Дисперсия

Андрей Кочетков

Проснувшись однажды утром, Антон Кузнецов осознаёт, что не может вспомнить своё имя. Собирая свои воспоминания по осколкам, он понимает, что все его злоключения связаны с его не вполне легальной работой по отлову необычных насекомых, называемых в народе клопами, а также появлением во всём мире загадочного наркотика эвдема. Отправной же точкой этой загадочной цепи событий является его знакомство с инфантильным молодым человеком по имени Кеша. Книга содержит нецензурную брань.

© Андрей Кочетков, 2019

ISBN 978-5-4474-3670-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.

Призма памяти (часть 1)

Что чувствует человек, проснувшийся в неизвестном для него месте, не помня ничего из своего прошлого? Страх, растерянность, злобу, ответите вы. Нет, это облегчение. Можете мне поверить, в данный момент я не могу вспомнить даже своё имя. Странное чувство, надо сказать, словно ты избавился от тяжёлой ноши, тяготившей тебя долгое время.

У всех в жизни бывают моменты, когда наутро после долгого и насыщенного сна чертовски трудно вспомнить что-либо из своей реальной жизни. Обычно такое состояние длится недолго, минут пять, может, чуть дольше. У меня это состояние держится уже два часа. Всё это время я лежу в постели, разглядывая комнату, в которой нахожусь. Она довольно большая, можно даже сказать, огромная. Тёмно-пурпурного цвета стены резко контрастируют с полом и потолком, выполненными в шахматном чёрно-белом стиле. Комбинация этих цветов сильно перенапрягает глаза. Пошатываясь я встаю с кровати. Из единственного окна видно поле с несколькими растущими кое-где берёзками. Пейзаж вроде бы русский, что хорошо, поскольку, как мне кажется, других языков, кроме русского, я не знаю. Снаружи окна, помимо приятного вида пейзажа, красуется тюремного типа решётка, закреплённая на раме и доказывающая, что нахожусь я здесь, скорее всего, не по своей воли.

Кровать, тумбочка, телевизор, две двери, одна из которых закрыта, а вторая ведёт в довольно просторную ванную комнату. Над раковиной висит круглое зеркало. Из него на меня смотрит до боли знакомое лицо. Моё лицо. А я довольно красив, если не считать сломанного носа и здоровенного синяка под левым глазом. Судя по начавшим уже заживать ранам и ссадинам, недавно кто-то очень хорошо меня отделал. Либо уронил на меня целый грузовик. Это точно бы объяснило мою амнезию.

Моё созерцание своего собственного плачевного состояния, отражённого в до безобразия грязном зеркале, прерывается приглушённым скрипом отрывающейся двери. Я выхожу из ванной. Дверь, которая чуть раньше была закрыта, сейчас не представляет для меня того непреодолимого препятствия, каким была раньше, однако человек, стоящий передо мной, явно не планирует дать мне выйти в коридор.

— О… Я вижу, вы очнулись. Это просто великолепно. Надеюсь, вам уже лучше? — говорит улыбчивый немолодой мужчина, в очках, с аккуратно подстриженной седой бородкой и усами. Он в белом халате. Вывод, что это доктор, напрашивается сам собой. Ну, или, возможно, он химик, но химики обычно не спрашивают людей, больных амнезией, об их здоровье. Стало быть, я делаю ставку на свою первоначальную догадку.

— Просто превосходно, док. Я надеюсь, вы мне не делали лоботомию, пока я был без сознания?

— А что, у вас есть какие-то проблемы с мышлением? На мой взгляд, ваш сарказм доказывает, что вы не имеете проблем с изложением своих мыслей.

— В данный момент мой ум прекрасно работает. Как новенькая японская машина, только что выехавшая из сборочного конвейера. Не могу припомнить момент, когда я чувствовал бы себя лучше. И в этом-то заключается вся проблема. Я не могу ничего вспомнить.

— Совсем ничего?

— Ну, небольшие отрывки. Знаете, как фотоснимки с подписанными на задней стороне комментариями. Помню родителей, как ездил с ними к бабушке в деревню, частично помню школьные годы, друга лучшего Сергея Котовского и как мы с ним чудили в детстве, номер армейской части, где служил. Но это лишь маленькие кусочки, целую картину я не могу разглядеть.

— Это явный прогресс. Пару дней назад всё, что вы могли делать, — это пускать слюни и ходить под себя. Вам не стоит торопиться с лечением. Полежите, подумайте о прошлом, о каких-нибудь запоминающихся деталях, сконцентрируйтесь на них. Вы можете вспомнить, как вас зовут?

— Помню только, что моё имя начинается с буквы «а».

— Да, вас зов…

— Погодите, не подсказывайте. Александр?

— Нет.

— Авраам?

— Нет.

— Адам Уэст? Вот это было бы неожиданно.

— Снова нет. Ваше имя — Антон…

— Антон Кузнецов, мне двадцать девять лет, и я работаю дезинсектором.

— Вам тридцать, три дня назад у вас был день рождения. Как я уже сказал ранее, не перетруждайтесь. Я считаю, ваша память должна в скором времени полностью вернуться, максимум через пару-тройку дней.

— Хороший совет, док. Только мне хотелось бы сначала узнать, сколько я уже здесь и, вообще-то, где именно я нахожусь.

— Вы у нас уже пять дней, голубчик. И большую часть этого времени вы были без сознания. А насчёт вопроса о том, где вы находитесь… М-м-м… Скажем, в частной клинике.

— Я могу выходить из палаты?

— Боюсь, что нет.

— А в этой «частной» клинике есть другие пациенты, кроме меня?

— Нету, вы единственный наш пациент.

— Знаете, док, что-то подсказывает, что вы меня опрокидываете.

— Простите, но я не слишком хорошо знаком с современным молодёжным жаргоном и не уверен, что понимаю значение последнего сказанного вами слова.

— Вот представьте, мы с вами хорошие друзья, и как-нибудь в пятницу вечером вы приглашаете меня к себе домой. Выпить пивка в дружеской компании, посмотреть футбол, поиграть в шахматы…

— Я не очень люблю шахматы.

— Тогда в карты?

— Тоже не моё. Мне больше нравится го, но я не думаю, что вы знакомы с этой настольной стратегической игрой.

— Ладно, это неважно, обойдёмся пивом и футболом. Так вот, я прихожу к вам домой. Мы пьём пиво, смотрим телевизор, говорим о мужских темах, и тут, в самый неожиданный для меня момент, вы вскакиваете с дивана, хватаете меня за воротник рубашки и, словно боец, знающий древние единоборства, перебрасываете меня через свою спину прямо на столик, стоящий перед диваном. Столик разлетается вдребезги, пиво разлито, новая белая скатерть запачкана кровью, а я в нокауте. Вы меня опрокинули, док, неожиданно и очень мощно.

— Да, я должен согласиться, этот термин прекрасно описывает ситуацию, в которой вы оказались.

— Я так понял, вы не просто так меня здесь держите. Вам что-то от меня нужно?

— Вам не стоит забивать голову лишней информацией. Вашей главной задачей на данный момент является полное выздоровление. Рассматривайте это как отдых в санатории. Ну а пока извините, но я должен удалиться.

С этими словами он вышел из комнаты и закрыл дверь на замок. Я устроился поудобнее на кровати и включил телевизор. Меня, конечно, злила ситуация, в которой я оказался, но сейчас не время совершать необдуманные поступки, подумал я. Напасть на доктора и попытаться сбежать как раз подпадает под определение таких поступков. И как бы мне ни хотелось это сделать, пока моей жизни не угрожает опасность, лучше всего придерживаться совета доктора. Я должен прежде всего вспомнить причину, по которой всё могло так обернуться. Кому понадобилось держать меня здесь?

Я выключил телевизор, по которому всё равно шёл один бред, закрыл глаза и медленно начал погружаться в свои мысли. Моя память медленно начала складываться в цельную картину. Люди и события, словно краски, начали заполнять полотно. Вскоре я вспомнил в деталях почти все события своей не особо интересной жизни. Однако события двухмесячной давности всё ещё окутывал туман, стоявший плотной стеной перед моим взором. Именно в этот отрезок времени произошло что-то очень важное, что дало толчок к событиям, приведшим меня в эту тёмно-пурпурную комнату. Два месяца назад, в последних числах мая, я познакомился с человеком по имени Кеша. И я уверен, что именно это знакомство стало моей отправной точкой навстречу ответам, так необходимым мне в данный момент.