Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи

Андрей Гусаров, 2017

Исполнилось 100 лет со дня гибели Григория Распутина – одного из тех исторических персонажей, кто олицетворял собою начало нового, тогда XX столетия, кто стал символом правления императора Николая И, последнего царя бескрайней империи. И кто так трагически ушел из жизни во дворе великокняжеского дворца, потянув за собой государя императора и его семью… Давно подмечено, что крах государств вызывает к жизни странные личности, которые со временем становятся символами ушедших эпох. Здесь Россия не оригинальна. Символом правления Николая II – времени разрушения великой и блистательной империи – стал, безусловно, Распутин, загадочный старец, которого неведомая сила вынесла на самый верх и свела с семьей императора… Это породило множество мифов и легенд о нем и его влиянии на те или иные решения государя. Предлагаемая читателю книга – попытка разобраться в феномене Григория Распутина, опираясь на его неоднозначную биографию. Многие факты, обнародованные в книге, звучат впервые.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Дело не в Распутине — дело в нас.

И.И. Колышко. «Великий распад»

Пролог

В России ушедшее XX столетие на фоне и без того сложной истории выделяется пугающим количеством трагических событий: «Кровавым воскресеньем» 9 января 1905 года, Русско-японской войной, Первой мировой войной, Февральской революцией, большевистским переворотом, Гражданской войной, не менее страшными сталинскими репрессиями и новой, кровавой и бесчеловечной Великой Отечественной войной.

Жестокая первая половина железного века, миллионы человеческих жертв, забытых бессердечными потомками…

Кто застыл у померкших окон,

На чьём сердце «палевый локон»,

У кого пред глазами тьма?

«Помогите, ещё не поздно!

Никогда ты такой морозной

И чужою, ночь, не была!»

Ветер, полный балтийской соли,

Бал метелей на Марсовом поле

И невидимый звон копыт…

И безмерная в том тревога,

Кому жить осталось немного,

Кто лишь смерти просит у Бога

И кто будет навек забыт.

А.А. Ахматова. «Поэма без героя»

В той трагической эпохе находись свои герои. О них уже слагаются мифы и легенды.

В 1991 году формально перестало существовать советское государство, созданное Лениным, Троцким и Сталиным на прочном фундаменте империи Романовых. Русское общество вступило в XXI век — новую цифровую эпоху глобального мира, но трагические события нашего прошлого каждый раз напоминают о себе очередными круглыми датами, и его герои оживают на страницах книг и экранах телевизоров, смахивая тлен со своих выдуманных биографий.

Примета нашего странного времени — псевдоисторики рисуют «красивое» прошлое…

Так незаметно подошло и 100-летие со дня гибели Григория Ефимовича Распутина — одного из тех исторических персонажей, кто олицетворял собою начало нового, тогда XX, столетия, кто стал символом правления императора Николая II, последнего царя бескрайней империи, «хозяина русской земли». И кто так трагически ушёл из жизни во дворе великокняжеского дворца, потянув за собой государя-императора и его семью.

В отчаянной попытке спасти шатающийся трон, сохранить страну, о которой мы сейчас судим только по мемуарам, старым фотографиям и вымышленным non-fiction произведениям беллетристов, группа заговорщиков убила «старца» в декабре 1916 года. Царскую семью вчерашние крестьяне расстреляли через полтора года.

Да, судьба или рок расписали жизнь Григория Ефимовича по минутам. В год Первой русской революции вошёл старец в высший свет блистательной имперской столицы, в огне Февральской революции он её покинул. Причем последнее произошло в буквальном смысле этого слова — забальзамированное тело царского «друга» сожгли в котельной Политехнического института в дни жестокой русской революции, названной совершившими её Великой.

Писать о Григории Распутине и легко, и сложно одновременно. Легко потому, что существует множество свидетельств и материалов о его жизни: воспоминания, журналистские расследования и архивные материалы. Да и написано о «старце» достаточно большое количество книг — от художественных малоправдоподобных произведений до исследований и документальных повестей хорошего, а иногда и научного уровня.

Распутиноведение зародилось ещё при жизни «старца» в форме многочисленных газетных публикаций, но в годы советской власти вяло и по-марксистки прямолинейно описывало лишь чудачества Григория Ефимовича, особо напирая на его «огромное влияние» на императора и русское правительство. Вновь вернулись к серьёзным исследованиям уже на исходе XX века, когда отдельные фрагменты биографии «старца» начали складываться в цельную картину распутинского мира.

Для историков в биографии Распутина всё ещё остаются белые пятна. Первым вспоминается дело Тобольской духовной консистории о принадлежности Григория Ефимовича к хлыстам. Никто ещё убедительно не доказал обратного, так что эта работа ждёт своих исследователей.

Почитатели Распутина, а их стараниями в XXI веке возникла определённая мода на «старца», к фактам обращаются редко. В их оценке Григория Ефимовича всё сводится к вере в его исключительность. Система рассуждений на удивление проста. Любые свидетельства отрицательного свойства отвергаются полностью, а совпадения и события случайного характера приписываются «божественному проведению» или «божественной сущности» самого старца. Всё сводится к одному утверждению: Распутин святой. Каким он, впрочем, был и для императрицы Александры Фёдоровны, и для группы петербургских дам определённого психологического склада.

Что ж, вера в «старца» — личный выбор, оставим его тем, кто его предпочитает. В этой книге они вряд ли найдут подтверждение «святости» своего кумира. Но учтём их мнение, а в попытке рационального объяснения событий и фактов жизни Григория Ефимовича необъяснимое оставим таковым. Небольшие тайны и трудные загадки обязательны для ненаучного исследования прошлого.

В историографии XX века имя Распутина связывали в основном с его (и его кружка) влиянием на внутреннюю и внешнюю политику государства, придавая этому большое значение. В трудах некоторых историков проводилась идея, что вся политика Николая II зависела от полуграмотного тюменского мужика. Это не так. Конечно, взаимоотношения Распутина и той же Александры Фёдоровны со временем приняли невероятную для Двора форму — при виде старца императрица иногда впадала в религиозный экстаз. Но корни этого нужно искать не в

Распутине, а в самой императрице, в её страхах и переживаниях. Здесь, как говорят, зёрна попали на благодатную почву.

Этим пользовался и сам Распутин, и группа лиц, сформировавшаяся вокруг него. Занимались ли они политикой? Безусловно, да. Распутинский кружок оказывал влияние на внутреннюю и внешнюю политику в той степени, в какой это было возможно, как и другие группы политиков, придворные или государственные институты, такие как Дума. Часть из них находилась в видимой части политического небосклона — та же церковь или депутаты. Другая часть оставалась невидимой для большинства, но оказывала сильное влияние на решения императора и высших государственных чиновников.

Здесь вспоминаются петербургские великосветские салоны и кружки. Эти неформальные собрания объединяли не только политических деятелей империи, но и промышленников, финансистов, а также думающую часть русского общества — писателей, журналистов и философов. Впрочем, вхожи сюда были многие. Некоторое число священников разного ранга активно участвовали в политической жизни страны, и, соответственно, примыкали к тому или иному неофициальному центру власти.

Назовём несколько конкретных имён.

В какой-то промежуток времени особенно влиятельным стал салон, организованный сенатором А.А. Римским-Корсаковым. С усилением группы сановников, продвигавших Б.В. Штюрмера, кружок А.А. Римского-Корсакова перестал существовать, объединившись со штюрмеровским. Его состав впечатлял: А.А. Макаров[1], Н.Б. Щербатов[2], Н.Е. Марков[3], А.П. Струков[4], князь В.М. Волконский[5], Д.Н. Чихачев[6] и другие.

У тибетского лекаря П.А. Бадмаева собиралась любопытная публика, обсуждавшая многие вопросы внутренней и внешней (по настоянию Бадмаева) политики. Здесь бывали А.Д. Протопопов, С.П. Белецкий[7], генералы П.Г. Курлов, А.П. Балк.

Уместно вспомнить слова эсера М.В. Вишняка: «…Ни одна форма правления не даёт стольких оснований для пристального внимания к личности правителей, как абсолютизм, ибо самодержец не символ строя, а самый строй. От него исходят и в нём сосредоточиваются формально и фактически все начала и концы государства. Его личностью определяется социальный уклад, быт, иногда самый образ мыслей в стране»[8]. Как это знакомо!

К дворцовой камарилье, «тайным центрам власти», влиявшим на политику, относились и группы князя В.П. Мещерского, салоны графини С.С. Игнатьевой, группа графа А.А. Бобринского, А.М. Безобразова и, конечно, кружок Григория Ефимовича Распутина. Уже в эмиграции свидетель всех политических событий начала XX столетия Н.Е. Врангель писал: «Государством правила его жена [супруга императора Николая II. — Прим. А. Г.], а ею правил Распутин. Распутин внушал, царица приказывала, царь слушался». Причём мнение Врангеля в те времена разделяли многие — слишком явным было влияние Распутина, но, тем не менее, не всеобъемлющим, как многие советские историки пытались представить.

Другой русский мемуарист, Иосиф Иосифович Колышко, в эмиграции вспоминая начало XX столетия, весьма точно охарактеризовал состояние дел: «Политический маразм охватил страну. <…> А на фоне этого маразма извивалась цветистая фигура кудесника-плясуна Распутина»[9].

В общих чертах столичное общество (где-то с 1912 года) придерживалось оценки жизни и деятельности Распутина, выраженной Врангелем и Колышко, и считало его участником многих нелицеприятных событий, связанных с престолом, Синодом и правительством. Газетные статьи и слухи активно формировали образ старца, а сам «кудесник» помогал этому своими «плясками».

При оценке значения Распутина в русской истории обязательно надо принимать во внимание личности императрицы Александры Фёдоровны и императора Николая II. Их психологическое состояние, семейные проблемы не только позволили оказаться Распутину рядом с русским престолом, но и «питали» жизненные силы «старца», поддерживали, продвигали и защищали его мифологическую «святость». Это важнейшая тема, и мы на ней подробно остановимся.

Противники Распутина готовы обвинить его во всех смертных грехах, а сложную и драматическую историю гибели империи свести к проискам крестьянина из сибирской глухомани. Но жизнь всегда многообразнее самых изощрённых теорий.

Известный русский политик того времени, член Государственной думы Василий Васильевич Шульгин писал в своих мемуарах: «А кроме того, есть нечто, перед чем бессильно опускаются руки… Кто хочет себя погубить, тот погубит.

Есть страшный червь, который точит, словно шашель, ствол России. Уже всю сердцевину изъел, быть может, уже и нет ствола, а только одна трёхсотлетняя кора ещё держится… И тут нет лекарства… Здесь нельзя бороться… Это то, что убивает… Имя этому смертельному: Распутин!!!»[10].

Возможно, основная сложность в работе с биографией «старца» связана с оценкой тех или иных событий жизни, но более всего с интерпретацией подспудных исторических процессов, породивших Распутина как религиозного и политического деятеля, способствовавших его человеческой деградации, совпавшей, словно в насмешку, с гибелью старого мира.

В рассказе о жизни Григория Ефимовича всегда есть опасность соскользнуть не только к устоявшимся мифам о нём, но и в тёмный омут фантазий на тему магии Распутина и паранормальных явлений вокруг его деятельности.

Действительно, обычный сибирский крестьянин, каких на Руси полным-полно, хлыст (это пока не опровергнуто), каким-то невероятным, чудесным образом взлетел на самый верх русского общества. Тут вспоминается модный публицист и писатель начала XX века Василий Васильевич Розанов, высказывавшийся о том, что лежит за гранью логики: «…мистическое не столько есть в природе, сколько заключается в человеке: можно мистически смотреть на все вещи, все явления, но можно — и натурально. Камень упал на человека, и он умер: доселе — натурализм; но почему он упал на этого человека — это уже мистика»[11].

Может быть, мы хотим видеть тайну в том, что таковым не является. Распутин становится загадочной фигурой лишь в нашем воображении, не способном принять факты его биографии и тем более объяснить их разумно. А это стоит делать всякий раз, когда за событием маячит неясный свет мистики, пронизывавший всё петербургское общество в последние годы существования империи. Многие отмечают, что модой «на необычное» в начале XX века Санкт-Петербург заболел, как чумой. А в такой атмосфере обязательно появляются свои «пророки».

Ещё в 1894 году начальник библиотеки Святейшего Синода коллежский советник, историк и публицист Аполлинарий Николаевич Львов записал в дневнике новость о том, что в Санкт-Петербурге объявился некий Антоний, пришедший в столицу пешком (и босиком!) в лохмотьях и веригах. Автор дневника подметил важную особенность: «Народ валит к нему тысячами и несёт, конечно, всевозможные приношения — и большие, и малые. Такие явления повторяются ныне всё чаще и чаще и составляют просто знамение времени. Относительно таких безобразных проявлений всяких ханжей и проходимцев и писания об них не принимается никаких ни полицейских, ни цензурных мер. Можно ожидать, что скоро их будут возводить в звание „синодальных странников“, как есть теперь синодальные миссионеры. Удивительное, право, время!»[12]. А какое удивительное время ожидало всех впереди! Но Аполлинарий Николаевич не застал его, так как умер в 1901 году.

Высший свет и простые обыватели по всей России были вполне подготовлены к появлению очередных провидцев, странников, старцев и юродивых. Что уж говорить о Санкт-Петербурге, с его почитанием блаженной Ксении или Матроны Босоножки. Напомню читателям, что Ксению Петербургскую официально признали святой только в 1978 году — это сделала Русская православная церковь за границей. Блаженная Матрона святой церковными властями пока не объявлена. Но православные верующие почитают обеих уже более ста лет…

А что же сам Григорий Ефимович? Как он воспринимал собственное положение при дворе? Подробно мы поговорим об этом далее, а здесь вспомним слова Распутина, сказанные историку и знатоку русской церкви Александру Степановичу Пругавину: «Вот видать, што ты ничего не знаешь: это я-то ничего не сделал царю? Да, думается, во всей Рассей нет никого, кто бы ему столько зла сделал, как я, а он меня всё любит». Распутин замолчал, а затем продолжил: «Ты не думай о том, што я сказал, всё одно тебе не понять, в чём дело тута. А только помни: покеда я жив — то и они живы, а коли меня порешат — ну, тогда узнаешь, что будет, увидишь»[13].

В словах старца много кокетства и самолюбования, но в здравомыслии ему не откажешь — старец прекрасно понимал свою роль при царствующих особах.

Право, история постоянно преподносит нам сюрпризы. Жестокое убийство старца совпало с падением империи и расстрелом царской семьи. Умирая на петербургском снегу, Григорий Ефимович отомстил своим обидчикам, открыв проход в мир живых демонов революции, утопивших Россию в крови.

Но не сидели ли эти самые демоны в головах и душах русских людей? О грядущей революции последние несколько лет, а особенно весь 1916 год, говорили все: от извозчиков и рабочих до министров и депутатов Государственной думы. Предчувствие катастрофы было всеобщим. Так что все сказанные Распутиным Пругавину слова полностью соответствуют общему настроению времени, и не могут являться предсказаниями святого.

Нужно понимать, что убийство Николая II и его семьи в годы красного террора — довольно естественный шаг новой власти: большевики перестреляли большую часть Романовых, а заодно и десятки тысяч лучших русских людей, цвет нации. Пришла новая, весьма примитивная, человеконенавистническая власть, и она не собиралась уходить, а терпеть рядом с собой поверженных конкурентов Ленину и Троцкому было просто незачем. Мир медленно и верно сползал к любимому советскому принципу: «Нет человека — нет проблемы».

Крестьянская душа Распутина тонко чувствовала приближающуюся эпоху красных комиссаров — таких же, как он, вчерашних крестьян, но получивших наган, а с ним и безграничную власть. Не зря Григорий Ефимович часто повторял одно и то же предостережение: «…покеда я жив — то и они живы».

В определённой мере и сам Распутин ощутил пьянящий вкус власти. Это проявилось в обращении его со своими почитательницами, в покровительственном отношении к императрице, в записочках «министеру Хвостову», в возможности назначать чиновников. Даже в словах «покеда я жив — то и они живы» сквозит властный тон вчерашнего раба.

«Трагедия распада надвигалась с головокружительной (в историческом смысле) быстротой. Подогретая материалистическим прогрессом Европы и скованная инертностью Азии, славянская слизь претворилась в сплошной яд злостности, самоанализа, самолюбования, самодовления, окуталась испарениями мистицизма, загнила алчностью, похотью, аморальностью», — с горечью писал И.И. Колышко, и, словно описывая нам Распутина, продолжал: «Одним фасом рыдая, другим хохоча, этот загадочный фантом на рубеже двух столетий, этот всероссийский Хам… со складкой елейной религиозности, с невинной усмешкой отравленных уст, с лукавым поблёскиванием таивших ненависть глаз, широко крестясь и глубоко вздыхая, вёл Россию прямёхонько к пропасти. И шла святая Русь за страшным вожатым своим — хоть и упиралась, дрожала, падала и вставала, но всё же шла с повязкой на глазах, с залитым стыдом, схваченным тернием челом»[14].

Всеобщее ожидание катастрофы, охватившее русское общество в начале XX столетия, довольно точно показал Николай Степанович Гумилёв в страшном своим финалом пророческом стихотворении «Мужик» (1918), посвященном, кстати, Григорию Ефимовичу Распутину.

В чащах, в болотах огромных,

У оловянной реки,

В срубах мохнатых и тёмных

Странные есть мужики.

<…>

В диком краю и убогом

Много таких мужиков.

Слышен по вашим дорогам

Радостный гул их шагов.

И они пришли. Пришли за всеми. Пришли вскоре после убийства представителями высшей петербургской знати удалого крестьянского «кудесника-плясуна».

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Министр внутренних дел (1911–1912), министр юстиции (1916).

2

Министр внутренних дел (1915).

3

Монархист, националист, председатель Совета Союза Русского народа.

4

Председатель Совета Объединенного дворянства.

5

Товарищ министра внутренних дел.

6

Депутат Государственной думы, лидер националистов.

7

Сенатор.

8

Цит по: Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989. С. 15.

9

Колышко И.И. Великий распад: Воспоминания. СПб., 2009. С. 45.

10

Шульгин В.В. Дни. 1920: Записки. М., 1989. С. 133.

11

Розанов В.В. Сочинения. Сост., подгот. текста и коммент. А.Л. Налепина и Т.В. Померанской. М., 1990. С. 251.

12

Аполлинарий Львов. Дневник // Нестор. 2000. № 1.

13

Жуковская В.А. Мои воспоминания о Григории Ефимовиче Распутине. 1914–1916 гг. М., 1992. С. 261.

14

Колышко И.И. Великий распад: Воспоминания. СПб., 2009. С. 17.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я