Честный Арлекино

Андрей Николаевич Ларионов

Ариель живет в мире театра, где он вынужден играть свою роль, опасаясь расправы Карабаса. Долгожданная свобода его ждет за пределами родной сцены…

© Андрей Николаевич Ларионов, 2017

ISBN 978-5-4485-4928-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Весь мир театр, и все люди в нем актеры…»

Вильям Шекспир

Глава 1. Весь мир театр, и все люди в нем актеры…

…И опять чернобородый Карабас избивал несчастную куклу в коморке. Несчастная марионетка плакала, рыдала, выкрикивала слова мольбы, катаясь по полу в пыли, уклоняясь от ударов, но все это было бесполезно. Злобой беспричинной пылая, толстый бородач хлестал кнутом извивающегося от боли клоуна. А за закрытыми дверями с виноватыми и испуганными лицами стояли остальные куклы, нервничали, бросая, взгляды друг на друга, слышали брань и со свистом пронзающие воздух удары кнута. Никто не мог изменить этот распорядок жизни, который сформировался под бирюзовым небом мира театра, и Великий Наблюдатель не видел всего того, что творилось здесь темной ночью после гастролей, либо просто делал вид, что не видел…

— Это когда-нибудь прекратится? — спрашивали друг у друга взглядами куклы, словно кто-то мог ответить на этот вопрос.

Все понимали, свою бесполезность и беспомощность перед данным распорядком дел. Вокруг были только марионетки.

— Ты должен играть! И хорошо! — громогласный голос Карабаса опять разорвал воцарившуюся хрупкую тишину. Ариель забившийся в углу боялся пошевелиться, чтобы не вызвать еще большего гнева со стороны своего хозяина. Раны на спине отдавались жгучей болью.

— Это будет тебе хорошим уроком, чтобы, черт побери, в следующий раз, делал, так как сказали! Ты меня понял?! — Карабас нетерпеливо ожидал ответа. Наступила непродолжительная пауза, и непонятно было, выигрывает ли просто время клоун, надеясь уклониться от ответа, либо просто удары бородача не давали ему еще прийти в себя.

— Да… — едва слышно пролепетала в ответ кукла.

Бородач улыбнулся самодовольно, в глазах блеснуло высокомерие и убежденность в своей правоте. Глухо зазвучали шаги толстяка, клоун остался на какое-то время один. Потом пришли другие марионетки. Испуганные и печальные лица кукол склонились над уже рыдающим Ариелем.

— Как ты Ариель? Больно было?

— Не спорь с ним, будь как все, так проще… — Советы сыпались к нему со всех сторон.

Клоун не отвечал, он просто не мог ответить в данный момент. И слезы текли вовсе не от боли, а от потерянных надежд, что разбились в душе, стеклянной вазой. Правда утонула во лжи игры театра. Ариелю в тот момент не верилось, что зрителю нужна правда. По ту сторону сцены ждали только улыбок и хороших спектаклей. Кукла помнила, как сейчас ту смелую марионетку, что пыталась также поведать историю жизни, историю правды всем людям. Цена была дорогой. Ниточки марионетки срезали вверху, и актер безжизненно упал на сцену, на глазах недовольной толпы. Постигнуть такую же участь Ариель не хотел…

— Делай как все, — опять звучал убедительный голос марионетки, когда воспоминания Ариеля притухли в какой-то момент.

«Делать, как все. — С ужасом осознавал суть этих слов клоун. — Это банальные и ужасные слова, не несущие ничего кроме обмана и лжи»

— Я, пожалуй, пойду к себе в комнату, — сообщил остальным Ариель.

…Тихо и сумеречно было в маленькой комнатке, пропахшей деревом, старыми тряпками и пыльными книгами. Бледный свет жидко лился в окно. Старый сундук, большой книжный шкаф с забытыми книгами, и махонький столик с почти детским рядом стоящим стулом погружены были в какую-то сонную вязкую безмятежность, и лишь пламя парафиновой свечки нервно дрожало. На маленьком столе лежала раскрытая книга, именно потому в нее сейчас пялился Ариель. Он хотел прочитать там строки, но из глаз текли лишь слезы отчаяния и боли…

За окнами пестрил мир театра, там украшали опять сцены для новых спектаклей. Снаружи была суета и пустота. У Ариеля же было тихо. Он испытывал жуткое одиночество, слез сдержать не мог в этот миг.