Гроза над скудельницей

Андрей Караичев, 2021

В современном мире, мегаполисах, нам всё сложнее верить в потусторонние силы, мистику, древние легенды. Помимо научных знаний, технологий, на «сказки» попросту не остаётся времени: его полностью поглощает повседневная суета. Стоит уехать прочь по трассе, свернуть в глушь, лес, деревню или дачу вдали от «цивилизации», где природа имеет большую силу: эволюционные страхи, суеверия – возрастают. Екатерина, устав от города, отправляется восстанавливать заброшенную бабушкину дачу; здесь девушке предстоит столкнуться не только с запредельным объёмом работ по реставрации, но и чем-то более загадочным, пугающим, интересным.

Глава 2. Тоска, гроза и умершая ведьма

Председатель СНТ, крупного телосложения женщина, с длинными, крашенными в чёрный цвет, вьющимися волосами из-под платка, чей точный возраст угадать без «шпаргалки» в виде раскрытого паспорта невозможно, радужно встретила Расковых.

— Знакомьтесь, — без труда подтащила одной рукой к себе огромного парня Ирина Иосифовна, — это Михаил, Мишка Смирнов. Местный богатырь. Добровольно вызвался вам помогать, обращайтесь — не стесняйтесь.

Молодой человек крепко сжал руку Екатерине, она сморщила курносый носик от боли, сразу понятно — не джентльмен… с дамами обращаться не умеет, — «Научим!». В остальном: светловолосый, высокий парень, под два метра ростом, крепкий, с развитой мускулатурой, на вид лет двадцать пять, симпатичный. Правда, неряшливый, взлохмаченный и одет по колхозному: видавшая виды салатовая майка «Дизель», синие трико в белую полоску, и пыльные полуботинки арестантского типа, — «Его вырядить, сделать причёску и обучить манерам, завидный жених выйдет». — Отметила Катя.

Мужчины взялись разгружать до отказа набитый автомобиль Ивана (БМВ Х5); на фоне Смирнова, Расков имеющий рост порядка 174 сантиметров и телосложения не самого дряблого, казался просто недомерком с залысинами и висками каштанового цвета.

Председатель, навязчиво приобняв девушку, повела ту через дебри в огород, шепнув на ухо:

— Ты не бойся Мишку, он глуповат маленько, зато добрый. У него в уме: на мотоцикле покататься, пожрать, а до баб он не охотник. Помогать любит, шо хошь, тебе сделает, главное — корми. Да сдружитесь! Здесь больше молодых нету, он як узнал, шо ты едешь, извёлся весь. Не стесняйся, припахивай его.

К счастью для Екатерины, отец позвал Ирину Иосифовну к машине, уладить финансовые вопросы: просто девушке хотелось осмотреться здесь одной, утолить ностальгические потуги.

Раскова с трудом пробилась через разросшуюся всюду сирень и колючие сорняки, оказалась на территории того, что когда-то являлось любимым огородом бабушки. Небольшой домик стоял в другом конце сада, его едва можно рассмотреть сквозь высокую траву и поглотившие округу мелкие и крупные деревья, расплодившиеся со временем от падающих слив, абрикос. — «Пилить, рубить, корчевать и сжигать придётся не один день!» — Поняла девушка.

— Я помогу! — Раздался голос Михаила за спиной Екатерины. Парень, используя здоровенную плотную сумку в качестве тарана, буквально проломился через стену зарослей, оставив небольшую тропинку после себя. — Куда вещи складывать?

— Возле стенки пока, а позже разберусь. — Не сразу ответила дачница, удивлённая продемонстрированной силой молодого человека.

Увидев дом, сложенный в «полтора кирпича» во всей красе и близлежащие пристройки, начинающая садовод обомлела. Отец оказался прав: всё пришло в упадок, труху и разруху. От грядок, цветов, ухоженных кустов не осталось следа; некогда яркая синяя краска на домике облупилась, лишь местами напоминая о себе еле заметной голубизной. Веранда порушилась, сгнила, как и столик возле фронтального окна, сохранилась лишь подобие скамейки. Опечалившись, девушка присела на неё и, конечно, упала. Хорошо, не поранилась.

— Ух ты! — Проделал проход уже с другой стороны Смирнов, — аккуратнее надо! Давай помогу подняться.

Его поведение удивило Раскову, она думала: такие парни при падении других смеются… внешность обманчива.

Чтобы пройти в помещение, следовало миновать остатки беседки.

— Вы можете убрать доски? — Указала девушка на гору гнилых щепок, остатков некогда шикарной пристройки: они закрывали проход внутрь.

— Не «выкай». Мы люди простые. Сейчас сделаю! — С улыбкой на лице парень потянул за обломки и вытащил целую кучу разом.

Дверь не поддалась, пришлось ломать ещё сохранившуюся часть крыши веранды, столько мусора получилось. — «Вечером пожгу!» — утешилась Катя.

— Можно я пройду? — Похлопала по плечу дачница застывшего в проходе богатыря.

— Да. — Отправился Миша за очередной партией груза.

— А где отец застрял? — Окликнула его Екатерина.

— С тётей Ирой языки чешут… это надолго!

Набрав побольше воздуха в грудь, девушка смело прошла внутрь через тяжёлую, плотную дверь из досок, слегка разбухшую, но ещё добротную, сохранившую яркий зелёный цвет, — «Надо козырёк соорудить, чтоб вода под порог не шла».

Первая половина домика действительно не протекала: шифер на крыше сохранил возложенные на него функции. Тем не менее из-за хронической сырости, запах которой приторно бил в нос, всё побелело, обои отвалились, обнажив местами на стенах советские газеты (так клеили раньше). Кровати, на первый взгляд, целые: следовало просушить, помыть и перестелить, ибо здешнее постельное бельё годилось в лучшем случае на тряпки, да и то после стирки. Помимо влаги, комната пострадала от рук дачных воришек: дельных вещей не осталось, так, мелочёвка типа пластмассовых кружек, тарелок и ржавых гвоздей на самодельных полках… и картины сняли со стен! Не говоря уж о чугунных деталях печи.

Другой комнате (из всего двух), хорошо протекавшей, досталось гораздо сильнее: видно кладку из красного кирпича на глухой стене, под ними горки глины со следами бумаги и побелки — это обваленная штукатурка вместе с обоями. Полы, из которых местами пробивалась небольшая поросль деревьев, трещали и при малейшем давлении на них угрожали лопнуть в любой момент; на потолке провисло стоковое «пузо». Лампочки срезали вместе с плафонами, розетки выдрали с алебастром… из ветхого дивана выпирали пружины, плесень. Восхитительно — сохранился дубовый комод и окна со стёклами: они подлежали реставрации, следовало купить в посёлке хорошей краски, забить с улицы новые штапики, предварительно зашпаклевав швы… ну и тщательно вымыв.

Удручающая картина, — «Надо немедленно браться за дело!», — подбодрила себя Раскова.

— Катюш, — напугал девушку отец, — давай, грей на костре чайку, выпью да поеду. Представляешь, телефон взял, а там роуминг! Украина-то рядом совсем… пора на работу возвращаться. Ох и болтливая Ирина Иосифовна, не переслушаешь! Хорошо, бабка какая-то трухлявая её увела.

К приятному удивлению, колодец не развалился, ведро и цепь только с ворота спёрли. Начинающая огородница привязала пока на верёвке цинковое ведро с грузом (чтоб тонуло) и набрала воды… она оказалась очень мутной, с листьями, травинками, щепками и мёртвыми насекомыми. — «Ладно, потом откачаю, сейчас из своего запаса налью».

Отыскав подходящее место, девушка вырыла небольшую ямку, срубила поросль и, установив треногу для костра, подвесила греться чайник.

Перекусив на свежем воздухе под горячий отвар, Иван, пообещав приехать через неделю с недовезёнными вещами, поспешил обратно в Ростов, напевая с сарказмом:

— Наша крыша небо голубое!

— Ну папа! — Возмутилась дочь.

— Да-а, делов полно! — без просьбы взялся Миша спиливать мелкие деревья, расширяя тропинку от кострища к дому, — ты обращайся. Мне скучно одному, работы сейчас нет, предприятие наше на «капиталке», друзья редко ныне приезжают, сам я в городе последний раз был, когда в запас уволился, так что работа в кайф.

Смирнов вернулся из армии больше трёх лет назад, служил в ВДВ, но говорить о годе, проведённом по уставу, не то что не любил — ненавидел. В память о «боевой» юности среди десантников, остался разбитый в нескольких местах нос, поломанные рёбра, потерянные зубы. Когда «дембельнулся», мать чуть на скорой не увезли, столь удручающее впечатление на неё произвёл новый внешний вид сына. Сняв с банковского счёта все денежные сбережения, родители Миши настояли на хорошем, недешёвом враче, тот ладно справил нос, положенный набок, так, что из «уродства» получилась изюминка, если не харизма фейса. Нет, оставалось заметно: перегородка поломана, но выглядело это очень гармонично, сливаясь со вставленными зубами, серо-голубыми глазами и пухлыми губами, ещё небольшим резанным шрамом на лбу… прям персонаж фильма про спецагента, побывавшего в уйме передряг. Не посвящённый в армейские дела человек может удивиться: «Как при огромной физической силе, парень сумел схватить столько увечий?», — знающий же, прекрасно понимает: «Армия не санаторий — в одиночку невозможно противостоять отлаженной годами системе «дедовщины».

Девушка внимательнее рассмотрела нового знакомого, приятное впечатление о нём лишь усилилось, дополнительным плюсом стали довольно ухоженные ногти на руках в противоположность причёске, не маникюр, конечно, но подстрижены аккуратно и, без «стандартной» в схожих ситуациях грязи под ними.

— Спасибо. С меня причитается. — Затянув с ответом, улыбнулась Катя, оторвавшись от занятия с переобуванием в берцы (до этого была в кедах), — здесь столько забот… не знаю, за что хвататься. Наверное, ты правильно тропинку взялся делать. Вечером ливень обещают, надо с крышей что-то решить.

— Давай сделаем! Тёть Ира разрешила нам по соседним, заброшенным дачам помародёрить, хозяева на том свете давно, чего добру пропадать? Знаю, в каком сарае шифер хранится! Докроем, если подойдёт.

— Отлично! Боюсь, за сегодня не успеем, давай пока слазим наверх, плёнкой обтянем, на ночь хватит, чтоб меня не затопило. После по дачам рейд освоим.

— Ты не против полазить? — Обрадовался парень.

— Если председатель разрешила, то я — за!

Натянув два слоя тепличной плёнки на крышу, прибив её толевыми кнопками, новоиспечённые друзья собрались шастать по заброшенным участкам или, по словам Миши, — «Мародёрить». Катя, строитель по образованию, а она действительно с третьего курса училась серьёзно и стала одной из немногих, кто всё сдавал сам, понимала: сделали они на крыше полную ерунду. Хорошо, если эту ночь выдержит напор ливня и ветра. Знала также, что притащить шифер, сменить подгнившие доски, отмерить, распилить, подогнать, до вечера — нереально. Синие тучки со стороны скудельницы надвигались, ветер гнал их сюда. — «Не успею я верно, сегодня ничего пожечь, а там посмотрим».

Начали лазить с дальних участков, чтобы постепенно приближаться к своей даче. Богатырь проходил вперёд, с вручённым ему девушкой «Дихлофосом», чтобы он всё обрызгивал им от насекомых, лишь затем заходила следом: жутко боялась она их, особенно пауков. Зато, совсем не пугалась грызунов и змей.

Невероятная удача — в первом саду, под прогнившим сундуком в сарае обнаружили чугунную плиту для печи; колосья вырвали в самом домике из полуразваленной топки.

— Повезло, — с лёгкостью закинув на плечи массивный чугун, сказал парень, — конец апреля, ночами дубняк стоит ещё, так печь сделаем, можно топить, глины я знаю, где дельной накопать — у пруда.

— Завтра сходим.

— Я сегодня советую.

— Не-а, давай уже пролезем всё, наберём трофеев.

Понятно — всё давно украдено до Кати с помощником и не один раз, но Миша, словно чувствовал различные «схроны», почти в каждом домике находил полезные вещи, сэкономив для Расковых немалую сумму денег, в частности, на инструментах. Топор или лопата советского производства порой выглядят неказисто, зато в работе незаменимы. Разве может элегантный топорик с жёлтой ручкой Екатерины, который тупится об сучки, сравниться с найденным, укутанным в брезент, большим топорищем сталинских лет? Ответ — нет!

На дворе темнело, началась гроза с раскатами мощного грома, что не совсем характерно для текущего времени года: следовало закругляться — вот-вот ливанёт. Решили пролезть по ещё одной хате, соседской — «на посошок».

Раскова вспомнила этот участок: там некогда жила страшная и мерзкая бабка, звали её Рита, прозвище — «Чапа». Кличку старуха заработала за своеобразную шаркающую походку (чапала), причём передвигалась она вечно в одних и тех же калошах, неважно: лето, осень, зима… лишь иногда, в сильный мороз, могла надеть валенки. Ещё отличительной чертой баб Риты была, её манера речи, она «числилась» хохлушкой у местных, но изрекалась не пойми на каком говоре, который забавлял одинаково и русских людей, и украинцев. Пожилая женщина любила выпить, не вынимала из губ «Приму», бранилась трёхэтажным матом и при этом хотела казаться доброй, всё детям совала конфетки, родители запрещали от неё их брать, мол, — «Порчу наведёт, колдунья!». Ребята боялись старуху, верили — «Она ведьма!» — и обходили стороной. Кате же повезло: Чапа жила по соседству… это являлась единственным неприятным моментом в «крепости» из детства.

— Что с хозяйкой, не знаешь? — Поинтересовалась девушка, следуя за живым «бульдозером», прорывающим проход к дому, крепко держась за его могучие плечи.

— Померла лет пять-семь назад.

— Здесь?! — Несколько испуганно воскликнула девушка.

— Нет, она в посёлке жила новом, там и преставилась, а похоронена на нашей скудельни, да! Место себе купила давно, когда та ещё открыта была для новых жмуриков. Никогда не понимал дурацкой традиции — могилу себе при жизни покупать. На кой чёрт? Так живёшь и знаешь — место тебя ждёт на поярковой даче.

На двери висел массивный, напрочь проржавелый замок. Смирнов схватил его обеими руками, упёрся ногой о стену и выдохнув, — «Э-эх!», — выдрал тот вместе с петлями.

— Ты и подковы руками гнёшь? — Усмехнулась Катя.

— На спор?! Давай!

— Я пошутила. — Слегка толкнула Екатерина приятеля.

Внутри домик оказался в гораздо более плачевном состоянии, чем Катин, разница только — здесь не побывали воришки… колдовская слава его хозяйки, вероятно, сберегла. На полу разбросаны пустые пачки «Примы», бутылки из-под водки и «Портвейна»; чего-то дельного, кроме заслонок для печи, инструмента и множества шиферных гвоздей, не оказалось. Оно понятно — старуха забрала всё отсюда, когда ей выделили домик на посёлке.

— Посвети фонариком, не видно ни черта! — Попросил Миша, стараясь и здесь отыскать тайничок.

Не обнаружили. В один миг, во второй комнате, в левом углу между шкафом и окном, на стуле почудился силуэт человека. Катя вскрикнула, её спутник, машинально швырнул в ту сторону попавшийся под руку точильный камень, он глухо стукнулся об стену, содрав остатки обоев.

Екатерина направила фонарь на угол — ничего! Отвела лучик в сторону — сидит бабка! Так с десяток раз. Старуха точь-в-точь умершая ведьма, показалось Расковой. Самое странное: на стуле ничего не лежало, с чем можно спутать фигуру человека, он был пуст.

— Пойдём отсюда? — Потянула девушка друга за рукав.

— Трусиха? Эх ты, с такой-то фамилией! Это игра теней. Или фантом. Передачу смотрел ночью документальную: в старых домах, от вонючих вещей хозяев разная ерунда происходит, отсюда и байки о привидениях. Не бойся — я рядом!

Конец ознакомительного фрагмента.