Записки НЕ психолога

Андрей Иванович Щеглов (2024)

Короткие рассказы-наблюдения, в которых автор пытается разгадать мысли людей и животных, их возможные переживания, радости и сомнения. Встречаются и просто воспоминания, которые происходили с самим автором или были им услышаны. За счёт некоторых наблюдений вырисовывается особая картина иногда даже фантастических событий, которые автор описывает, как вероятную и необычную историю внутри сюжета некоторых рассказов. По непроверенным данным, такая форма анализа-наблюдения развивает… телепатию. Но это не точно)))

Глава 2: Гроза наркоза

Не секрет, что большинство мужчин при температуре тридцать семь и пять начинают чуть ли не писать завещание. Но бывают и исключения с проявлением особой упёртости по отношению к своему здоровью — тоска прощания с родными во взгляде присутствует, но лечиться не хотят.

Весь декабрь у меня болел живот. Уже не знал, что пропить, чтобы странная тянущая боль, накатывающая редкими волнами, ушла. После празднования Нового года боль стала ровно пульсирующей всё время. И тут жена не выдержала моей тоски во взгляде, в совокупности с позой перемещения тела мужа в виде «скрюченного эмбриона». Она чуть ли не в ультимативной форме, заставила меня поехать к врачу и проверить живот.

Вызывая такси, я надеялся, что в клинике меня успокоят и дадут таблеточек, чтобы всё по-быстрому прошло. Но после первых секунд осмотра пожилой врач изрёк:

— Голубчик! Да у вас аппендицит вот-вот «родит»!

На мой недоумённый возглас «добрый доктор», ласково прищурив глаз, пошутил:

— Не переживайте! У вас, скорее всего перитонит, а это значит, что потребуется полосная операция, если всё у вас там внутри прорвётся. Поэтому, милейший, я прямо сюда вызываю скорую и вперёд под нож.

Что и говорить, чувство юмора врачей давно известно своими оттенками «чёрненького».

Прямо разогнуться я не смог и боком сполз с койки осмотра, бормоча:

— Да, да… Я сам доеду, не переживайте.

Врач, видя моё состояние, как фокусник достал лист бумаги и практически победоносно воскликнул:

— В этом случае, милости прошу, подписать заявление об отказе госпитализации, чтобы в случае вашей преждевременной кончины на меня не завели уголовное дело.

«А вы умеете подбодрить, доктор!» — мысленно поблагодарил я и, не споря с его выжидательно добрыми глазами, подписал заявление.

Жена дома уже во время моего рассказа стала звонить и вызывать карету скорой помощи.

«Скорая» приехала на удивление быстро. Но это никак не отменило моё тревожное состояние, которое стало потихоньку выбивать стойкий тремор не только рук, но и всего тела.

А вот дальше начался просто панический хоррор.

По приезду в больницу, меня прямо на каталке из машины два «дюжих молодца» бодро вкатили в приёмное отделение, где лежало и стонало пару-тройку человек, сопроводив моё появление криком: «Этого на стол — срочно!».

Словно по щелчку пальцев, вокруг сразу началась нервирующая суета. Мне, с моим увеличивающимся мандражом во всём теле, впихнули в руку бритвенный станок, а я тупо уставился на него, не понимая — что ж от меня требуется? Дежурная медсестра, глядя на мои дробные такты трясущихся пальцев, вырвала станок из моих рук, стянула с меня рывком спортивные штаны и не обращая внимания на оханья, практически молниеносно ликвидировала ненужную поросль внизу. Закончив, она резким кивком указала на каталку, коротко бросив: «До гола! Быстро!»

Далее — череда коротких кадров:

Каталку со мной бегом везут к лифту, чуть ли не с гиканьем, как мне показалось, прикрикивая: «А ну-ка, в сторону!»

Грохочущие двери грузового лифта.

Тёмный коридор с мелькающими тусклыми синими лампами.

Операционная. Много света. Огромная круглая люстра с десятком круглых ламп-прожекторов наклоняется надо мной.

Мои руки опутывают какими-то трубками и чувствую, как делают укол.

Вижу над собой склонившуюся перевёрнутую голову в маске и шапочке и слышу спокойный голос:

— Считаем медленно от десяти до одного… ну?

Я громко сглатываю сухим горлом и с какой-то лихостью тарабаню:

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…

Пауза.

Снова вижу над собой перевернутое лицо в маске.

— Наркотики употребляем?

— Нет… — оторопело протягиваю дрожащим голосом.

— Алкоголь крепкий? Сегодня?

— Да, нет… Не пил я… Крепкий алкоголь вообще не люблю… Ну, виски если иногда… с колой…

Пауза.

— Тэк-с… Ну, хорошо… — слышатся слова и… я проваливаюсь в темноту.

***

Медленно и с каким-то неимоверным усилием открываю глаза, еле подтягивая мышцами лица непослушные веки.

Расфокусированный взгляд обнаруживает недалеко перед собой прямоугольный красный предмет в тёмно-серой мути.

«Это что?» — равнодушно звучит в голове вопрос.

Начинаю всматриваться. Красный прямоугольник не исчезает. Шевелю рукой — шевелится. Вторая рука и ноги также реагируют на приказы мозга.

В туманном сознании начинает вяло трепыхаться мысль: «Если это то переходное место от жизни к смерти, то оно очень странное… Обычно же свет вдали должен быть… Я же читал об этом… Много раз читал… И почему нет звуков?.. Словно весь мир поставили на паузу… Или нет — есть звук… Звук давящего последнего вздоха вселенной… Или это… храп?..»

Серая муть не исчезает и, спустя несколько долгих минут в попытках точной настройки взгляда, снова начинаю свой мысленный монолог: «Интересно, а если я тело всё ещё чувствую, то может это не конец?.. Ведь должно же быть чувство полного освобождения и лёгкости… Ну, это тоже я знаю по прочитанному в романах и каких-то там статьях… И почему я чувствую запахи?..»

Откуда-то доносится аромат сдобной сладкой булочки, которые я обычно ел в далёком детстве на завтрак… И тут же, словно наяву, появляется чашка кофе с молоком на кухонном столе, бутерброд с докторской колбасой и та самая сдобная булка, намазанная сверху сливочным маслом…

Медленно тягучая мысль сложилась в слова: «Если есть волнующие запахи детства… и воспоминания о нём, то… я всё же где-то… в месте перехода… — тревожная мысль продолжила крепнуть, заставив снова мучительно медленно открыть глаза и увидеть ту же тёмно-серую муть в расфокусе.

Внезапно нос уловил чёткий и резкий химический амбре, который обычно применяют для чистки общественных уборных, отчего вдруг захотелось чихнуть. Чихаю…

Резкой вспышкой всё тело разрывает боль от низа живота и до горла, вызывая яркие круги перед глазами и унося в бездонную тёмную муть…

Вдруг слышу еле различимый голос, словно сквозь эхо:

— Это он кричал?

Второй голос, чуть погодя, добавляет так же еле слышно:

— Возможно. Пора бы ему уже…

Меня бросает в холодный пот: «Это про меня?!.. Значит всё-таки переход… И кто они, эти голоса?.. Да, уж… Ну, что ж, буду вспоминать всю свою жизнь… Так что ли?.. А может всё же, стоит побороться?»

— Эй!.. — хрипло выдавливаю каким-то не своим голосом.

В ответ — полнейшая тишина.

«Ну хоть голос свой услышал… — и тут же сомнение, — Точно это мой голос?»

— Я где? — решил я окончательно не сдаваться.

Спустя пару секунд откуда-то из далёкого далёка доноситься ворчливо:

— Где, где… В родовом гнезде!.. Пять утра… Спал бы…

Второй басовитый голос добавляет:

— О! Смотрите! Очухивается вроде.

Надо мной склоняется размытая голова, перекрывая красный прямоугольник.

— Ты, как там? Нормуль? — звучит уже ближе голос. — Вторые сутки не отдупляешь.

Устало закрываю глаза и сипло произношу:

— Покурить есть?

— Ха! — тут же следует возглас. — Нормально?! Ему чуть ли не тройную дозу вкатили, а он курить просит!.. Ну, на, покури.

Через пару мгновений чувствую, как в разлепляемые губы вставляют сигарету. Делаю затяжку. Кашляю. Боль! И снова со стоном проваливаюсь в мутную бездну…

Как потом мне рассказали товарищи по палате, привезли меня аки болванчика, и медсестра сказала, что «пациент» удивил своей стойкостью к наркозу даже заведующего хирургическим отделением — он меня оперировал. Мне действительно вкололи какую-то лошадиную дозу, потому что обычно, со слов той же медсестры, после первого укола наркоза «редкая птица долетит до середины Днепра», досчитав до пяти-шести. А я ещё беседы вёл про алкоголь после озвучивания всей десятки.

Через день я уже приподнимался на локте, но встать, естественно, не мог. Капельница, и обширно залепленный пластырями живот не давали повода и думать о прогулке. Да и какие там прогулки! Мне смеяться было больно или, не дай Бог, покашлять. Чтобы похлебать жиденькую безвкусную кашу, вообще совершал целый ритуал: сперва надо было ухватиться за прямоугольную красную ручку над головой (да, да — ту самую, что я узрел первой после отхождения от наркоза), затем подтянуться и чуть скособочиться, опираясь на подушки; потом аккуратнейшим образом и практически в замедленном действии спустить ноги и — ву а-ля: присесть на койке для приёма пищи. Про туалет промолчу — слишком интимная часть.

Заведующий на моём первом осмотре, по доброй врачебной привычке, ласково пошутил:

— Вас очень вовремя довезли, молодой человек. Если бы пару светофоров тормознули в пути, то, вероятнее всего, пришлось бы доставать весь ваш кишечник и полоскать в тазу.

Не, ну а чё? Хороший юмор у врачей, согласитесь! Стимулирует… И жить хочется, и за здоровьем следить!

27.02.99

Андрей Щеглов