку на груди.

— Крысы сдохли, как только растеклась кровавая лужа под последним стражником, и он испустил дух. И крысы, как молвят людишки, воняли потому, что сгнили в тот же момент, как издохли.

Чудище подошло к костру и кряхтя село около потрескивающего пламени.

— Или они уже были мертвы, — предположил он, указывая на тело.

— Да уж, — вздохнул Тишка, отправляя в пламя более толстые ветки, от чего вверх взметнулся столп искр. — Ты знаешь, как я отношусь к людям, но такой смерти, от крыс, черт бы их побрал, и врагу не пожелаешь… Быть сожранным заживо. Чушь какая-то… Тут этот в грот свалился, хотя уже давно служит едой для червей и мух. В городе крысы убивают стражу и гниют в тот же миг… Может, проклятие какое?

Виктор грустно усмехнулся, поднимаясь на ноги и направляясь к смердящему телу богатыря, коего он убил уже второй раз за последние десять дней.

— Чего ты зубы скалишь-то? — выпятил Тишка нижнюю беззубую челюсть. — Может, есть мысли получше, чего это такое, ежели не проклятие, а?

Виктор же, отбросив в сторону примочку, что уже была бесполезна, одной рукой прикрыл морду с чувствительным носом, а второй схватился за рукоять полуторного меча. Раздался звук соприкосновения кости с металлом, и тело черноволосого богатыря чуть колыхнулось от высвобожденной из гниющей плоти стали. За лезвием протянулась густая субстанция, похожая на смесь гноя, крови и личинок мух. Встряхнув мечом, Виктор отделался от большей ее части и поспешил к костру, чтобы жадно схватить менее смердящего воздуха.

— Я знать не знаю, что это такое, — ответил Виктор, усаживаясь подле Тишки на бревнышко и беря из кучи солому для растопки. — Надеюсь не проклятие, потому как мне и одного хватает.

— Опять ты начал, — поднял Тишка очи горе. — Если бы не проклятие, как ты любишь повторять, то сейчас был бы ты мертв после тычка кинжалом в грудь, вон того, воняющего, точно сральня за трактиром, богатыря.

— Перестань говорить глупости! — прорычало своим грубым голосом чудище, оттирая соломой меч. — Меня бы никто не ткнул, не будь я тем, кем сейчас являюсь. Никто бы не объявил на меня охоту и никто бы не упал ко мне в грот, где мне приходится зализывать раны и скрываться от глаз нормальных людей, будь я обычным человеком.

— Глупости говоришь, — ответил домовой, поводив беззубой челюстью из стороны в сторону и сплюнув в сторону трупа. — Ты уже тот, кто ты есть. Ты для людей — чудовище. И я не устану тебе это повторять раз за разом, пока в твоей косматой башке это не усвоится. Если не поймешь, что ты не такой, как люди, то рано или поздно загонишь себя в могилу, пытаясь объяснить им, кем являешься на самом деле. Усвой, что ты монстр для них, и живи с этим.

Тишка наблюдал за тем, как яростно давит чудище на меч сжатой в кулаке соломой, слушая его высказывания. Его звериная морда ничего не выражала и он, как обычно, молча слушал, пока его рука не соскользнула с лезвия и сталь не впилась между большим и указательным пальцем. Через секунду из раны начала капать темно-красная кровь, но Виктор не обратил на это ни какого внимания. Казалось, он даже не заметил, как глубока рана.

— А я не хочу, — заговорил он наконец, бросив пучок соломы в костер. — Не хочу быть чудовищем. Я не хочу, чтобы на меня охотились, не желаю быть мишенью для стрел. Мне опротивело жить в пещере и жрать, что попало. Знаешь, Тишка, я хочу взять и искупаться в горячей баньке, хочу выйти из нее и всю ночь куражиться с девкой в постели. Хочу гулять на праздниках. Хочу смеяться и напиваться до потери сознания…

— Хочу просыпаться не от какого-то шороха, — продолжил он, безразлично рассматривая стекающую по руке кровь, — а оттого, что выспался. Хочу быть человеком, а не чудовищем.

— Попомни мои слова, — помолчав, сказал Тишка, переведя взгляд на приятеля. — Когда-нибудь стремление стать человеком убьет тебя. Я надеюсь, что не увижу этого.

Встряхнув рукой и отправляя капли крови на раскаленные головешки, от чего те недовольно зашипели, Виктор поднялся на ноги и подошел к бочонку с самогоном, выдергивая из него пробку здоровой рукой. Порез он подставил под выплеснувшуюся жидкость и зашипел от боли, но руки не отнял. Промыв рану, Виктор подставил две кружки и наполнил одну доверху, а другую — до половины.

— Не откажусь, — принял Тишка свою наполовину заполненную кружку. — Сегодня день богат на события, а ведь еще даже не вечер. Надеюсь, боле ничего необычного не будет.

— За умерших стражников, — подняло чудовище кружку, произнеся слова негромко своим звериным голосом.

Домовой ничего не сказал, но кружку едва заметно приподнял, после чего осушил в несколько глотков и громко выдохнул, вытирая тыльной стороной запястья выступившие от крепости самогона слезы.

— У тебя перекусить-то есть чего? — через какое-то время спросил Тишка, оглядываясь по сторонам в поисках чего съестного.

— Около подстилки лежит ворона, — ответило чудовище, возвращая меч в руку скелета, который безразлично сидел у стены уже долгие годы, направив свои пустые глазницы в темную часть грота, где выход был завален дубовыми бревнами. — Можно зажарить.

— Гм… откажусь, пожалуй, — поспешил с ответом домовой, переведя взгляд к травяной кровати Виктора, где, и правда, лежала тушка вороны. — Не дело есть того, в чьем облачении летаешь.

— Как хочешь, — пожал плечами Виктор, отходя от скелета и идя к бочонку с самогоном.

Взяв бочонок, он поднес его к телу, кишащему всякого рода насекомыми и личинками, и, откупорив, поднял над останками богатыря и густо полил его. Рой мух тут же взмыл над гнилой массой, громко жужжа от недовольства. Чудовище же, отмахнувшись от них здоровой рукой, поставило деревянный бочонок и взял из рук Тишки раскаленную докрасна головешку, после чего поднесло ее к облитому самогоном трупу и бросило на тело. Пойло было крепким и вспыхнуло быстро, спалив в момент большую часть кружащих над телом насекомых взрывным воспламенением.

— Вони не оберешься, — заключил домовой, глядя на разгорающийся неподалеку костер, топливом для которого служило гнилое мясо, кожаная броня и волосы.

— Зато теперь есть не так сильно хочется. Ворону приберегу на завтра.

Оба вновь уселись на бревно, глядя в горящий костер. Через минуту вонь от сгорающего богатыря стала ужасно тошнотворной, и домовой предложил подождать, пока все не прогорит, на свежем воздухе. Виктор согласился. Несмотря на рану, открывшуюся сегодня при стычке с ожившим трупом, Виктор быстро восстанавливался благодаря звериному здоровью и используемым для заживления травам. Оба дубовых бревна он с гримасой сильного напряжения все же убрал из прохода, и они покинули смердящий грот, выбравшись навстречу зеленому лесу.

— Надо бы тебе провизией запастись, — предложил Тишка, вновь запрыгнув на каменную глыбу, чтобы вести разговор наравне. — Можно овец поворовать, которых пасут перед лесом, или ловушку какую придумать, чтоб зайцев ловить или лосей… Как, кстати, — заинтересовался Тишка, наморщив лоб, — ты ворону поймал? Это довольно умные птицы.

— Камнем подбил, — ответил Виктор, явно раздумывая над чем-то другим. — Залетела в грот, а у меня рефлексы и меткость хорошие.

— Ага, — согласился домовой, прихлопнув когтистой лапой муху, которая уселась ему на плечо, — но провиант тебе нужен, а то так голодать станешь.

— Нет, — произнес Виктор, смотря в чащу леса своими ярко карими глазами.

— Что значит «нет»? — усмехнулся Тишка, оскалив беззубую от клыка до клыка нижнюю челюсть. — Друиды, вроде как, колдовать еду пока не умеют, или я ошибаюсь? А ворон, уж извини, ты не насбиваешь, чтобы прокормиться… Ах ты ж, мать твою! — встрепенулся домовой, округлив свои и без того крупные черные глаза. — А ежели в грот я бы залетел и ты меня как ту ворону… камнем, а?

— Ты ворон, — пояснил Виктор. — И глаз у меня острый, я тебя вмиг от другой птицы отличу. А ежели боишься, то превращайся в кота или в кого там вы, домовые, трансмутируете?

— Ладно, — буркнул домовой, вновь усаживаясь на камень. — Ведь и верно, что глаз-то у тебя острый, но в следующий раз поймай лучше зайца, а не ворону.

— Я вот что решил, — прислонившись к камням спиной, проговорил Виктор. — Пора с этим заканчивать…

— Это с чем же?

— Со всем, — многозначительно вздохнул Виктор. — Ты знаешь, сколько зелий я уже переварил, чтоб вернуть свой человеческий облик?

— Хм… На моей памяти раз десять-то точно варил, — почесал Тишка лоб, насчитывая неудачные попытки приятеля. — Уж не с ними ли ты кончать решил?

Пропустив слова домового мимо ушей, Виктор продолжил:

— Я прочел один рецепт в старой книге и авторства она не имеет по понятным причинам. Так вот, в ней описан случай моей друидской мутации, а потом, в отличие от всего, что я прочел, написано, как бороться… Есть рецепт, и он может вернуть мой человеческий облик и…

— Прекрати! — отмахнулся Тишка от приятеля, как от назойливой мухи. — Ты, черт бы тебя побрал, приготовил не менее десяти зелий и ни хрена не сработало! Так чего ты гонишься за собственным хвостом? Живи таким, какой есть! Свыкнись уже с этим!

— Дело в том, — спокойно продолжил Виктор, — что не могу я так жить и тебе меня не понять…

— А как же иначе, ага.

— Рецепт содержит в себе один ингредиент, который получить крайне сложно, и я все это время старался найти ему замену и так ни к чему и не пришел. Будь у меня тот компонент, так я вновь бы стал человеком, понимаешь?

— Еще как понимаю! — вскочил на камне Тишка. — Понимаю, что ты болван! Но, так и быть, скажи, что же это за такой редкий ингредиент для твоего варева?

Виктор усмехнулся уголками пасти, от чего на свет показались желтоватые клыки. Казалось, он готовится к реакции домового на слова, которые собирался произнести. Тот же скептически взирал на чудище, явно не веря в волшебные травы и тому подобное вранье, чем может утешить себя безнадежно больной.

— Слюнная железа упыря, — произнес Виктор. — Вот такой компонент мне нужен.

Оба молчали. Тишка, услышав, присел на камень, смотря на Виктора, как на полного дурака, который решил потушить костер, сев в него голой задницей. Молчание затянулось.

— Ты, я так полагаю, собираешься достать эту самую железу, верно? — наконец-то проговорил домовой, и голос его веял спокойствием, что само по себе было удивительным. — И единственный упырь в округе — это Сима. У него, да?

— Да, — безразлично ответил Виктор, почесывая косматую голову.

— Гм… гм… Дело в том, — прокашлялся Тишка, — что у тебя есть два варианта: продолжать искать заменители этому компоненту или бросить варить зелья вовсе. Я советую второй вариант.

— Нет, — сурово ответил Виктор. — Мне уже давно пора разобраться с этим убийцей. Именно из-за него охотники приходят за мной, думая, что убийство пьяниц моих рук дело. Эти убийства не прекратятся, пока упырь не умрет, к тому же, мне нужна его слюнная железа. Без этого компонента мне не вернуть свой облик.

— Если попытаешься ее достать, то умрешь! — не выдержал наконец Тишка и закричал. — Ты либо совсем головой двинулся, либо хочешь концы отдать! Упырь порвет тебя, как волк шавку! Ты это понимаешь? Стоит тебе к нему сунуться и — тебе конец!

— Успокойся! — поднял руку Виктор. — Я кое-что понимаю и с жизнью прощаться пока не собираюсь, потому хватит причитаний и безосновательного страха! Как только моя рана заживет, я добуду эту чертову слюнную железу и вспорю брюхо чертову упырю!

С этими словами он развернулся и устремился в узкий проход грота.

— Есть много более приятных способов сдохнуть! — выкрикнул ему вслед Тишка, но из грота раздались стуки, говорящие о том, что Виктор заваливает вход бревнами дубов.

Фыркнув себе что-то под нос, Тишка сплюнул, подпрыгнул на камне и, сделав кульбит в воздухе, обернулся большим вороном, взмыл над верхушками деревьев и помчался на юг к городу Медов, пару раз громко каркнув.