Португалия. Полная история

Андрей Поляков, 2021

В наши дни Португалия – скромное государство, по площади сравнимое с Тверской областью, но еще полвека назад это была могучая империя с колониями на нескольких континентах. На португальском языке говорит четверть миллиарда человек в разных частях света. Это не может не внушать уважения и заставляет внимательнее присмотреться к этой замечательной стране. Ее богатая история изобилует неожиданными поворотами и драматичными событиями. Давайте же заглянем в глубь веков и попытаемся понять народ, который сумел оставить по себе память в самых удаленных уголках планеты. Эта книга – первая полная история Португалии, издаваемая на русском языке. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава I

От лузитан к графству португальскому

Иберы, финикийцы, греки, карфагеняне, кельты, лузитаны и прочие

Мне ни к чему тревожить ум заботой

И вымыслам бесплодным предаваться.

Историей великого народа

Я целый мир заставлю упиваться.

Луиш де Камоэнс(пер. Ольги Овчаренко)

Мраморный саркофаг величайшего поэта Португалии Луиша де Камоэнса белеет в полумраке монастыря ордена Иеронимитов, в нескольких шагах от могилы прославленного мореплавателя Вашку да Гамы, чьи подвиги он воспел. Всего сотня метров отделяет монастырь от монумента первооткрывателям, выполненного в виде корабля с туго надутым парусом, который устремил свой бег навстречу неизведанному. Чуть поодаль из вод реки Тежу вздымается сторожевая Вифлеемская башня. Отсюда 8 июля 1497 года флотилия Вашку да Гамы отправилась открывать морской путь в Индию.

Это — Приход Святой Марии Вифлеемской в Рештелу. Так до сих пор называется старинный район португальской столицы Лиссабона. С противоположного, высокого, берега реки на него взирает гигантская статуя Христа. К ней ведет километровый мост, до переименования в честь «Революции гвоздик» носивший имя диктатора Салазара. Здесь, как нигде, сплелись воедино древняя и современная история самой западной страны Европы.

В наши дни Португалия превратилось в скромное государство, по площади сравнимое с Тверской областью, но еще полвека назад она обладала обширными колониями, над которыми никогда не заходило солнце. Не Великая Британия, а крошечная Португалия первой создала мировую империю, раскинувшуюся на четырех континентах. Португальцы стали глашатаями и первыми творцами глобализации, чьи плоды, сладкие и горькие, мы пожинаем сегодня.

Четверть миллиарда человек, говорящих на языке Камоэнса в разных частях света, — достижение, которое внушает уважение и заставляет присмотреться попристальнее. Богатая история, изобилующая неожиданными поворотами и драматичными событиями, побуждает заглянуть в седую глубь веков и добраться до истоков и начала начал народа, который сумел оставить о себе память в самых удаленных уголках планеты.

Удовлетворение естественного любопытства не всегда оправдывает затраченные усилия. Редкая современная страна может похвастать тем, что большинство ее населения составляют потомки тех самых первобытных людей, которые в доисторические времена ступили на эту безлюдную в ту пору землю. Португалия, существующая как государство менее тысячи лет, не составляет исключения. По ее территории прокатилось столько волн древних мигрантов, что говорить о том, кто появился первым, можно только в качестве догадки или предположения.

Тем не менее, знакомство, пусть и краткое, с древнейшим периодом бытования людей на западной окраине Пиренейского полуострова будет полезным. Еще до наступления нашей эры в их среде возникали фигуры незаурядные, наложившие отпечаток на самосознание современных португальцев, и повлиявшие тем самым на ход дальнейших событий.

Колыбелью нации португальцы называют Лузитанию, то есть землю, населенную племенами лузитанов^[1], или лузов.

Сначала территория обитания лузитан простиралась от реки Тежу до Кантабрийского моря, омывающего Пиренейский полуостров с севера, а затем — от реки Доуру до Гвадианы. С современной страной границы Лузитании совпадали лишь частично, к тому же она много раз меняла очертания, но уже в Средние века португальцы твердо веровали в то, что ведут свой род от этого полулегендарного народа. Закономерно, что главное произведение португальской литературы — эпическая поэма Камоэнса, опубликованная в 1572 году, получила название «Лузиады».

Пиренейский, или Иберийский, полуостров, отрезанный от остальной Европы грядой высоких гор, на карте выглядит однородным образованием, не предполагающим резких природных различий между регионами. Те, кто по нему путешествовал, знают, что в действительности у разных его частей есть четко выраженные особенности и в климатических условиях, и в рельефе, и в растительности. Природное своеобразие привело к делению на традиционные регионы, сохранившееся до нашего времени: Андалузия, Астурия, Кастилия, Каталония и так далее.

Если взглянуть на Лузитанию, то она так же, как сегодняшняя Португалия, занимала полосу, вытянутую вдоль западного побережья полуострова и омываемую Атлантическим океаном. Открытость «нашему морю», как называют океан португальцы, сформировала и природные особенности этой полоски земли, и черты характера населяющего ее народа, который дал миру столько известных мореплавателей и колонизаторов.

Португальская часть полуострова отличается от остальной климатом. Ее называют «влажной Иберией» в отличие от Испании, прозванной «Иберией засушливой». Реки, истоки которых находятся в Испании, достигая Португалии, становятся полноводными и судоходными. На границе их русла меняют направление и делают поворот, как бы указывая, что здесь начинается новая страна. Природа разделила полуостров на естественные регионы задолго до того, как он был поделен между двумя государствами ценой кровопролитных сражений.

Первые люди заселили Лузитанию больше миллиона лет назад, в эпоху палеолита — древнейшего периода каменного века, длившегося с начала использования каменных орудий до возникновения земледелия. Примерно 200 тысяч лет назад на полуострове появились неандертальцы, которые оставались там дольше, чем где бы то ни было еще. Последние исчезли меньше 30 тыс. лет назад.

Древние люди ютились в пещерах, кормились охотой и собирательством, умели делать только самые примитивные орудия, скалывая края камня и тем самым заостряя их. Но им не было чуждо и искусство. В 1990-е годы на севере Португалии, в долине реки Коа, были обнаружены самые древние из найденных в мире наскальных изображений. Сотни рисунков были выбиты на камне в период, отстоящий о нас на 22–10 тысяч лет. Наряду с лошадьми, козами и прочими известными нам животными, там представлены и вымершие. Например — туры.

Когда каменный век подошел к концу, в долине реки Тежу жили племена охотников и рыболовов, еще не знавшие земледелия, но уже использовавшие огонь для приготовления пищи. Примерно за 10 тысяч лет до нашей эры, с наступлением эпохи неолита, последнего периода каменного века, жизнь древних людей постепенно становится сложнее и разнообразней. У них появляются первые жилища и керамическая посуда, они начинают использовать гладко обработанные каменные инструменты, возделывать землю и выращивать сельскохозяйственные культуры, поклоняться культу предков, возводить в их честь величественные дольмены^[2].

В разных частях полуострова дольмены не были одинаковыми. В конце этой эпохи, более чем за 2 тысячи лет до нашей эры, на полуострове уже можно было выделить различные регионы. На территории Лузитании существовал собственный уклад, получивший название западной мегалитической культуры. Эта культура отличалась от центральной и альмерийской мегалитических культур. Очевидно, примерно в это время начинаются процессы, которые в дальнейшем приведут к созданию отдельной общности и образованию португальского народа.

Каменный век сменил век бронзовый, завершившийся примерно к 800 году до нашей эры, а ему на смену пришел железный. В эпоху бронзы на полуостров начинают вторгаться народы из других частей Европы, а также из Африки.

Первыми, о ком сохранилось упоминание в письменных источниках, стали лигуры. Сказать об их пребывании на полуострове что-то определенное сложно. Известно лишь то, что они пришли с севера Италии и юга Франции. По древности с лигурами соперничают иберы, сведения о которых разноречивы. Некоторые ученые считают, что это выходцы с севера Африки, другие полагают, что название происходит от реки Эбро (Иберус), которая течет в Испании, третьи — что они являются кельтами. Иберы занимались сельским хозяйством, плавили металл, пользовались сохой и колесными повозками, имели письменность.

В XII веке до нашей эры до Пиренейского полуострова добрались финикийские^[3] купцы, закрепившиеся вдоль побережья. Некоторые поселения разрослись и существуют до сих пор. Например, испанские города Малага, Севилья, Кадис.

Следом за финикийцами приплыли их извечные конкуренты — греки. В VII веке до нашей эры они начали обустраивать собственные фактории, оставив португальцам в наследство Алкасер-ду-Сал и некоторые другие портовые города.

Столетие спустя появились карфагеняне^[4], которые также основали на побережье укрепленные поселения. В III веке до нашей эры в ходе Первой пунической войны с Римом, которую карфагеняне проиграли, они захватили большую часть полуострова, вознаградив себя за потерю Сицилии. От них Португалии также остались города, в том числе Портимау, первоначально названный в честь знаменитого полководца Ганнибала. Его древнее название дошло до нас в латинском варианте как Портус-Ганнибалис.

Местное население воспринимало финикийцев, их союзников карфагенян и греков как захватчиков, поэтому те не чувствовали себя в полной безопасности даже за стенами крепостей. Но конец карфагенскому господству положили еще одни пришельцы — римляне. Одержав победу во Второй пунической войне, они взялись за полуостров всерьез. Карфагеняне набирали там значительную часть воинов для своей армии, поэтому Риму ничего не оставалось, как образовать новую провинцию, подчинить ее, колонизировать и установить свои порядки.

В то время на территории Португалии проживали лузитаны и кельты, которые пришли на полуостров из Центральной Европы в VIII–VI веках до нашей эры, принеся с собой культуру обработки железа и строительства крепостей. На востоке и в центре Пиренейского полуострова кельты смешались с иберами, а на западе — с лузитанами, которые, по словам древнегреческого историка Диодора, были «самыми доблестными» из иберов.

В древности иберы и кельты воевали друг с другом…, однако затем прекратили распри и стали проживать совместно, заключая между собой браки, и вследствие смешения и получили такое название (кельтиберы).

Диодор Сицилийский,древнегреческий историк I века до н. э.

Единым народом лузитан было назвать трудно. Они жили в поселениях, состоящих из характерных круглых домов, обнесенных стенами и располагавшихся на вершинах холмов. Жители каждого поселения считали себя независимым, отдельным племенем, во главе которого стоял собственный вождь.

Ученые до сих пор не уверены, как происходило смешение лузитан и кельтов. Кельтская культура была более продвинутой, поэтому логично было бы предположить, что лузитаны ее восприняли и «окельтились». Но, скорее всего, получилось наоборот. Немногочисленные группы кельтов, дошедшие до запада полуострова, со временем влились в местную иберийскую культуру.

В мирное время лузитаны занимались скотоводством, земледелием, охотой, поклонялись духам предков и не помышляли о единстве. Но когда надвигалась опасность, племена объединялись и избирали общее командование. В боях лузитаны проявляли себя отважными воинами. При обороне поселений сражались даже женщины^[5].

Они носят выгнутый вперед небольшой щит двух футов в поперечнике, висящий на ремнях (так как у него нет ни колец, ни ручек). Кроме этих щитов, они вооружены также кинжалом или ножом. Большинство носит льняные панцири, только у немногих есть кольчуги и шлемы с тремя султанами, остальные же носят шлемы из сухожилий. Пешие воины носят также поножи; каждый воин имеет несколько дротиков; у иных есть копья с медными наконечниками.

Страбон,древнегреческий историк и географ I века до н. э — I века н. э.

Завоевать лузитан и подчинить их своей власти не удалось даже великому Карфагену. Но главные испытания ждали свободолюбивые племена впереди.

Рим предателям не платит, он их использует

Судьба полуострова вновь круто переменилась, когда в 202 году до нашей эры римские легионы во главе с консулом Сципионом Африканским в ходе Второй Пунической войны одержали над карфагенянами решающую победу в битве при Заме. Причем, на этот раз завоеватели утвердились надолго — больше, чем на половину тысячелетия.

Прежде чем начать устанавливать свои порядки и латинизировать новые земли, Римской империи пришлось серьезно потрудиться. Пиренейские народы отнюдь не горели желанием подчиняться чужеземцам. Рим объявил полуостров своей провинцией еще в 204 году до нашей эры, но реального подчинения смог добиться лишь два столетия спустя.

Чрезвычайные поборы и неумолимая жестокость римских преторов (…) внушали туземцам глубокую ненависть к римскому господству и вызывали частые восстания. Подавление их стоило римлянам огромных усилий.

Владимир Пискорский,российский историк XIX–XX вв.

Особенно запомнилось римлянам восстание, поднятое лузитанами под руководством Вириата. Про происхождение этого уроженца западной части Лузитании известно только то, что он родился около 190 года до нашей эры, в молодости был пастухом и отличался недюжинной силой и ловкостью. В 138 году до нашей эры лузитаны, возмущенные коварством римлян, которые, вопреки соглашению, уничтожили безоружных людей, решили отомстить и избрали его главнокомандующим своих объединенных сил. В последующие восемь лет отряды Вириата, насчитывавшие тысячи конных воинов, не раз громили войска преторов, проконсулов и консулов, посланные на усмирение непокорного народа.

В 141 году до нашей эры римляне после очередного тяжелого и унизительного поражения были вынуждены признать независимость Лузитании. Но от своих планов они отказываться не собирались.

Мирный договор заключил Сервилиан, после которого римское войско в провинции возглавил его брат консул Квинт Сервилий Цепион. Ему соглашение не понравилось, так как, по его мнению, оно было «недостойно римского народа». Цепион постоянно жаловался на документ, связывавший ему руки, и требовал от него отказаться. «И вот сенат сначала разрешил ему тайно наносить ущерб Вириату, в чем он найдет нужным, — сообщает римский историк Аппиан Александрийский. — Но так как Цепион все время надоедал и писал настойчивые письма, сенат решил расторгнуть договор и опять открыто вести войну с Вириатом».

Два года спустя римляне сумели нанести лузитанам поражение и вынудили Вириата вступить в переговоры. Он несколько раз посылал к Цепиону своих ближайших друзей — Авдака, Диталкона и Минура, но те обсуждали не только условия мирного соглашения. Во время переговоров римлянам с помощью щедрых подарков и заманчивых обещаний удалось подкупить послов, подвигнув их на убийство своего вождя.

«Вследствие забот и трудов Вириат спал очень мало и по большей части спал вооруженный, чтобы, проснувшись, тотчас быть готовым ко всему. Даже среди ночи его друзьям можно было входить к нему. Так и тогда, (…) подстерегши благоприятный момент, когда он только что заснул, вошли к нему в палатку, как будто по какому-то важному делу, и убили его, нанеся удар в горло, так как он был в доспехах; другого места для нанесения раны не представлялось. Никем не замеченные вследствие того, что рана была смертельной, убийцы бежали к Цепиону и потребовали наград».

Аппиан Александрийский,римский историк II в.

Но вероломные соратники Вириата прогадали. Цепион послал их за наградой в Римский сенат и, будто бы, прибавил: «Рим предателям не платит» (Roma traditoribus non premia). Скорее всего, фраза, ставшая крылатой, была придумана позднее, но традиция приписывает ее данному эпизоду римской истории, а логика событий этого не опровергает.

В лагере Вириата не сразу осознали, что произошло ночью. Когда настало утро и в урочный час вождь не вышел из палатки, многие подумали, что он решил подольше отдохнуть. Наконец соратники, удивленные необычно долгим сном, вошли в палатку и увидели, что Вириат мертв. Лагерь погрузился в горе, переходившее в отчаяние и панику. Особенно страшило людей то, что они не могли понять, кто и каким образом совершил убийство.

По традициям лузитан, тело Вириата обрядили в лучшие одежды и сожгли на гигантском костре. Пока горело пламя, все воины — и всадники, и пехотинцы — в полном вооружении двигались вокруг огня и пели песни, прославлявшие подвиги вождя. Потом они насыпали могильный холм и совершили погребение^[6].

Вириат оставил о себе память не только среди соплеменников. Аппиан называет его «самым крупным военным вождем среди варваров». Вождь лузитан не раз проявлял выдающуюся храбрость, стойко переносил лишения и опасности. При дележе добычи он был справедлив, отказываясь от большей доли, хотя все на этом настаивали, а то, что брал, раздавал особо отличившимся.

Как считали римляне, именно поэтому ему удавалось восемь лет возглавлять разношерстное войско, составленное из разных племен, и обходиться без распрей и бунтов. Подчиненные с готовностью выполняли его приказы и охотно участвовали в самых рискованных и опасных предприятиях.

После образования Португалии Вириат стал одним из ее символов. В его честь назвали улицу в Лиссабоне, а в 1940 году легендарному вождю поставили памятник в городе Визеу. Испания тоже не забыла знаменитого лузитана. В городе Самора, расположенном близ португальской границы, также есть памятник Вириату, а в Мадриде его именем названа улица.

После гибели Вириата в Лузитании время от времени продолжали вспыхивать восстания, но они не были столь масштабными. Лузитаны уже не столько боролись за независимость, сколько участвовали в борьбе враждующих римских партий.

В I веке до нашей эры они активно действовали в военном конфликте, разгоревшемся между сторонниками Луция Корнелия Суллы, захватившего власть в Риме, и Квинта Сертория, выступая на стороне последнего. Когда Серторий был убит, на его место заступил Гней Помпей Великий, которому, в свою очередь, пришел на смену Гай Юлий Цезарь.

Будущий знаменитый император и умиротворил, наконец, неспокойную Лузитанию. В 61–60 годах до нашей эры он прошел ее с войском от горной гряды Серра-да-Эштрела до Лиссабона, а затем на кораблях — до Галисии.

Цезарь получил наместничество в Лузитании (…); и хотя он мог без особого труда очистить землю от разбойников, которые, вероятно, всегда там существовали, а тогда вели себя тихо — но не пожелал делать этого. Он желал славы, подражая Помпею и другим предшественникам, которые в разное время обладали великой властью, и его стремления были вовсе не скромны; на самом деле, он надеялся, что если за это время добьется чего-то, то немедленно получит консульство и продемонстрирует огромные достижения.

Дион Кассий,римский историк II–III вв.

Для Цезаря Лузитанский поход действительно послужил трамплином к верховной власти. Вернувшись в Рим, он удостоился триумфа, сумел развить успех и встать во главе империи^[7].

Что касается полуострова, то завершил его покорение Октавиан Август. При нем за пару десятилетий до нашей эры в состав государства вошли северные пиренейские земли, до тех пор остававшиеся свободными. Под римлянами оказались все, кроме жителей небольшого горного района на северо-востоке, населенного астурийцами, басками и кантабрами.

В 38 году до нашей эры завоеватели поделили полуостров на провинции, одной из которых стала Лузитания. От этого года пошел отсчет цезарианской эры, которая продолжала действовать в Португалии до начала XV века. Лишь тогда римское летоисчисление заменили на привычную нам эру, которая берет отсчет от Рождества Христова.

Активная колонизация сопровождалась романизацией: насаждением римских институтов, порядков, обычаев, культуры, языка. Представление о том, каким был полуостров при римлянах, дают превосходные фрески Конимбриги — развалин города, расположенного рядом с современной Коимброй.

Квинт Серторий открыл в Оске (сейчас — испанский город Уэска) латинскую и греческую школы, при Октавиане Августе начали развиваться ремесла и промышленность. Возводились акведуки, веками исправно поставлявшие в города воду, возникали плавильные и кузнечные мастерские, в которых обрабатывалось железо, росло производство кирпичей, черепицы, керамических изделий. В сельском хозяйстве стали обыденными такие культуры, как пшеница и оливки, которые хорошо подходили для региона по климату, но до римлян большого распространения на полуострове не получили. Равно как и виноделие, которое тоже расцвело при новых правителях.

Строились мосты и дороги. Делали их по военной надобности. Риму требовалось быстро перебрасывать войска на подавление восстаний, чтобы твердо контролировать положение на окраинах новой провинции. Но всепогодные, мощенные камнем дороги сослужили и гражданскую службу. Они связали ранее изолированные части полуострова, способствовали развитию торговли, установлению социальных связей.

Политическое влияние тоже нельзя было не заметить. Населенные пункты делились на колонии, в которых проживали римские граждане и где все было устроено так, как в имперском центре. Но и в муниципиях, состоящих из местного населения, система управления и образ жизни старательно копировались с римского. Вернее, с того, который туземцы видели в колониях. Свободное население муниципий получало в ограниченном или даже полном объеме права римского гражданства и самоуправление.

Перемены коснулись и религии. Распространилось почитание римских богов, в их честь возводились величественные храмы, один из которых неплохо сохранился в португальском городе Эвора. С наступлением нашей эры появились христианские проповедники, ставшие провозвестниками католического будущего Португалии.

Наконец, римское владычество, привело к появлению португальского языка, на котором ныне говорят не только в Португалии, но и в Бразилии, Анголе, Мозамбике, Гвинее-Бисау, Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи, Восточном Тиморе, Макао. Как и испанский, он возник на основе латыни.

Нашествие варваров, государство свевов, королевство вестготов

В 409 году нашей эры Пиренейский полуостров подвергся нашествию варваров. Римская империя трещала по швам. Буря докатилась и до ее западных окраин. Первыми вторглись аланы^[8], свевы и вандалы, изгнанные со своих земель гуннами.

Аланы дошли до Лузитании, а свевы и вандалы — до современной северо-западной испанской провинции Галисия. Оттуда вандалы отправились на юг в Бетику, то есть в нынешнюю испанскую провинцию Андалузия и португальскую провинцию Алгарве, а затем переправились на север Африканского континента, где создали свое государство.

В 414 году разразилось второе нашествие. На сей раз, на полуостров наведались вестготы^[9]. Правда, они пришли не как непрошеные гости, а в качестве союзников Рима, официально призванных метрополией на помощь для борьбы с другими варварами, но задержались надолго. Заключение договоров с варварскими племенами было в порядке вещей. Обычно такие соглашения устанавливали размер платы, за которую племя обязано было охранять границы империи и предоставлять крепких молодых людей для службы в императорских войсках.

Однако прежде, чем вестготы установили свои порядки, Лузитания почти два века пребывала под властью свевов, которые, стоило только вандалам двинуться на юг, быстро оккупировали провинцию вплоть до реки Тежу. Столицей Свевского королевства стала Брага, но некоторые государи предпочитали жить в Портукале (Portucale).

Имя этого города на реке Доуру неслучайно так созвучно названию будущей страны Португалии. От него оно и произошло. Сначала во II веке до нашей эры римляне основали в устье Доуру поселение Кале (Cale), в котором все, кто въезжал в Лузитанию из Галисии, должны были уплачивать porturium или сокращенно portus, то есть пошлину. Со временем портус и кале слились в одно слово, дав название стране, а имя города потеряло свою древнейшую половину и превратилось в Порту.

Впрочем, существуют и другие варианты объяснения названия Портукале. Некоторые считают, что оно означает «порт Кале», а название римского города происходит либо от греческого «калос», то есть «красивый», либо от кельтского «кала» — «убежище», «порт».

Уже во времена Свевского королевства слово «Портукале» означало не только город, но и территорию к северу и югу от реки Доуру. Лузитания постепенно уступала место чему-то новому, пока еще неведомому. В VII–VIII веках регион Портукале стал все чаще называться Португале, пока к XI–XII векам не превратился в современное название государства — Португал (Portugal).

Обычно страны получали название после обретения самостоятельности, и многие не раз их меняли. Португалия дает обратный пример. Обретя название задолго до создания государства, она сохранила его навсегда.

Свевское королевство просуществовало до 585 года, когда, раздираемое внутренними междоусобицами, пало под ударами вестготов, потеряло независимость и было включено в состав государства победителей. Но свевский период не прошел бесследно. Для вестготов было очевидно, что западная часть полуострова представляет собой территорию, отличную от остальных, а ее население обладает характерными чертами, присущими только ему. Поэтому правители стали именовать себя королями вестготов и свевов.

Самыми известными вестготскими монархами были Леовигильд, который покорил все народы полуострова, объединив их в единое государство, и его сын Реккаред.

Леовигильд начал расширять королевство и обогащать казну войнами. Благодаря своей армии и сопутствующему ей успеху, он достиг великих результатов. Он захватил Кантабрию и взял Арегию. Сабария была завоевана целиком. Множество мятежных городов Испании сдалось его войскам… Леовигильд был безжалостен к некоторым из своих людей, если он видел кого-то выдающегося знатностью и могуществом, то либо обезглавливал его, либо отправлял в ссылку. Он был первым, кто увеличил поборы, и первым, кто наполнил казну, грабя граждан и обирая врагов… Что касается законов, то он исправил те, что были введены Эврихом, добавив те, которых не было, и удалив лишние.

Исидор Севильский,вестготский архиепископ VII века

Реккаред, пришедший на смену Леовигильду, принял католичество и скрепил политическое единство религиозным. Ранее большая часть вестготов придерживалась арианской ереси, то есть учения о неединосущности Бога-Сына с Богом-Отцом, осужденного на Никейском вселенском соборе в 325 году. Туземное население исповедало Никейский символ веры, согласно которому Бог-Сын единосущен Богу-Отцу, то есть было католиками. Теперь победители и побежденные превратились в единоверных братьев, перестав быть непримиримыми врагами. Одним из главных религиозных центров стал город Брага.

Реккаред прекратил спор, принял католическое вероисповедание и чрез осенение священным крестом и миропомазание уверовал в Иисуса Христа.

Григорий Турский,франкский историк VI века

Столицей государства стал город Толедо. Отсюда, из самого центра полуострова, под защитой крутого изгиба реки Тахо, называемой в Португалии Тежу, правили короли вестготов. Они обладали абсолютной властью, но на царство избирались конклавом, в котором участвовали знатные люди королевства. В принятии решений по гражданским и церковным делам монархам помогали собрания благородных людей и высшего духовенства.

Одним из самых важных достижений вестготов стала разработка стройного свода законов. Короли Аларих II, Хиндасвинт и Реккесвинт оставили после себя законодательство, которому были вынуждены подчиняться как сами вестготы, так и завоеванные ими народы. Постепенно были упразднены различия между туземным населением и завоевателями-вестготами^[10].

В законах была предпринята попытка взять самое ценное из римского права и приспособить его к новым условиям. Аларих II сформулировал задачу так: «Исправить то, что в римских законах оказалось несправедливым и нелепым». Полуостров действительно стал превращаться в единое государство с унифицированными юридическими нормами, одной верой и одним монархом.

Если бы вестготское государство преодолело междоусобицу и просуществовало дольше, возможно, сегодня на месте двух пиренейских стран была бы одна. Но история распорядилась иначе. Вестготам было отпущено три столетия, из которых Лузитанией они владели меньше полутора. Наступил VIII век, и судьба пиренейских народов вновь круто изменилась.

Под властью мавров

В 711 году полуостров подвергся новому нашествию. На сей раз захватчики вторглись не с востока, а с юга. В Европу пришли мусульмане. Последователи пророка Мухаммеда исповедовали новую веру, с момента зарождения которой не успело минуть одного полного столетия. Арабский халифат, возникнув в Аравии, быстро расширялся, присоединяя все новые земли. Вскоре он уже владел всей Северной Африкой, а оттуда перекинулся в Старый Свет.

Мусульманское войско под командованием полководца берберского происхождения Тарика ибн Зияда захватило Гибралтар, который с тех пор носит его имя («гора Тарика») и разгромило армию последнего короля вестготов Родериха. Незадачливому монарху удалось продержаться на троне каких-нибудь пару лет, но память о себе он оставил на века. На Родериха возложили вину за потерю независимости и все последовавшие беды.

Достоверных сведений о последнем вестготском правителе немного. Известно, что престол он добыл, свергнув предшественника. Сыновья убитого короля стали мстить, заручившись поддержкой влиятельных союзников, в том числе графа Юлиана, губернатора Сеуты. По легенде, Родерих обесчестил графскую дочь по имени Кава, и Юлиан призвал на помощь арабского эмира, правившего на севере Африки. Тот прислал берберов во главе с Тариком ибн Зиядом, постепенно переправив войско на четырех кораблях — всем флоте, имевшемся в его распоряжении.

В июле 711 года состоялась битва при Херес-де-ла-Фронтера, после которой перестала существовать и вестготская армия, и вестготская монархия. Был ли Родерих убит, или ему удалось бежать, неизвестно. Дальнейшие следы короля теряются. Но подданные хорошо его запомнили. Особенно часто его поминали лихом в испанской части вестготского королевства, где под именем Родриго он «воскрес» в возникших в XIV веке народных песнях романсеро.

Оглянитесь, дон Родриго,

Где ваш край и ваша слава?

Всю Испанию сгубили

Ваша прихоть и Ла Кава.

Поглядите — ваши люди

Полегли в бою кровавом.

Нет. Отчизна не виновна.

Может, кровь ее нужна вам?

Королевство, жизнь и душу

Вы внезапно потеряли,

Ваше кончилось блаженство,

Наши множатся печали.

(пер. Александра Ревича и Натэллы Горской)

Подобные же чувства испытывали к незадачливому монарху и подданные португальской части королевства, тоже попавшей под власть арабов.

Примечательная глава пиренейской истории привлекла внимание Александра Сергеевича Пушкина. В 1835 году великий русский поэт написал стихотворение «Родрик», в котором последний вестготский, или, как называет его Пушкин, «готфский» король, «спасенный мраком ночи», остается в живых и принужден созерцать падение своего государства, страдания и отчаяние побежденных: «Все Родрика проклинают; / И проклятья слышит он. / И с поникшею главою / Мимо их пройти спешит».

К 713 году воины халифата овладели всем полуостровом, за исключением небольшого труднодоступного района на севере, перевалили через Пиренейские горы и двинулись дальше. Неудержимое наступление арабов, или мавров, как их называли в те времена, удалось остановить только в 732 году. Решающая битва состоялась посередине современной Франции, у города Пуатье. Потерпев поражение, мавры ушли обратно за Пиренеи и создали там отдельный эмират, который Абдеррахман III объявил халифатом со столицей в Кордове.

Хотя халифат называют «арабским», многие его жители были представителями других народов. Например, значительная часть воинов, вторгшихся на Пиренейский полуостров под командованием Тарика ибн Зияда, принадлежала к племенам берберов^[11].

В португальской и испанской традиции было принято называть мусульманских пришельцев не арабами, а маврами^[12]. В ходу было и прилагательное мавританский, обозначавшее все, что имело отношение к новым хозяевам полуострова. До сих пор оно употребляется, когда речь заходит об архитектурном стиле или характерных орнаментах. Если иметь в виду, что арабы далеко не везде составляли преобладающую часть мусульманских завоевателей, в таком подходе есть большая доля истины. Особенно это верно для центральных и северных районов полуострова. Арабы предпочитали селиться на юге, а менее плодородные земли отдавали на откуп союзным племенам.

Расцвета Кордовский халифат достиг в X веке, во времена правления первого министра Аль-Мансура. «Перед Аллахом никогда не явится равный ему, и никто не будет защищать границу, как он», — гласила эпитафия, выбитая на его могиле. Аль-Мансур заставил всех христианских государей полуострова платить ему дань, стал героем испанского эпоса и европейской литературы под именем Альмансора или Альманзора, его именем названы в Испании населенные пункты, река и горный пик^[13].

В ту пору арабская цивилизация многому могла научить европейцев. Она дала толчок развитию на полуострове торговли и промышленности. Добывались полезные ископаемые, в сельском хозяйстве появились такие новые культуры, как рис, абрикосы и апельсины. Поля стали орошать с помощью плотин, каналов и ковшовых элеваторов. Засушливые земли превращались в цветущие сады.

Невиданных после крушения Римской империи высот достигли искусства и науки. Строились школы и библиотеки, совершенствовались знания, особенно в таких областях, как математика и медицина, возводились величественные дворцы и мечети с характерным пышным декором.

Влияние мавров можно наглядно проследить по языковым заимствованиям. За время их господства в португальский язык вошли больше 600 арабских слов. Они обозначают ремесла, профессии, изделия, растения, о которых до завоевания на полуострове не имели понятия. Например, салат-латук, лаванда, шафран, букинист, азимут, алгебра, алгоритм. Стоит открыть португальский словарь на al, и в глазах зарябит от множества слов. Большинство из них пришли из арабского^[14].

К побежденным мавры были снисходительны. Жители, признавшие власть халифа и исправно платившие подати, могли продолжать исповедовать христианство, сохраняли имущество и землю. Постепенно они перенимали и некоторые обычаи и традиции завоевателей. Таких стали называть мосарабами, то есть арабизированными. Те же, кто не подчинился, лишались земель и подвергались гонениям.

Приспособились и многие представители христианской знати — светской и церковной. Те, кто признали власть халифата, сохранили часть земель и крестьян. Но пришлось и поделиться. Самые плодородные наделы, особенно на юге, заняли завоеватели.

Пока мавры сохраняли единство, бросить серьезный вызов их власти было практически невозможно. Но противоречия среди мавританской знати нарастали. Борьба за власть вылилась в открытые столкновения. К XI веку междоусобные войны охватили весь Кордовский халифат, и в 1031 году он распался на мелкие эмираты. У христиан появился шанс.

Христиане против мусульман: реконкишта начинается

Покорить всех жителей полуострова маврам не удалось. Небольшая часть вестготов укрылась в горах Астурии, по сути всегда остававшихся вне зоны влияния завоевателей, будь то римляне, варвары или мавры. Там под предводительством Пелайо, который, как полагают, состоял приближенным последнего короля Родериха, в 718 году было провозглашено первое после арабского завоевания христианское государство. Им стало Королевство Астурия.

Пелайо один прибыл в долину, что зовется Кангас. Найдя очень многих людей, которые из страха повиновались приказам арабов, он ободрил их духом твердости и надеждой на Господа… Те же, прислушавшись к священным увещеваниям, стали отважны и верны и поднялись на большую гору под названием Аусева; и он, внушив всем астурийцам спасительные увещевания, пробудил малодушных словно от тяжкого сна. Люди из всех пределов Астурии стали стекаться к нему, как к посланнику Божьему, и в таком запустении избрали его правителем. И он начал устраивать вылазки против мавров по отдаленным и глухим местам, расстраивать их полную победу и укреплять своих людей.

Родриго Хименес де Рада,испанский церковный и государственный деятель XII–XIII вв.

Предприятие казалось безнадежным, но вскоре состоялось сражение при Ковадонго, в котором христиане одержали верх. По масштабам оно было скромным, но привело к взятию города Хихон. С этого момента началась борьба за возвращение земель под христианское владычество. Она получила название реконкишта (по-испански — реконкиста), то есть буквально «отвоевание».

Пелайо правил до 837 года. Супруг его дочери Альфонсо I Католик вступил на престол в 839 году и находился на нем 19 лет. К концу его правления христианам удалось установить контроль почти над всей северной частью полуострова. Помогли обстоятельства. В Галисии взбунтовались размещенные там формирования берберов. В результате их ожесточенной войны с арабами на севере почти не осталось мусульманских вооруженных формирований.

Одним из городов, отвоеванных Альфонсо I Католиком в Галисии, был Сантьяго-де-Компостела. В 813 году монах-отшельник чудесным образом обнаружил там ковчег с нетленными мощами одного из 12 апостолов — Святого Иакова, которого в португальской и испанской традиции называют Сантьяго. Этот святой, живший в первом веке, считался покровителем реконкишты, он не раз являлся христианским воинам во время битв с маврами, поэтому находка оказалась более чем кстати. Она укрепила дух католиков и их решимость довести дело по изгнанию мусульман с полуострова до конца. По указу короля Альфонсо III над мощами была построена церковь. Со временем город превратился в третий по значению центр паломничества католиков после Иерусалима и Рима.

По мере расширения Королевство Астурия стали именовать Королевство Овьедо и Королевство Леон по названию городов, в которые переносилась столица. В следующем, IX веке появилось еще одно христианское государство — Наварра. В начале XI века король Наварры Санчо III Великий объединил под своей властью все христианские земли полуострова, но единство сохранялось всего несколько лет, пока был жив этот монарх.

После гибели Санчо в 1035 году государство по частям досталось наследникам и вновь распалось. Королевство Наварра получил Гарсия, Королевство Арагон — Рамиро, а Королевство Кастилия — Фернандо^[15].

К тому времени Кордовский халифат уже не был так грозен и монолитен, как в начале своего существования. Он распался на враждующие эмираты, чем не преминули воспользоваться христиане. Несмотря на собственные междоусобицы, они постепенно теснили мавров все дальше на юг.

Фернандо, который как и Санчо, получил прозвище Великий, сумел объединить королевства Кастилию и Леон, положив начало испанскому государству. Он овладел и частью территории будущей Португалии, отвоевав у мавров города Визеу, Коимбру и земли вплоть до реки Мондегу. И хотя халифат вновь вернул себе Коимбру, постепенно Португалия начинала обретать свои очертания.

Альфонсо VI Храбрый, сын Фернандо Великого, продолжил активную военную кампанию. В 1085 году ему удалось захватить город Толедо, ставший столицей Кастилии и Леона и центром реконкишты. Продолжалось и возвращение португальских земель. Под ударами кастильцев пали Сантарень и Лиссабон. Правда, мавры тут же вернули их себе, но уже ненадолго. Христианские войска вышли на рубеж реки Тежу.

Графство в Порту, граф — из Бургундии

В борьбе против мусульман Альфонсо VI помогали знатные иноземцы. Когда в конце XI века распавшийся халифат из Африки пришли поддержать берберские племена альморавидов, король призвал на помощь воинов со всего христианского мира.

В Леон и Кастилию съехались рыцари из Англии, Франции, Германии… Они считали своим долгом воевать с «неверными». Военные кампании против мавров превратились в часть крестовых походов.

Среди иностранных паладинов выделялись выходцы из Бургундии — государства, по мощи и влиянию превосходившего Францию. Раймонд, сын графа Бургундского, взял в жены законную дочь Альфонсо VI принцессу Урраку. Его племянник Анри, сын герцога Бургундского и правнук короля Франции Роберта II, заключил брак с инфантой Терезой, внебрачной дочерью монарха Леона и Кастилии.

Раймонд получил в управление Галисию. В отличие от сегодняшней испанской провинции, ее территория простиралась на юг вплоть до Тежу, включая значительную часть современной Португалии.

Анри досталось графство Портукале. Оно занимало земли, раскинувшиеся от реки Минью на севере до реки Тежу на юге. Иными словами, упиралось в границу, за которой продолжали господствовать мавры.

Графство не было самостоятельным, а по сути представляло собой часть Галисии. Анри состоял в подчинении у Раймонда, который, в свою очередь, был вассалом Альфонсо VI. Впрочем, обстоятельства и условия, на которых графство Портукале было передано сыну герцога Бургундского, точно не установлены. Приняв его, Анри сумел быстро добиться независимости от Раймонда и перейти в прямое подчинение к Альфонсо VI.

После смерти короля трон Леона и Кастилии заняла супруга Раймонда — Уррака, к тому времени овдовевшая. В 1109 году она вторично вышла замуж за арагонского короля Альфонсо I Воителя, что породило острый кризис. Ее новый супруг начал расставлять на ключевые посты в Леоне и Кастилии своих людей, что вызвало недовольство местной знати. Центром сопротивления стала Галисия, так как согласно брачному договору сын Урраки, галисийский граф также по имени Альфонсо, лишался права наследовать престолы Кастилии и Леона.

Анри поспешил воспользоваться раздорами в венценосном семействе к своей выгоде. Он азартно играл на противоречиях, то заключая союз с Урракой против арагонского короля Альфонсо I Воителя, то идя с ним на мировую и совместно выступая против королевы. Результатом искусных и беспринципных маневров стало ослабление позиций обоих венценосных супругов и все большая автономия Графства Портукале, которое к концу правления Анри фактически стало самостоятельным.

После смерти графа Анри бразды правления взяла в свои цепкие руки его супруга Тереза. Она продолжила политику мужа, лавируя между Урракой и Альфонсо I Воителем и попеременно примыкая то к одной, то к другому.

Более того, деятельная натура заставила графиню вмешаться во внутренние распри Галисии, где сын Урраки, Альфонсо, поднял мятеж против матери. Тереза поддержала бунтаря в надежде, что это позволит еще больше ослабить узы, связывающие графство с испанской короной, и добиться полной независимости.

Казалось, что цель близка как никогда, и маневры Анри и Терезы наконец принесут плоды. Подданные уже называли графиню не иначе, как королевой.

Но история вновь совершила крутой поворот. Когда Уррака скончалась и ее мятежный сын был коронован как Альфонсо VII Император, он тут же забыл о прежних услугах и потребовал от Терезы присягнуть ему в качестве вассала. Правительница графства Портукале была вынуждена подчиниться.

Против выступил 18-летний сын Терезы, Афонсу Энрикеш. Вместе со своим воспитателем Эгашем Монишем и главами пяти знатных семейств, ратовавших за независимость португальских земель от кастильской короны, он собрал отряд и попытался добиться цели с помощью военной силы. Однако после столкновения с королевскими войсками Афонсу Энрикеш и его сторонники отступили в Гимарайнш и оказались в ловушке. Кастильцы осадили город.

Эгаш Мониш выступил в качестве посредника и поручился королю, что воспитанник принесет клятву вассала. Осаду сняли, но Афонсу Энрикеш нарушил обещание своего ментора и вторгся в Галисию. Согласно популярной в Португалии легенде, Эгаш Мониш добровольно явился ко двору Альфонсо VII с повинной.

И вот с детьми, дрожащими, босыми,

Чей вид взывал не к мести, а к пощаде,

С супругой, вспоминая божье имя,

Готовясь храбро встретить муки ада,

Отправился герой неустрашимый,

В Толедо — город славный и богатый,

К властителю Кастильи и Леона.

Луиш де Камоэнс(пер. Ольги Овчаренко)

Кастильский правитель будто бы был так тронут благородством и верностью рычаря, что не только простил его, но и щедро наградил. Афонсу Энрикеш тоже отблагодарил Эгаша Мониша, даровав ему земли. Но это уже не легенда, а факт, подтвержденный документально^[16].

Что касается Терезы, то она очутилась в том же положении, что и Уррака. Против графини взбунтовался собственный сын. Конфликт перерос в настоящую войну, исход которой должно было определить решающее сражение. В 1128 году два войска сошлись у Сау-Мамеде, близ Гимарайнша. На стороне Терезы выступали большинство галисийских дворян, в том числе ее фаворит граф Фернандо Перес. Афонсу Энрикеша поддержали дворяне из будущих португальских провинций Минью и Бейра.

Победа осталась за сыном. Терезу сослали в замок на севере графства Портукале, где два года спустя она скончалась. К независимости графство повел неукротимый Афонсу Энрикеш, которого по праву можно считать основателем Португалии.

Примечания

1

Лузитаны — древнее племя индоевропейского происхождения. Их предки предположительно пришли на Пиренейский полуостров из современной Швейцарии.

2

Дольмены — древние погребальные и культовые сооружения, сложенные из больших камней. В Португалии называются анта.

3

Финикийцы — древний народ, населявший территорию современного Ливана, активно занимавшийся торговлей.

4

Карфагеняне — жители основанного финикийцами государства Карфаген, расположенного на территории современного Туниса.

5

Rodríguez Ramos J. Introducció a l’estudi de les inscripcions ibèriques. Revista de la Fundació Privada Catalana per l’Arqueologia ibèrica, 1, 2005.

6

Аппиан Александрийский. Римская история. М.: АСТ, Ладомир. 2002, 63–72.

7

Дион Кассий. Римская история, кн. XXXVII.

8

Аланы — ираноязычные кочевые племена скифо-сарматского происхождения, вторгшиеся в Западную Европу из Приазовья и Предкавказья. Свевы и вандалы — германские союзы племен. Гунны — кочевой народ, пришедший из Азии.

9

Вестготы — древнегерманское племя. Составляло западную ветвь готского племенного союза, распавшегося к середине III века на вестготов и остготов (восточные готы).

10

Пискорский В.К. История Испании и Португалии от падения Римской империи до начала XX века. М.: Ленанд, 2019, c. 9–27.

11

Берберы — жители Северной Африки, говорящие на берберо-ливийских языках и принявшие в VII веке ислам. Название происходит от латинского barbari, то есть варвары, чужеземцы.

12

Мавры — исповедовавшие ислам берберы и африканские племена Северной Африки, а также арабы, завоевавшие Пиренейский полуостров. В дальнейшем мавром стали называть любого темнокожего человека.

13

Livermore H.V. A History of Portugal. Cambridge University Press. 1947, pp. 28–32.

14

Machado J.P. Influência arábica no vocabulário português. Ed. Alvaro Pinto, 1958–1961.

15

Saraiva J.H. História concisa de Portugal. Europa-America. 1984, pp. 38–41.

16

Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия: дороги истории. М.: Наука, 1990, с. 10–12.