Колхозное строительство 7.2

Андрей Готлибович Шопперт (2021)

Главный герой романа «Колхозное строительство» Пётр Штелле на концерте Вики Цыгановой погибает в результате несчастного случая вместе с самой певицей. Пётр оказывается в теле Первого секретаря Краснотурьинского горкома КПСС, а Вика — в теле десятилетней сироты в школе-интернате этого же города. Памяти хозяев не осталось. Нужно начинать с чистого листа. А ведь у донора тела, Петра Тишкова, жена и двое детей. Да ещё третью надо удочерять. Главный герой дорос до Первого секретаря ЦК Казахстана, и по-прежнему идёт война почти всего мира против Китая. А ещё на Тишкова охотится милиционер — оборотень в погонах, организатор наркотрафика. И, конечно, много прогрессорства.

Глава 8

Событие четвёртое

После лечения мании величия он вышел из больницы без царя в голове.

Приходит пациент к психиатру:

— Доктор, я раздвоился.

— Не расстраивайтесь.

Масымхан Бейсебаевич Бейсебаев был, как всегда, в чуть мешковатом строгом чёрном костюме, и единственный депутатский значок на лацкане только подчёркивал эту строгость. Он протянул Тишкову тонкую папку и присел на краешек выдвинутого стула. Почти семь лет уже он работает Председателем Совета Министров Казахской ССР. Пётр товарища оценил. Огромная работоспособность — и самое важное для любого руководителя качество есть: он не только отдаёт команды, но и скрупулёзно проверяет ход их выполнения. Легко заявить, и даже прилюдно дать команду об удвоении ВВП. А вот ежедневно следить, чтобы на местах удваивали, и подталкивать при пробуксовках — и сложнее, и неинтересней. Что за радость — пинать людей! Вот вещать — это да. Вещуны страну и похерили. А почему дали им это сделать вот такие работяги? Это для Петра что в той реальности, что в этой — загадка. Некогда было вмешаться? Работали?

В папке был проект строительства курорта на озере Балхаш. Сейчас все летом едут в Крым, Анапу, Сочи. Почему? Ну, во-первых, там всё же понастроили санаториев и гостиниц. Во-вторых, места намоленные, то есть все знают. Ну, и главное всё же — это солёная морская вода, и тепло. Река или озеро — это другое. Мутная в основном пресная вода морскую, солёную и прозрачную, не заменит. Чем ни завлекай — но море есть море.

В Казахстане полно солёных озёр — но не там, где надо. Ещё есть Арал, и есть кусок Каспия — но там проблема уже с пресной водой. И вот пару месяцев назад почти случайно узнал интересный факт. Сначала даже не поверил — попросил подробную справку приготовить. Выдали. На самом деле! Чего только природа не сотворит.

На юго-востоке Казахстана находится одно из самых крупных бессточных озёр в мире — Балхаш. Уникальность этого водоёма в том, что полуостров Сарыесик и пролив Узун-Арал делят озеро на две части: западная часть мелководна, и вода там пресная, а вот восточная — значительно глубже. Там средняя глубина — почти 6 метров, а максимальная и до 26 метров доходит. И вот там вода очень солёная.

Климат в районе озера пустынный: летом средняя температура около 30 °C, и само озеро очень хорошо прогревается. В июле-августе температура воды у поверхности водоёма достигает 23–25 °C, а иногда нагревается и до 28 °C.

То есть, нужна солёная вода — пожалуйста, почти как в Мёртвом море, а рядом, если что, полно и пресной.

Вокруг озера простирается урочище Бектау-Ата, которое, по словам Бейсебаева, считается одним из красивейших мест Прибалхашья. Сам же берег Балхаша в том месте изрезан многочисленными бухточками и заливами, которые облюбовали немногочисленные дикие туристы, приезжающие сюда, чтобы отдохнуть на берегу этого уникального озера, расположившегося в окружении величественных гор и ущелий.

— Начнём? — Пётр перелистал страницы с фотографиями и картами места.

— Да. В этом месте есть небольшой посёлок Чубар-Тюбек.

— Как это переводится?

— Если дословно, то «пятнистый полуостров», — Бейсебаев покрутил рукой, как бы подбирая более понятную на русском идиому.

— Не-не, переводить не надо. В Крыму всякие Коктебели — а у нас будет Чубар-Тюбек. Теперь по проектам. Сожгите вот это всё, а тех, кто разрабатывал, оставьте без премий. Никаких бетонных коробок мы там строить не будем. Хватит, натерпелись! Сколько тут, пять санаториев? Это, я так понимаю, предприятия Алма-Аты? Немцам позвоните, пусть они тоже строят. Чем больше, тем лучше. Если одно предприятие не тянет, то пусть кооперируются, или маленькие бунгало строят. Должны быть дворцы. Обязательно — дворовая застройка. Двор цветным бехатоном застелить, и деревья посадить, и фонтаны поставить, и обязательно должна быть детская площадка с мелким бассейном и с пресной водой, для самых маленьких. И врач-тренер. Учить детишек плавать.

— Только немцам?

— А и на самом деле! Масымхан Бейсебаевич, давайте-ка обзвоните всех руководителей наших девятнадцати областей. Пусть обкомы и облисполкомы тоже строят там здравницы. Взрослым — дворец, а детям — пионерлагерь рядом. И если хоть один дворец будет похож на другой — увольняйте авторов проекта к чертям, без права работать в архитектуре. Срок — месяц. Кто не выполнит — увольняйте тоже. И ежедневный контроль с объявлением процентов готовности проекта. От меня объявите премию: за лучший — поездка на Лазурный Берег, во Францию, и десять тысяч долларов. За второе место — Болгария, Золотые Пески, и тысяча рублей болгарских. За третье — Крым, и тоже тысяча рублей. Ещё бросьте клич по всем крупным предприятиям Казахстана. Давайте там город-курорт построим. Тогда от вас кинотеатры, кафе. Рестораны тоже нужны. Городок аттракционов нужен. Аквапарк. Ну, и я тряхну мошной. Закажу японцам или пиндосам океанариум крутой, и специалистов к нему в придачу.

— Вот это размах, — хмыкнул предсовмина.

— Не-не, это начало только. Вода ведь — нужны яхт-клубы и лодочные станции. Катера всякие прогулочные. Водные велосипеды. Бананы.

— Почему только бананы? Нужны, наверное, и другие фрукты — люди же будут приезжать здоровье поправить.

— По снабжению нужен отдельный проект. А банан — это такая сосиска огромная надувная, там на неё люди садятся и держатся за лямку, а банан этот катер скоростной волокёт, и время от времени резкие повороты делает.

— Интересно… Сам бы прокатился, — впервые улыбнулся Бейсебаев.

— Прокатимся, какие наши годы.

— Проблема с доступностью…

— Я поговорю с Косыгиным. Проложим от Алма-Аты хорошую дорогу, купим автобусы с кондиционерами. Что тут, триста пятьдесят километров? Меньше четырёх часов ехать. Хотя, чуть позже можно и небольшой аэропорт построить — для торопыг и иностранцев.

— Иностранцев? Ц-ц… — премьер с сомнением цокнул.

— Нужно найти способ привлечь. Океанариум — раз… Или как это будет — озерариум, что ли?.. А! Знаю! Нужно обязательно подключить к проекту космонавтов. Пусть себе тоже строят — и пусть организуют музей. Макеты кораблей, фото космонавтов. Даже кусочек лунного грунта. Стоять! Бояться! Нужно чтобы они поставили часть оборудования в этом музее, на котором космонавтов тренируют. Центрифуги разные, барокамеры. Да нет, не музей — действующие стенды, и ещё и с аэротрубой. Можно почувствовать себя космонавтом. Ну, обделается какой француз в центрифуге — зато он дома всем расскажет, что проходил испытания на настоящей космической штуковине! Ни один другой курорт в мире не может себе позволить этим похвастать. И казино для иностранцев, с выдачей выигрыша в чём-то эксклюзивном. Во! Необработанные алмазы, золотой песок. Тоже нигде нет. Да сюда в очередь наши западные партнёры будут записываться, за год причём. И как бонус даже — фотография с кем-нибудь из «Крыльев Родины». Да, и группа будет там концерты давать раз в месяц. Опять стоять! Бояться.

Маша ведь может из самых великих там ежедневные концерты набирать. Музыкальный фестиваль нон-стоп. И батлы между группами, как на «Уэмбли».

Всё, Масымхан Бейсебаевич! Считайте новый проект, на несколько десятков тысяч иностранцев. И большой стадион. Тысяч на двадцать. Стоять! Бояться! И ещё штук тридцать теннисных кортов с искусственным покрытием. Отнимем один из «Больших Шлемов». У Австралии, например. Тогда и аэропорт серьёзный нужен. Делайте проект — и едем к Косыгину. Тут уже серьёзные деньги, нам с Биком не потянуть.

— Сумасшедший вы, Пётр Миронович! Кремлёвский мечтатель.

— Блин… Конечно же, и Диснейленд! С макетами всех самых известных достопримечательностей. Кремль, Эйфелева башня, Биг-Бен. Ну, с этими диснеевцами я запросто договорюсь — они ещё и деньги забашляют.

— Побежал я, а то вы ещё чего придумаете…

— Бегите, мне с моей ногой за вами не угнаться.

Интерлюдия четвёртая

Я тебя рисую ветром

в небе крупными мазками…

(Павел Кашин)

Кто у нас «Солнце русской поэзии»? Наша радость, наша народная слава? Пушкин — наше всё. Никто и не спорит. Нет, правда.

Но у народа Ямато — нет, даже так: у расы Ямато и Вадзин, они же японцы, они же «гуйцзы», то есть черти по-китайски, есть свой Пушкин. И, в отличие от нас, одними красивыми эпитетами их солнце не отделалось. На острове Кюсю, в храме Тэнмангу, что в Дадзайфу, провинция Фукуока, есть храм посвящённый богу каллиграфии и учения. Как ни странно для нас, им стал обычный человек. Когда более тысячи лет назад бог родился, то звали его не «О, Боже». Чуть проще. Да совсем по-простому — Сугавара Митидзанэ.

Родился и вырос бог в семье учёного Сугавара Корэёси. Как и большинство детей из обеспеченных семей, получил он очень хорошее образование, в совершенстве знал китайский язык и начал свою поэтическую карьеру со стихов именно на нем. Достигнув совершеннолетия, Митидзанэ удостоился учёной степени и сыскал благосклонность императоров Уда и Дайго. Поэт добился успехов в продвижении по служебной лестнице, стал известным и почитаемым чиновником, занимал самые высокие посты. И вот тут борьба за власть династии Фудзивара, которая, как ни печально, враждовала и с кланом Сугавара, помешала Митидзанэ продолжить карьеру правительственного чиновника. В начале десятого века поэт был сослан на остров Кюсю, в Дадзайфу, где, никому не мешая и не участвуя в интригах, написал свои лучшие стихотворения. У нас есть «Болдинская осень», у японцев же — «Дадзайфунская ссылка». К сожалению, великому учёному и поэту было не суждено вернуться в родные края — Митидзанэ умер на острове, куда его законопатили. Прожил немало — почти шестьдесят лет. Представляете, сколько бы написал Пушкин, сошли его император в деревню пожизненно? Но вернёмся к будущему богу.

Похоронную процессию сопровождали лишь самые близкие последователи Митидзанэ, и ещё несколько человек. Гроб везли на повозке, в которую впрягли вола. На одном из подъёмов вол внезапно остановился, и ни на какие уговоры и понукания не реагировал. Стоял и не двигался с места. Пришлось похоронить тело Митидзанэ на том самом месте, здесь же через пару лет и — вот ведь неожиданность — был построен храм Тэндзина.

А после смерти поэта стали происходить странные трагические вещи — как в императорской семье, у главных гонителей учёного, так и во многих областях Японии. А именно, наводнения, эпидемии и прочие страсти. Все приняли их за месть духа Митидзанэ. Уже после смерти Сугаваре был возвращён его титул, дана должность министра, а также в честь великого поэта было создано несколько храмов. Не добрячком оказался японский Пушкин. Клан Фудзивара, из-за которого в своё время поэт и был выслан на Кюсю, передал в знак раскаяния деньги одному из храмов, построенных в честь Митидзанэ — Дадзайфу. Однако подношения не были приняты — сооружение в скором времени уничтожил пожар. Позднее храм удалось восстановить, и он до сих пор открыт перед посетителями.

Изаму (что можно перевести как храбрый воин) Фудзивара, последний представитель этого древнейшего в Японии рода, стоял перед храмом и не решался войти. Митидзанэ опять не примет подношение, и у него не будет потомков. Что у первой жены, что у второй, взятой после того, как первая умерла, забеременеть не получалось. Конечно, это продолжается месть ставшего богом поэта! Как заслужить его милость? Изаму ругнулся про себя — зря только в такое неспокойное время сюда в такую даль припёрся, — и повернулся спиной к храму… И в это время лёгкий ветерок толкнул его в спину. Ещё не понимая, что происходит, последний представитель клана Фудзивара обернулся и увидел, как на юго-западе рождается новое солнце. Затем солнце так же мгновенно погасло, а на его месте взметнулся в небо огромный ядерный взрыв. Ну конечно! Проклятому упрямцу Митидзанэ — Дадзайфу мало погубить клан своего врага. Он решил уничтожить всю страну Ямато.

Удар воздушной волны чудовищной мощи разорвал тело Изаму и зашвырнул его от храма на многие ри.

Что колышется там,

Над песчаной косой,

На осеннем ветру? —

То ли белые хризантемы,

То ли пенные волны прибоя…

Поэт Сугавара Митидзанэ

Событие пятое

Подходит Чапаев со своей дивизией к Ганноверу (город в Германии), и встречает его с хлебом-солью старая арабка. Отломил Василь Иваныч горбушку от каравая, макнул в соль, прожевал и спрашивает:

— А что, мать, белые в городе есть?

Пётр Тишков положил на стол трубку правительственного телефона и пару минут слушал короткие гудки. Потом на руках, упираясь в подлокотники, поднялся и, усмехнувшись горько, водрузил вестника смерти на место, ему положенное. Дохромал до двери и приоткрыл её. Постучал в следующую. Чуть не мгновенно, словно секретарь стояла за дверью и ждала этого стука, дверь открылась.

— Тамара Филипповна, две рюмки побольше и коньяка с конфетками, и скажите там всем, чтобы больше сегодня никого.

— Что-то случилось, Пётр Миронович? — Непейвода широкими шагами двинулась к шкафу.

— Мир рухнул. Нужно помянуть.

— Кто-то погиб у вас? — Филипповна остановилась, так и не достав бутылку. Повернулась, растерянная.

— У меня?.. Да нет. Несколько миллионов врагов. Жутко. Заносите, скажу вам первой. Нет, не секрет. Вечером в новостях будет. Всё, давайте коньяк.

Выпили, закусили. Выпили, закусили, выпили, занюхали. Нет. Не зашло.

— Китайцы сбросили на Японию термоядерную бомбу. От десяти до пятнадцати мегатонн, как тысяча Хиросим. Там стояли все американские корабли. У США больше нет надводного флота. Погибли все адмиралы и министр обороны. Половина острова Кюсю, которая западная — в руинах. На другой стороне, что за горами — чуть лучше. Идёт эвакуация, проснулись сразу несколько вулканов, в том числе их знаменитый Ассо, прямо в центре Кюсю. Самый большой на Земле — ну в смысле, у этого Ассо огромная кальдера, самая большая на нашей планете. На Кюсю жило около десяти миллионов человек.

— И что теперь будет? — Филипповна перекрестилась.

— Сейчас ещё по одной выпьем.

— Да я про СССР! — разлила по новой — пролилось много на поднос, рука дрогнула.

— Про СССР? Я бы жахнул половиной ракет по США, и свалил все на Китай. Да шучу! Так, к сожалению, нельзя, — Пётр выпил, крякнул, зашуршал обёрткой «Гулливера», разворачивая.

— А если американцы по нам? — Филипповна посмотрела на потолок. Не летят ли ракеты? Нет, не видно. Пётр тоже глянул.

— Нет. Кишка тонка. Там сейчас, я думаю, импичмент будет. Выгонят президента, да ещё, чего доброго, и с вицей вместе. Могут и досрочные выборы назначить. И вот тут вопрос, кто победит на выборах — ястребы или голуби? Реваншисты или трусы? Посидеть, подумать надо. Всё, Тамара Филипповна, кончилась пьянка наша. Не берёт коньяк. Не пускайте никого — думать Чапай будет.

Думать сильно не получалось. «Туман войны». Или это в голове от четырёх рюмок коньяка?

Могут США сильно разозлиться и несколько сот ракет отправить в гости к ханьцам? Теоретически могут. Наши, Косыгин сказал, пообещали: если радиация доберётся до наших границ, или границ Северной Кореи, или Монголии — то мы ответим. Там визгу поднялось! И это хорошо. Плохо бы было, если бы молча трубку положили. Так с визгом и пар выйдет.

А если не ядрёные батоны? Ну, вот они их уже шесть сбросили, основные города-миллионники, в том числе и Пекин — в руинах, и что? Китайцев — далеко за миллиард, им эти пусть даже пара десятков миллионов — ерунда. Промышленный потенциал крупных городов — вот что важно.

Плохо то, что в Китае не с кем договариваться. С Ден Сяопином встретились наши — он поехал народ охмурять. Неожиданно на связь вышел и Линь Бяо — тоже завтра встреча. Ну а бомбу, как наши предполагают, послал Не Жунчжэнь — больше некому. Ещё одна сила. Где вдова и премьер? Живы ли? Полный, блин, «туман войны» в голове.