Седьмая печать (фрагмент 2): Вестник

Андрей В. Ставицкий (2024)

После успешной операции заведующий хирургическим отделением городской больницы Александр Дольский знакомится со спасённым им пациентом и в беседе с ним внезапно узнаёт необычную, порой ошеломительную, и крайне важную для него в будущем информацию, не осознавая ещё, насколько она для него важна. Тексту предшествует картина автора.

На седьмой день, когда ближе к вечеру Дольский зашёл в палату проведать выздоравливающего, ему показалось, что он чем-то явно опечален. В палате кроме него почему-то никого не было.

— А где остальные? — осведомился Дольский.

— Кто где. Одни смотрят футбол. Другие на процедурах.

— Ну, как дела? — бодро спросил он больного. — Какие проблемы? Может, что нужно?

— Поговорите со мной, доктор, — лицо больного приняло умоляющее выражение. И хотя времени, как всегда, не хватало, Дольский почему-то решил немного задержаться.

— А кем вы работаете? — спросил Дольский, присаживаясь. — Или уже на пенсии?

— Я филолог. А специализируюсь по семиологии.

— Это что ещё такое?

— Наука о знаках.

— Как это?

— Например, что означает фамилия человека. Вот у меня фамилия Энгельс.

— Я уже понял, — улыбнулся Дольский. — Я знаком с вашей историей болезни.

— С немецкого она переводится как «ангел». А на древнееврейском языке ангел означает «вестник». С другой стороны, в немецком языке «весть» имеет два обозначения, — Энгельс написал на клочке бумаги два слова: náchricht и botschaft. — И что любопытно, если к слову botschaft прибавить суффикс er, то получим botschafter — вестник; но стоит то же самое сделать с náchrich, получится не вестник, а палач. Вот этой символической начинкой слов, несущей иные смыслы, и занимается семиология. Если, конечно, вкратце.

— Что-то не сильно вы похожи сейчас на ангела, — заметил Дольский.

— Что же поделать? Даже у ангелов бывают критические дни, — криво улыбнулся больной.

— Никогда ещё не оперировал ангела.

— Мы все — ангелы относительно друг друга, — возразил Энгельс, — так как несём свою особую весть. Когда-то я понял, что все, кто встречается на нашем пути, оказались рядом не случайно. Они — знаки. Вестники, посланные нам для чего-то. Они несут нам какую-то важную информацию. Посылаются нам, чтобы мы стали лучше или сильнее. Но мы, видимо, давно разучились это понимать.

— Вы хотите сказать, что принесли мне какую-то весть? — спросил Дольский, улыбнувшись.

— Возможно, — ответил Энгельс. — В древности быть вестником — функция крайне важная, ответственная и нередко весьма опасная. Более других известен вестник олимпийских богов Гермес. Он был самым умным и вместе с тем самым таинственным и непредсказуемым из богов. Ещё, будучи грудным младенцем, пока его мать спала, он украл у Аполлона его коров, а потом создал лиру. Известно также, что он покровительствовал ворам и учёным. А когда эллинам надо было назвать как-то по-своему египетского царя и жреца, давшего по преданию египтянам самые главные знания посвящённых, они назвали его Гермесом Трисмегистом, то есть трижды великим Гермесом. По его имени названы закрытые знания посвящённых — герметичные.

— Да, с вами интересно поговорить. Но мне пора, — Дольский попытался встать.

— Не уходите. Мне кажется, у вас какие-то проблемы, — сказал больной.

— С чего вы взяли? — удивлённо спросил Дольский.

— Что-то в ваших глазах прячется такое, от чего становится страшно.

— Ерунда. Это просто усталость. Но я — сильный, — успокоил его Дольский.

— Сила есть у того, кто верит, — заметил больной. — А вы верите?

— Смотря в кого?

— Ну, в Бога? Или в дьявола, например?

— Нет.

— А почему?

— Наверное, не так воспитан.

— А в коммунизм?

— Тоже как-то не очень. Хотя допускаю, что когда-нибудь, лет через сто или двести, люди будут жить значительно лучше.

Конец ознакомительного фрагмента.