Лекарики

Андрей Семке

Одна знакомая дама сказала, что, когда ей плохо, она берет мои книги и читает рассказы. Они, как витамины и антидепрессанты, превращают жизнь в чудоремию. Лекарики – это пересказы историй, реальных, жизненных. Эта книга о любви. Я очень хочу, чтобы все любили и были любимы. Когда человек любит и любим, у него автоматически есть всё – желание жить, творить, радоваться каждому дню, нравиться, быть здоровым, весёлым, счастливым! Будьте любимы и счастливы, счастье – не цель, счастье – образ жизни.

© Андрей Семке, 2023

ISBN 978-5-0060-2244-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лекарики

Название этой книги не случайно. Одна знакомая дама сказала, что, когда ей тошно, она берет мои книги и читает рассказы. Они, как витамины и антидепрессанты, превращают жизнь в чудоремию. Лекарики — это пересказы историй, реальных, жизненных. Эта книга о любви. Я очень хочу, чтобы все любили и были любимы. Когда человек любит и любим, у него автоматически есть всё — желание жить, творить, радоваться каждому дню, нравиться, быть здоровым, весёлым, счастливым!

Прошу прощения за описки, ошибки, опечатки. Главное, чтобы их не было в вашей жизни! Будьте любимы и счастливы, счастье — не цель, счастье — образ жизни.

Лекарство от депрессии

Кто виноват

— Вчера пришёл к врачу после ковида на обследование, говорю, что ноги крутит. А он мне в ответ, а что вы хотите, это ковид.

— Это ещё мелочи. Вот я вчера пришёл к глазнику, говорю, мол, правый глаз почти ничего не видит, болит зараза, слёзы из него текут ручьём. Врач меня успокаивает и говорит, это теперь навсегда, ковид — зараза такая, смиритесь.

— Ребята, что вы за ерунду плетёте. Был я у хирурга, шило в ногу воткнул, а оно с крюком, как у якоря, назад не выходит. Показываю врачу: «Вытащи шило из ноги, болит сильно». А он мне в ответ: «Вы ковидом болели?». Отвечаю: «Болел». «Тогда вытащу», — смирился доктор. Вытащил он мне шило, а в справке пишет: «Переболел ковидом. Инородное тело в бедре — последствие этой болезни!»

Холодец

— Я тёщу обожаю, и она меня тоже. Да что там обожаю, люблю безмерно. А всё почему? А потому, что я холодец готовлю такой, что она готова мне всё простить, лишь бы я его сделал. Тогда она друзей собирает, знакомых, всех угощает и приговаривает: «Это мой зятёк, кудесник, сотворил!» Так и говорит: «Сотворил».

— И что же в вашем холодце такого изумительного? Поди ноги и кости свиные да говяжьи.

— А не скажи! Купил я кастрюлю огромную двадцатилитровую, специально, чтобы холодец варить. На рынок иду, самые лучшие голяшки свиные выбираю, потом коленки говяжьи, затем лапки куриные. Всё это хорошо обжигаю, у меня есть специальная паяльная лампа для этого. Налью в неё чуток бензина, зажгу и каждую ножку аккуратно огоньком пройду, чтобы на ней ничего лишнего не осталось. Потом все култышки на дно кастрюли кладу, посыпаю всё черным перцем горошком, мелко режу лук и морковь, а ещё приправа у меня есть особая. Ставлю на огонь, только пену серую снимаю, чтобы бульон был светлым. Пока всё на огне стоит, чарочку выпью, а всё, что на дне рюмки останется, в кастрюлю выливаю. Так вот часов пять-шесть готовится.

— И сколько за это время чарок можно опрокинуть? Так и не дождешься, пока приготовится всё, усохнешь от змия-то?

— Я аккуратно пью, с закуской, чтобы не захмелеть сильно. Да ещё же надо яичко отварить, морковку красивыми звездочками нарезать, петрушку нашинковать. Это всё для украшения. Нальёшь бульон в форму, а сверху овал яичка с желтком посередине, по краям морковь оранжевая звёздочками и чуток зелени разной. Когда застынет, такая красота, Пикассо и не снилось с его «Звёздной ночью».

— Так её Ван Гог написал.

— Знаю, поэтому Пикассо она и не приснится. Приеду к тёще с холодцом, по дороге вина куплю красного, соленьями её подвал богат. Стол накроем, а друзья и знакомые ко времени сами подтянутся. Два дня гуляем. Холодец спасает, весёлые, а не пьянеем. Так что не знаю: любит меня тёща или нет, а вот мой холодец знатный она точно любит.

Раб или не раб

— Рабство в мире думаете уничтожено давно? Ничего подобного, как существовало, так и будет существовать. Вот мой отец говорит, что он рабовладелец. Скажешь ему, что это не так, он рассмеётся…

Марик был отменным водителем такси. Он знал дороги, казалось даже, что он знает все колдобины и ямы на них. С улыбкой на лице приветствовал гаишников, здоровался с местными путанами и рассказывал истории про то, как живут местные, на чём поднимаются, кто чем дышит, кто о ком что говорит. Радиосплетня только в роли водителя такси.

— Мой отец — великий рабовладелец. У него отары овец, ему же нужны люди, которые бы за скотом смотрели. Он приезжает в полицию, даёт пятьсот рублей, а ему пять бомжей. Он их искупает, в душе вымоет, одежду даст, накормит и научит, как за овцами ухаживать. Вот так и становятся рабами, за еду, воду и постель. Работают на него и день и ночь, отец у меня добрый, он их не бьёт, учить учит, но не бьёт. Не хочешь работать — уходи, никто тебя не держит, а хочешь кушать, в чистой одежде ходить, спать в тёплой постели, тогда изволь отрабатывай.

Марик посмотрел на пассажиров. Понял, что все устали от его болтовни, но репутацию коммуникабельного водителя нужно было оправдывать, и он продолжил:

— Были, конечно, такие, которые убегали. Один раб украл лошадь и овцу, так его нашли, всё у него забрали и с богом отпустили, так бедняга в горах замёрз, зимой дело было, холодно. Зачем бежал, зачем воровал, работал бы себе и работал, был бы и сейчас живее всех живых. Так что рабовладельчество непобедимо, а в нашей стране и подавно.

Хочу поговорить

— Хочу кучу всякого спрашивать. Но держу себя в узде.

— Спрашивай, ты же не лошадь, я тебя из узды выуздю.

— В русском языке нет такого слова.

— Как нет? Есть, ещё тыуздю, яуздю, мыуздим, всемуздю.

— Всемуздю будет моим фаворитом! Гравитационно-морально сложный и программный.

— От веснушчато-экстремумно-всемуздюямочной красотки слышу.

Добромер

— Как измерить, что превышает: количество доброго и хорошего, что ты сделал в жизни, и как определить количество плохого?

— Для этого есть специальный прибор, называется добромер. Сначала его нужно откалибровать. Сделать доброе дело, а затем плохое, равнозначное доброму. Тогда стрелочка прибора установится на нуле. Теперь можно измерять. Всё что в жизни сделала хорошего на одну чашку добромера, все, что сделала плохого, на другую. Всё просто. Понятно?

— А в каких единицах измерения идут вычисления?

— В добряках или злокляках, в зависимости от того, какая чаша перевесит.

— Ах, вот ты какой, настоящий научный подход. Теперь всё стало на свои места.

Рот в рот

Дуська и Тортилла. Именно так звали маленькую собачку и водяную черепаху. Появились они в доме одновременно. Дуську, замёрзшую и трясущуюся, подобрали на улице. Видимо, прежние хозяева наигрались со зверьком. А вот черепаха приползла сама и поселилась в водоёме во дворе. Первым делом Тортилла сожрала всех головастиков, а потом и вовсе начала охотиться на проползающих мимо улиток и воробьёв, которые норовили поплескаться в прохладной воде небольшого пруда.

Дуська же, впервые после долгого времени попавшая во двор, принялась изучать местные достопримечательности. Пруд с черепахой стали для неё наиболее интересными объектами. Она долго виляла хвостом и пыталась даже гавкать на Тортиллу, но та безмятежно грелась на солнышке на небольшом островке из корней местной лилии.

Когда гомон от назойливой собаки черепахе надоел, а Дуська на секунду потеряла контроль за ситуацией и решила полакать воды из пруда, они встретились. Тортилла посчитала зверя за хороший ужин и рывком, резким, мгновенным вцепилась в нос Дуськи. Та, ошалевшая от происходящего и, видимо, не ожидавшая такого злодейства от медлительной и нерасторопной обитательницы пруда, заскулила и начала мотать в разные стороны головой, что создавало ещё более комичную ситуацию. Черепаха же не отпускала нос собаки и получалось так, что повторяла все движения Дуськи.

Хорошо, что рядом были хозяева и быстро приняли меры по спасению одного зверя от другого. Правда, было совсем непонятно, кого от кого спасали.

В общем операция «рот в рот» завершилась тем, что Тортилла и Дуська больше друг с другом не общались. Собачка обходила пруд стороной, а черепаха медленно плавала по своим просторам в поисках заблудших виноградных улиток и зазевавшихся воробьёв.

Вы готовы?

Скоро на пенсию. Наконец-то. Ждал этого столько времени, и вот наступил момент, когда свобода, море времени, можно заняться самим собой, начать путешествовать или чего-нибудь вытворять.

Но оказывается: не всё так просто. Вот когда моя мама готовилась выходить на пенсию, ей одна знакомая прямо так и сказала:

— Милочка, к пенсии надо готовиться заранее. Как только наступит этот счастливый момент, всё будет в доме происходить внезапно. В первую очередь сгорит холодильник или стиральная машина, так что перед уходом на заслуженный отдых надобно их поменять на новые. Потом готовьтесь к проблемам с водой или электричеством, в одно мгновенье придётся менять счётчики, перегорят пробки. К этому надо готовиться заранее. И это ещё только цветочки. Как только мелкие проблемы закончатся, начнутся проблемы посерьёзнее. Надо хорошо подлечиться. Иначе, как только появится свободное время на пенсии, его займут походы в поликлиники и аптеки… Продолжать?

Пенсия, скоро, совсем скоро пенсия. Пойду, начну готовиться. С чего только начать? Со стиральной машины или со здоровья?

Проклятье соседей

Николай решил поступать в консерваторию, это был сложный выбор, который вряд ли бы одобрили пацаны со двора, но его жизнь, превратилась в музыкальное проклятье, которое семь лет звучало в квартире слева, справа, сверху…

Он помнил все музыкальные ритмы и всю программу музыкальной школы наизусть. А начиналось всё с девочки, которая жила за стеной, и родители которой поставили пианино прямо к стене Николая. В девять часов утра, как бой курантов, начинались такты «Полонеза» Огинского:

— Ту, ту, тууу, ту ту-туруру, ту, ту, ту, туууу, ту, ту, ту, туууу, ту, ту, турууу, турууу….

Полтора часа сверлящая мозг, угнетающая музыкальная пытка. Потом полчаса перерыв, и уже сверху соседская девочка-скрипачка начинала:

— Тарарам-тарарам-тарарам пам, тарарам-тарарам-тарарам, тарарам-тарарам-тарарарам пам, тарарам-тарарам-тарарарам, там тарам пам пам пам пам пам, там тарам пам пам пам пам, пара пара пам…

Два часа пампамов заканчивалось новой пыткой. Очередной вундеркинд начинал разучивать «К Элизе» Людвига Бетховена, и это добивало Николая, он выходил из себя, брал гаечный ключ и начинал стучать по батареям. Таких барабанщиков было много, но молодые дарования на все стуки и бранные слова отвечали:

Там-там-там-там-там-там-там, тарарарам, тарарарам, тарарарам… Там, там, там, там, там, там, там, тарарарам, тарарарам…

Николай решил стать учителем музыки и поменять всю программу, чтобы больше никогда не слышать траливали, тили-тили…

Котик

В переполненную маршрутку зашла дамочка в красном платье, с большой красного цвета подушкой, на которой лежал серый, перевязанный бинтами кот. Тут же нашлись доброжелатели, которые уступили девушке место. Кот был пушистый, лощённый, откормленный, массой килограммов десять не меньше. Он спокойно лежал на подушке, у него были свои какие-то только ему понятные мысли, глаза были заплаканные и грустные.

По маршрутке сразу поползли сочувствующие фразы:

— Бедняга, видимо, досталось…

— Весна, она такое с котами творит, хорошо, что жив остался…

— Да, человеку пережить операцию тяжело, а тут такое…

Кот спокойно лежал на огромной подушке и только моргал своими глазами, из которых текли и текли слёзы, и нежился от того, что хозяйка гладила ему за ухом. Ему было не до всех этих реплик, у него кошачье горе, его кастрировали…

Настоящий друг

Когда Женьке было пять лет и он ещё не умел читать, в его друзьях числились ребята постарше него. Мальчишка считал, что друг — это тот человек, который не подведёт и в беде не бросит, который с соседскими мальчишками драться будет за тебя, не предаст ни при каких обстоятельствах, поделится корочкой хлеба, посыпанной сахаром. Таких друзей у Женьки было двое: Сашка, который ругался матом через каждое слово, и Вовка, который свистел громче всех в районе, поэтому последнего всегда брали на дело. Если что, то тот так свистнет, что всем понятно атас, надо тикать, иначе всё пропало. Правда, иногда Вовка свистел просто так и от этого свиста у мальчишек проползали мурашки по телу.

Рядом с их улицей был большой сад с персиками. Это была главная достопримечательность в округе, и друзья каждый день как на дежурство ходили в сад, вернее, к охраннику деду Пете. У охранника в заначке всегда было ружьё с патронами, почерневший от времени чайник с заваренным чабрецом и какие-нибудь сладости. Мальчишкам же главное было усмотреть самые персиковые деревья, чтобы потом их обнести. Пока одни заговаривали дедушку всякими небылицами, другие рыскали по саду и метили деревья, на которых были самые большие и вкусные персики.

Мальчишкам казалось, что деда Петя ни о чём не догадывается, но тот был стреляным охранником и знал, с какой целью к нему вдруг начинали похаживать мальчуганы.

— А что там Спартак, опять проиграл?

— Проиграл, — почти хором отвечали Женька и Сашка.

— А погоду обещают жаркую? Смотрели прогноз?

— Жаркую, — опять хором вторили мальчишки.

— Хотите из ружья пострелять?

— Хотим, — оживлялись сорванцы.

— Вот исполнится вам по восемнадцать годков, приходите, научу.

Именно в этот момент возвращался Вовка с выполненным заданием, кивал головой и показывал всем видом, что дело сделано.

Дед кряхтел, уходил в будку и приходил с тремя кулями, наполненными ароматными созревшими персиками, и протягивал их мальчишкам:

— А полезете воровать, знайте, други мои, соли в патронах не пожалею. Вот держите, что не съедите домой заберите.

Мальчишки опешили от такого поворота. Быстро распрощавшись, бежали на лиман. До него было рукой подать. Ели персики, купались, загорали.

Женьку от тепла разморило, и он чуть не заснул. В это время Сашка писал что-то чёрнь-травой ему на руке. (Чёрнь-трава — это такое растение, которое выделяет при срезе сок, похожий на чернила). День удался, накупались, персиков наелись, ещё и домой притащили.

Мама, правда, не очень радостно Женьку встретила. Он пытался ей всё объяснить рассказать. Она на него смотрит и полотенце всё крепче сжимает:

— Это что у тебя за друзья такие, все руки матерными словами исписали, — и давай жигать мокрым полотенцем по попе. Женька знал, что мокрое полотенце бьёт сильнее, чем сухое, изворачивался, но от этого шлепки были ещё смачнее.

После процедуры воспитания, мальчишка забивался в угол, и ноя от злости и несправедливости жизни думал: «Сашка, гад такой, ещё друг называется, исписал все руки словами, знал же, что Женька читать не умеет. Всё, вычёркиваю его из своих друзей. Научусь писать, обязательно такое ему напишу, чтобы все видели, какой дрянной человек растёт».

В этот момент кто-то постучался, в его комнате появился Сашка с огромным куском торта.

— Вылезай давай, у бати день рождения, я вот сладенького принёс.

«Настоящий друг», — подумал Женька.

Главный ресурс

— Важно, не забыть, что главный ресурс — голова.

— У меня другое место.

— Глобус?

— Ниже.

— Вы меня пугаете.

— Подставка под глобус?

— А, желудок.

— Ещё ниже

— Мизинцы.

— Да, ноги.

— Ноги, которые ходят по тому, что изображает глобус.

— Без них голова не ходит. И не варит.

— Run, Forrest, run.

— Вот, вот.

— А вы говорите: реклама плохая!!!! Какая фантазия, какой слог, какие мысли….

От смерти не уйдешь

Степановне в этот день не везло с самого начала. Во-первых, она проспала. Это с ней бывало крайне редко. В её-то возрасте вообще не спится, а тут какой-то леший уши берушами заткнул и бабулечку сладкими снами усыпил. Во-вторых, ещё с вечера она приготовила целую корзинку товара, который нужно было реализовать на рынке, а он стал жухлым и непрезентабельным, что сильно расстроило Степановну. В-третьих, силы куда-то подевались, дряхлое тело не хотело слушаться хозяйку, а нужно было большой путь преодолеть, чтобы к торгашкам в ряды успеть…

Степановна много суетилась, не поела, кофию с утра не выпила, давление не измерила, таблетки не приняла, схватила корзинку и побежала. Но недолго её путь простирался, до первой дороги, где она, не заметив трактора, прямо ему под колёса угодила. Лежит на дороге, в небо смотрит, облака считает, а под спиной что-то тепленькое льётся. В эти минуты Степановна мысленно перебрала все свои вещи в шкафу, убрала в доме, вынесла курам зерна, собрала яблоки с земли… «Убирать в доме перед дорогой — плохой знак», — подумала она.

Очнулась она, когда её тело подняли и положили на носилки. Кто-то рядом произнёс: «Не жилец бабулька, сдохнет, не довезём.» После этих слов Степановне стало не по себе. Она возмутилась, мысленно конечно: «Бедолага, я тебя ещё переживу!»

Боли она не чувствовала и вообще мало понимала, что с ней происходит. Изредка открывая глаза, видела мелькающие лица молодых девах в разных нарядах малинового и светло-зелёного цвета, от них пахло спиртом и лекарствами. Степановна слышала вой сирены над головой. Нервные потуги молодой фельдшерицы, которая пыталась попасть иглой в вену, не увенчались успехом, хитрые артерии постоянно от острой красавицы убегали…

«Где моя корзинка?» — вдруг сознание Степановны очнулось. Но над головой был белый потолок, рядом стояла капельница с большим количеством разноцветных пузырьков, и больше никого. Бабулька решила крикнуть, но кроме хрипа у неё ничего не получилось. Ещё она поняла, что на ней нет одежды. «Спёрли, гады», — вспомнила она цитату из любимого кинофильма. На её хрип пришла какая-то внешне не очень красивая барышня в белом халате, вся побитая временем, высохшая и неухоженная.

— Очнулись, слава богу, — прошептала она. — Сейчас доктора позову.

Деряблая удалилась, а Степановна вновь начала прощупывать своё тело: «Руки не двигаются, ноги тоже. Видимо, дело швах. Куда меня в этот раз занесло…» В этот момент над ней наклонился бородатый мужчина в белом колпаке, молодой, черноглазый.

— Будем готовить к отправке в краевую клинику, долго она не протянет, — прошептал он.

Степановна открыла глаза и подумала: «Ещё один провидец, если бы ты знал сколько всего я пережила…»

Её везли на скорой помощи с мигалкой в столицу края. Она лежала, не чувствуя тела, руки и ноги были неподвижны, она мысленно прощалась с этим миром, чтобы встретиться с другим, в котором уже давно пребывали её родные матушка с батей, любимые дети, подруги, в этом мире от Степановны осталась только корзина… «Кстати, а где корзина, — вновь промелькнула мысль у бабульки, — слямзили, эх зря старалась, отбирая лучшие огурчики и яблочки…»

В этот самый момент в скорую помощь на полном ходу врезался грузовик. Степановна летела в волшебном белом пространстве, ей было легко, вокруг были родные любимые лица, которые держали веточки сирени и махали ей вслед. Запах весенних ароматов и невесомость дарили бабулечке блаженство и счастье…

Во всех новостных лентах было написано: «В девять часов вечера на трассе автомобиль скорой помощи попал в аварию. Семидесятилетняя пенсионерка, которую, ранее сбил трактор и которой требовалась срочная врачебная помощь, в аварии не выжила». От смерти, как говорится, не уйдёшь.

Весёлая фамилия

В одной конторе работал простой русский мужичок Иван с фамилией подходящей, Дондебор. Обитатели давно привыкли к его неоднозначной интерпретации семейного достояния. Иван же занимал такую должность, что без него иногда работа просто вставала намертво. Именно поэтому Дондебор пользовался популярностью среди приходящих и уходящих посетителей, которые не могли выучить эту сложную фамилию.

Кто-то даже завёл специальную тетрадку, в которой фиксировал все предлагаемые варианты. В списке их было около тридцати.

Этот кто-то вывешивал на двери офиса бумажки, на которых писал: «Дондебора не будет до пятницы. Дондебор отсутствует. Дондебор выехал на объект». Но никто эти писульки не читал, и в двери то и дело появлялись личности, которые спрашивали:

— Кто из вас Бомбардир?

— Мне нужна подпись Бракодела…

— Как я могу увидеть Даздрамага?

— Во сколько вернётся Волгадон?

Как вы понимаете, весело было слышать различные трактовки фамилии чиновника, кто-то пополнял свою тетрадку новыми записями, другие просто развлекались, отрываясь от рутинной работы и обсуждая очередной шедевр народного творчества.

Так повторялось каждый божий день. Кто-то в очередной раз, не выдержав склонения фамилии Ивана, написал большой плакат: «Выучите для начала, как зовут начальника — Дондебор, затем заходите!»

Один бедолага минут пятнадцать ходил по коридору, учил-учил, запоминал-запоминал, а в офис зашёл и с перепугу выпалил:

— Я к Драбадану, можно?

Жир-трест

Четыре часа в электричке от Владикавказа до Минеральных Вод, наверное, совсем небольшое время по сравнению с жизнью нашей Вселенной. Особенно оно быстро пролетает, когда наблюдаешь за людьми, которые уникальны не только внешне, но и в поведенческих и бытовых вещах.

Мне повезло, время пролетело быстро, потому что передо мной сели бабушка с внуком, лет десяти. Картина, как говорил один художественный персонаж, маслом. Мальчик был чрезвычайно толстым, мы таких в школе называли жир-трест. Он действительно был слишком пухлым для своего возраста, не таким ужасным, каких много в Америке, но и по нашим меркам уж очень выпадал из общих трендов. Первоначально мне подумалось, что у мальчика какая-нибудь болезнь, но это оказалось не так.

Ещё поезд не успел тронуться с места, как во рту у паренька появился чупа-чупс, конфета, размеры которой отличались от маленьких, их можно встретить в любом кукольном продовольственном магазине. Она была раза в три больше. Мне, большому дяде, понадобилось бы часа три, чтобы её съесть, не меньше. Но нашему герою это удалось сделать за считанные минуты.

Как только палочка от съеденной конфеты очутилась в руках у бабушки, наш мальчик принялся употреблять толстую российскую пиццу. Вот за что я люблю наш общепит — это за обилие жирного майонеза и толстое-толстое тесто. Огромная по размерам пицца была аккуратно предварительно разрезана на кусочки, ровно на такие, что аккурат вмещались в чреве проголодавшегося, видимо, ещё до рождения, мальчугана. Также, как и с чупа-чупсом, с итальянским пирогом наш герой управился быстро. А поезд, наконец, тронулся. Пассажиры прильнули к окнам, горы на горизонте опоясались красно-бордовыми одеяниями. Закат был великолепен и как всегда неповторим. Наслаждение получали каждую минуту от заострённых вершин и отблесков угасающего солнца, от белоснежных, нетронутых, девственных гор, которые в закатном сиянии казались ещё более загадочными и неприступными, от красоты горизонта, который дарил удивительные рериховские пейзажи. Горы окаймлялись всеми оттенками красного цвета. Нежно-алые и розовые доминировали над кумачово-кровавыми и тёмно-бордовыми. Как это ни парадоксально, ни один фотоаппарат, ни одна фотография не может передать великолепия окончания этого январского дня. Сознание туманилось от первозданности и непорочности природы, чистоты и благородности Кавказского хребта.

Но наш герой не обращал внимания на буйство красок за бортом, у него был свой план.

Без передышки и отдыха мальчик принялся есть бутерброды, которые в большом количестве были разложены бабушкой перед внуком. Это был белый хлеб, на котором уместились кругляшек варёной колбасы и квадратный ломоть сыра. Сверху этой пирамиды возвышалась бахрома петрушки.

Я себе и представить не мог, что такой огромный бутерброд можно съесть двумя укусами, но нашему гиганту чревоугодия это было как-то просто, обыденно. Мне кажется, если бы его включили в сборную России по поеданию американских бургеров, то мы бы победили за явным преимуществом, а пищевая промышленность западной империи прекратила бы своё существование. Описать процесс употребления бутербродов очень сложно. После каждого парень облизывал пальцы, видимо, это был какой-то особый ритуал, потом вытирал руки влажной салфеткой и продолжал трапезу.

Постепенно за окном стемнело. Изредка мелькали вдали огоньки посёлков и небольших городов. В вагон входили новые пассажиры, места постепенно заполнялись, но одно действо оставалось постоянным.

Наконец-то бутерброды закончились, и в руках мальчугана появилась полуторалитровая бутылка какой-то жёлто-синеватой сладкой воды. Отхлебнув залпом половину, толстячок потянулся за мандаринами. Какая же трапеза без новогоднего деликатеса? Быстро очищая, он минут за пять уничтожил дюжину, оставив горку оранжевых шкурок. Томно вздохнул, обычно так делают после того, как насытились вдоволь, и потянулся за подарком, который стоял около окна.

Красивая, украшенная праздничными узорами и атрибутами картонная коробка была разорвана и из неё была извлечена огромная шоколадка. По своим размерам она вмещала штук пять обычных. Аккуратно, отламывая по кубику сладкой молочной вкуснятины, мальчик протянул ещё минут десять. Потом принялся за конфеты. Не торопясь, размеренно, разворачивая обёртку, рассматривал содержимое, которое через несколько секунд исчезало. Новогодний подарок закончился быстро, и тридцати минут не прошло. Рядом с горой оранжевых шкурок мандаринов, появилась ещё одна вершина из обёрток конфет. Бабушка быстро всё прибрала в целлофановый пакет.

Мальчишка потянулся, зевнул, осмотрелся по сторонам. Мне показалось, что всё, феерия чревоугодничества завершена! Как я ошибался!

Толстячок пошарил у себя в карманах, достал большой кулёк с небольшими круассанами и быстро их употребил. Потом из кармана он извлёк пакетик с мармеладками, которые в течение пары минут также были съедены. Только после этого он посмотрел на бабушку и произнёс:

— Можно поесть теперь чего-нибудь существенного.

Овации. Занавес!

Я или ты?

Элона Маска знают все. А вот девушку по имени Илона можно встретить только на просторах российской действительности.

Сразу отмечу — красавица, со светлыми длинными густыми волосами, голубыми, как озёра, глазами, с прекрасной фигурой и богатым папой.

Как простой парень Егор смог познакомиться с этой девушкой, одному богу известно. Сначала его Илона потешала, она была глупа, малообразованна, но если снять с неё одежду и оценить, сколько всё это барахло стоит, то можно купить небольшой домик на берегу Средиземного моря. Папа уж очень любил дочку и потакал всем её прихотям. Нужно кольцо с бриллиантом, пожалуйста. Куртка, такая же как у её любимой певицы, и вертолёт богача уже летит к Елисейским полям. Илона считала себя отличницей, у неё в частной школе были одни пятёрки, иначе и быть не могло за пятьдесят тысяч зелёных в месяц.

Егор же был простой парень из обычного спального района и традиционной общеобразовательной школы, где в класс, как в банку с селёдкой, сажали по сорок человек. Его потешало то, что Илона не могла найти ответ на простой вопрос. Мальчишку это умиляло, но иногда, чтобы поднять настроение и свою самооценку, он её спрашивал:

— Скажи, пожалуйста, а кто написал «Мцыри»?

— Я в литературе не сильна, я больше по гуманитарным предметам.

— А кто сочинил «Полонез Огинского»? — потешался над белокурой глупышкой Егор.

— Толстой или Пушкин, нам учительница сказала, если вы не знаете, что ответить, говорите Пушкин, а если забыли, тогда Толстой.

«Почему она с ним общается? — часто задавал себе вопрос парень. — У него ни денег, ни положения, мать — учительница, отец — инженер на заводе. Одежда на нём стоит столько же, сколько стоит маникюр на её одном пальчике». Ему нравилось, что с ним всё время болтается красотка. Друзьям было не стыдно её показать, главное, чтобы молчала, на вопросы не отвечала, а то выдаст что-нибудь такое, что хоть стой, хоть падай. Мать Егора как-то у неё спросила, зачем ей высшее образование? Так она, не поведя бровью, ответила:

— Как зачем? Оно у всех есть — у президента, у Басты, даже у Бузовой. Это как дорогое нижнее бельё. О нём никто не знает, но с ним чувствуешь себя уверенно.

После произнесённого покраснели все, кроме Илоны.

Егорка потешался над ней, ему было весело от того, что эта особа ничего не читала и не знала самых элементарных вещей. Как-то он спросил её:

— Какая последняя буква алфавита?

Подруга ему в ответ вопросом на вопрос:

— А? Не А? — Егор качал головой, — Тогда «Т»? А какая?

— Я.

— Ты? — смеёшься опять надо мной, ты не буква, я же знаю: ты мой парень.

Вы подумали, что Илона и впрямь дура дурой? Вы ошибаетесь. У современной молодёжи есть особый стиль жизни. Вот и умная, начитанная, образованная девушка в нашем мире никому не интересна, а вот глупая пустышка — это образец для подражания. Вы думаете Илона не знает, кто написал «Анну Каренину» или «Лунную сонату»? Всё она знает и пять иностранных языков в придачу, и побывала она во всех столицах Европы, и в ведущих оперных театрах мира слушала знаменитые арии, и кормила уссурийских тигров в одноимённой тайге, и в стране вулканов фотографировалась на фоне сакуры, и стихи серебряного века наизусть читала, до слёз доводя родственников, и музицировала так, что на конкурс Чайковского можно отправлять. Но если её спросить, когда началась первая мировая война, она ответит, что никто этого не знает, так как это было давно и никто из живущих тогда до сегодняшнего времени не дожил.

Такая вот последняя буква в алфавите.

Обнимашки

Этот год необычный, президент его назвал годом педагога и наставника. Правда, ещё Владимир Даль писал, что учитель — это и есть наставник, но, видимо, в современном мире эти понятия разошлись. И вот год наступил, заканчивается январь месяц, и нас приглашают на большое совещание, ведёт его ответственный начальник — заместитель министра просвещения Российской Федерации с трудно выговариваемым именем и отчеством. Дама импозантная, видно, что себя любит от кончиков ушей до пяток, правда, речь немного бедновата, корява, с речевыми ляпами, но такому руководителю можно всё это простить. Куда она спешила, нам было неведомо, но Торопыжка из «Незнайки в Солнечном городе» по сравнению с этим оратором был черепахой. Она пролистывала слайды один за одним, произнося нелепые фразы:

— Это пока в стадии разработки, а это секретная информация, это всем уже известно…

Не буду транслировать всю её речь, пафоса много, а по делу слов было мало. Говорили о том, как мы будем проводить этот уникальный год. Было нелепо и смешно, потому что главных акцентов, которых ждут школьники, учителя, общественность, страна, в этих программах, планах, инфографике не было.

Буквально неделю назад министерство уже запустило акцию «Подари друг другу улыбку», важная инициатива в педагогической отрасли, и вот новое…

— А давайте мы прямо сейчас начнём акцию «Обнимашки».

Если вы подумали, что я спятил, то это не так. Потому что нашлись в аудитории люди, которые вторили: «Какая нужная и своевременная акция!», «Поддерживаем», одна особа даже стихотворение прочитала о важности этого момента!

Окрылённая замминистра же продолжала:

— Не откладываем на потом это важное государственное дело. Поймите, как нашим детям и учителям не хватает этого.

Престиж

«У меня есть любимое дело», — часто слышишь эту фразу от счастливых людей. Любимое дело — оно какое? Что должно свершиться в этой жизни, чтобы дело стало любимым? Вот я, например, люблю готовить, мне это нравится. А ещё фотографировать, писать рассказы, общаться, путешествовать, узнавать нашу страну Россию, преподавать в школе физику… Я — профессиональный учитель и этим горжусь.

Я считаю свою профессию любимым делом, для меня это аксиома, не требующая доказательств. Но…

Жизнь такая штука, интересная и загадочная, что всё время радует открытиями и фантастическим развязками. Вот и в этом году меня угораздило попасть в одну экспертную группу «Учитель — это престижно». Интересное сообщество замечательных людей, талантливых, влюблённых в своё дело, с горящими сердцами, но…

Среди прекрасных профессионалов нашлись-таки люди, которые называют себя педагогами, они подкинули ложку дёгтя в бочку с мёдом.

— Есть закон по снижению бюрократической нагрузки? Но он для них не писан! Педагоги все также загружаются. А в случае отказа, приходится искать пятый угол… Учитель — это престижно?

— А у нас приписки стимулирующих выплат «своим» и обесценивание труда «нелюбимых» фразами «нам это не надо». Это называется престижем?

— Врываются посреди урока без вашего разрешения с рейдовой проверкой. Хотя жалоб нет. Престижна наша профессия?

— А последняя жалоба от коллеги из субъекта. Она вышла после больничного, была без плана. Завуч пришла на урок и стала требовать план-конспект. Она показала методичку, что завуча не устроило. План должен быть, по её мнению, написан от руки! Учителя заставили писать объяснительную. Гордимся?

— Если мы говорим о популяризации профессии, мы должны помнить о том, сколько раз мы сами были готовы бежать из школы. Кто из нас хочет, чтобы их родные дети стали педагогами? Я сейчас не для красного словца. Мои коллеги по школе в один голос «никогда не позволю» и «невесту в дом не приведу». Вот такая популяризация.

— Престиж профессии — это игра в долгую. Многое зависит от учителей, как мастеров дела, а не урокодателей, и постепенно можно вернуть веру в профессию. Конечно, престиж — это быть независимым и свободным от закрытых базовых потребностей. Но выгоревший учитель, работающий на две ставки и больше, не сможет при всех реализуемых проектах, конкурсах, нововведениях дать энергию детям.

— У нас с вами точно разное понимание престижа, вы говорите про деньги, что это самим учителям поднимет престиж, а я говорю про отношение к учителям со стороны окружающих. Это отношение надо формировать.

— Вы мыслите иначе, поэтому мы не сможем понять друг друга.

— Если уж совсем на землю, давайте честно: престиж — это прежде всего финансовая мотивация или, к примеру, жилье.

Не выдерживает мозг, разрывается на части: «Престиж учителя — это прежде всего финансовая мотивация». Это престиж? Вы о чём? А они, как вороны, налетели на памятник, покрывая его белыми вонючими пятнами:

— Чтобы учителю распечатать листы для урока, ему нужно с первого этажа подняться на третий, где учительская, воткнуть флешку в общий компьютер, найти документ и ждать распечатки. Бумага выдаётся лично в руки под запись! Я посчитала, что на распечатку один учитель для одного урока тратит около пяти минут минимум. Перемена — десять. О каком качестве и уважении учителя речь? А если ему навесить конкурс, он просто не сможет дышать.

— А еще для учителя важно и престижно, чтобы он на рабочем месте себя чувствовал в своей тарелке, для этого, допустим, можно провести опрос в конкретной школе, чего учителям не хватает, что бы они хотели видеть на своем рабочем месте, чтобы интерес к работе не понижался. К примеру, учитель любит играть в настольный теннис, стол можно поставить рядом с кабинетом, у учителя будет возможность поиграть на переменах или в другое время.

— Все знают, что снижена бюрократическая нагрузка на педагога — это тоже работа над престижем.

Хочется закричать: «Люди, человеки, учителя!!! Вы сейчас о чём? Ужас!» В голове прострация, самый пустой вакуум бы не сгенерировал этого. Да, мир изменился, изменились родители, ученики… Но отношение к учителю, который «горит своим делом» не изменилось! Я никогда не знал, сколько получают мои учителя, но они у меня были великие!!! Их любили, уважали, ценили!!! Я не знал, в какие они ходят клубы, спортзалы, рестораны, какие им сделали скидки, но они были фундаментальными, разносторонними, интересными, знающими свой предмет! Мне нравится современная молодёжь, которая приходит в школу, у них есть крылья, и у нас есть крылья, и мы их дарим нашим ученикам. А в школе должны работать разные учителя, но интересные, развивающиеся, открытые, фундаментальные.

— Но как бы ни была привлекательна профессия, всем хочется жить в достатке. Сегодня — это престижно!

Терапия

— Семена прекрасного пиона могу предложить всем желающим, говорил Геннадий не только классный друг, но и отличный ботаник. Не в смысле «ботаник», а человек, который отлично разбирался во всех растениях, но умел их вовремя выкопать, привезти к себе на дачу, посадить и любоваться на цветочек не в тысячах километрах от дома, а рядышком, у себя на фазенде. — Только осенью надо напомнить мне об этом.

— Напоминаем. — молниеносно отреагировал товарищ, который был уверен, что до осени об этом забудет.

— Ещё не осень, — вяло и с улыбкой ответил ботаник.

— Конец января — это почти осень.

— У вас на юге может и так.

— У нас такая весенне-осенняя погода, воздух… Ууууух, красота, Иван Грозный бы крикнул: «Ляпотаааа!»

— Пьянит?

— Окрыляет.

— Это эндорфины на тебя действуют.

— Не, я проверялся у меня их нет.

— Это плохо. Напугал?

— Расстроил, но предупредил. С этим нужно срочно что-то делать. Что посоветуешь?

— Спасать человека нужно. Эндорфины? Недостаток гормонов счастья? Это лечится! Есть проблема, будем проводить профилактику. Надо собраться вместе в одном месте. Воздух пропитается счастьем. Само и пройдет. А пока нужна поддерживающая терапия. Как относишься к поддерживающей терапии в принципе?

— Не отношусь и не состою.

— Шоколад ешь?

— Обязательно, по 10 грамм ежедневно.

— Вот это и есть поддерживающая терапия. Добавь пятьдесят грамм коньяку и красивую девушку. Принимать ежедневно.