Сделай, что сможешь. Начало

Андрей Лео, 2022

Сознание немолодого предпринимателя, инженера нашего времени, попадает в тело крестьянского паренька, живущего в Сибири середины девятнадцатого века. Суровое время, суровые условия жизни. Нужно выжить и обеспечить дальнейшее достойное существование себе и близким. В этом нашему герою помогут сестра Машка и знахарка Софья Марковна, которая приютила и вылечила его.

Глава 4

К торгу приготовили два мешка пушнины и один со знахаркиными травками. Захватили также сушёных грибов, ну и пять бутылок бобровой струи. Наварили настойки от гнуса, аж четыре здоровых горшка. Я сшил под них из мешковины две авоськи, напоминающие ушастые целлофановые пакеты.

Встали почти ночью. Как сестрёнка высказалась: черти в кулачки ещё не били. Женская часть нашей компашки приоделась в новое и чистое, я отправился в повседневном: другого-то нет. Только недавно сшитые мокасины надел. Слегка перекусили, дверь палкой подпёрли и пошлёпали.

Вот что мне всегда нравилось в маленьких деревнях — и в той жизни у обеих моих бабушек, и тут, — так это отсутствие замков. Видят гости, палка к двери приставлена, значит, нет хозяев дома, принять некому. Сиди на завалинке, дожидайся их прихода или поворачивай туда, откуда пришёл. Кажется, здесь Сибирь, преступников сюда ссылают, бояться нужно, а люди спокойно живут.

И ладно бы так поступали одни бедные (что с них взять?), но и богатые семейства ведут себя подобным образом. Частенько для защиты от зверья вокруг дома огромный забор выстроен. На работы в поле народ уходит, последний же, самый шустрый, ворота и калитку на засов закрывает и, через забор перемахнув, вдогонку за всеми отправляется. И стоит с виду неприступная усадьба, а за забор заглянешь — дверь в дом по-прежнему палкой подпёрта.

Ну а если всё же влез кто в дом без спроса, то наказание от хозяев зависит. Умирал человек с голоду и взял необходимое — отпустят с богом, а поможет по хозяйству — и рады останутся. С забравшимися же из корысти разное случается. Своему, местному, наваляют звездюлей по самое не балуйся, вытрясут компенсацию за нанесённый ущерб и отпустят. С чужим же как сложится: могут в полицию сдать, а могут и под ближайшим дорожным кустом закопать. После звездюлей, разумеется. Как русскому человеку без них, тем более повод такой.

Софа заранее договорилась поехать на торг вместе со знакомыми из соседней деревни, но не из деревни Мишки и Машки. И, я считаю, правильно поступила, не хрен отчиму знать про наши коммерческие дела. Оставался шанс столкнуться с односельчанами на торгу, но тут уж как повезёт. Потёмки в лесу были ещё порядочные, и хоть хорошо я изучил все тропинки в округе, но, пока дошли, чуть ноги не переломал: слишком неудобно охапку мешков нести.

Деревенька сибирских старожилов, в которую мы пришли, небольшая, я насчитал всего восемь жилых домов. В нашей с Машкой, Софа говорила, дюжина. Соседние деревеньки у нас, считай, самые маленькие в районе: в этой пятьдесят два человека живёт, в той — семьдесят три. И это с детьми. Мне такое положение, естественно, выгодно, всё же меньше народа по лесу бродит. Вон за время охоты двоих грибников уже встретил.

Причём с первым, пацаном моих лет, столкнулся нос к носу, он тихонечко за деревом сидел, сразу и не заметишь. Меня узнал и по имени поприветствовал, а я, как дурак, встал столбом и сообразить ничего не мог. В голове, словно в зависшем компьютере, медленно перебирались варианты не подходящих в данной ситуации приветствий: адьёс, мучачос, бонджорно, чувак, здоровеньки булы, ас-саляму алейкум, и вам не хворать. Но наконец заклинившая в мозгу шестерёнка провернулась, я улыбнулся и просто сказал: «Здравствуй».

Мы с ним всего минут десять поболтали и разошлись, а рубаха на моей спине мокрой стала. Теперь, если кого издалека замечаю, стараюсь обходить стороной. Ну его на… от греха подальше.

Поехали довольно быстро, я успел лишь немного по сторонам поглазеть, как меня позвали. Перед выездом Софа договорилась о покупке у жителей деревни трёх мешков крупы, заготовленной на продажу, и я отнёс их в сарай. Тяжёлые, блин! Во мне корячиться-то придётся, перетаскивая всё на фазенду. Потом выяснилось, местные и козу продают. Отлично, нам забот меньше, тем более цена гуманная. При этом, насколько я понял, Софа с крестьянами будет частично травами и противокомариной настойкой расплачиваться. Значит, денежку сэкономим.

Отправились на двух телегах в компании говорливого дедка, угрюмого мужика и двух тёток. Сестрёнка их всех знала, бывала здесь раньше, а вот Мишка — нет. Причём знакомить меня со всеми никто и не подумал: мал ещё. Ну да я и не в обиде, познакомлюсь ещё. Видок у народа принаряженный: мужчины в сапогах, женщины в сапожках. Мои самодельные мокасины на этом фоне бледно выглядят. Про остальную одежду просто молчу, одна только ярко-алая рубаха деда чего стоит. Прям революционер, ядрёна вошь! Да и поясной ремень у него красивый, и пиджачок новенький. Сразу видно, не бедствуют люди.

Впрочем, сибиряки всегда неплохо жили. Вот в гражданскую и в первые годы после неё бывали беды, а в царское время их достатку могли позавидовать все крестьяне России. Говорок у сибирских старожилов уж больно забавный. В речи постоянно проскакивают всякие «знам», «ажно», «нету-ка», «помогчи». Мне в прошлой жизни довелось с ними пообщаться. В целом понятно почти всё. Отдельные слова переиначены, о смысле большинства можно догадаться, но есть и такие, которые без переводчика и не поймёшь.

Например, не все числа из России пришли: ну, «един» очевидно — «один», «пара» — «два», а «по-пусту» — никак не скажешь, что «семь». «Ерахты» — «три», «барахты» — «четыре», «чивильды» — «пять». Машка, стремясь повысить мою «грамотность», неделю эти словечки в мою голову вбивала. Что-то в памяти отложилось, но, если хочу людей нормально понимать, запомнить предстоит гораздо больше.

Вообще-то, мой разговорный язык отличается от местного деревенского, и Софа, и малявка мне часто на произношение указывают. Я пытаюсь общаться с людьми, можно сказать, на дворянском языке или на его версии, которая сейчас существует где-нибудь в Москве или в Питере. С одной стороны, конечно, здорово, в дальнейшем общение с сильными мира сего легче сложится, а с другой — сейчас-то выделяться не следует. Вот и стараюсь теперь молчать на людях, зато усиленно слушаю.

Когда сестрёнка припёрла меня к стенке, мол, что это я после болезни не такой, как всегда, пришлось с ходу сочинять душещипательную историю о том, что во время болезни на меня снизошло… эм-м… ну, много чего снизошло и… э-э… в сознание и подсознание вошло. Это как бы божий дар. Ага, а часть старого оттуда вышла: места в черепной коробке на всё не хватило. И нынче в моей голове каша… э-э… то есть скопилась в ней куча новых, никому не ведомых знаний, и от этого я лишился части своей памяти, а заодно и речь изменилась. Во-от.

Знахарка, слушая эту ахинею, сначала офигевала, потом давилась от смеха, а оставшись со мной наедине, высказала все свои ехидные соображения об умственных способностях попаданцев. Ой, да я и сам обалдел от своей «великой» фантазии, очень уж неожиданно Машка на меня наскочила. Ну а что скажешь десятилетней девчонке о брате, который ничего не помнит из прошлого, знает массу нового и говорит как неродной?

Софа завела весёлый разговор с дедком и даже выглядеть стала моложе. Мне, не слишком привычному к сибирскому говору, было забавно наблюдать за их общением. Знахарку я понимал полностью, а дедок периодически вставлял незнакомые слова в общие фразы. В результате беседа на слух воспринималась несколько странно, но, судя по всему, трудностей в понимании друг друга они не испытывали. И что удивительно, Софа, столько лет прожив в глуши, не говорит, как местные. Сестра вон живёт в деревне не из старожилов, а словечек сибирских уже нахваталась. Зимой замаюсь переучивать.

Я сидел на трясущейся телеге, прислушиваясь краем уха к болтовне, и размышлял о нашем дальнейшем житье-бытье. Оставаясь крестьянами, нам к лучшей жизни будет трудно пробиться. Надо как-то дворянство получить. Эта мысль не раз меня посещала после рассказа ведуньи о княжеском семействе Полтоцких. Для дворян сейчас открыто больше дорог, чем для остальных. Само собой, добыть бумаги, подтверждающие благородное происхождение, тяжело, но, думаю, всё же возможно. А что? Переедем в город — слишком уж нас здесь хорошо знают — и займёмся облагораживанием биографии, а дальше посмотрим.

Стоит попросить Софу зимой за наше обучение взяться, и в первую очередь это касается разговорной речи и манер, ведь многое должна помнить из своей гувернантской жизни. Она, кстати, поведала про мальчика Натальи Полтоцкой. Он всего на пару лет раньше Мишки родился. Воспользоваться этим, что ли? Звали его Александр, как и меня в той жизни. Знак свыше, однако. Машку сюда, естественно, только за уши сможем притянуть, но уши у неё длинные, почти эльфийские, выдержат.

Знахарка, надеюсь, поможет. Она ведь до конца оставалась с умирающей. Возьмёт и объяснит в полиции: выжил, мол, Александр Полтоцкий, и вся недолга. Я неделю назад порасспрашивал её о последнем приходе в красноярскую охотничью усадьбу князей Полтоцких, так персонал там, оказывается, был уже не тот, что ранее. Приезжала какая-то барская шишка и всю старую обслугу уволила, или, как тут говорят, рассчитала. Оставила нового управляющего, который судьбой ребёнка даже не поинтересовался, а услышав о смерти Натальи из уст Софы, просто захлопнул перед ней ворота, ничего не сказав.

Разумеется, всё, что я сейчас задумываю, для этой эпохи некрасиво и неблагородно, но я жил в другое время, и совесть моя молчит. Хотя нет, даже рада будет семейке Полтоцких пакость устроить. Если они забыли о своём благородстве по отношению к дочке и внуку, то почему я должен быть благородным по отношению к ним? Нарываться на неприятности не собираюсь, о происхождении станем говорить тихонечко и в крайнем случае. Но… чует моя задница, мексиканских страстей всё равно не избежать, да и у Софы, боюсь, возражения возникнут. Опять же, смерть ребёнка могли официально зарегистрировать.

На худой конец можно и с матерью поговорить, вдруг папаня бумаги в подтверждение нашего дворянства оставил. Тогда вообще всё в кайф. Конечно, отдаст она их нам или нет, неизвестно, маловаты мы, как-никак, для самостоятельной жизни. Но поинтересоваться стоит. Эх, паспорта (или что нынче вместо них) — вот головная боль ближайшего времени.

Пока я размышлял о будущем, дедок успел пересказать Софе все местные новости и теперь травил байки из прошлого. А мимо тихонечко проплывала просыпающаяся тайга. Я так и задремал под монотонный сибирский говорок, сладко растянувшись на мягких мешках, и даже не обращал внимания на постоянную тряску.

Разбудили меня, уже когда подъезжали. На торг в село мы прибыли часа за четыре до полудня. Называлось оно Устьянское. На первый взгляд, довольно здоровое, уж точно больше сотни домов имеется. Торговый «сходняк» найти было нетрудно: наша дорога выходила как раз на окраину, где на берегу реки и скопилась вся толпа желающих сбыть товары, добытые тяжким крестьянским трудом. По моим прикидкам, здесь человек двести — двести пятьдесят, не меньше.

Перед въездом в этот шумный муравейник наш дедок встретил старого приятеля.

— Здравствуй, часом братан!

— И тебе, братан, поздорову!

— Чево нонча поздно?

— Дык глико, чё деется! Софа-матушка нас порадоват.

Похоже, ещё один знахаркин знакомец. Раскланялись они, разговаривать стали. О, как землю-то оба копытом бьют перед нашей хозяюшкой. Ну пара гнедых рысаков, однозначно! Не-е, пара седых рысаков.

Наши телеги направили к стоянке приятеля деда, и мы двинулись туда прямиком через людское столпотворение. После попадалова я впервые столкнулся с таким количеством народа и, надо признать, слегка растерялся. Странно, ведь полтора месяца назад по многолюдному Питеру бродил, а там толкучки и поболее бывали.

Оглядываясь кругом, никак не мог избавиться от ощущения массовки из исторического сериала. Весь народ принарядился, пестрота одежд бросается в глаза. Порядка, правда, не наблюдается, все торгуют прямо со своих телег. Продают всякую всячину, от зерна и картошки до стеклянных бус и платков. Некоторые носят лотки свежеиспечённых, вкусно пахнущих пирожков, караваев и пряников, некоторые — корзинки леденцов разнообразных форм и размеров. Эх-х, да чего тут только нет! Желудок сразу потребовал попробовать увиденное, и побольше, побольше.

А меж всего этого бурного безобразия расхаживают покупатели. В основном крестьяне, но попадаются и одетые иначе — в исторических фильмах, виденных мною, примерно так купцы и лавочники выглядели. К тому же встречаются и азиаты в халатах.

Порадовало, что рядом бесплатные общественные туалеты поставлены и денег за торговлю никто не спрашивает. Дедок, с которым мы приехали, разрешил нам расположиться на его телеге, свои мешки они перекинули на другую. Горшки с противокомариной настойкой не торгуясь забрал встретивший нас здесь приятель деда.

Машка сразу же взобралась на облучок и начала размахивать шкурками, звонко их расхваливая. Знахарка присоединилась к ней, но уже без крика и как-то степенно. Я в торговлю не вмешивался: они лучше знают, что делать, а цены мы все заранее обговорили. Стоял тихонечко рядом, за вещами присматривал да окружающих разглядывал.

От одного просто оторопел. Бродит плюгавенький мужичонка, с ворохом белья и в женских кружевных панталонах, надетых поверх штанов. Причём панталоны какие-то странные — раздельные. Две штанины подвязаны к поясу и никак меж собой не соединены. Я даже глаза протёр. Это что, глюк? Или местный рекламный ролик в натуральную величину? Ё-моё! Дилер и промоутер в одном флаконе! А мужское бельё у него есть? Наверно, есть.

Э-э, мужик. Стоять, казбек! Покажь бельишко! Меня достало спать голышом с голой Машкой под боком и ходить без труселей. Тем более у Мишкиного тельца могут вскорости поллюции начаться, а мне потом придётся шкуры отстирывать.

В результате я в обмен на шкурки сторговал кучу нижнего белья и ночнушек, и себе, и сестрёнке. Правда, мужских трусов сейчас не производят, и местные торговцы даже не знают, что это такое. Вместо них используют кальсоны — те же штаны, но из тонкой хлопковой ткани и узкие.

Торговля шла неплохо. Считай, к полудню треть запасов мы распродали. Софа молодец, одну бутылку настойки сбагрила. И очень забавно она это сделала: поздоровалась с проходящим мужиком, поговорила как бы ни о чём, заикнулась о травках и настоях, предложила кое-что из своих средств и заодно мимоходом бобровую струю упомянула.

Товарищ заинтересовался, а затем знахарка развела бешеный пиар, я аж офигел. Она, оказывается, порядком поворожила над настойкой и усилила её целебные свойства почти до небес. Я, слушая, и то уши развесил, захотелось воскликнуть: «О безумная, не продавай эту волшебную амброзию!» Ага, такая корова нужна самому. Еле сдержался.

Мужик под жёстким прессингом не выстоял, покорно отслюнявил пятнадцать рубликов — а по нынешним временам это приличные деньги, корова десять стоит — и ушёл довольный. А ведь, похоже, Софа действительно наворожила там всякого-разного, не будет она в столь ответственных вопросах лапшу на уши вешать.

Вспомнилось, как я недавно проснулся под утро, собрался сходить по малой нужде, открываю глаза, а над нашей с Машкой лежанкой тёмный силуэт медленно руками водит. Я едва не обос… э-э… короче, чуть все дела в постели не сделал. Ох, не дай бог ещё подобные впечатления получить. После уж выяснилось: это знахарка колдовала. Из её объяснений я понял, что она нас таким образом от всякой хрени очищала. Чтоб наши ауры, так сказать, сверкали всеми цветами радуги. Или может, прозрачными стали, как горный хрусталь. Хм… ну, я так думаю.

Деньги за настойку попыталась мне всучить. Задал простой вопрос: «Ты с нами?» Меня окинули долгим взглядом. Ха, молчание — знак согласия. Вот и прекрасно. Раз с нами, то деньги общие, и пусть остаются у старшего. Она, ничего не ответив, пошла торговать дальше.

Потом к нам подгребли какие-то бабки и разобрали полмешка Софьиных травок. Тут Машка замахала ладошкой, подзывая. Я встрепенулся. В чём дело? А, ясно. На торг прибыли две телеги с Троицкого солеваренного завода, он здесь недалеко находится. Самая дешёвая соль, однако, стоит воспользоваться случаем. Ну да, не Софе же мешки тащить, если такой костлявый качок под боком имеется. Купили пуд соли, на всю зиму должно хватить.

Придя обратно, увидел недовольную сестрёнку, что-то втолковывающую двум парням. Ведунья шепнула: один — мой средний брат Фёдор, второй — его приятель. Принесла нелёгкая! Разборок нам явно не хватало.

Поздоровались. Оказалось, нас с сестрой «приглашают» отцовским зерном торговать. Ага, делать нам больше нечего! Хрен вам, ребята, по всей морде! Вежливо, но жёстко послал их подальше. А что такое? Мы отрабатываем моё выздоровление и кормёжку. Машку отдать? Извини, братан, один не управлюсь, болезный я, потому отец мне её в помощь и направил. Отец где? Дома остался? Тогда прощевайте.

Парни ушли злые. Братик напоследок ляпнул:

— Дома ешшо поздоровкамся. Готовься, братан.

Когда эта шантрапа свалила, малявка стала взволнованно рассказывать:

— Они как наскочут и давай требоват помогчи. Им, вишш, лень самим продават, хотют по селу гоголем походить, девок позадират. А сами на шкурки посматриват. Ой, а тебе, Мишка, нельзя теперь домой: побьют сильно, и тятя тожж. Больно зубатил^[18] ты брату.

— Ну-у, отчим меня, как ломоть, отрезал, поэтому я к нему возвращаться не собираюсь. И тебе советую свыкнуться с мыслью: следующим летом уйдём мы отсюда.

Машка прикрыла рот ладошкой и испуганно распахнула глаза. Затем перевела взгляд на Софу, стоявшую рядом, и я решил ответить на немой вопрос:

— Да, Софья Марковна с нами пойдёт, чего ей тут одной куковать.

Знахарка промолчала, но взгляд потеплел. Я последнюю неделю прекрасно видел, насколько ей хочется о предстоящем уходе поговорить. Ладно хоть не наезжает, что за неё решения принимаю. Честно говоря, мне было довольно трудно определиться, приглашать её или нет: всё же она взрослый человек, с мнением которого в дальнейшем придётся считаться. Но, оценив бесконфликтность нашего общего жития, а также сложности существования детей в этом времени и перспективы возможного дворянства, я посчитал, что знахарка как компаньон нам идеально подходит.

— Баба Софа, я так рада, так рада! Вы ж нам как родная. А куда мы пойдём? — затараторила сестрёнка. Слава богу, уход воспринимает спокойно. Потом, боюсь, обязательно задумается и о матери вспомнит. М-да-а, тяжёлое предстоит объясненьице.

— Куда пойдём, пока не знаю. Подумаем, — уточнил я. — И, Маша, отныне на людях к нашей хозяйке обращайся «тётя Софа» или «Софья Марковна». Молода она ещё.

Софа покраснела и постаралась перевести разговор на другую тему:

— Хватит болтать, торговать надо. Снедать уж скоро.

До обеда успели продать полтора мешка мехов и почти все травы. Привёзший нас дедок пригласил отобедать вместе с ними. Я успел у Машки выяснить, что деревенские зовут его Ходок, но официально к нему принято обращаться Елисей Кондратич. Любопытно. Если ходоком его назвали за то же, за что и в будущем называют, становится понятным его внимание к Софе.

Компашка у них подобралась довольно весёлая, даже хмурый мужик, который с нами ехал, сидел и улыбался.

— Пушшай картоху горячу пожабат^[19]. — Хозяйка стола сразу окружила нас заботой и вниманием.

С Софой они на «вы» и по имени-отчеству общаются. Мне Машка объяснила, что здесь все старожилки меж собой только так и разговаривают. Народа кроме нас собралось тринадцать человек: двое ребят и девчонка примерно нашего с сестрёнкой возраста, один паренёк лет шестнадцати, три мужика, четыре женщины и пара неугомонных дедов.

Почти все уже поели, и мужики начали травить байки об охоте. Я, запихивая в рот вкусности, внимательно прислушивался к их неторопливой беседе.

— На том годе лес-то. По косачам ходили. Их тьма была. Сидят, хоть за хвост их имай^[20]. Оне сытые, аж лететь не могут.

— Да-а… лонись^[21] досыть было. Да и сегоду рясный буде^[22].

— А как на Ангаре-матушке поживат?

— Осенесь^[23] худо вышло. А нынше-то речь наша рыбиста^[24].

— Евон чё.

Все присутствующие — сибирские старожилы и, видать, старые знакомые. К счастью, не старообрядцы, да те с нами и не поехали бы, уж очень жёстко у них регламентировано общение с незнакомцами. Хотя, конечно, и у этих людей есть свои незыблемые традиции.

Знахарка рассказывала, попробуй какой малец не перекреститься перед едой, ложкой по лбу с ходу получит, а чтоб местный взрослый не перекрестился — она даже представить себе такое не может. Тут простые люди крестятся везде, всегда и по любому поводу. Крестят себя, других, рот, живот, больные места, еду, дома, деревья, воду. Как там Софа говорила: посыл отдают. Это ж рефлекс, и движение отработано до автоматизма.

Где-то читал, в русско-турецких войнах разведчиков-турок зачастую вычисляли именно по отсутствию автоматизма. Вроде и крестится человек, но как-то не так, и опытному взгляду русского солдата это сразу бросалось в глаза. Я сестрёнку и знахарку попросил обязательно поправлять меня, когда заметят неувязки в моём поведении. Не надо мне пока выделяться.

Из разговоров понял, что один мужик откуда-то с Ангары приехал. Интересно, зачем? Напрямки сюда не добраться, ну, если только пёхом сквозь тайгу, но получится тяжело и долго. Вкругаля тоже замаешься на телегах ползти. Видимо, человек не просто в гости выбрался, а по серьёзному делу прибыл.

— Не поморгуйте^[25] шаньгой. — Это уже ко мне обращались. Молодая девчонка протягивала мне здоровую ватрушку с творогом.

Поблагодарил от души, но, поскольку почти наелся, половину отдал Машке. Мм, а вкуснюшка-то какая оказалась, а-аба-алдеть! Стрескал свою половину и с сожалением посмотрел, как сестрёнка доедает свою. Краем уха услышал, что дед Ходок любопытствует, где мы шкурку бобра взяли. Софа, как и договаривались, свалила всё на заезжих охотников: мол, с собой принесли и расплатились за зимний постой.

К нам с Машкой подсел парнишка, наш ровесник. Стали знакомиться. Зовут Федот, приехал с отцом из деревни Абанской, впрочем, и вся встреченная здесь компания оттуда же. Я старался по возможности поддерживать разговор, украдкой поглядывая на сестрёнку: вдруг глупость сморожу. Но кажется, пронесло, да и она помогала — тараторила за двоих. Выяснили, с какой целью мужик с Ангары в такую даль забрался — за невестой приехал.

Во у них жениховские туры! Он бы ещё в Подмосковье скатался. Неужели в соседних сёлах никого не нашёл? А-а, это они прошлой весной случайно в Канске познакомились. Один рыбу доставлял, другая зерном торговала. В церкви встретились, стояли рядом, так что это, считай, любовь с первого взгляда. Шустрый товарищ, за пару дней и девчонку успел окрутить, и с роднёй её договорился. Через год приехал, выдержала любовь проверку временем. В общем-то необычно для здешнего крестьянства. Местные стараются создавать семью с теми, кого давно знают. Смотрят, здоров ли человек, как работает, как ест, каков у него характер, и, исходя из этого, подбирают кандидатуру.

Немного послушали разговоры и пошли с сестрёнкой продавать остатки. Софа в процессе дальнейшей торговли сбагрила ещё одну бутылку настойки. Покупал невысокий, почти лысый мужичок, в красивой атласной жилетке, которая еле сходилась на его огромном пузе. Торговался он долго. Настойку и нюхал, и даже пробовал, но всё же уступил знахаркиному давлению. И ведь тоже, жучила, не забыл поинтересоваться, где бобра добыли. После этого знахарка объявила, что больше здесь такую дорогую вещь продавать некому, и мы, оставив Машку с оставшимся на продажу, пошли закупать вещи на зиму.

Набрали ворох одежды и обуви, особенно зимней, нашей хозяйке в том числе. Она сначала покочевряжилась, но я опять задал простой вопрос: она с нами? Ничего не ответив, стала выбирать шмотки. Замечательно! Далее мы купили кое-что из посуды, а также кирку и деревянную лопату с окованным железом краем полотна. Хотел лоток для промывки золота взять, но Софа отговорила: слишком приметно.

В результате взял я у кузнеца набор инструментов для обработки дерева, наконечники для стрел и четыре хороших ножа — пару охотничьих и пару на переделку, сделаю из них ножи для метания. Теперь серьёзно займёмся тренировками с ними, а то на фазенде у нас не нож, а ковырялка в зубах. Потом я увидел в продаже толстую кожу и приобрёл несколько кусков. На подошвы идеально подойдёт, ремонтировать обувь зимой обязательно придётся. О-ох ё-моё, привезли мы четыре мешка, а увозим пять. А грузчик и носильщик кто? Правильно, я.

Надеялся решить ещё одну проблему: собака нам требуется. Но что-то не срослось. В той жизни я привык обходиться без четвероногих помощников. Ну зачем они мне там нужны были? Я же постоянно в разъездах, а охотиться мне и с одним ружьишком хорошо. Но когда живёшь в лесу, собака необходима. Это ж три прекрасных локатора — уши и нос, которые на порядок превосходят несовершенные человеческие органы слуха и обоняния. С ними неожиданностей в лесу почти не бывает.

Жаль, продают тут сейчас только щенков, а они нам не подходят. Как там дальше всё сложится, пока неизвестно, а зима может быть тяжёлой. Стало быть, нашему, в основном малолетнему, коллективу требуется уже более-менее взрослый пёс, знакомый с тайгой.

Софа говорила, бывает, и таких выставляют на продажу, но редко. Домашних охранников, понятно, продавать никто не станет, их к одному хозяину приучают, а вот натасканных на охоту могут. Естественно, опытного пса не продадут, но некоторые занимаются воспитанием молодых и в годовалом возрасте отдают. Нам бы такой вариант очень подошёл, но, к сожалению, ни в соседних с нами деревнях, ни на торгу мы себе пса не нашли.

С опушки леса раздались выстрелы. Все сначала встрепенулись, но выстрелы раздавались равномерно и довольно долго, а народ, стоящий там, не выказывал признаков беспокойства. Я заинтересовался, как-никак первый револьвер в этом времени (так часто лишь из него палить могут). Ранее здесь два ружья продающихся видел, огроменные и тяжеленные дуры. Мне показалось, приделай к ним колёса — и получатся пушки. Впрочем, такое впечатление могло возникнуть потому, что сам я маловат. Там один детина их разглядывал, так с ним они соизмеримо смотрелись.

Оставил девчонок с вещами у телеги и отправился посмотреть. Оказалось, какой-то купец револьвер продаёт, и тут проводятся его испытания. Опробовал оружие смутно знакомый мне мужик, по виду явно не деревенский. О, да он у нас утром бобровую настойку покупал. Точно!

И тут я увидел оружие. В душе поднялась волна тепла, трепета и ещё чего-то необычного. Опа, пришёл привет из прошлого-будущего. Во меня накрыло-то! Никогда не считал себя оружейным фанатиком, и на тебе! Хотя если взглянуть на мою прошлую жизнь, то, можно сказать, это её частичка. Я за неделю (а бывало, и за день) как минимум пару сотен патронов сжигал; а сколько раз заходил в оружейку, просто чтоб взять пистолет или ружьё в руки, полюбоваться ими, разобрать и смазать. Тогда это казалось нормальным и обыденным. Живёшь так, живёшь, ничего не замечаешь, а вырвешься из привычного окружения, и наступает озарение. Да, Саша, маньячок ты.

Я протиснулся через наблюдавшую за стрельбой ребятню. Блин, чувствую себя влюблённым юнцом на первом свидании. Спокойствие, маньячишко, только спокойствие. Разглядеть нелегко, но, кажется, в руках купца английский Adams. Для данного времени новьё. Был у меня такой раритет дома, я даже стрелял из него. Так себе машинка.

Где купец его достал? Ведь в свободную продажу они в первые годы не поступали, а тут в глуши, в Сибири. Правда, могу и ошибаться. Ох-х, а дыму-то! Замаешься после местного пороха оружие чистить. М-дя, пора бездымный порох «изобретать».

Подошедший к стрелку купец лучился довольством.

— Так как, Михаил Валерьянович, удовлетворил-с вашу душу сей пистоль-с?

— Да, дорогой Степан Варфоломеевич, угодили вы мне, сударь. Несказанно угодили. Не ожидал, знаете ли, от аглицких оружейников такого. Не ожидал. Ладный пистоль вышел. Беру.

— Хорошо-с, хорошо-с. — Купец потер ладонь о ладонь. — А «смит-вессон» вы уж в Красноярске в лавке посмотрите-с.

— Да-да, зимой непременно буду.

Эх-х, револьверчик бы мне прикупить. Но всё же пока лучше не стоит. Во всяком случае, не здесь: слишком много глаз, запомнят. Не нужно нам светиться раньше времени. В Канск поедем, там Софа в магазине купит, вот и наиграемся. А мужичка-покупателя желательно запомнить: тоже, видать, любитель оружия, может, встретимся как-нибудь. И не помешает Софу о нём порасспросить.

У телеги застал Машку, болтающую с Пелагеей — девчонкой, что за обедом угощала нас ватрушкой с творогом. Рассказал им о стрельбе, одарил купленными по дороге леденцами. Один вообще-то себе брал, но для порадовавшего нас такой вкусной шаньгой человека не жалко. Девчонки, похоже, уже подружились и собираются перед отъездом пойти искупаться в местной речке. Предложили и мне присоединиться.

Мысленно почесал затылок. Интересно, как они себе это представляют? Не, ну Машка со мной голышом без стеснения купается. А эта девица? Она ж моего возраста. Я что, в штанах в воду лезть должен?

Моё недоумение, наверно, отразилось на лице: девчонки стали хихикать в кулачки. Выяснилось, что выше по течению реки есть мысок, и местные используют его в качестве общественной купальни, только мальчики — налево, девочки — направо. Каждый купается на своей стороне мыса, а по центру деды да бабки сидят надзирают. Решил пойти, жарко всё же, Софа за вещами присмотрит.

Водичке было далеко до парной, но терпеть можно, и я, долго не раздумывая, скинул с себя всё и ринулся в реку. Местечко неглубокое, я с удовольствием поплавал-понырял.

Когда вылез, увидел братца с приятелем, и, что неприятно, уселись эти поганцы с довольными рожами около моей одежды. Чёрт! Как бы чего не спёрли или иную пакость не устроили. Оглядел берег — взрослых всего двое, и те уходить собираются. Надо поспешить, не хватало ещё разбираться со всякими придурками без присутствия старших. Я бодрой трусцой ринулся к одежде.

— Побёг, как укушенный.

— Дак можа яму рак вислы пощупал. Ха-ха!

— Не отхватил ли чё? Хозяйство шибко маленько.

Вот загадка природы: козлы, а ржут, как кони. Рубаху не вырывай, а то мерином станешь. Приятель брата попробовал сделать подсечку, но я отскочил.

— Глядь-ко, Фёдор, не уважат тя братко-то.

— Этко он по мордасам давно не получал.

— Ты драться собрался? — постарался я прояснить обстановку.

Братец с явным неудовольствием посмотрел в сторону до сих пор не ушедших мужиков и сплюнул:

— Да больно надат дерьмо месить.

— Тогда прощевай.

И я, не надевая мокасин, скорым шагом двинулся на торг. Вот гады! Чуть не вляпался. Поздравляю, Саша, ты обзавёлся первыми врагами в этом времени. Теперь нужно всегда быть начеку. Не успокоятся они, пока тебя не отметелят. Ребята здоровые, можешь и не отмахаться.

Несомненно, ты ждал конфликта с отчим домом, но действительность превзошла твои самые смелые ожидания. И это ты ещё отца не видел. Что там предстоит узреть, у-у… Плохо чувствовать себя маленьким и слабеньким. На тренировках пора начинать отработку ударов, и не помешает вспомнить работу с палкой.

Я их научу уважать младших!

Массовка у села уже наполовину разбежалась, и наша компания начала собираться в дорогу. К нам в телегу подкинули пару мешков непонятно чего, на ощупь куча железяк. Мы со всеми тепло попрощались и двинулись домой. Хорошие люди нам здесь встретились. Кое-кто не забыл меня по загривку потрепать: мол, держись, пацан, атаманом будешь. Честно говоря, я рад появлению таких знакомых.

А если говорить о торге в целом, то в познавательных целях местный сходняк, конечно, интересен. Он даже в какой-то мере меня развлёк, но всё же не впечатлил. По телеку подобные сцены гораздо лучше смотрелись, и запах там отсутствовал. А количество народа… В Питере, помнится, иногда, чтоб в метро войти, больше собиралось.

Зато сестрёнка была полна впечатлений, всю дорогу вполголоса рассказывала мне об увиденном и подремать на обратном пути так и не дала. К тому же лежать стало неудобно: мягкое почти всё продали, а мешки с купленной одеждой Машка прихватизировала себе под попу. Приходилось валяться на голых досках, а дорога-то — сплошные колдобины, и рессор у телеги нет.

За монотонным бубнежом сеструхи чуть не упустил любопытные подробности: оказывается, мной заинтересовалась Пелагея, всё расспрашивала Машку, где мы живём да как с нами повидаться можно. Ага, вот, значит, почему мне глазки строились. А я всё не мог понять, что с ней творится, как-то отвык в свои «за полста» от детского заигрывания. Да и вообще, не ассоциируется у меня её возраст с сексуальным общением, ей хотя бы лет пять прибавить.

Видел я на торгу парочку сибирячек. Эх-х, кровь с молоком! И бюст, и личико, и фигурка просто загляденье. Многое за свою жизнь повидал, но тут и в моей душе кое-что зашевелилось. Но стоит признать, и у Пелагеи есть все шансы стать такой же сексуальной бомбочкой, когда повзрослеет. Мордашка у неё симпатичная, да и сзади она…

Э-э… куда-то не туда мысли понеслись. Не удивлюсь, если вскорости с Мишкиным тельцем возникнет ещё одна проблема — сексуальная.

Примечания

18

Зубатил — грубил (сибирский говор).

19

Пожабат — поедят (сибирский говор).

20

Имай — хватай (сибирский говор).

21

Лонись — в прошлом году (сибирский говор).

22

Да и сегоду рясный буде — Да и этот год обильный будет (сибирский говор).

23

Осенесь — прошлой осенью (сибирский говор).

24

А нынше-то речь наша рыбиста — А нынче-то река наша рыбой обильна (сибирский говор).

25

Не поморгуйте — не побрезгуйте (сибирский говор).