Робот и его девочка

Андрей Семизаров (2024)

2340-е годы. Возрождённое человечество увлечённо занимается наукой. Робот Макар, Маруся, Толик, Пашка, Тимур живут обычной жизнью. Молодёжь занимается спортом, учится, работает, влюбляется. И всем невдомёк, что в прошлом поступок одной маленькой девочки запустил цепочку событий, которая неизбежно приведёт к войне. Об этом известно только учёному совету. Сможет ли новое человечество избежать кровавых потрясений? Или идеальный мир будет разрушен до основания?

Глава 3

I

Рязань, 2349 год.

После того, как на базе аэропорта «Турлатово» создали транспортно-логистический хаб, скучать Незабудке, искусственному разуму, управлявшему всей инфраструктурой, стало некогда. Работа кипела, самолёты летали, как в старые-добрые времена, пассажиропоток тоже был впечатляющим. Поступил входящий видеовызов. На экране возник Этот, самый известный в стране робот-помощник и её, Незабудки, лучший друг.

— Привет, подруженция, — поздоровался он. — Как твои дела?

— Привет, малыш! Пашу, словно старичок-лесничок на пожаре!

— Небось, и в карты поиграть некогда?

— Да какое там! Но мне нравится. Давно с таким удовольствием работу не делала.

— Как Пятитысячный? Сто лет его не видел.

— Да и я сейчас нечасто его вижу, — вздохнула Незабудка. — Из командировок не вылезает.

— Ругается на меня? Ведь это я всем хлопот прибавил.

— Да что ты! Наоборот. Благодарит каждый раз. Он пассажирам в полёте рассказывает, как мы человечество спасали, песни им поёт, фотографиями хвалится.

Этот засмеялся.

— Здорово! Мама вам привет передаёт.

— И ей тоже!

— Слушай, я тут подумал… Может, мы в гости как-нибудь заскочим. Давно уже не виделись.

— Отличная идея! Я тогда график изучу, посмотрю, что куда подвинуть можно, чтоб поставки не пострадали и Пятитысячный был свободен, тогда тебе дату и сообщу.

— Договорились, — Этот снова помахал рукой. Теперь уже на прощание.

Радостное предчувствие будущей встречи настолько переполнило Незабудку, что она запела:

Однажды солнышко взойдёт,

Разгонит тьму вокруг.

И грусть-тоска моя уйдёт:

Ко мне приедет друг!

Машинным маслом напою

Я гостя от души.

Постой! Сейчас ещё налью!

Ну, что ты, не спеши!

На масло так не налегай,

Знай меру, дурачок!

А то польётся через край

И в уши затечёт!

Милый друг, если вдруг

Ты поймёшь, что вокруг

Не осталось людей, — не робей!

Ты ко мне приезжай

И со мной погуляй,

С самой верной подругой своей!

Мы с другом сядем у окна

И будем с ним болтать.

Ура! Я больше не одна,

Не нужно унывать!

Потом побродим под луной,

Обсудим все дела.

С утра возьму я выходной,

Ведь ночью не спала.

И снова солнышко взойдёт,

Разгонит тьму вокруг.

Но грусть уж больше не придёт:

Ко мне приехал друг!

Милый друг, если вдруг

Ты поймёшь, что вокруг

Не осталось людей, — не робей!

Ты ко мне приезжай

И со мной погуляй,

С самой верной подругой своей!

II

Новосибирская область, 2349 год.

Мама была единственной робоняней, носившей собственное имя. Да, оно ничем не отличалось от прозвищ других таких же роботов, но его писали с большой буквы и произносили с какой-то особой интонацией. Ещё бы! Она входила в учёный совет и стояла у истоков современной цивилизации, возрождённой группой под руководством Этого. Кроме Мамы, туда ещё входили Незабудка и «самый комфортабельный российский самолёт» Пятитысячный. Друзья сумели найти институт клонирования и убедить присматривавшего за ним профессора начать процедуру воссоздания нового человечества.

Мама посмотрела на Павлова. За последнее время он похудел и осунулся. В свои двести тридцать лет Иван Петрович продолжал выглядеть на сорок с небольшим, а вот обрамлённое русыми волосами лицо заострилось, на когда-то гладко выбритых щеках появилась щетина, глаза покраснели. Даже спорт и здоровое питание не спасали от истощения. Слишком многое на него свалилось, слишком много сложных и ответственных задач приходилось решать. И пока ещё не выросло достойного помощника или преемника, которому можно было бы передать дела. Точнее, всякий раз, когда появлялся кто-то подающий большие надежды, ему находилось применение в других научных учреждениях, а профессор в итоге оставался один на один с кучей важных дел.

— Петрович, ты б передохнул… — они уже давно перешли на «ты». — А то выгоришь скоро.

— Рад бы, — Павлов шумно выдохнул, — а кто работать за меня будет?

— Ты про делегирование слышал? — спросила Мама.

— Конечно. Но кому? Все, кто руководит институтами или отделами, уже и так при деле и на своём месте. Их просто так не выдернешь и лишним не загрузишь.

— Это да. А если, допустим, поискать среди совсем молодых? Кто только дипломы получил. Они и учатся быстрее, и замену проще подобрать.

Павлов удовлетворённо закивал.

— Вы, книжные черви, абсолютно не приспособлены к жизни, — сказала Мама, — поэтому элементарные вопросы приходится решать за вас. Давай Этого позовём и посовещаемся.

III

Новосибирская область — Новосибирск, 2349 год.

Вертолёт взмыл с посадочной площадки и понёсся над институтом. Этот припал к окну. С момента его первого визита сюда территория сильно изменилась. К главному корпусу пристроили несколько дополнительных секций, а вокруг него вырос уютный академгородок с малоэтажной застройкой, спортивными и детскими площадками. Лавочки, беседки, аккуратные скверы… Живи себе да трудись на благо науки!

Удивительно, но Иван Петрович не особо и сопротивлялся, когда Этот предложил не откладывать в долгий ящик и сгонять в Рязань. С одной стороны, любые вопросы легко обсуждались дистанционно, только тогда профессор бы продолжал прозябать в стенах НИИ. Роботы же хотели, чтобы он немного развеялся, да и лично пообщаться с друзьями очень приятно. Сколько же они не виделись? Года три? Четыре? Пять лет? Забот и хлопот у всех прибавилось, и время проносилось незаметно даже тех, кто его ощущает совсем по-другому, нежели люди.

До аэропорта добрались быстро. Там компанию дожидался сам мэр, Иннокентий Ферапонтович, облачённый во фрак и цилиндр. Его супруга подготовилась к торжественной встрече гостей ничуть не хуже, надев пышное платье с кружевами и украсив парик аккуратной заколкой в виде морской звезды, инкрустированной блестящими стразами. Увидев Маму, Офелия Робертовна радостно вскрикнула и заключила подругу в объятья. Пока робоняни обнимались, мэр учтиво поклонился, пожал руки Этому и Павлову, после чего сообщил:

— Решил лично поприветствовать уважаемых гостей! Да, светская жизнь у нас сильно наладилась, и туристов стало больше, мы же не убогая провинция, но вашего уровня фигуры появляются нечасто!

Когда обмен любезностями закончился, Иннокентий Ферапонтович продолжил:

— Позвольте представить моего дражайшего товарища! — мэр указал в сторону своего лимузина, где с отрешённым видом стоял ещё один робот-ассистент.

Его голову украшал берет с красным помпоном, на шее громоздился огромный бант, а бордовая атласная рубашка была заправлена в атласные же брюки-клёш. Услышав, что разговор зашёл про него, ассистент встрепенулся.

— Георг Никодимович Пяткин, известный драматург, занимавшийся постановкой пьес в нашей потешной палате! Прошу любить и жаловать!

Пяткин приподнял берет и кивнул.

— Позвольте поцеловать вашу руку! — обратился он к Маме. — Разумеется, если ваш кавалер не возражает.

Этот помотал головой. Георг Никодимович вложил Мамину кисть в свою ладонь и имитировал поцелуй.

— Вы очень галантны! — Мама хихикнула.

— Иному не обучен, — констатировал Пяткин. — А скажите, господа, не видится ли вам, что в моём образе чего-то не хватает?

— Мне кажется, — ответил Павлов, — он достаточно элегантный и запоминающийся.

— Я подумываю добавить в него какую-то изюминку. Например, завести себе муравьеда и прогуливаться с ним по городу…

— Изящно! — восхитился Этот. — Где бы ещё его взять, муравьеда-то…

— Да-а-а… — расстроенно протянул Георг Никодимович. — Здесь у нас проблема вырисовывается…

— Господин Пяткин, — мэр решил сгладить ситуацию, переведя разговор, — захотел проехаться по городам нашей Родины с лекциями. Помочь молодёжи разобраться в тонкостях искусства, посеять разумное и вечное.

— Похвально! — профессор повторно пожал драматургу руку. — Значит, летите с нами?

— Почту за честь, — Пяткин снова приподнял берет. — У меня, знаете ли, и личные мотивы присутствуют. Не буду скрывать, что давно искал встречи со всеми вами. Хотелось бы в пути вас расспросить о разном. Есть у меня идейка одна… Для пьесы небольшой. В авангардом стиле. Мюзикл-перевёртыш по мотивам вашей истории.

— А почему «перевёртыш»? — удивилась Мама.

— В том-то вся и соль! — усмехнулся Георг Никодимович. — Зрители учат все вокальные партии и исполняют их из зала, а герои пьесы наблюдают за ними со сцены и аплодируют.

— О-о-о… — восторженно простонал Иннокентий Ферапонтович. — Как же свежо! Талантище, просто талантище!

— Что ж, дорогие мои, — подала голос Офелия Робертовна, — не смеем вас задерживать! Расписание есть расписание, нарушать мы его не вправе. Когда вернётесь, обязательно заглядывайте в гости. Отказы не принимаются.

Ещё минут пять ушло на прощание и пожелания доброго пути, затем друзья наконец-то расстались, и учёный совет в сопровождении драматурга отправился грузиться на борт.

IV

Рязань, 2349 год.

Незабудка всё видела и знала, но искренне завизжала от радости на всю диспетчерскую, когда туда вошли Этот, Мама и Павлов. Пятитысячный, который их и привёз, тоже уже подключился.

— Как же я по тебе соскучилась, мой маленький! — Незабудка обняла Этого руками робота-уборщика.

— Смотри, кого нам удалось из его норы вытащить, — Этот указал на профессора.

— Иван Петрович, рада с вами лично познакомиться!

По странному стечению обстоятельств ранее они никогда не встречались, контактируя строго дистанционно. Павлов учтиво поклонился.

— Так, так, так… — сказал Пятитысячный. — Смотрю, нас пятеро. А не расписать ли нам «пулю»?

— Да ты ж продуешь опять! — Этот хитро мигнул «глазами».

— Посмотрим! — задорно выкрикнул Пятитысячный.

Павлов непонимающе посмотрел на роботов.

— Сейчас в преферанс будем играть, — объяснил Этот.

— Да я в карты как-то не очень, — стал отнекиваться профессор.

— Значит, в кои веки продует кто-то другой, — засмеялась Мама. — Там всё просто. Быстро разберёшься.

— Стойте, но мы же хотели обсудить выбор помощника…

— Потом поговорим, — отрезала Мама. — Сейчас у нас карты, настолки и караоке.

— Подожди-ка, — возмутился Павлов, — ты же говорила, что мы всё быстро обсудим и за один день обернёмся!

— Да? Не может быть. Ты что-то путаешь.

— Расслабься, Петрович, — Этот приобнял его за плечи, — отпуск у тебя недельный. Мы уже всё утрясли и всем задачи нарезали. Не пропадёт без тебя человечество за семь дней.

Павлов задумчиво пожевал губу, а потом спросил:

— На что играем?

V

Играли на печенье, используя съедобные кругляши в качестве фишек. Павлов, похоже, лукавил по поводу карт. Играл он превосходно, почти не уступая Этому. Через несколько часов все устали и сделали перерыв.

— Как же хорошо, братцы! — Павлов откинулся на спинку стула и потянулся.

— Конечно, хорошо, — подтвердила Мама. — Ну, давайте обсудим вопрос с помощником?

Все согласились.

— Каковы критерии отбора? — спросила Незабудка. — Пол, возраст, специальность, оценки в дипломе?

— Специальность важна, факт, — Павлов почесал подбородок, — но я не думаю, что должны быть какие-то жёсткие ограничения. Я сейчас занимаюсь множеством дел, которые с наукой-то напрямую не связаны. То есть они больше организационные, управленческие.

— А если устроить тестирование? — предложил Пятитысячный. — Даже не тестирование, а что-то вроде экзамена. Ты напишешь список вопросов, требующих реального решения, передашь их в научно-исследовательские и проектные институты, персонал ответит и пришлёт тебе на проверку.

— Его вообще завалит, — возразила Мама. — Помощник нужен, чтобы разгрузить профессора. Проверка же, наоборот, ещё сильнее его загрузит.

— Тогда критерии отбора надо всё же установить, — Незабудка немного подумала. — Например, диплом с отличием, идеальная дисциплина, поощрения на работе. Можно ещё добавить готовность к переезду, но тут, мне кажется, любой согласится работать с самим Иваном Петровичем Павловым.

— Мне не очень нравится вот что, — задумчиво проговорил Этот. — Мы ставим отсечку по образованию и диплому, хотя сами же обучаем в интернатах талантливых детей, чьи способности изначально выше, чем у сверстников. Возможно, есть смысл сделать отдельный отбор среди практикантов НИИ? Какая нам разница, будет ли подросток постигать новую специальность, по которой потом пойдёт работать, в той же Рязани или в Новосибе? Учить всё придётся с нуля. Что взрослому, что юнцу. И, главное, мы в этом случае не отберём готовые кадры у кого-то, заставив перекраивать штатное расписание и срочно доукомплектовывать лабораторию.

— Подходит, — сказал Павлов. — Тогда я буду писать вопросы, а вы мне поможете.

VI

Значение фигуры Павлова в современном обществе было колоссальным. Он являлся кем-то вроде председателя президиума академии наук, с той лишь разницей, что ни академии, ни президиума не существовало. Учёные и инженеры со школьной скамьи знали, что всем руководит Иван Петрович, поэтому не задавали вопросов и выполняли поступившие указания. У них перед глазами не было живых примеров иного мироустройства, и люди считали, что так и должно быть.

На Земле постепенно зарождалась описанная философами и фантастами прошлого ноократия — власть, основанная на приоритете человеческого разума. Правда, существовал нюанс: людям активно помогал разум искусственный. И не в плане сложных вычислений, а на уровне принятия значимых для общества решений. Такого в истории политического устройства никогда не существовало.

Наследие предыдущей цивилизации — автоматизированные системы обустройства жизни и быта — хорошо выручало учёных, давая им возможность заниматься своим делом и не отвлекаться на преодоление сложностей ещё и в повседневности. Подарки от предшественников на этом не заканчивались. Вся важная документация, все наработки человечества были сохранены, каталогизированы и переданы на хранение Павлову.

Профессор понимал, что занятия наукой ради науки не сделают людей счастливыми. Рано или поздно это превратится в рутину, особенно когда популяция достигнет первого миллиарда. Тогда уже не потребуются «рывки», «достижения новых рубежей», «пятилетки за три года». Поэтому он загодя стал готовить человечество к великой миссии. Павлов начал формировать кадры для возрождения космической отрасли и, со временем, открыл первый проектный институт космической промышленности.

Новой целью людей стало освоение Солнечной системы и восстановление контакта с теми, кто улетел на Марс. Возможно, профессор торопился или вообще совершал ошибку… Это проверит время. Уж чего-чего, а его-то у людей имелось с большим запасом. Лишь бы в конце пути их не ждало разочарование.