Тропа. История безумного медведя

Андрей Ветер

История воина из племени Лакота, избравшего путь шамана. Книга охватывает период от 1830-х до 1890-х годов и открывает читателю удивительный мир индейцев.

Приезд

Стоя среди пассажиров на борту колёсного парохода «Ассинибойн», Рэндал Скотт с заметным нетерпением следил за приближением берега. Частокол и бастионы увеличивались на глазах, и у толпившихся на причале людей уже стали различимы лица. В очередной раз приветственно бухнула пушка, вызывая почтительный восторг у многочисленных дикарей, которые сновали возле самой воды. Оживление царило невероятное и на пароходе, и на суше.

Рэндал Скотт расправил плечи.

Вот она, долгожданная цель — форт Юнион, один из главных пунктов торговли Американской Пушной Компании, куда стремились многие, чтобы сбыть или получить товар. Семьдесят пять дней пути от Сент-Луиса на борту плавучей посудины, шутка ли!

Рэндал прошёл по скрипящим мосткам, с удовольствием слушая, как они прогибались под его весом. Наконец-то! Он вступал в мир, где никто не знал его, где ему, правда, всё в новинку, но это ничуть не страшило Рэндала. Зато дурная репутация, огромные денежные долги и до предела натянутые с законом отношения остались далеко позади, за бесчисленными изгибами быстрой реки. Отныне ничто не властвовало над ним, кроме Господина Великого Случая. А уж Рэндал Скотт не даст ему повернуться к себе спиной…

Скотт сбросил с плеча увесистую сумку, стряхнул пыль с сюртука и машинально проверил наличие пистолета за поясом и кошелька в нагрудном кармане. Вокруг сновали люди: охотники, торговцы, клерки, просто зеваки. Мелькала разномастная одежда: синие суконные костюмы шагали в обнимку с замшевыми куртками, за мягкой бахромой и кожаными шнурками поблёскивали начищенные медные пуговицы на чёрной фланели, среди расшитых мокасин то и дело встречались словно облитые лаком башмаки, надетые специально в этот торжественный день 24 июня 1833 года — долгожданный день прибытия в форт Юнион колёсного парохода. Народ пестрел живописными кучками повсюду, самые разные лица возникали перед Рэндалом. Здесь были любые типажи, какие только мог представить человеческий ум. Не было лишь женщин.

Внутри крепости располагались всевозможные конторы, магазины и склады. Возле конюшни и хлева громко и весело перекрикивались люди в тёмных от пота рубашках, звонко стучал одинокий молоток. В центре укрепления возвышался флагшток, рядом стояли три конусообразные палатки, хозяева которых, очевидно, ушли на берег поглазеть на пароход и приобщиться к всеобщему возбуждению. Рэндал подтащил свою сумку к стоящей перед палатками пушке (ствол её смотрел в сторону главных ворот) и сладко потянулся.

— Здравствуй, жизнь! — пропел он и увидел высоко над собой чарующий лазурный простор. — Моё сердце сейчас кажется мне таким же щедрым и огромным, как небо над головой…

Нет, он не принадлежал к числу романтиков, не гипнотическая красота гор и озёр заманила его на Дальний Запад, но Рэндал Скотт, этот закоренелый циник тридцати пяти лет, не мог не ощутить всей прелести окружавшего его мира.

Люди, которых он увидел, сойдя с парохода и оставив позади монотонное шипение его машин, сразу показались ему существами особого сорта. С одной стороны, они широко улыбались и в улыбках их чувствовалось откровенное радушие. С другой стороны, лица их при этом оставались суровыми, всеми чертами своими выражая непоколебимую решимость переломить хребет всякому, кто осмелился бы вдруг встать на их пути.

Вечером подавляющее большинство населения форта потянулось в лавки и бары, где торговали спиртным. Надо сказать, что основные питейные заведения там представляли собой просто брезентовые навесы с парочкой грубо сколоченных столов под ними. Но даже там уютно светили керосиновые фонари, слышался смех, гудела мошкара. А из-за дверей единственного настоящего салуна, где цены были чуть выше и обыкновенно размещались картёжники, доносилось пиликанье двух скрипок под аккомпанемент гармошки.

Рэндал успел приобрести у длинноволосого полукровки красивого чёрного жеребца и у того же метиса купил себе ночлег в индейской палатке, заваленной пахучими шкурами, предназначенными для продажи. Индейский лагерь вокруг форта Юнион был огромен. Он начинался от самого берега Миссури и тянулся далеко на равнины. В любом случае, стойбище насчитывало не менее полутора сотен жилищ. Конусы палаток светились изнутри красно-жёлтым огнём и, уходя вдаль, были похожи на рассыпавшиеся по земле звёзды. Слышалось индейское пение под монотонный стук бубна.

Рэндал сел за карточный стол и втянул носом плавающий вокруг головы густой табачный дым. Карточный стол мгновенно пробудил в нём дух шулера, который во время плавания отсыпался после долгого бегства от правосудия. Рэндал хрустнул пальцами. Он видел хитрый прищур партнёров по игре, их потрескавшиеся губы, могучие руки с рельефными венами. И ещё он чувствовал воздух, чужой воздух незнакомой страны, раскинувшейся за стенами крепости. Рэндал понимал, что играть нужно честно, по крайней мере, сегодня… Но передёрнул, и его тут же схватили за руку — играли люди зоркие, играли для удовольствия, а не ради обмана…

— Что я вижу? — прозвучал с французским акцентом густой бас.

Рэндал инстинктивно рванулся, пытаясь высвободить руку, резко вскочил на ноги и увидел мелькнувшую перед собой тень, которая на мгновение перекрыла свет керосиновой лампы и звонким ударом в скулу свалила его на спину. Падая, он задел ногами и опрокинул стол. Белыми мотыльками вспыхнули под лампой разлетевшиеся карты.

И тут грянул выстрел. Рэндал услышал его откуда-то из-под себя, не успев осознать, что это он сам выдернул из-за пояса «коллиер»⁴ и спустил курок. Пуля вжикнула под потолком, и помещение наполнилось едким дымом.

Дальше Рэндал смутно запомнил, как некая сила вынесла его из салуна в темноту ночи, оставив сизые пороховые клубы позади. Там грубо кричали, топали ногами, гремели стульями. В считанные секунды он оказался за пределами крепости среди индейских жилищ. Стремительно передвигаясь на полусогнутых ногах и оглядываясь, он добрался до своего ночлега, проворно схватил вещевую сумку и, взяв коня под уздцы, бегом повёл его прочь от частокола.

— Возле самого уха просвистела! — донеслись голоса. — Вот скунсова шкура!

— Кто он? С парохода?

— Я буду не я, если не заставлю его сожрать собственное дерьмо!

— Утром доберусь до этой свиньи и удавлю! Прибью, как крысу, которой сегодня в сарае отрубил башку.

— Опять крысы завелись?

— Ещё какие! Не крысы, а просто буйволы, разорви их черти…⁵

Несколько сидевших около частокола индейцев, озарённые отблесками костра, проводили Рэндала поднятыми бровями, но остались сидеть, скрестив ноги. Крики и суета за спиной постепенно утихли, но Рэндал Скотт не останавливался.

Индейский лагерь около форта оказался невероятно огромен. Рэндал Скотт шёл по нему, как по настоящему городу. Отовсюду слышалась непонятная речь, кое-где стучали барабаны. Внезапно на пути у него оказались несколько индейцев и бородатый белый человек в заношенной до дыр кожаной куртке. Они были полны спокойствия и курили длинную трубку. При появлении Рэндала они равнодушно посмотрели на него, но не двинулись с места. Он замедлил шаг и обошёл их стороной, не спуская глаз с бородача. Это был широколицый мужчина, очень старый и очень сильный, что было видно по его здоровенной жилистой шее, поднимавшейся из засаленного воротника, будто кряжистый древесный столб.

— Если это ты устроил шум в крепости, — проговорил вдруг бородач, не поворачивая головы, — то мне нет до этого никакого дела. Можешь не опасаться ни моих кулаков, ни моего ружья. Покуда ты не наступишь на мои мозоли, я не трону тебя. Если хочешь перекусить, то присаживайся здесь.

— Благодарю.

— Не знаю, кто ты таков и куда направляешь стопы, — продолжал бородач, выразительно шевеля ноздрями, — но твёрдо знаю, что в такую безлунную ночь лучше оставаться среди людей. Если ты присоединишься к нашей трубке, незнакомец, то это придаст мне уверенности в том, что ты не намерен совершить никакой гнусности, сидя возле нашего костра…

— У меня и в мыслях не было…

— Трубка убедит меня сильнее, — ухмыльнулся бородач.

— В какую сторону мне лучше отправиться завтра? — поспешил спросить Рэндал после первой затяжки.

— В любую. Зависит от того, куда тебе надо.

— Мне никуда не надо.

— Тогда оставайся здесь.

Рэндал с сомнением оглянулся на крепостные стены и покачал головой.

— Ты никого не нашпиговал там кусками свинца? — полюбопытствовал бородач почти равнодушным тоном.

— Кажется, нет. Но за мной погнались.

— Здесь все за кем-нибудь гоняются. Ерундовая передряга, такая склока не стоит и пустякового разговора. Ха-ха! Помню, когда я впервые появился на Миссури лет тридцать тому назад, я умудрился в первый же день пристрелить вождя индейцев, в деревне которых нашёл приют. Вот это была переделка! И то я выкрутился, как видишь. Между прочим, вот этот парень, — бородач указал косматой головой на сидевшего справа от него худого индейца с татуированным подбородком, — мой сын и внук того вождя, которого я уложил. А пару лет спустя я взял в жёны осиротевшую дочь вождя, и она родила мне сына, дочь, затем ещё троих сыновей. Этот младший. Ха-ха! Вот такие здесь извилистые тропы, дружище…

— Где же жена?

— Умерла, — развёл руками бородач. — Все когда-нибудь умирают. А на открытой природе это случается особенно часто. Здесь очень много когтей, клыков, ножей и прочей опасной дряни…

Примечания

4

Английский барабанный револьвер с кремневым замком системы Коллиера производства 1818 года был одним из первых образцов барабанного оружия личного пользования.

5

Присутствие крыс доставляло огромные хлопоты обитателям торговых постов. Вот несколько записей из дневника форта Кларк, которые ярко свидетельствуют о постоянной борьбе с крысами: «Среда, 31 декабря 1834, общее число убитых крыс за этот месяц — 34… Понедельник, 5 января 1835, прошлой ночью было много крыс, убили сразу 18 тварей… Пятница, 31 июля 1835, общее число крыс, убитых в этом месяце, — 88». В журнале форта Скалистых Гор запись от 20 октября 1799 года гласит: «Крысы пожирают всё, до чего могут добраться». Генри Боллер, рассказывая о форте Кларк и его соседе форте Примо, сообщает: «Как форт, так как и сама деревня просто наводнены крысами, что доставляет огромное неудобство всем обитателям, краснокожим и белым» (из книги «Восемь лет на Дальнем Западе, 1858—1866»). В связи распространением крыс огромную ценность стали представлять кошки. Дневник форта Пьер, запись от 7 апреля 1846 года: «Прибыли Кэрьон и Морин. Посланные с ними вещи все в полном порядке, за исключением двух кошек, которые утонули в L`eau qui Court по недосмотру людей. Я думаю, что с них следует содрать за это хорошую плату. Я также прошу вас выслать мне новых кошек при первой возможности». Принц Максимильян, прибыв в форт Кларк, в первую очередь обратил внимание на огромное число крыс, населявших это место: «В форте имелось несколько кошек, но их явно было недостаточно, чтобы справиться с тамошними крысами. Эти животные (северные крысы) были столь многочисленны и беспокойны, что не нашлось бы ни одного вида провизии, который уберёгся бы от их прожорливости. Самым любимым их лакомством была кукуруза, ежедневно они поглощали до пяти бушелей зерна, то есть 250 фунтов… Крысы приплыли сюда на пароходах. До сих пор они не добрались до деревень племени Хидатса. Индейцы убили нескольких животных в открытой прерии по дороге из форта Кларк. С тех пор крысы не пытались дойти до Хидатсов. Но как знать, надолго ли индейцы отбили у них охоту».