Граница джунглей

Андрей Плеханов, 2005

Человечество понемногу обживает Солнечную систему и окрестные галактики. На Земле царит Кодекс, согласно которому скрывающихся от властей опасных преступников уничтожают профессиональные убийцы и блюстители закона – элиминаторы. Однако Земной Кодекс не действует на спутниках Юпитера, и ничто не сдерживает местных хозяев жизни, делающих бизнес на крови и страданиях людей. Крупная ганимедская телекомпания организует реалити-шоу «Битва деградантов», и аборигены, вывезенные с одной из планет, вынуждены убивать друг друга в прямом эфире на глазах у миллиардов телезрителей. Бывший элиминатор Выдра, прибыв на Ганимед отдыхать, еще не подозревает о том, что скоро попадет в ад экстремального телешоу. Чтобы сохранить жизнь, ему придется вспомнить не только навыки по выживанию в джунглях, но и древние культы индейских предков.

Автор выражает сердечную благодарность:

Дмитрию Гришанину — за соавторство идеи романа.

Кириллу Бенедиктову — за помощь в подготовке материала.

Валерию Барабанову — за огневую поддержку.

Обществу «Aymara Uta» — за открытую и полезную информацию.

Сергею Лифанову — за всё.

Глава 1

Сработала автоматика, черные кругляши излучателей искусственного сна беззвучно отошли от висков Выдры, единственного пассажира каюты 343-d.

Выдра зевнул, потер пальцами веки. Нажал на рычажок и спинка кресла поднялась, перевела его в сидячее положение. Выдра потянулся, хрустнул суставами, поглядел на часы. До прибытия большого пассажирского скипера на Ганимед оставалось сорок минут.

Неплохо, совсем неплохо. Выдра выспался на славу. Путь от Земли до Ганимеда занимал восемнадцать часов, и большинство пассажиров проводили это время в увеселениях — тех их разновидностях, что мог предоставить межпланетный корабль. Отдыхающий народ оттягивался на всю катушку в ожидании прибытия на курорт Эль-Параисо. А Выдра продрых всю дорогу, предпочел сеанс искусственного сна — восстановил силы, впервые за много недель не увидел во сне кошмаров. Ну и, конечно, избежал общества полупьяных, просто пьяных и пьянущих в стельку представителей человеческого рода. Удовольствие, скажем прямо, ниже среднего.

Выдре уже приходилось летать на Ганимед — несколько из его заданий выпали именно на Эль-Параисо, и он до сих пор с отвращением вспоминал толпу нажравшихся ирландцев, подравшихся со стадом не менее бухих финнов… Стенка на стенку, бутылками по дубовым головам, дубовыми стульями по спинам, бестолковые удары по багровым рожам, кровавая юшка ручьями. Бр-р… Можно не сомневаться, что сегодня в центральном ресторане корабля произошла столь же масштабная, не менее идиотская потасовка. Традиция, что ж поделать…

Участниками драк в транспортнике, идущем на Ганимед, всегда были европейцы. Били друг дружку с удовольствием, смачно, готовились к сему событию задолго до рейса, тренировались в кулачном бою, зная, что ни один вид оружия пронести с собой на корабль невозможно. Шведы против итальянцев, голландцы против бельгийцев, украинцы купно с русскими против итальянцев и испанцев. Американцев и цветных снисходительно не трогали — мол, если не хотите участвовать в разборках настоящих мужиков, отойдите и не мешайте. Это могло показаться странным: приличные люди, европейцы, носители старой культуры, обеспеченные и благополучные. И вот на тебе — стоило им дорваться до транспортника на Ганимед, и звериные инстинкты пробуждались во всей первозданной жестокости.

В этом не было ничего странного. В отличие от Земли, на всех других планетах, в том числе и на Ганимеде, не действовал закон элиминации. За мордобой вне Земли можно было схлопотать несколько месяцев тюряги, но участники потасовок в транспортниках традиционно отделывались денежным штрафом. Внутриресторанные сражения являли собой стабильную статью дохода корпорации «Солар Тревел», чьей собственностью были все корабли, перевозящие туристов на Ганимед и обратно.

Выдра не был европейцем, он родился и прожил большую часть своей жизни в Боливии. К тому же он терпеть не мог бессмысленных, немотированных кровопусканий. И поэтому провел время в пути на Ганимед самым оптимальным способом — выспался без кошмаров.

Тем искусственный сон и хорош: он давит подсознательные тревоги и навязывает сладкие видения. Отличное средство для расслабления.

Выдра опустил босые ноги на пол, поднялся с кресла. Тут же в воздухе нарисовалась голографическая фигура служанки, зачирикала медовым голоском: «С пробуждением, господин пассажир! Не желает ли господин посмотреть грандиозное телешоу «Битва деградантов»? Не угодно ли господину попробовать фирменный коктейль «Слезы Ганимеда?» Выдра раздраженно махнул рукой, состроил зверскую физиономию. Рявкнуть не успел — служанка исчезла с панической поспешностью.

Выдра знал, что представляют собой «Слезы Ганимеда». Водка, лимонный тоник и толика тринайта — слабого наркотика, запрещенного на Земле и разрешенного на внеземных курортах. К черту такую гадость.

О том, что такое реалити-шоу «Битва деградантов», Выдра тоже имел представление, хотя и самое приблизительное. Еще на Земле прожужжали рекламой все уши. Боевое шоу с участием каких-то там ряженых дикарей — наверняка кич не лучше американского рестлинга. Выдра не будет смотреть такое, даже если ему заплатят. Он вообще не любит смотреть на драки.

Теперь Выдра имеет право на раздражение и прочие незатейливые эмоции. Да, теперь уже можно, хотя и трудно к этому привыкнуть. Потому что уже третий день Выдра простой человек, а не чертов лесоруб. Так-то вот. То, о чем так долго мечталось, стало явью. Выдра — простой человек, временно безработный, но далеко не бедный. На счету его лежит здоровенная куча бабок, и он летит на Ганимед, чтобы как следует оттянуться и забыть о чертовой работе лесоруба. Забыть навсегда, если получится.

* * *

Почему Выдра выбрал именно Ганимед, именно Эль-Параисо? С какой стати разорился на столь значительную сумму, вместо того, чтобы, к примеру, скромно поселиться в пятизвездочной гостинице на Багамах?

Потому что ему до смерти хотелось попасть в какое-нибудь место, где можно не думать об элиминации.

Трудно даже представить, что еще полсотни лет назад мало кто из обитателей Земли знал что-то о Ганимеде — крупнейшем естественном спутнике Солнечной системы, огромной каменюке, вращающейся вокруг Юпитера. Размером Ганимед немал, больше Меркурия, но почти лишен атмосферы, да и солнечного света туда попадает немного. Зато на Ганимеде полным-полно льда, вполне пригодного для превращения в воду. Это послужило главной причиной того, что концерн «Солар Тревел» пятьдесят лет назад заложил на Ганимеде сразу три города, накрытых куполами. Подобная идея уже провалилась раньше — мало кто захотел лететь на развлекательный комплекс на Луне, затраты себя не окупили, и фирмы разорились. Возможно, это было связано с тем, что межпланетная транспортировка в те годы была несовершенна и слишком затратна; также вероятно, что большинство обеспеченных людей не считали Луну настоящей экзотикой, достаточно дальним космосом. Какой смысл тратить огромные деньги для того, чтобы попасть на естественный спутник Земли, который можно увидеть ночью из собственного окна.

Но главной причиной, по которой Ганимед сумел привлечь к себе сотни тысяч туристов, стало то, что на нем, впервые во внеземном пространстве, отменили элиминацию. В дальнейшем элиминацию запретили во всех местах обитания человека, кроме Земли и Луны. И это было вполне логично: там, где проживают не миллиарды и миллионы, а всего лишь сотни тысяч, людскими жизнями разбрасываться не приходится. Куда выгоднее не убивать преступника первой степени, а дать ему пожизненное заключение и заставить до конца дней своих трудиться на рудниках.

Рудников на Ганимеде было с избытком — сотни шахт под малыми куполами денно и нощно выгрызали из недр планеты полезные ископаемые. А также на Ганимеде были электростанции, сельскохозяйственные и рыбные фермы, заводы и фабрики по производству всего, что может понадобиться прихотливым туристам. Как же без этого? Ни одному безумцу не придет в голову везти с Земли на другие планеты металлы и органику, пищу и воду. Это безумно дорого, это не окупится никогда.

Импорт рабочей силы — вот что действительно выгодно. Стать жителем большинства внеземных колоний легче легкого — только свяжись с представителем фирмы и подпиши контракт. Тебе дадут отличный аванс, внушительные подъемные и впечатляющие гарантии на рабочее место. И все это не будет блефом ни в малейшей степени — законы на Земле строги и за соблюдением их следят неукоснительно. Но все же, все же…

Если ты покинул Землю, помни о том, что все может оказаться другим — странным, непривычным. Сикось-накось и шиворот навыворот. Потому что элиминация, как бы ни протестовали против нее отдельные правозащитники, держит человеческое стадо в рамках приличия. Выдра, как бывший лесоруб, знал это лучше кого-либо.

Бывший элиминатор — так точнее. Уже три дня как бывший.

Так сложилось, что элиминаторы называли себя лесорубами. В их циничном самоназвании присутствовала немалая доля истины. В самом деле, они прореживали чащу, вырубая больные деревья. Элиминировали, уничтожали тех представителей человеческой популяции, на чье перевоспитание надеяться не приходилось.

Термин «элиминация» пришел, как ни странно, не из юридической, а из биологической науки. В теории естественного отбора он означает гибель отдельных особей или целых групп организмов в результате различных естественных причин. И президент Хьюго Тернер, один из создателей Земного Кодекса, биолог по образованию, не раз упоминал об этом в своих речах. «Господь в неизмеримой благости своей создал естественный отбор, — говорил Тернер, — создал его, чтобы умирали те, кто не заслужил жизни. Люди нашли способ избежать естественного отбора, нарушили божественные заповеди природы, они не боятся ничего и потому погрязли в пороках. Самый закоренелый преступник знает, что может прибегнуть к помощи дорогих адвокатов и остаться безнаказанным. Так пусть же элиминация станет высшим законом и приведет нас к утраченному равновесию. Пусть всякий убийца, террорист и насильник, любой преступник первой степени и рецидивист второй степени знает, что возмездие придет неминуемо! И никакие адвокатские уловки не помогут избежать справедливости! Dura lex, sed lex» ^[1].

Выдра выучил наизусть речь президента Тернера еще в школе. Это было тридцать лет назад, и уже тогда практика элиминации насчитывала более четырех десятилетий. Стало быть, к теперешнему моменту Земля жила под законом элиминации свыше семидесяти лет. И жила вполне успешно. Страх смерти — не самое приятное из чувств, но он делает свое дело. Он заставляет задуматься о последствиях.

Боливийский мальчишка Томас Уанапаку мечтал стать элиминатором с самого детства. Он знал, что мечта его почти неосуществима, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем низкорослому индейскому заморышу стать членом касты охраняющих закон убийц. И все-таки он стал лесорубом. Выдра помнил свою безудержную радость, когда он, двадцатидвухлетний сержант, прошел первый отборочный тест и был зачислен в группу претендентов. Помнил свою гордость, когда получил сертификат элиминатора, с честью выдержав четыре года адского обучения. И, само собой, не мог забыть того, что случилось семь лет назад — операцию по устранению Нуньеса Рохо в Кочабамбе, стоившую ему здоровенной дыры в ноге и едва не отправившую в могилу. Затем — первые робкие сомнения, скоро перешедшие в сомнения тяжкие. Еще позже — понимание, что все в этом дерьмовом мире устроено неправильно. Ссора и разрыв с Амарантой, недопустимые проявления чувств, провал операции в Хуачакалье, закончившийся жуткой бойней. И в последние пять лет — полное бесчувствие, отсутствие каких-либо мыслей по какому-либо поводу, рефлексы бездушного механизма. Именно за эти пять лет он стал лесорубом высшей категории, элиминируя приговоренных к смерти настолько быстро и точно, насколько это вообще было возможно. Начальство простило ему прежние оплошности, снова полюбило его от всего сердца, в последний год замучило Выдру предложениями о продлении контракта, но Выдра не поддался. Он просто ушел. Ушел на пенсию. Он имел на это полное право.

К черту все на свете. Он едет отдыхать. Он уже прилетел.

* * *

Выдра втягивал воздух ноздрями и едва заметно морщился. Народ вокруг Выдры ощутимо пованивал. Выдра обладал тонким обонянием, и смешанный аромат кислого пота, алкогольного перегара, аптечных дермов, плебейского крема для бритья и полувыветрившихся бабьих духов не доставлял ему особого удовольствия. Толпа пассажиров двигалась вперед через тесный коридор, тесня друг друга плечами и животами. Немалая часть особей мужского пола выглядела основательно побитыми — синяки, царапины и пластыри украшали их мятые физиономии. Отдельную группу из двух десятков особо отличившихся в побоище вели впереди от основной толпы туристов два массивных охранника с шокерами. Преступники шли бодро, размахивали руками, обсуждая веселые подробности недавней махаловки, и не делали ни малейшей попытки сбежать или хотя бы оказать сопротивление. Их счетам предстояло основательно похудеть в ближайшие несколько часов, но удовольствие, судя по всему, того стоило.

В отличие от космопортов Земли, где все было напичкано техникой под завязку, где каждого прибывшего пассажира заботливо опекали до самого выхода, в Эль-Параисо все было нарочито примитивно. Туристы платили немалые деньги за то, чтобы оказаться в незатейливой обстановке, хлебнуть адреналинчика в космическом аналоге дикого запада, не обремененным излишком приличий, и владельцы курорта предоставляли им эту возможность сполна, с первых минут.

Толпа новоприбывших продралась-таки через коридор и вывалилась в зал регистрации. Народ ринулся к трем пропускным пунктам, отчаянно чертыхаясь и наступая друг другу на ноги. Выдра неожиданно для себя поддался общему стервозному настроению, оттеснил плечом рыжего здоровяка, едва не повалив его на пол, ужом протиснулся сквозь плотную стаю длинноногих блондинок, одинаковых, как клонированные овцы, обошел на бегу пятерых потных скандинавов и пришел к финишу одним из первых. Оказался в голове очереди — от неприветливой регистраторши в синем кителе его отделяло человек десять, не больше. Что, безусловно, следовало считать огромной удачей, потому что полицейские уже приступили к усмирению и упорядочению туристического стада, выстраивая его в три отдельных колонны при помощи резиновых дубин (назвать «дубинками» эти гипертрофированные орудия язык как-то не поворачивался).

Шум сзади доносился основательный — сочные звуки ударов, мат-перемат на всех языках мира, женские визги, рык похмельных мужчин и сиротливые рыдания деток, пока еще не осознавших факта, что на месте долгожданного небесного рая вдруг оказалось преддверие ада, свинство, дискомфорт, вопиющее попрание привычных человеческих прав и свобод. Выдра не оборачивался, смотрел вперед, буравя глазами складчатую спину негритянки, облаченной в чересчур обтягивающее для полуторацентнеровой дамочки платье. Выдра неодобрительно относился к показухе. Пожалуй, он с удовольствием прошелся бы дубинкой по головам и хребтам половины из присутствующих в этом зале — они того заслуживали. Просто для профилактики, для новообретения вкуса к жизни, для вышибания извечной головной боли обывателей: как бы еще потратить деньги. Но в отличие от ганимедских копов он сделал бы это по-настоящему, без киношной фальши…

Нет, нет, с него довольно. Психологи утверждают, что стереотип мышления элиминатора — ноша пожизненная, что от этой обузы не избавиться до самой смерти, потому-то бывшие лесорубы и живут недолго — либо сходят с ума, либо стремительно и неуклонно спиваются. Но Выдра знал и другую цифру: тридцать семь процентов. Да, господа, тридцать семь процентов надежды — именно такая часть бывших элиминаторов быстро адаптируется к нормальной жизни. Выдра рассчитывал, что попадет именно в эту квоту, отмеренную суровыми небесами.

Через пять минут Выдра добрался до окошка регистрации и протянул документ злой офицерше паспортного контроля. В этом также присутствовал явный анахронизм: нигде в мире, кроме курортов Ганимеда, не требовали настоящий паспорт — примитивную бумажную книжицу с визами на страницах. Везде обходились пластиковой картой идентификации.

Тетка уткнулась в паспорт Выдры, потом подняла глаза.

— Как зовут? — рявкнула она.

— Кого зовут? Меня? — переспросил Выдра.

— Да, вас!

— Там все написано. В паспорте.

— Там написано «Выдра», — заявила тетка, недоуменно хлопая глазами.

— Так оно и есть.

— Это что — фамилия?

— Все что угодно. И имя, и фамилия.

— Так вас зовут Выдра?

— Именно так, — Выдра холодно кивнул. — Насколько мне известно, людям по имени Выдра не воспрещен въезд на вашу планету.

— Цель приезда?

— Отдых, — коротко бросил Выдра.

Короткий шлепок печати, в паспорте появилась фиолетовая отметка.

— Проходите, не задерживайтесь! — рявкнула тетка.

Выдра усмехнулся, взял паспорт и пошел к ленте багажного транспортера. На удивление быстро обнаружил свой чемодан и потащил его к выходу. Тележки непрезентабельного вида стояли рядком у стены, но Выдра не воспользовался услугой. Небольшая тренировка мускулов не помешает. Хотя он уже и не лесоруб, но расслабляться не стоит, нужно держать себя в форме.

Выдра… Да, в паспорт вписано именно такое имя. Настоящее индейское имя, кстати. Короткое, удобное и соответствующее сути. Зверек небольшой по размеру, компактный, но оттого ничуть не менее хищный. К тому же быстрый, живучий и себе на уме. Не какой-нибудь неуклюжий лохматый медведь, не ленивый раскормленный лев или гиеноподобный пожиратель падали. Выдра — самое то.

Еще пять минут ушло на таможенный досмотр и вскоре Выдра уже стоял на привокзальной площади, обозревал обстановку. В четвертый раз в своей жизни он находился в инопланетном городе, и снова не переставал удивляться, насколько все здесь непривычно. Купол, накрывающий Эль-Параисо, не виден, сияние тысяч уличных фонарей скрывает его от взора. Купол непрозрачен, состоит из двух слоев базальтовой ткани, натянутой между ячейками металлического каркаса на полуторакилометровой высоте. Между слоями ткани — местный грунт, измельченный и уплотненный. Конечно, «купол» — название условное, скорее это плоский надувной матрас: всего полтора километра в высоту и шестьдесят в диаметре. Сооружение кажется хрупким, однако способно выдержать удары мелких метеоритов и надежно удерживает в себе воздух и тепло. Большой камень, прилетевший из космоса, может проделать в нем дыру… Что ж, на этот случай существуют десятки ремонтных бригад, хорошо знающих свое дело. За сорок семь лет существования Эль-Параисо не произошло ни одного ЧП, дотягивающего до ранга хотя бы третьесортной катастрофы. Безопасность туристов гарантирована.

На площади перед космопортом высится тридцатиметровая статуя — каменный человечище приземлился на пьедестал в невероятной позе, застыл на правой ноге, левая нога полусогнута, руки раскинуты в стороны, опущены ладонями вниз. Человек самозабвенно пляшет джигу — ирландскую чечетку. Это Рори О’Нейл, главный архитектор Эль-Параисо. Он соорудил памятник самому себе — прижизненно. Почему бы и нет? По сведениям Выдры, танцевать джигу О’Нейл на самом деле не умеет, но вот мастерства создавать причудливые объекты, противоречащие закону тяготения, у него не отнять. Противоречащие, впрочем, закону земного тяготения. На Ганимеде все весит много меньше, чем на Земле, землетрясений здесь не случается, внутри купола нет ветров и атмосферных осадков, нет зимы — царит вечное лето. На Ганимеде можно строить такое, что на старушке Земле рухнет сразу же. Площадь в Эль-Параисо ограничена и баснословно дорога, а вот кубатуры — хоть отбавляй. И поэтому дома тянутся вверх на сотни метров, а то и на полкилометра. Строения причудливых, фантастических форм, с террасами, бассейнами, садами не то что висячими, а вовсе летающими. Небоскребы соединены между собой прозрачными туннелями, канатными дорогами и воздушными мостами. Жизнь бурлит на всех этажах Эль-Параисо, во всех его горизонтальных слоях. Люди просаживают денежки, заработанные трудами тяжкими и нетяжкими.

Многовато здесь людей, конечно… Выдра вздохнул, представив себе старенькое бревенчатое бунгало на берегу Тихого океана. Полосатый шезлонг, зонтик над головой, бутыль красной Риохи в деревянном ящичке у ног. Волны, накатывающие на берег, черные силуэты пальм на фоне багрового закатного неба, крики морских птиц… Тишина и одиночество… Черта с два! Не верил Выдра, что на Земле оставят его в покое — особенно сейчас, в первые месяцы после ухода в отставку. Неминуемо найдется какое-нибудь сверхважное дело, требующее непременного его участия. «Приносим извинения, сеньор Уанапаку, но по личной просьбе президента мы вынуждены привлечь вас к элиминации Луиса Веги, преступника первой степени, скрывающегося в сельве, предположительно в районе Пуэрто Алегре. Имеющиеся в нашем распоряжении элиминаторы, к сожалению, не в состоянии справиться с данной операцией. Для вас же, опытного агента, эта работа не составит особого труда. Оплата, как обычно, в двойном исчислении, начиная с этого часа…»

Выдра тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он поступил правильно, удрав на Ганимед. Он пробудет здесь три месяца, а за это время, глядишь, боссы лесорубов свыкнутся с мыслью о потере и научатся обходиться без его услуг. Довольно с него элиминации и всего, что с ней связано. Выдра выложил четверть миллиона кредитов за билеты и трехмесячную визу и собирается потратить еще как минимум полмиллиона на отдых. Потому что он богатый человек. Всю жизнь он зарабатывал немалые деньги и не имел возможности как следует их потратить. Незаметность, предписанная лесорубам, вещь полезная, но утомительная. Это достает.

Выдра вовсе не собирался выпендриваться, цеплять на себя яркие тряпки и бросаться в казино, дабы просадить там десяток-другой тысяч. Непритязательность въелась в его натуру за годы специфической работы, и двухкомнатный полулюкс, заказанный им в отеле «Гран Перро», был достаточно скромен. Выдру интересовало другое: изысканная кухня, толика отличного вина, возможность наконец-то посмотреть сотни кинофильмов и прочитать десятки книг, не посмотренных и не прочитанных в прежней, лесорубьей жизни. И непременно — спорт, в самых экстремальных его разновидностях. Эль-Параисо предоставлял для этого широчайшие возможности. Если тело тренированно, быстро и гибко, если душа не ведает страха, то стоит дать насладиться им — душе и телу — подходящими развлечениями. Не все им, бедолагам, гробить себя в нудном преследовании преступников. Нужно попробовать прыжки в аэродинамической трубе, гонки в невесомости, скалолазание в космосе, и конечно, подводное регби, и само собой, слалом на горах, покрытых метановым снегом. Все, все нужно попробовать. Также желательно найти для этих целей подходящую инструкторшу — симпатичную, неглупую, опытную не только в спорте, но и в постельных делах. Проблем с этим не должно возникнуть — с его-то, Выдры, деньгами и способностями. Пришло время отдыха! Отдыха настоящего, можно сказать, более чем полноценного!

Вот о чем думал Выдра, стоя на площади перед космопортом. Между тем народ, только что прибывший в Эль-Параисо, возбужденными толпами вываливался из дверей, бодро хватал такси и разъезжался по своим отелям.

Само собой, ни о каких топливных двигателях на Ганимеде речи не было — выхлопы угробили бы атмосферу внутри купола в считанные часы. Юркие трехколесные электромобильчики вмещали не больше трех пассажиров, двигались со скоростью не выше шестидесяти километров в час, но в Эль-Параисо большего и не требовалось.

Выдра махнул рукой и электрорикша, спешащий мимо него, немедленно тормознул, причалил к бордюру. Откинул крышку своего микроболида, высунул лысую голову, прищурил и без того узкие азиатские глазки и сказал:

— Куда едем, омбре^[2]?

— Отель «Гран Перро». Знаешь такой?

— «Больсая Собака»? — китаец тонко хихикнул. — Кто его не знает? Все знают. Хоросый отель, узасно хоросый. Лозысь, омбре, в мою таську, и за десять минут будесь на месте.

«Лозысь» означало «ложись». Положение, которое занимали в электромобилях водитель и пассажиры, нельзя было назвать полностью лежачим — скорее, полусидячим. Выдра аккуратно положил чемодан на заднее сиденье, перекинул ногу через неестественно тонкий пластиковый борт и плюхнулся рядом с таксистом. Китаец опустил крышу и двинулся вперед, маневрируя между бесчисленными электромобилями. Ощущения — как от гонок консервных банок на колесах.

Через десять минут Выдра вошел в вестибюль гостиницы. А еще через полчаса сидел в кресле своего номера, вытянув босые ноги и положив их на подставку, обитую плюшем. Горел огонь в камине (точнее, в его голографической имитации), тихо играла музыка, на столике высилась стопка книг, заранее заказанных Выдрой по каталогу. В руке Выдра держал бокал с Риохой — настоящей, темно-бордовой, испанской. Он привез шесть бутылок вина с собой — увы, больше не позволяли таможенные правила.

С каждой минутой жизнь становилась все прекраснее.

Примечания

1

Закон суров, но таков закон (лат.).

2

Hombre — человек, мужчина (исп.).