Время цвета апельсина

Андрей Макаров

Повесть Андрея Макарова «Время цвета апельсина» основана на реальных событиях. Это история возникновения и исчезновения взаимности между мужчиной и женщиной, волею случая оказавшихся коллегами по работе. Служебный роман местного значения так и не перерос в нечто более значимое. Но это не значит, что время было потрачено зря. Если верить Сократу, то человек после свадьбы становится либо счастливым, либо философом. В этой истории свадьбы не будет. Будет много других интересных событий…

Глава 3

Мы знакомимся

С той девушкой, которая меня познакомила с Сергеем, у меня были отношения. Не знаю, как сказать иначе. Как минимум, мы были любовниками. Однако её младшая дочь, которая мстила маме за то, что отец ушёл из семьи, относилась ко мне хорошо. Девочке было девять лет, и на выходные дни отец забирал её к себе. Дома она капризничала, и было видно, что это она делает нарочно, чтобы досадить маме. А вот я нисколько не обижался на её проказы, и даже ей подыгрывал. В результате она сказала маме, что уроки она будет делать или с папой, или с дядей Андреем. Мама была недовольна таким высказыванием. Получалось, что какой-то посторонний для девочки дядька нашёл с ней общий язык, а родная мать нет. Мама высказала мне это недовольным тоном, но от моего предложения посмотреть на себя в зеркало и в себе поискать причину поведения дочери категорически отказалась. Она увлекалась психологией, каким направлением, совершенно не важно, важно то, что она относилась к этому как к Библии. Как известно, заставь дурака молиться, так он и лоб расшибёт. Так вот и она испортила своим отношением к психологии отношения с отцом девочки. И видимо, не только с ним. Я сходил с ней ради интереса на одно занятие, и кроме хитрого приёма отнимания денег у населения ничего не увидел.

Встречались мы три месяца, когда была такая возможность, в основном у неё дома. Оставаться ночевать я не мог, потому что громко храпел, а она не может спать при таком звуке. Поэтому вечерней лошадью я уезжал к себе домой. И вот когда я уже договорился с Сергеем о том, что выхожу на работу, она мне заявила, что видеть меня больше не хочет.

Меня не первый раз бросали, но я не люблю недоговорённостей, а тут как раз был такой случай. Но поговорить, и расставить все точки над ё всё как-то не получалось. Я заболел, а говорить по телефону означало всё испортить, ничего не выяснив. Специально приезжать для разговора не было свободного времени. И тут подвернулся случай. Меня пригласили в субботу на шашлыки. Была такая группа в одной из социальных сетей, проводить выходные на природе. А тут как раз уже потеплело, солнце грело днём очень сильно, и было принято решение администратором группы открыть сезон. Я знал, что моя знакомая тоже будет на этом мероприятии. Поэтому и согласился.

Встреча была назначена на станции метро Удельная. Оттуда до озера надо было добираться на автобусе. Кампания подобралась дружная, но не для меня. Ни одна тема из их разговора мне была неинтересна. Женщины болтали о чём-то своём, а парни рассказывали, как они умеют закручивать гайки в неудобном положении. Я внёс свою долю, размер которой мне заранее сообщили, и всю дорогу ехал молча. Я прихватил с собой распечатку своих стихотворений, чтобы почитать отдыхающим на свежем воздухе, но понял, что это им так же интересно, как зайцу геометрия. Поэтому я решил, что дождусь, когда моя знакомая появится, а там видно будет. Сама она сказала, что приедет позже.

Место, куда мы приехали, было безлюдное. Это был его единственный плюс. Была небольшая песчаная полянка, где и разложили скатерть. Кругом ещё ничего не успело зазеленеть, деревья стояли голыми, и на ветру было довольно прохладно. Женщины стали раскладывать еду по тарелкам, а парни поставили мангал. Они были между собой знакомы, я был явно чужой в этой среде, но меня это не тяготило. Мне ведь для работы достаточно листа бумаги, ручки и тишины.

Пока все чем-то занимались, я просто ходил вокруг. Поднялся наверх, где было кольцо автобуса. Увидел остатки железной дороги, оказывается, тут когда-то ходили электрички, даже название станции сохранилось. Только вот здание института показалось мне безлюдным и необитаемым. Впрочем, это была суббота, и сюда никто не должен был приезжать по определению в выходной.

Первая порция шашлыков была готова. Все собрались в кружок. Слово взяла администратор. Она поздравила с первым выездом на природу в этом году, и мы выпили за это. Алкоголя не было. Это была группа трезвости. Глядя на них, мне внезапно захотелось напиться. Пьяным-то я могу быть, но недолго. Организм меру свою знает, хотя под горячую мясную закуску и могу много водки выпить. Было бы с кем. С этим людьми не хотелось.

Шашлыки нацепили на освободившиеся шампуры и поставили на огонь. В это время подъехала моя знакомая. Она пришла довольная собой, поздоровалась со всеми, в том числе и со мной, и пригласила всех поиграть в какую-ту игру. Толи мяч бросать в кольцо, то ли кольцо накинуть на палку, я уже не помню. Я просто понял наглядно, что я для неё перестал существовать. Наши отношения её больше не интересовали, их больше не было. Что я приехал сюда, что не приехал бы, для неё я стал посторонним. Я сидел на пеньке, и медленно это осознавал, понимая, что говорить нам не о чем. Она не поймёт, если я с ней заговорю. Да и выяснять отношения перед непонятно кем совершенно не хотелось. Для меня всё стало ясно. Делать мне тут было нечего, и единственная мысль, которая крутилась у меня в голове, это как отсюда выбраться.

Уехать было на самом деле просто, — сесть на тот же автобус. Но вот когда он придёт? Я бродил между заросших травой заброшенных шпал. Шашлыки для меня перестали существовать, и хотя я не съел на тут сумму, что заплатил, мне было всё равно. Сами съедят. Им надо силы копить, чтобы гайки крутить в неудобной позе, я перебьюсь.

И тут неожиданно подошёл автобус. У него не было стоянки на кольце. Он делал остановку, из него выходили пассажиры, освобождая салон полностью, после чего садились те, кто ожидал автобус на кольце. И автобус тут же отъезжал. Я не стал раздумывать, и быстро запрыгнул в автобус. Двери закрылись, и мы поехали.

Видеть кампанию я не мог, её скрывал край обрыва. Я достал телефон и набрал номер администратора.

— Наташа, это Андрей.

— Ты куда пропал, мы тебе порцию положили, шашлык стынет.

— Я уехал на автобусе, доедайте мою порцию без меня.

— Что случилось, почему?

Я ей сказал почему. Она меня поняла. Не зная подробностей, она была в курсе того, что между мной и моей знакомой происходило. Месяц назад на дне рождения одной из её подруг моей знакомой уже делали замечания по поводу её неправильного отношения к жизни вообще, и к конкретным людям в частности. Так что она пожелала мне удачи и наш разговор закончился.

А через минуту мне позвонила моя знакомая. Я какое-то время слушал звонки, а потом выключил телефон. Она для меня перестала существовать. Я таких фокусов не прощаю.

Возле моего дома есть разливуха, названная в честь номера троллейбуса, который делает кольцо перед ней. Там продают водку в розлив. Я заказал себе триста грамм, шашлык, и сок. Настроение сразу улучшилось. Вот только очень хотелось выговориться, а было не с кем. Я из тех людей, кто не держит проблему внутри. Мне надо выплеснуть наружу весь негатив, и сразу на душе становится спокойно и легко.

Видимо мысли всё-таки материальны. Минут через пять после того, как я сел за столик, ко мне подсела женщина. Было видно, что она ищет себе кампанию, а только я сидел один. Меня она не заинтересовала, но в качестве спарринг-партнёра по болтовне годилась. Что она про себя говорила, я и не старался запомнить. Мы выпили водку и заказали ещё. Я ей про себя сказал, что я поэт. Она усмехнулась, и попросила почитать что-нибудь. Я достал приготовленные листки и стал читать. Через пару минут я посмотрел в её глаза.

Там застыло удивление. Алкоголя в них я не увидел. Она сидела задумавшись, словно пропускала только что услышанное через себя. Я замолчал. Она попросила дать ей листки бумаги в руки. Я ей протянул свёрнутые в трубочку листы бумаги. Дальше она читала молча, я видел, как шевелились её губы. Дочитав до конца, она подняла на меня совершенно трезвые глаза и сказала:

— Никогда не думала, что когда-нибудь встречусь с живым классиком.

— Оставьте их себе, — предложил я ей.

— Возьму с большим удовольствием. Вы знаете, вы меня приятно удивили.

— Жизнь вообще удивительная вещь. В ней может произойти то, что ни один писатель фантаст не придумает. Удачи вам, у вас целый вечер ещё впереди, а мне пора.

Я вышел из этой забегаловки уже в отличном настроении. Всё-таки не зря я распечатывал свои стихотворения. Какая разница, кто их прочитал, главное, что они нашли своего читателя.

Ну, а мне надо было готовиться к завтрашнему рабочему дню. Моя очередь была выходить на транспортную проходную.. да ещё и в воскресенье. Это значит, что работы как таковой не будет, зато масса свободного времени. Читать с собой я ничего не возьму, а вот написать обязательно. Походная записная книжка и ручка у меня всегда с собой. Надо было перед сном принять душ, и раньше лечь спать. В 6 утра вставать всё-таки.

Рабочий день начался, как и положено, с развода. Валерий Иванович грозно прошёлся мимо нас до стены и повернул обратно. Было видно, что настроение у него прекрасное.

— Ну что же, у нас с вами очередное дежурство в выходной день. Прошу всех не расслабляться, могут внезапно приехать с проверкой, так что смотрите в оба. Кто на транспортной проходной, не забудьте взять с собой обеды. Макаров, вы там первый раз дежурите? Первый! Отлично. Постарайтесь запомнить номера машин, которые вы должны пропускать постоянно, время выучить у вас будет. Вопросы ко мне есть?

Вопросов не было. Ко мне подошла та самая молодая женщина, которая впустила меня в первый мой рабочий день на работу. В руках она держала большой полиэтиленовый пакет.

— Привет! Вот наши обеды, давай неси, я свою сумку возьму.

Она сунула мне в руку пакет и побежала за своей сумкой. Что-то в её действиях меня зацепило. То ли лисье лукавство, то ли озорство, но у меня возникло ощущение, что она забавляется этой ситуацией. Что в отличие от Нади, она не относится к работе охранника серьёзно. И мне это отношение понравилось. К тому же от неё исходил большой энергетический заряд, её биополе было большим, и я почувствовал, что меня в это поле тянет. Причём никакого сексуального подтекста в моём желании не было. Ну, почти никакого.

Она догнала меня ещё во внутреннем дворике и дальше мы пошли рядом. Мы не дошли до здания проходной метров сто, а нам навстречу уже выскочил парень с первой смены и побежал переодеваться. Видимо, он куда-то торопился. Женщина охранник нас дождалась и передала моей напарнице служебную информацию. Женщины на этом посту несли всю информационную службу. Мужчины только открывали ворота и приносили документы. И, заодно, проверяли пропуска проходивших через проходную сотрудников.

Первым делом я положил наши обеды в холодильник.

— Тут если что захочешь, магазин рядом. Так что голодными не останемся, — напарница улыбнулась своими чувственными губами, достала из своей сумки книжку и села читать за стол. Я взял рацию и вышел на обход. В выходные дни на транспортной проходной на обход ходили каждый час по очереди. Я нажал кнопку на рации для передачи и послал в эфир сообщение: — Третий первому. Вышел на обход. Вернув положение рации на приём, услышал голос Валерия Ивановича — Добро, принял.

Обход на втором посту был на мой взгляд, пустой тратой времени. Если патрульный проходил маршрут по местам, скрытым от обычных маршрутов движения работников, то маршрут второго был у всех на виду. Разве что в тёмное время суток ходить по этим тропинкам было романтично, поскольку ты мог наступить или на гвоздь, или на обрезок трубы. Здесь шёл вялотекущий ремонт здания, и когда он закончится, не знал никто. Здание было огорожено лентой, чтобы за неё никто не заходил. Однако маршрут движения охранников вёл за ограничения. И если бы, не дай Бог, стена бы обрушилась на проходящего мимо, то кто бы нёс ответственность за это нарушение техники безопасности? Я подумал, и решил за эту ленту не заходить.

Погуляв положенные полчаса, я вернулся на проходную и доложил, что обход закончен и замечаний нет. На что Валерий Иванович ответил мне тем же, чем благословлял меня на начало обхода. Я поставил рацию на стол, за которым читала книгу моя напарница, а сам сел за другой. Ещё в самый первый день, когда я её увидел, то тут же про себя назвал её Апельсинкой. Конечно, я у неё было и имя, и фамилия, но здесь я её буду называть только так — Апельсинка. Скажу только, что фамилия у неё красивая, напоминает жемчуг.

Апельсинка читала книгу, изредка поправляя волосы. Делалось это машинально, и скорее по привычке. Причёска у неё была короткая, и читать никак не мешала. Губы беззвучно шевелились, и на лице читалось всё, о чём только что она прочитала. Было видно, что читает она не потому, что ей делать нечего, а потому, что ей это очень интересно.

Апельсинка почувствовала мой взгляд и повернула на меня своё лицо.

— Любишь читать? — мой вопрос был явно глупым, но с чего надо было начать разговор.

— Да, очень люблю. Могу книгу за день прочитать.

— Вот эту, где больше пятисот страниц?

— Да, а что?

— Я так не могу. Мне надо отвлечься, переварить прочитанное, пережить, прочувствовать.

— Так тут и заняться больше нечем, если не читать, то скучно.

— Ну, я-то найду себе занятие, — с этими словами я вытащил из кармана записную книжку, — я же поэт, член Союза писателей.

— Правда? — в её глазах проскочила искра недоверия и любопытства одновременно.

— Ну да, хочешь, я тебе прочитаю что-нибудь?

— Ну прочитай. Она отложила книгу, сделав на нужной странице закладку. После чего повернулась на кресле так, чтобы быть ко мне лицом. До этого она сидела ко мне в пол оборота. Я полистал свою книжку и стал читать.

От белого света,

До тёплого взгляда,

Как будто бы вечность,

Тянула нам руки.

Слова без ответа,

Лишь только быть рядом,

Свечою зажечься,

Без боли, без муки.

От первого жеста,

До томного вздоха

Мелодия спела

Балладу простую.

Нам в прошлом нет места,

И это неплохо.

Зима не успела,

А мы не тоскуем.

От первых признаний,

До радостной встречи,

Часы не сдаются,

Но так было надо.

Когда много знаний,

То путь бесконечен.

Слова всё ж найдутся,

Была бы ты рада.

— Ну как, понравилось? — спросил я после нескольких секунд тишины.

— Понравилось, — глаза Апельсинки за это время, что я читал, изменились. В них проснулось живое женское любопытство. Теперь для неё я стал не просто напарником, а ещё и собеседником. Как минимум.

Однако обрушивать на неё сразу всё своё творчество я не стал. У меня и желания не было её покорить, скорее захотелось похвастаться. Впрочем, общаться с красивой женщиной всегда приятно, и я ничего не имел против того, чтобы познакомиться с Апельсинкой поближе. Кстати, и Апельсинкой я её ещё не называл. По крайней мере вслух.

День тянулся не спеша, и возможностей поговорить было много, но мне хотелось отвлекать Апельсинку от чтения. Читала они много, и читала хорошую литературу. За всё время нашего общения я ни разу не видел у неё книгу в мягком переплёте. Она часто ездила в Дом книги, и покупала книги именно там. У неё был хороший вкус.

Каждый час мы по очереди ходили на обход, чтобы прогуляться. Иногда нас баловал своими посещениями Валерий Иванович. Оказалось, что у этого видного мужчины страсть к трём вещам. Он любил баню, женщин, и кошек. В моём понимании женщины и кошки, — это было одно и то же. Он лукаво улыбнулся в усы этому моему сравнению, но дискутировать не стал. Он ходил регулярно в магазин Пятёрочка, что находился рядом с транспортной проходной, и покупал там кошачьи консервы. На территории завода, в автомастерской жила беременная кошка. Это было испуганное существо, с большими огненными глазами. Котов на заводе не водилось, но если их никто не видел, это вовсе не значит, что они не заходили в гости с соседнего предприятия. Так или иначе, но скоро кошке надо было рожать, и у котят была незавидная судьба. Никто брать по домам их не будет, а где жить, непонятно. Одну кошку терпели, а вот целый выводок? Хотя голодная смерть им не грозила.

Жил на транспортной проходной бездомный пёс Шарик. Сколько ему было лет, и откуда он взялся, никто не знал. Он мог исчезнуть на несколько дней, но всегда возвращался. У него была своя миска, которая стояла недалеко от проходной двери, и добрые работницы предприятия каждое утро оставляли на проходной пакет с костями, или колбасными обрезками. Столько Шарик съесть не мог, он же был не слоном, в конце концов. И остатки его обедов, завтраков, и ужинов доставались остальным обитателям завода, в основном воронам.

Валерий Иванович лично показал мне, где живёт кошка в мастерской, и попросил наливать ей воды. После чего вышел на улицу, и позвал обычным кис—кис-кис других кошек, живущих неподалёку. Одна спустилась с крыши, другая выползла откуда-то из подвала. Все они как-то поделили территорию проживания, и есть из одной миски категорически отказывались.

— Жалко их, — говорил Валерий Иванович, вываливая консервы на металлическую плиту, — ничего не смогу с собой поделать.

Кошки ели торопливо, словно кто-нибудь может у них отобрать еду.

— Вы уж тут как-нибудь с ними поаккуратнее, — попросил Валерий Иванович, и ушёл к себе в кабинет. А я постоял рядом какое-то время, дождался того, что кошки доедят, и после этого вернулся к Апельсинке. Она вышла из здания проходной на улицу, и прохаживалась взад-вперёд, сладко потягиваясь.

— Всех покормили? — заботливо спросила она, когда подошёл поближе.

— Ага, теперь нам надо каждую свою смену смотреть за ними, чтобы всегда у них была еда, и вода.

— Вот ты этим и займёшься, — глаза у Апельсинки смеялись, — тебе Валерий Иванович поручил, так что выполняй.

— Почему это только я, — вступил я в спор не ради того, чтобы Апельсинку убедить, а ради самого разговора, — тебе разве их не жалко.

— Жалко, но я не могу взять их к себе. У меня и так живёт кошка Тигра, и и пёс Грин.

— Вот как! Так вы втроём живёте?

— Неа, вчетвером.

— А кто ещё с вами?

— Мой бывший, — взгляд Апельсинки был прямой, и открытый.

Мне конечно, очень захотелось расспросить её о бывшем, но сейчас, пожалуй, рано было это делать. Апельсинка пошла на обход, а я вернулся на своё рабочее место, пытаясь написать что-нибудь. Но понял, что все мысли начинают крутиться вокруг моей напарницы. Чем-то она меня зацепила. Чуть позже, я понял чем именно, — мне с ней было интересно.

Остаток смены прошёл как-то незаметно, что для дежурства в выходные дни нормальное явление. Если возле главной проходной работает магазин, и всё время есть какое-то движение, то на транспортной проходной тишина стоит, как на кладбище. В этом есть свои плюсы и минусы. Впрочем, я в любой ситуации всегда ищу положительные моменты.

Первым по графику на транспортной проходной должен идти спать мужчина, но и Апельсинка, и Надя всегда шли спать первыми, оставляя мне шанс выспаться. Мне досидеть до трёх часов ночи проще, чем в три проснуться. Опять же, было время для творчества. Мне ведь, чтобы творить, достаточно ручки и бумаги. Вдохновение всегда было моей постоянной спутницей, да и сейчас оно со мной.

Сменили нас, как и положено, после половины восьмого утра. Передав следующей смене журнал, и подробные инструкции, мы пошли на главную проходную переодеваться. По дороге я спросил Апельсинку, где она живёт.

— Недалеко от Зоопарка, а что, хочешь проводить? — лукаво улыбнулась одна.

— Сейчас нет, — ответил я честно, — я просто спросил.

— А ты где живёшь? — мне показалось, что Апельсинка спросила меня не только из вежливости.

— На юго-западе, от метро Проспект Ветеранов ещё восемь остановок, а что, можешь подвести?

— Ага, сейчас! Я домой, в душ, и спать! — как отрезала, произнесла Апельминка, и, войдя в коридор соединяющий выход во внутренний дворик с главной проходной, она зашла в комнату, где переодевались женщины. Переоделась она довольно быстро, и, помахав всем остальным рукой, выскочила на улицу. Там она подошла к «двойке» выпуска начала семидесятых годов, села за руль, и уехала. Мне это показалось забавным. Дело в том, что у моего дяди была «копейка» 1971 года выпуска. Она до сих пор жива, хотя время её не пощадило. Нам она досталась по наследству, после смерти дяди. Я не люблю сидеть за рулём, хотя вожу машину неплохо. А вот Апельсинка, судя, по всему, любила поездки в качестве водителя. У нас было много времени впереди, и я не сомневался, что ещё спрошу Апельсинку об этом.

Домой после смены мы ехали на метро вместе с Никитиным. Он выходил на Балтийском вокзале. По дороге он рассказывал о своей прежней работе, и о том, где он работает ещё. Я его слушал не внимательно, мне это было не интересно, а ему просто хотелось похвастаться своим послужным списком. Я — то относился к себе, как к охраннику, с глубоким чувством иронии, а для него это было всё. Вся жизнь в охране. Что делать? Такие люди нужны государству.

Через три дня мы снова встретились с Апельсинкой, но уже на главном посту. День был будний, и приходилось много стоять, и постоянно кого-то пропускать через проходную магнитным пропуском. Самое трудное для меня было отключить мозг, и сдать себя в аренду. Словно это не я стою на проходной, а кто-то другой. В кармане куртки у меня лежала записная книжка, где я писал стихи. Но воспользоваться ей днём на главной проходной было невозможно. Только после восьми вечера, когда закрывался магазин, и сразу же закрывались главные двери на ключ. Вот тут можно было расслабиться немного, и позволить себе творить, стараясь не попадаться старшему на глаза. Хотя, Валерий Иванович вряд ли бы мне высказал что-нибудь грозное. Он вообще не поднимал голос. Никогда.

Апельсинка первым дело побежала в магазин. Ей что-то захотелось съесть вкусненькое. По графику у неё был обход, но потому, как она деловито сказала, что идёт за продуктами старшему, я понял, что это не запрещается. С другой стороны, Валерий Иванович, и сам ходил за кормом для кошек, так что всё выглядело логично. Я попросил Апельсинку купить мне минеральной воды. Она тут же попросила выдать ей денег. Деньги я ей дал, и она ушла. Мне надо было сидеть два часа на главном посту и, чтобы не заскучать, я попробовал что-нибудь написать. Но ничего в голову не лезло. Просидев с открытым блокнотом полчаса, я отложил эту затею. Встал со своего места, и походил взад-вперёд по вестибюлю. Тут вернулась Апельсинка, и сказала, что воды минеральной без газа нет, и вернула мне деньги.

— А что ты не купила что-нибудь другого? — спросил я.

— Откуда я знаю, что ты выбрал бы ещё? — просто ответила Апельсинка.

— Вот если бы ты знала номер моего телефона, ты позвонила бы? — попытался я выяснить ситуацию до конца.

— Конечно. Какой у тебя номер? — Апельсинка вынула из сумки мобильный телефон, и приготовилась набирать цифры.

Я продиктовал. Апельсинка нажала вызов, и через пару секунд у меня в кармане раздался звонок. Я вынул телефон из кармана и увидел незнакомый мне номер.

— Этой мой, — подтвердила Апельсинка, когда я показал его ей.

— Ты что сейчас собираешься делать? — вопрос был глупым, потому как наши планы были чётко расписаны в графике.

— Пойду поем пред сном, — ответила Апельсинка, — ты хочешь что-то предложить?

— Да, ты можешь сказать первую строчку стихотворения?

— Зачем?

— Ну, вот мне никак не приходит в голову, с чего бы начать стихотворение, а ты можешь помочь.

— И ты, что, пока я буду спать, напишешь?

— Конечно, я быстро пишу.

Апельсинка задумалась на несколько секунд, а потом сказала: — Вот тебе фраза, — Любовь приходит и уходит.

— Хорошо, — я тут же записал её в свою книжку, — как проснёшься, я дам тебе её прочитать.

— Не думаю, что у меня будет такое желание, — сказала Апельсинка, — я пошла есть.

Наступило девять часов, моё время для сна. Я проследовал в комнату для отдыха, и почти тут же заснул. Через два с половиной часа меня сменила Апельсинка, а я, совершенно не выспавшийся, вышел на ночное дежурство.

Сочинять стихи сразу не было никакого желания. Я спал, сидя на стуле. Валерий Иванович мне тонко намекнул, что не стоит этого больше делать. И я большим удовольствием вышел на обход.

На улице было прохладно. Меня это освежило, и я с удовольствием размял ноги. Походив по маршруту, я дошёл до того места, где можно было присесть под светом ночного фонаря, достал записную книжку, и стал писать. Когда не думаешь о том, что будешь делать и как делать, слова приходят намного быстрее. До конца я сразу не дописал, но был уверен, что вернувшись на пост, когда Валерий Иванович сам уйдёт отдыхать, я спокойно допишу стихотворение. Так и произошло. Приставать к Апельсинке с просьбой его прочитать я не стал. Она не выспалась ещё больше, чем я. Ничего страшного, начитается ещё.

До того, как мы с Апельсинкой снова дежурили на одном посту, прошло не одно дежурство. Мы встречались утром на построении, мы могли перекинуться несколькими словами, когда я в качестве патрульного подменял напарника Апельсинки, но чтобы просто посидеть и поболтать свободного времени у нас не было. И вот, когда оно наступило, и мы могли спокойно сесть рядом и поговорить, я достал свою записную книжку.

— Ну что, готова слушать? — задал я ей вопрос.

— Что-то новое написал? — Апельсинка отложила в сторону свою книгу, которую читала.

— Ну как же! Я просил тебя сказать первую строчку, и вот написал стихотворение.

— Слушай, я уже и забыла.

— И даже не помнишь, какую строчку мне предложила обыграть?

— Напомни.

— Любовь приходит и уходит.

— А, точно! Ну прочитай, что у тебя получилось.

Я придвинулся к Апельсинке поближе, и стал с выражением читать. У меня не самый красивый почерк, и это ещё мягко сказано. Так что иногда и сам не понимаю, что написал.

Любовь приходит и уходит,

На сердце камнем ляжет снег.

И силы вроде на исходе,

А жизнь становится как бег.

Сказать — Всё, стоп! Остановиться,

И посмотрев потом назад,

Искать свои родные лица,

Кому всё можно рассказать.

Кому открыть не только душу,

А всё, что связано с тобой.

Когда есть кто умеет слушать,

Тревоге будет дан отбой.

И, оглядев глаза, кто рядом,

В минуты скорби и тоски,

Пойми, друзей других не надо,

Когда они с тобой близки.

Они предать тебя не смогут,

И не оставят одного,

Подскажут верную дорогу,

Чтоб не встречать на ней врагов.

Любовь приходит и уходит,

Ей верность тяжело хранить.

Козырных карт полно в колоде,

Но только дружбу не купить.

— Ну, как, понравилось? — спросил я после небольшой паузы, которую я выдержал после того, как закончил читать.

— Я немного удивлена, — произнесла, немного подумав Апельсинка, — обычно после фразы любовь приходит и уходит, добавляют, — а кушать хочется всегда.

— А вот мне это в голову вообще не приходило, — ответил я рассеянно, потому, что удивился такому её ответу. Но про себя решил, что ей, скорее всего, понравилось. Но больше в тот вечер к ней со стихами не приставал.

А они писались сами собой, не спрашивая у меня на это разрешения. В те вечера, когда у меня было патрулирование по графику, я обязательно писал по два — три стихотворения. И как-то незаметно Апельсинка стала занимать в моих мыслях всё больше места. Я не называл её по имени, я редко кому посвящаю стихи, но то, что в стихах я стал обращаться к ней, это факт. Хотя назвать её своей музой я не могу. Музы всегда вокруг меня витают, я позволяю им это делать без ущерба для собственного здоровья. Кроме того, помимо нашего общения с Апельсинкой, на работе со мной случались и другие интересные происшествия. Но обо всём по порядку.