Бандит

Андрей Круз, 2016

Случайность? Иногда хочется верить, что это именно так и ты, по большому счету, ни при чем. Что это не испытание на прочность. И не воздаяние за прошлые грехи. Владимира Бирюкова, «странника», способного перемещаться по разным реальностям, во время перехода «случайно» затягивает в мир, поразительно напоминающий лихие 90-е в уже совсем не Советской России. Причем прототип, которого Владимиру предстоит заменить, – бандит, член ОПГ, браток, со всеми вытекающими. И скоро Бирюков начинает понимать, что действительность, окружающая его и на первый взгляд вполне пригодная для жизни, гораздо страшнее мира монстров и близкой Тьмы.

3

Утром включился неожиданно планшет, заверещал голосом старинного будильника, заставив выругаться. Взял его с тумбочки, глянул — восемь утра. Вот точно в восемь не собирался просыпаться, намеревался спать, сколько получится. Можно, конечно, попытаться спать дальше, но проблема в том, что ощутил себя выспавшимся. Совсем выспавшимся, бодрым, и голова не болит уже.

И вообще, какое-то странное ощущение… черт его знает, словно ждешь чего-то, что вот-вот случится… или случилось, просто ты пока об этом не знаешь. Нет, не беды ждешь, а просто события какого-то, может, даже хорошего.

Чего жду?

Откинулся на подушку, закрыл глаза, выстраивая в ряд засуетившиеся было мысли. Итак… итак, вот что: мои две личности ужились во мне. Точнее, личность осталась одна, но вот память личности второй нашла наконец свободные сектора на накопителе в моей голове и удачно туда за ночь записалась. Не то чтобы совсем упорядоченно, но… мне кажется, что я помню и знаю все.

Нет, я не поклянусь в том, что вообще все, потому что если я чего не знаю, то и не знаю, что я этого не знаю, так? Но вот при всем при этом нет больше вчерашней растерянности. О чем-то подумаю — и сразу знаю, как оно чего.

Вот Жанна, например. Мы с Жанной, оказывается, в последнее время в натянутых. Я к ней спокойно, есть и есть, а она упертая, ей то одно, то другое. Поэтому гавкались почти каждый раз, а я думал уже о том, что послать ее надо. И Большой, к слову, в курсе был, мы с ним, оказывается, с детских лет знакомы. А Жанна для меня сейчас угроза номер один, потому что она в постель полезет, и она меня без одежды хорошо помнит. И сильно удивится тому, что особые приметы изменились как-то вдруг.

Значит, что? Значит, конфликт надо развивать и отношения прекращать. Потому что на ней я попадусь однозначно.

Съезжать отсюда? А не так все просто, тогда и свои искать станут. А искать тебя не так и сложно, оказывается, если ты в другой город поехал, это только в своем городе скрываться легко. Машину останавливать будут и у тебя документы проверять, да и не принято особо машинами путешествовать, в стране рулит РЖД. Сеть автодорог у нас развивать невыгодно, дорого все дорогами возить, а по железке дешевле и проще. Но билет покупаешь по документам, все попадает в базу, к базе имеют доступ менты. Нужному денег сунул, и все вскрылось. Вот как все здесь, а?

Поэтому жил я в этом городе с детства, а как из армии вылетел и сюда вернулся, так и понял, что жить мне тут до старости. Ну или сколько получится, потому что профессиональный риск и профессиональные болезни у нас типа пули в башку. Какую настоящий я вчера и схватил, к слову, именно в башку. То есть предсказал себе все верно.

Можно завязать с преступным прошлым, как вариант, но что делать тогда? Тут только на заводы или бизнес открывать. Бизнес я умею, но не здесь. Да и не отпустит это самое прошлое меня, если никуда не уезжать, тут ежу понятно.

В любом случае мне надо ждать Настю. За это время нужно делать минимум резких движений, как можно меньше рисковать и все такое. И заодно прикидывать, как жить дальше. Или искать новую «дверь». Или даже строить проход… обратно? Нет, вот обратно как раз не хочется. Тогда уж лучше здесь. Жили в девяностые, и здесь проживем. А дальше, может, и здесь наладится. Хотя нет, здесь-то как раз уже наладилось. Просто наладилось именно вот так. Это не путь к цели, это уже достигнутая цель.

Прототип мой сильно политикой не интересовался, жил он проще, чем я, так что я вынужден был пользоваться тем немногим, что нашлось в голове на полках «История и политика». Мир для него был един, ничего странного и ненормального он в нем не замечал, так что потребности в анализе не испытывал.

Сложно сказать, когда именно пути мира моего и этого разошлись. Достаточно давно, может даже до того, как здесь развалился Советский Союз. Здесь не случилось двух вещей: «рейганомики», с надуванием экономики бесконечным количеством денег, и скачка цен на сырье, случившегося в результате. Соперничество с Америкой сошло на нет, а Америка, равно как и другие страны «золотого миллиарда», пошли другим путем. Вместо новой колонизации новых рынков они замкнулись в рынках своих, наоборот, закрывая их почти для любого импорта.

В результате не смог развиться на экспорте Китай. Вместо того чтобы стать ведущей экономикой, он сначала оставался не слишком развитой перенаселенной страной, а потом и вовсе развалился на несколько частей. Ряд странных эпидемий фактически изолировал его от внешнего мира, а когда они закончились, связи были уже разорваны. Ведущие экономики были больше озабочены тем, чтобы не дать подняться не ведущим никогда. Всеми силами.

Что с дешевой рабочей силой? Да все просто: если своим платить мало, то они тоже станут дешевой рабочей силой. А если закрыть рынок, то конкурировать станет некому, только друг с другом. И дальше Россию охватил тот же самый процесс, что и другие страны.

Здесь первой жертвой новой политики стала столица Москва. Началось все с больших госкомпаний, вроде того же «РосАтома», которые по факту рулили экономикой. Они начали выводить головные офисы и институты из городов и размещать их в новых местах, строя свои собственные города. Закон, ими же продавленный, давал возможность охранять правопорядок в пределах частной собственности частными же службами безопасности. Так возникли те самые «частники», куда я хотел идти работать после службы, да не смог. Частные города, частная полиция, закрытая система, «чистая публика». Вот там и оседал офисный планктон, менеджмент, но заодно и специалисты. Высокие технологии ушли из федеральных городов, оставив там максимум вагонные заводы. Да и инженеры с менеджментом на них больше вахтами работали, как в колониях. Частные города колонизировали федеральные.

Разница была во всем, от зарплат и до… да до всего, сказал же. В частных и в ЗАТО даже ездили давно на электромобилях. А вот за периметрами этих городов и прилегающих территорий станции зарядки батарей уже исчезали. То есть живешь в хорошем месте — вот и дальше живи, не хрен ездить по просторам.

ЗАТО из этого противостояния чуть выбивались, равно как и армия. Армия размещалась по факту в своих городах, на больших базах, практически не пересекаясь с гражданскими, в ЗАТО размещалась все больше оборонка и всякий «АтомМаш», куда ходу лишним не было. Да и не о них речь сейчас.

Почему жертвой пала Москва? Все очень просто: местные «элиты» ее покидали, вместо них туда стремились элиты национальные. Чем больше их приезжало, тем больше оттуда уезжало тех, кому это не нравилось. И главное — из столицы уходили деньги главных игроков. Инфраструктура быстро ветшала, люди менялись, столица быстро начала превращаться в трущобу. Потом ее покинули правительство и парламент, съехав в новый город на берегу озера Валдай. Национальные элиты следом не пригласили, не сочли нужным, а новую столицу объявили ЗАТО, типа чтобы работать в тишине.

МВД сократилось до одной милиции, милиции остались федеральные города с бедным населением. Но и особый контроль отсутствовал, от отторгнутых элитами ментов этим вроде как откупались. Уровень коррупции в федеральных сразу начал зашкаливать, следом за коррупцией рванула вверх преступность. Преступность организованная местами начала подменять собой милицию, подавляя преступность неорганизованную. Менты рядовые зарабатывали на земле, начальство крышевало всех подряд и не знало, с кого и за что еще можно что взять. Про милицию мой прототип знал в силу занятий куда больше, чем о других материях.

Дальше так и шло. В одной стране образовались метрополия и колония. Для одних делались дорогие электромобили, для других — простенькие «Лады» и «Москвичи» на газу. Одни жили в новых зеленых оазисах, в хороших домах и ходили в дорогие клубы, другие жили в разваливающихся хрущобах или в домах вроде моего и посещали пивные-стекляшки. Одни шили дорогую одежду для других и дешевую для себя.

Остальной мир же снабжал «золотой миллиард», включая в данном случае и Россию, максимум сырьем. Массовой миграции не было, границы контролировались даже не пограничниками, а армией, и та же армия воевала в любом месте, в котором что-то начинало мешать жить так, как живется. Сочли афганский героин угрозой, и тут же армия взялась за это всерьез, уничтожая торговцев и производителей в той стране и вытравливая химией все подряд. Так же вели себя американцы, европейцы и все, кто еще мог себе это позволить.

Однако совсем без иностранной рабочей силы обходиться не получалось, поэтому на Дальнем Востоке работали китайцы, в страну все же приезжали таджики, безработный Северный Кавказ перемещался к центральным городам и селился настоящими гетто, называемыми стандартно Муслимками. В Муслимках образовывались свои банды, банды начинали претендовать на что-то за пределами гетто, но за пределами были банды другие, вроде нашей, так что дальше началась эпоха гангстерских войн, которая пока так и не закончилась.

Опять же, несмотря на военный контроль границ, для контрабанды они были дырявы насквозь. В страну шло оружие, наркота и много что еще, потому что те же китайцы продавали это все ну очень дешево. Армии на все не хватало, милиция была коррумпирована и в контрабанде просто участвовала. А властям из ЗАТО и частных городов было, в сущности, наплевать на преступность в федеральных, равно как и на наркоманию, потому что от федералов требовалось одно — поставлять товар в метрополию. Все. Пока товар и услуги идут — все в порядке.

Вот так все понятно и просто разложилось у меня в голове. Без всяких мозговых спазмов и боли в глазах. Правда, уверенности в завтрашнем дне у меня от понимания не прибавилось, потому что простейший анализ показал, что в такой ситуации я как белка в колесе, могу пищать, но бежать придется.

Так, что я с утра хотел? Поехать на точку входа как можно быстрей. Можно там нарваться на кого-нибудь? Милиция еще вчера свалила наверняка, в Гадюжнике надолго никто не останется. Соплеменники убитых? Сомнительно, чего им теперь-то там ждать? Не должно быть никого. Только и самому бы там как-то не очень маячить… и как это сделать? Пешком дойти? А машину при возвращении я в каком виде обнаружу? Это же Гадюжник, да и в Южном оставлять без присмотра ее точно не стоит: или угонят, или разберут в момент. Так что ехать придется. И да, тянуть точно нельзя, потому что не верится мне в то, что я неделю спокойно пролежу. Потому что убитые были ребята Вахи, а он в курсе, с кем встреча намечалась, так что… скоро с этим разбираться придется однозначно.

Ладно, тогда и время терять не следует. Кофе — и вперед.

Кофе выпил с какими-то пирожными из пакетика, называвшимися «сливочные» и по вкусу напоминавшими американские «твинки» с кремом, да и по виду тоже. Химия химией, ну да ладно, выбор все равно невелик. Потом обшарил шкаф прототипа, нашел в нем черную тонкую вязаную шапочку вроде подшлемника — то, что и нужно, повязку совсем прикроет.

За окном осень в полный рост, дождь с утра, на градуснике за стеклом плюс восемь. Да, уже не май месяц. Оделся так, чтобы, по моим прикидкам, куда угодно в этом было можно. Ствол брать? Вообще-то надо, знаю ведь, куда еду. Только мы его вот так…

Быстро разобрав китайский «сиг» на столе, протер патроны и все детали от отпечатков, затем собрал в перчатках. Пусть так будет, оно чуть-чуть спокойней. Сунул в ремень-кобуру, застегнул куртку поверх. До шести лет за такое, но если ствол чистый, то… договариваются. Такса обычно в десятку. Такие вот у меня тоже знания имеются.

Странное ощущение возникает, пока едешь — все вокруг вроде и незнакомое, разглядываешь во все глаза и одновременно с этим все знаешь. Сам вытаращишься на что-то, и сам же себе объяснишь, что это. И нет каких-то голосов в голове или чего подобного, просто знание, как подпись к картинке, образуется.

«Новые микрорайоны» — часть старого района Коптево. И вот мы, то есть Большой, я и еще шесть человек, числимся среди «коптевских». Вообще, «коптевских» больше, старшие по району с десяток бригад могут собрать, человек семьдесят, но собираются так редко, на памяти моего прототипа всего один раз такое было, на большой разборке как раз с Муслимкой. У каждой бригады свои дела, так что пока в общак заносишь и по зову старших куда надо подтягиваешься в случае проблем — живешь как хочешь, лишь бы не беспределил.

Поэтому, кстати, вся жизнь больше на раёне и проходит, в центр уже не так часто наши выбираются. А тут и менты прихвачены, и коммерсанты прикручены, и многое бесплатно, и от уличной гопоты уважение. Ты для них как образец для карьерного продвижения.

Вот авторынок — один из серьезных источников дохода для «коптевских». Он такой на весь город один, при нем ГАИ и комиссионка. У входа на авторынок обратил внимание на пару машин — «Тайгу» и «двадцать вторую» с темными стеклами, возле них трое мужиков стоят, трут о чем-то — и сразу тех узнал. Слесаря бригада, на рынке все лохотроны под ними и еще лотерея ежедневная. Про лотерею тоже вспомнилось — они барабан для розыгрыша заказали мастеру, который фокусникам цирковым оборудование делает. Так что шары из него цепляются самые случайные, просто выкатываются в лоток, какие надо. И поэтому каждый комплект стерео, который «разыгрывается ежедневно», стоит на этом розыгрыше по месяцу, все победители строго свои. Но лох не мамонт, лох не вымрет, народ на лохотронах играл и дальше будет играть.

Рядом с рынком шашлычные какие-то, кафешки, магазины запчастей и все такое, шиномонтаж и мойка. А, точно, это мойка Халила и есть, я как раз сюда собирался.

Дальше район пятиэтажек, панелек, но не таких, как в Южном, а куда новей. Лужи, грязноватенько, но людно, и место явно жилое. Магазины открыты, народ с сумками топает, на перекрестке ментовской «УАЗ» стоит, вон улица перекопана, мужики в грязных оранжевых жилетах поверх курток вокруг ямы курят.

На перекрестке свернул на Есенина, она тут на районе вроде как главная улица. От нее в центр трамвай идет, у круга застекленные остановки, правда, стекла побиты. Дальше автовокзал, возле него площадь, а на площади чего только нет, от игровых залов до рюмочных, тут же какие-то ресторанчики, дальше, явно в здании бывшего кинотеатра, ночной клуб «Галактика», но он сейчас закрыт. Да, точно, тут самый пульс районной жизни бьется. А вон здание в конце короткой Школьной — это уже РУВД, и там же рядом районная администрация.

Коптево от остального города вроде как отделено двумя реками, Волгой с юга и Рощинкой с востока, так что выбираться от нас в город только по мостам. Можно на Новый свернуть, а можно чуть дальше проехать, там Рощинку пересечь и уже Волгу по Вокзальному мосту, но далековато, мне сейчас на место надо быстрей. Так что поехал, как ехал сюда, по Новомостной, приглядывая за тем, чтобы колесо не оставить в выбоинах у рельсов трамвайных.

Машин стало больше, на ветровое стекло кроме дождя еще и грязь полетела. Тут и вправду, мой машины, не мой, а грязные все по крышу. На съезде с моста увидел стоящих возле своей «Волги» гаишников, но тут сразу понятно, кого ловят — тех, кто по трамвайным путям чешет. Привычный подсказчик сообщил, что место у них тут хлебным считается. И действительно, у водилы старенькой «семнадцатой» толстый гаишник проверял документы, а второй, молодой и тощий, останавливал следующую машину, фургончик «Газель». Только вместо полосатой палочки у него был знак «стоп» на ручке, что уже непривычно.

На меня они внимания не обратили. Я проскочил мимо, скинул скорость, проезжая мимо трамвайной остановки, чтобы людей не обрызгать, выслушал чье-то нетерпеливое бибиканье в спину, но проигнорировал и поехал дальше до упора, до Восьмого Марта.

В общем, примерно через полчаса я свернул в Гадюжник, стараясь придерживаться главной улицы. Когда-то она называлась Осенней, но все таблички давно были сорваны, обитатели Гадюжника никому не хотели облегчать процесс ориентирования на местности. Показались первые кучки барыг у подъездов, сами торговцы, пацаны-«бегунки», машины торговцев, машины покупателей и все прочие атрибуты района, существующего за счет продажи дури. Теми таблеточками, кстати, тут не торгуют, они уже для клубов. Просто встречу здесь назначили. Тут — сплошные амфетамины местной и китайской выделки. Был раньше «хмурый» из Афганистана, но сейчас с ним проблема, там все посевы мака вытравили к черту. Травой же больше по рынкам торгуют, она относительно невинным развлечением считается. Но и тут можно купить, если очень надо.

Перебои с «хмурым», к слову, стали проблемой для Муслимки, канал держали они и всю торговлю контролировали. Поэтому и пытаются лезть в новые рынки, а то доходы упали, одна трава у них осталась, но на ней много бабла не поднимешь. Китайские же амфетамины и курительные смеси в город везет «Вагонка», группировка с северо-востока города, а про их торговлю ходят слухи, что ее крышует сам начальник ГУВД.

Еще есть рынок таблеток, которые медицинского происхождения и как-то умудряются уходить налево из аптечных складов и самих аптек. Аптеки в городе, к слову, всего двум сетям принадлежат, одна на жену начальника горздрава зарегистрирована, вторая сеть всероссийская, «Семейная аптека», а вот ей владеет то ли брат, то ли дядя главы Южного федерального округа Магомедова. В ЗАТО и частные города «Семейную аптеку» не пускают, а по федеральным она везде. И у нас она в контакте с Муслимкой, понятное дело.

Дальше Осенняя опустела, барыги все же предпочитают к Восьмого Марта ближе кучковаться, дальше клиент ходить не любит, а тут уже если кто и живет, тот совсем невнятными делами занят.

Вон и дом. Вон и место. Кровь с асфальта дождем смыло, но все же до сих пор какие-то пятна видны. Машин нет, гильз нет, ничего нет. Пусто вокруг. Чуть прижался к тому самому подъезду, из которого я явился, подобный хрен знает чему, но очень неожиданному, остановил машину, заглушил.

Тут вокруг тихо, только мелкие капли по жестяной крыше «Тайги» барабанят. Достал пистолет из подлокотника, воткнул в ремень-кобуру. Тут с голыми руками ходить не надо. Выбрался из машины, огляделся.

Тихо?

Опа, а это кто у нас?

Из соседнего по отношению к нужному подъезда вышли два вчерашних гопенка с планшетами. Остановились, глядя на меня выжидательно. Опять заработать рассчитывают или что?

— Здоров, бойцы, — махнул я рукой. — Дело есть.

— На сколько? — сразу спросил белобрысый, который у них явно за главного в дуэте.

— Денег или времени?

— Денег, дурак, што ли? Времени у нас как говна, — солидно ответил тот.

— Вот и хорошо. — Я полез во внутренний карман куртки, вытащил оттуда нетолстую пачку денег, сложенную пополам. — Держи для вступления, — дал каждому по пятерке.

— Чё делать надо?

— Расскажи, кто обычно в этом доме шляется.

Белобрысый чуток вопросу удивился, но все же ответил:

— Мы бываем. Еще пара пацанов.

— Фишка, что ли? — И, увидев непонимание в глазах, поправился: — На стреме стоите?

— Да не важно, — вполне по-взрослому ответил мой собеседник, из чего я сделал вывод, что угадал. И планшеты не зря в руках, они наверняка с симками. Надо еще и на вай-фай место проверить, наверняка тут левый стоит. Случись кому не надо появиться, с этих планшетов сигнал и уйдет.

— Мне тоже не важно. Ты вот что скажи: по дому много народу шастает?

— Не, — белобрысый мотнул головой. — Тут делать не хрен. Только мы и бываем. А чё надо? — спросил он, понимая, что расспросы не просто так.

— В подвал не лазят?

— Не, тут весь дом пустой, на фига подвал?

Все верно. В таких домах они стены между подъездами пробивают, чтобы смыться можно было при надобности, это я знаю. Да и не цель ни для кого двое малолеток.

— Машину можешь пять минут покараулить? Вернусь и еще по чирику подкину. Как?

— Без базара, — важно сказал белобрысый и пощупал что-то у себя под длинной, испачканной в побелке курткой.

— Ты со стволом, что ли, боец? — насторожился я.

— А чё? Зато машину твою сбережем.

— Ты ствол с холодного вчера взял? — Я чуть пригнулся, стараясь заглянуть ему в глаза.

— Ну и чё?

— Ствол стреляный, палево чистое, ты думай иногда.

— Да, блин, мужик, ты вообще. — Пацан чуть не заржал. — На Гадюжнике всем покласть, а я малолетка. Скажу, что нашел сброшенный, ничё не пришьют. Автомат отдали вчера, а пестики поныкали, все нормально.

— Блин, ты даешь, — вздохнул я. — Ты так прикидывай, что с Муслимки с вопросами могут приехать, понял? А как интересоваться будут, сам понимать должен.

— А я чё, знаю чё? — вполне натурально изобразил удивление белобрысый. — Меня тут вообще не было. А стволы сброшены были аж на Садовой, и чё теперь?

— Ты стрелять хоть умеешь, оратор? Или яйца себе отстрелишь?

— Умею, тут все умеют! — гордо заявил он, но тут я ему совсем не поверил.

— Ствол без умения — он вроде хрена резинового, в жопу тебе сунут, понял? — Я чуть не ткнул ему пальцем в нос.

Что мне, перевоспитывать пацанят из трущоб? Да хрен что получится из такой идеи, они за червонец уже трупы прятать помогают, а о превратностях жизни знает каждый, как десять взрослых. Тогда проще правда научить их пользоваться, все равно же не отдадут, а отбирать… мне эта парочка в друзьях нужна.

— Значит, ты просто за машиной присмотри, а выйду — покажу, как пользоваться, поняли? — тут я уже обоим в глаза глянул, а они синхронно кивнули. Обрадовались явно.

Уже знакомый подъезд, дерьмо перед дверью в подвал, сама дверь, фонарик… ну да, со вчера не изменилось ничего. И место по-прежнему активное, проход тут все же есть. Односторонний. Пока. Как сделать двусторонним? В теории понятно как, только теория пока шаткая, надо еще понимать, куда она дальше поведет, если я на злодейство все же решусь. Уоррен Блэйк был прав в одном — всегда есть такие люди, которых не просто не жалко убить, а просто нужно так поступать с ними. Всегда. Тут я уже таких вижу много дальше по улице, а наведи справки поконкретней — найду подходящую кандидатуру с гарантией. Но вот куда «дверь» в таком случае откроется… понимания пока нет.

Темно, совсем темно, дальше по подвалу закоулки. Пыль на полу старая, следы только мои. Даже крысиных нет, тут крысам жрать нечего, как я думаю.

Да, подвал как подвал. Вещи свои тут спрятать? Нет, с этим не получится, я думаю, если пол не долбить, тут прятать негде, только пол да стены, ну и труба в сетке. Распилить трубу? Хм… тут подумать надо, не уверен, что идея хорошая. Лучше бы в доме поискать место подходящее.

Ладно, покрутился, посмотрел, пора с новыми союзниками поговорить, за дела наши перетереть по всем понятиям. По малолетке — они как раз самые понятия, там одних мастей двадцать восемь… блин, а это-то откуда?

Пацаны стояли на крыльце под козырьком, продолжая играть во что-то на своих планшетах. Машину никто не трогал, посторонних вокруг не было.

— Тихо?

— Тихо, — солидно кивнул белобрысый и, не удержавшись, прикоснулся через куртку к рукоятке запиханного за пояс пистолета. Так, кстати, опытные полицейские или там менты вооруженных вычисляют. Если человек постоянно оружие не носит, то, нацепив на себя, время от времени его ощупывает, вроде как старается убедиться в том, что оно на месте. Или там не развернулось неправильно. Так и палятся.

— В квартирах тут чего?

— Ты тут чего сделать хочешь? — спросил пацан. — Если лабу поставить, то не надо, Крюкины пацаны найдут и разнесут. С дурью дальше по улице, тут это не любят, мешает.

Покопавшись в памяти, я обнаружил, что понятия не имею, кто такой Крюка. Такое погоняло на местном криминальном небосводе не светилось, а изучаю я этот небосвод уже двенадцать лет, почти всех знаю если и не лично, то по делам, а обычно и в лицо.

— Нет, лабу мне не надо. Да не важно.

Прятать тут что-то все же не очень разумно, те же пацаны полезут из любопытства. Закопать за помойкой в правильной упаковке проще. А тут…

— Слышь, бойцы, вас как звать?

— Свисток, — солидно представился белобрысый. — Саня.

— Амир, — скромно сказал чернявый.

— Вы вот что, Амир и Саня, — я полез в карман и снова выудил пачку денег, — по сотке в месяц получать от меня хотите?

— Ясен хрен, хотим! — Свисток чуть не подскочил. — Чё делать надо?

— Дверь в подвал знаешь в этом подъезде? — Я показал пальцем.

— Ну.

— Надо следить, чтобы она всегда закрыта была. И все. Но я буду приезжать неожиданно и проверять. Если открыта — хрен, а не лавэ, если закрыта — твое законное.

— А чё, если ты сам откроешь и скажешь, что так и было? — усомнился Свисток.

— А ты увидишь. Я порожняки не гоняю, даже перед фуцанами.

— Сам ты фуцан, понял! — Саня явно хотел даже за ствол схватиться, но все же зассал.

— А я не говорю, что фуцан ты, — засмеялся я. — Я говорю, что даже перед ними не гоняю. Короче, договорились мы или нет?

— Договорились, — снова кивнули они хором, после чего уже Амир спросил: — А по каким дням лаврики отдавать будешь? Мы же не все время здесь.

— Календарь есть? Первая суббота каждого месяца. Если в субботу днем меня не было, то в понедельник ждите.

Саня солидно тряханул планшетом:

— Тут все есть, помечу себе.

— Пометь, — кивнул я с уважением. — Найди время в расписании. Пойдем с глаз долой в дом, покажу вам, хоть как пользоваться трофеями вашими. Но чтобы без беспредела, поняли? Если чё не так — сам вас тут найду и почикаю.

А что еще остается?

Пацаны и есть пацаны, понеслись вперед меня в пустую квартиру с выломанной дверью. Там уже достали спрятанные под куртками стволы. У Амира оказался «сиг», он его подобрал возле того убитого, что был с пистолетом, а вот у Свистка нашелся «ТТ». Тоже китайский, с необычной ручкой, типа эргономики прибавили старой модели. Пластик тоже такой поганый, аж скрипит в ладони.

К счастью, китайцы «тэтэшнику» предохранитель добавили, чуть лучше с безопасностью стало, но все же решил учить пацанов носить стволы без патрона в патроннике. Ну его на хрен, а то играть начнут, да и грохнут друг друга. В идеале бы пинков надавать и стволы отобрать, но… поздно уже у них все это отбирать на самом деле. А так они уже номер моей машины знают, пособачься я с ними — так они меня еще и Муслимке сдадут, типа «этот ваших завалил».

— Короче, я вас пока научил всегда проверять, что в волыне патронов нет. Тренироваться сами будете — ни в кого не целиться, ни друг в друга, ни в кого еще. Никогда, поняли? Всегда может оказаться, что патрон ты все же в стволе забыл. И опять, как я учил, вытащил и затвор всей ладонью назад, понятно? Только ладонью. Все. Через месяц увидимся и тогда экзамен приму. И дальше научу чему-нить. Ну, поехал я.

Стоило сесть в машину — пришло сообщение от некоего Поляка с просьбой о встрече «где обычно». Поляк, Поляк… Поляков фамилия, я его еще по службе знаю, он тогда в службе тыла был и тоже до конца не дотянул, погорел на чем-то, причем не крупном, я помню. Ну да, на китайской контрабанде, что-то он с ней мухлевал. Знакомы мы были мало, но потом, когда и меня со службы попросили посредством ноги, встретил его здесь, оказались земляками.

Для федерального города Поляк устроился неплохо, каким-то менеджером вроде товарного кассира на железную дорогу. То есть он точно знал, в каком вагоне какой груз и куда он идет. Время от времени давал наводки на что-то, что продать легко, за что получал двадцать пять процентов с навара, честный «угол» наводчика. И с его же помощью шли к нам грузы китайских стволов и патронов, но тут мы товар уже у него выкупали, в долю он не шел.

Дело он имел только со мной, с остальными из осторожности общаться избегал. Если просит встречи, то, значит, груз какой-то ценный приметил, по телефону или даже почтой мы такое не обсуждаем. И что мне теперь? Встречаться и грабить идти? Или сказать, что «не могу»? Соблазн, так сказать, есть, но вот последствия могут быть, пожалуй… Нет, терять авторитет мне нельзя, даже если я вместо прототипа завязать решу. О чем, к слову, следует начинать думать. Ресторан открыть какой-то, или что? Ладно, потом об этом.

Оттекстил в ответ: «Могу быть через 30 минут». «Буду» пришло в ответ почти сразу.

Где обычно, где обычно… а это в кафе «Луна», неподалеку от вокзала, мы обычно там видимся. Сам Поляк живет на Вагонке, на востоке города, на Коптево ездить не слишком любит. Хотя с Вагонкой мы не враждуем, скорей даже в союзе. Раньше были проблемы, но потом пошли напряги с Муслимкой и против них вроде бы объединились.

Тогда мне в центр сейчас, времени как раз доехать.

Надеюсь, что я правильно с этими двумя малолетками поступил. Страшно их так со стволами оставлять, ума-то по возрасту нет еще… Хотя у таких уличных его и в десять лет подчас больше, чем у иного взрослого. Надо было оружие тогда самому собрать и скинуть на Помойке, но не до того было, просто не сообразил. И не привык я к тому, что малолетняя шпана места преступления мародерит. Что хоть там до полиции, кроме трупов, долежало? Не думаю, что много. Кстати, спросить надо, машина кавказцев до милиции достояла или ушла куда-нибудь в недра Гадюжника? Что-то мне кажется, что именно второй ответ верный. Уже раздербанили где-то на запчасти, а кузов с вырезанными номерами ржавеет в каком-нибудь тупике.

Через Вокзальный мост поеду, так удобней сейчас. По Восьмого Марта до конца, до рыночной площади, где возвышается уродливое трехэтажное здание на входе на колхозный рынок. Тут движения много, потому что ворота для тех, кто с товаром, бестолково придумали, почти рядом с главным входом. Внешняя стена рынка сплошняком разнокалиберными киосками застроена, там и ремонт обуви, и аптечный киоск от той же «Семейной аптеки», и металлоремонт, и все, что хочешь.

Рынок под Муслимкой целиком. Там и торговцы только тамошние, на перекупке сидят, и крыша железно кавказская, сразу несколько бригад делят, и «чехи», и «даги», и кабардинцы. Кому выше заносят — всякое говорят, но от диаспоры главный в городе заместитель прокурора Цакаев, но ему все проблемы не порешать, так что он еще куда-то несет. Сам прокурор вроде диаспоре тоже благоволит, но и он не верхняя ступень, это точно.

За рынком площадь, на площади всякое, опять ресторанчики, игровые салоны, как и везде, шашлычная, еще что-то, магазинов полно. Тут тоже все больше под Муслимкой, мимо них сюда никто, разве что менты, а вот в центре может быть один коммерс под «коптевскими», например, рядом под «дагами», следующий под Вагонкой, потом под «чехами», потом, например, под «чистопрудненскими», это поселок-пригород. От этого конфликты, раньше много было, теперь поменьше, научились за мелочи глотки друг другу не рвать.

Помимо группировок «с раёнов» есть и «профессиональные». Сутенеры те же в центре, они вроде как под ментами, но ментам просто платят, а так гасят всех, кто в их дела лезть пытается. Кто их только прикрутить не пробовал, но толку никакого. Ну и менты вмешиваются, понятное дело. И те же барыги с Гадюжника. Они в чужие дела вроде не лезут, но и к ним соваться откровенно боятся, потому что башни у них нет, просто валят. А сам их бизнес многого не стоит, группировкам проще самим на опте сидеть, чем пытаться их углы и грязные подъезды отжимать. Да и нужны они, все равно весь товар к ним спускается.

Внутренний голос подсказал, что если завязывать, то в качестве бизнеса можно сауну с девками открыть, есть где помещение взять и все остальное, обычно это прибыльное предприятие, но я, настоящий, усомнился в том, что Настя подобное начинание одобрит. Да и сам восторга не испытал.

После района Центрального рынка потянулись опять панельки, потом квартал Старый Горсад, как называли местный парк, выходящий к Волге. Раньше место было популярным для отдыха, сейчас он совсем запущенный стал, в темноте люди даже близко ходить боятся, ну и дурью там торгуют, вроде как конкуренцию Гадюжнику составить хотят. Но опять же слышал, что его под снос планируют, а место под торговый центр и вроде как «элитную» застройку. Мы хоть город и федеральный, но есть и тут народ, который по бабкам неплохо поднимается. В направлении Энергетика дома строятся неслабые, считай, что усадьбы.

Большой перекресток, поворот на Вокзальный мост. Он тоже с трамваями, но сам шире, и асфальт не такой разбитый, потому что дальше Центральная площадь и там здание горадминистрации. Поэтому тут чинят чаще.

Здание новое, белое с зелеными стеклами, перед ним чистенький сквер и фонтан, который сейчас не работает. У входа в рядок черные казенные «Волги» вытянулись, чуть дальше парковка для сотрудников. От Центральной площади в обе стороны тянется Первомайская набережная, она в городе вроде как одна из самых центральных улиц. Магазины, какие подороже, лучшие рестораны, да и вообще убрано и чисто. Внизу, под ней, летом еще и пляжи. Берега у Волги в этом месте хорошие, песчаные, так что народу там обычно полно в сезон. А если поехать по набережной налево, почти до конца, то там по вечерам проститутками все забито. Точней, на улице-то «поплавки» стоят, «мамки», а сами девки во дворах в «бусиках» сидят. Фургоны «Газель» у нас за самую сутенерскую машину теперь. «Бусики». Кстати, слово «бусик» уже местное, это мне от прототипа пришло. У нас так не называли.

За Первомайской, параллельно ей, идет Московский проспект, вот он как раз и есть самый Бродвей в городе. То же, что и на набережной, но всего в два раза больше. Застройка еще сталинская, дома с хорошим ремонтом. Дворы на замке, а квартиры тут дорогие, чистый район считается, самый чистый в городе. В старую застройку пара новых домов воткнута, еще пара строится, на заборах объявления о продаже квартир. Для нашего города дорого. Если для частного такая сумма — это плюнуть и растереть, но тут у людей денег мало.

Вокзал уже за центром, к северу. Он как бы замыкает центральный район, ограничивает его линией железки, а дальше идут сплошные промзоны, та же товарная станция, к востоку отсюда большой вагонный завод, какой треть вагонов в стране производит, к нему как раз район Вагонка прилегает, за Вагонкой уже ПГТ «Солнечный», в просторечии именуемый «Синим» за преимущественно алкоголическое население. Но нам в нем делать нечего, а «вагонковские» держат там всю торговлю «синькой» как основным потребляемым продуктом.

Вот вокзал. Вокзал после войны построен, старый немцы разбомбили в крошку. Такой сталинский ампир классический, только сам вокзал и не разглядишь толком за всякими ларьками и растянутой по фасадам рекламой. Тут всегда толпа, народ из деревень в город на работу электричками ездит, перед самим вокзалом вещевой рынок, шумный и грязноватый. Этот район под ментами полностью, от и до. Если ты не мент и решил тут под своей крышей дело вести — или сам отстегивай, или жди больших проблем. Подъедут в масках, уложат харей в землю, отвезут в ОББ, потом с пару месяцев будешь кровью ходить. Это — их, сюда даже не лезь. Рынок лично под начальником ГУВД, вся торговля на вокзале курируется ОББ, то есть отделом по борьбе с бандитизмом, ну и вся территория в Привокзальном районе поделена между разными частями вроде бы единого ментовского организма.

На востоке Привокзального есть Сиреневый бульвар, а на Сиреневом бульваре есть кафе «Луна», в котором у меня встреча. Перед ним парковка удобная, само место тихое. Подъехал, встал, не забыв перекинуть ствол из-под куртки в подлокотник, нечего с ним шляться, выбрался под мелкий дождь и холодный ветер и пошел в кафе.

В самом кафе было тепло, пахло кофе и выпечкой. Поляка я узнал не сразу, «картотека» работала в режиме поиска, но он махнул мне рукой, заметив, как я встал у входа. Подошел к его столику у окна, пожал руку, сел напротив.

— Здоров.

— Привет. Будешь что?

Опять подсыпало знаний. В «Луне» основным было кофе и выпечка, но можно и поесть прилично. Интерьер, кстати, небогатый, но стильный, смесь светлой штукатурки и темной декоративной плитки под кирпич. Выпечка в стеклянных витринах разложена, в зале две девочки-официантки работают.

— Дай подумать… да как обычно. — Мне напомнило, что прототип обычно заказывал латте и трубочку с кремом. Сластена был, выходит, девки ему тоже кучу сладкого натащили. В этом мы с ним отличаемся. Мы вообще много чем отличаемся.

Сам Поляк оказался невысоким, светловолосым, моего возраста, то есть к сороковнику. Одет в свитер с горлом, на спинке стула кожаная куртка висит. Волосы мокрые, значит, без шапки ходит.

— Ты чего в шапке? — спросил он меня.

— Башкой шарахнулся в подвале. — Я чуть приподнял край вязаного «боба». — Неохота бинтом светить, как раненому герою.

Подошла официантка, Поляк заказал «обычное» для меня и для себя попросил горячие бутерброды с сыром и ветчиной и большую кружку чаю.

— Какие новости? — спросил уже я. — По основным делам нашим когда что-то ожидается?

Это мне знание напомнило.

— Через месяц, не раньше. На Дальке проверки идут, все тихо сидят. Извини, по-другому никак.

— Да я понимаю.

— Слушай, я вот о чем поговорить хотел… я тебе про племянника рассказывал, так?

— Ну да.

Что там было? Ага, Поляк пацану денег на бизнес давал, тот магазин открывал или что-то такое. Специально не обсуждали.

— У него проблема, на бабки попал. Взял там что-то на реализацию, просрал, теперь его грузят.

— Много?

— Говорит, что просрал две тысячи, но грузят уже на шесть. Машину забрали.

— Переоформили?

— Нет, типа в залог. Мол, вернет бабки, отдадут машину.

— Кто грузит?

— Вот в том и дело, что какая-то мутная братва с Восьмого Марта, как я понимаю. Так, пацаны решили стать бандитами, похоже.

— Это как раз плохо, — поморщился я.

— Поэтому и поговорить хочу, — согласно кивнул Поляк. — Я думаю, что они тачку отдавать не собираются. Поняли, что лоха грузят, поэтому ждут с бабками, а потом его просто завалят. Шесть штук и новая «двадцатка», — назвал он популярный среди мелких торговцев универсал «Лада».

— Считай, что приподнялись пацаны.

Вообще, такие никому не известные бригады «с раёнов» — они самые опасные. Правил не знают, ни с кем не сотрудничают, ума обычно нет. Максимальная перспектива для таких подняться до мокрушников, работая на большую группировку. Обычно они или сами быстро завязывают, если ума хватает, или просто долго не живут. И еще они фильмы про бандитов смотрят и из этого свою тактику придумывают. В свое время старшего Вагонки такие сопляки завалили, типа «гангстерскую войну» начали. Их потом самих кого кончили, а кого на этапах насмерть забили. Но авторитета Шила уже не стало, изрешетили в его же машине вместе с еще одним «вагонковским». Впрочем, никто не плакал.

— На когда они договорились?

— Завтра в двенадцать он должен бабки привезти на Восьмого Марта.

— Пусть на связи сегодня будет. И ты. Съездим с ним, не вопрос. А чего он к мусорам не пошел?

Племянник Поляка, как и сам Поляк, просто коммерсы, для них никакого косяка в этом нет. И менты голимых вымогателей не любят, берут по-жесткому, и потом проблема обычно на этом заканчивается. У мусорской коррупции тоже некие пределы есть, они тоже по своим понятиям живут. Правда, вот если бы племянника грузили те же «чехи», а пришел бы он с заявой в РУВД «Центральный рынок»… тогда все получилось бы хуже. Но люди здесь такие вещи с рождения учат в большинстве своем. А когда шпана беспределит, любые менты легко впишутся.

— Он ко мне пошел, а я не хочу никаких контактов с ментами, не надо мне лишнего внимания.

— Понятно.

Это логично, в принципе. Все же он хоть и служащий РЖД, но дела крутит темные, лучше лишний раз в поле зрения не попадать. И Поляк с нами работает, так что по его делам впрягаемся без разговоров. И сейчас придется. Тем более что в своих предположениях он прав — шпана или попытается племянника прикрутить, то есть стать его крышей, но это маловероятно, веса у них нет, от таких крыш только проблемы, или, что вероятней, просто его вальнуть. Там же, в промзоне, где и машина стоит, наверное. А потом тело на Помойку и бомжам водки. Доверенность на переоформление только выписать заставят, левую им взять неоткуда наверняка.

— Займемся, все нормально будет. Какие еще новости?

— Со складов на шестом тупике некое ООО «Варта» сигаретами за наличку торгует. Из Краснодара везут. Бабки прямо там принимают, торгуют много.

— А кто они?

— Под «дагами». В офисе охрана, касса серьезная, но как наличку вывозят, никто не знает, инкассация туда не приезжает. Скорей всего, каждый вечер везут сколько набралось.

— А товар всегда или когда как?

— Не всегда. Цена хорошая, продают быстро. Ждут следующую партию.

— Они просто под «дагами» коммерсы или тупо на «дагов» работают? — насторожился прототип у меня в голове.

Разница в этом есть. Если «под», то они сами по себе, лишь отстегивают долю. А если «на», то деньги в обороте бандитские, а на зарплате или скромной доле сидят уже продавцы. И для «дагов» это свое.

— Не знаю. Все может быть. Я стараюсь внимание не демонстрировать, сам понимаешь. Вот тут нарисовал какой склад, дальше сами думайте. — Он вытащил из внутреннего кармана висящей на стуле куртки листок бумаги и придвинул ко мне. — Но помногу продают. Как груз приходит, к ним уже очередь.

— А ты знаешь, когда груз приходит?

— За пару дней, — чуть улыбнулся он.

Ну да. Если сами по себе, то деньги могут просто по-тихому вывозить, типа незаметно. Если на какую-то банду с Муслимки, то те могут сами забирать. В любом случае информация заслуживает внимания.

Посидели, допили, кто чай, кто кофе по-быстрому, потом я собрался и поехал домой, попутно набирая Большого.

— Как здоровье? — спросил он первым делом.

— Лучше. Пришлось с Поляком встретиться, просил.

— Чота толковое?

— И толковое, и поговорить надо, там проблемка у него.

— Лежать бы тебе пока… ладно, заезжай на сервис, я здесь.

Сервис был свой, мы там даже не крыша, а совладельцы, пополам с братом Капрала, братка из нашей бригады. Небольшой, на три подъемника, но делал все: и кузовной, и слесарку, и электрику. Для нас бесплатно, понятное дело. Ну и имелось что-то вроде кабинета в подсобке, который мы как свой «офис» использовали. В офисе стол, на столе компьютер, на котором иногда играли, два длинных дивана из искусственной кожи, на тумбочке кофеварка и чайник. Жили мы все недалеко друг от друга, а до сервиса тоже рукой подать, так что все на дружественной территории.

Располагался сервис в бывшем гараже какого-то ныне закрытого предприятия, за высоким бетонным забором, где хватило места для стоянки как ремонтируемых машин, так и наших, и мастеров. Во дворе столкнулся с Упалычем — старшим мастером.

— Ты машину-то обслуживать собираешься? — тормознул тот меня. — А то договорились, а ты вчера не приехал.

Ну да, только сейчас картотека подсказала.

— Упалыч, извини, башкой вчера ударился, забыл начисто, — показал ему повязку.

— Если не спешишь, то прямо сейчас давай сделаем, там дел-то всего ничего, масло да фильтры.

— Не вопрос. — Я выудил из кармана и отдал ему ключи от «Тайги».

— Через час готово будет.

В «офисе» застал Большого, Сироту и как раз Капрала — среднего роста плечистого парня, словно из тросов свитого, с кулаками, разбитыми до полной неузнаваемости. Был Капрал, он же Артем Капралов, с детства большим фанатом всякого рукомашества и дрыгоножества и имел привычку применять свои умения прямо с ходу, из-за чего Большой его всегда придерживал от ухода в дурной беспредел. В свое время Артем всерьез выступал в миксфайте, ждали от него больших побед, но травма колена спортивную карьеру прервала, так что осел он на районе и примкнул к Большому, у которого когда-то занимался кикбоксингом.

— Здорова всем, — поприветствовал я присутствующих с порога.

— О, как сам? — подкинулся с дивана Капрал, протягивая руку. — Нормально?

— Да более или менее. — Я стащил куртку, потому что в комнате было жарко. — Поляк меня вызвонил сегодня, пришлось забить на все и ехать.

— Чё у него? — спросил Большой, ставя передо мной кружку, в которой в кипятке плавал пакетик чаю, свесив наружу нитку.

— У него на складах «даги» сигареты за наличку продают. Помногу.

— Сами «даги»?

— Или сами, или кто-то под ними. Но продают, говорит, контейнерами.

— Ну и поехали их хлопнем, — подскочил Капрал.

— Кавалерийским налетом? — искоса глянул на него Большой. — Приглядеться надо. Давай, разведка, займись, — это он уже для меня.

— Займусь. Тут еще проблема есть. — Я изложил историю про поляковского племянника.

Все выслушали внимательно, потом Большой спросил:

— За выезд его грузим?

— Не, не по понятиям выходит, он нам по всем затратам отбивается, — возразил я. — Нужный человек.

— Пусть лучше должен будет, — добавил Капрал.

— Согласен. Тогда, Сирота, давай завтра всех наших сюда на десять утра, отсюда поедем.

— Я бы лучше за час сам на Восьмого Марта выдвинулся, — сказал я. — Посижу, посмотрю. А вы подтягивайтесь следом за клиентом.

В бригаде я, оказывается, за начальника разведки и заодно главного по спецоперациям. Вот так узнаешь про себя много нового.

— Давай так, — согласился Большой. — И племяшку этого сюда бы вызвать, пусть расскажет, чё там и как, чтобы знать.

— Поляка наберу, пусть сюда присылает.

— Тут еще новость. — Большой выдержал паузу. — Ваха на Мартына вышел, сам понимаешь, чего хочет.

Ваха. Мартын. Кто эти люди? Ага, уже знаю. Ваха — старший у тех, кого я завалил в Гадюжнике и которые завалили меня. Мартын — вроде как положенец у нас на районе, за старшего у «коптевских». Ваха пошел в рамках понятий свой «вопрос решать» через разговор, по крайней мере сначала.

— И что Мартын?

— А что Мартын? Мартын сказал, что встречаться надо. У него в «Охотничьем» для начала.

— И когда?

— Сегодня, скорей всего, к вечеру. Хотел тебя набрать, да ты сам.

Странный процесс возникновения непривычных мыслей снова включился, натолкнув на очередной вывод:

— Если в «Охотничьем», то беспредела не ожидается, как я понял?

— Нет, но забиваться бы не стал, сам понимаешь. У «чехов» свои понятия, людскими они пользуются, только когда им надо. А за стол мы платим, получается.

Вот так. И оглянуться не успел, как влип в жизнь своего прототипа по самые уши. Сегодня разборка, завтра разборка, потом еще и этих торговцев сигаретами грабить… как-то мне это все меньше и меньше нравится. И четкое понимание того, что «я больше не хочу», не скажешь. Вован Бирюков в бригаде уже десять лет, после Большого второй человек, он давно по рельсам живет. Надо как-то очень сильно думать о том, чтобы спрыгнуть с поезда. Сильно-сильно думать.