Демон с соседней улицы

Андрей Белянин, 2017

Трепещи, грешник, ибо… Ну там дальше по тексту – Ад, огонь, вечные муки и всё такое. Напомню, я – Абифасдон, судебный пристав из Пекла, выбивающий просроченные души, которые вы же сами и продаёте! За власть, за деньги, за конфетку… По семейным обстоятельствам (у меня родился сын!) шеф отдела перевёл меня наверх. И вот пью пиво на лавочке с мужиками, моя жена выгуливает малыша в коляске, тёща не приходит в гости без гранаты, люди стали ещё беспечнее и не верят в демонов, а зря! Ведь теперь я живу рядом с вами, на соседней улице…

© Белянин А. О., 2017

© Художественное оформление, «Издательство АЛЬФАКНИГА», 2017

* * *

Пролог

Я — Абифасдон. Трепещите, грешники, и всё такое. Не запомните с первого раза, не страшно, я всегда представляюсь дважды — когда вы нарушили контракт и когда я забираю вашу бессмертную душу. Это моя профессия — нечто вроде судебного пристава из Ада. Хотя по звучанию это немножко похоже на «из зада», но можно говорить «из Пекла».

Смысл один. Если вы хоть на минуту просрочили договор, готовьтесь, я иду к вам!

Что ещё могу сказать в своё оправдание? Да — я демон, да — нас, демонов, никто не любит, кроме глупеньких фэнтезийных героинь, да — ещё я женат на самой прекрасной стерве из отдела искушений, и да — у нас ребёнок! Последнее ближе к чуду.

Во-первых, потому что демоны крайне редко имеют детей, во-вторых, потому что этот малыш — человек. Человеческий детёныш, как сказала бы волчица Ракша в сказке про Маугли. Но наш сын не такой, в смысле моя жена сама его родила и от меня (убью всех!), а не от какого-нибудь любовника из мира людей. И снова да, я помню, что она у меня работает в отделе искушений и устоять перед ней не может ни один мужчина…

Помнится, мы долго спорили насчёт имени, я даже успел прострелить любимой супруге кисть руки, когда она замахивалась на меня топором, но тут позвонил Альберт и закрыл тему. Альберт — это мой друг, белый ангел быстрого реагирования. Обычно в его служебные обязанности входит в самый последний момент отбирать у меня грешников. Причём, как правило, шумно, со спецэффектами и реальным мордобоем. Если ещё короче, он обещался быть крёстным моего сына, поэтому малыша назвали библейским именем Захария!

Но об этом, наверное, позже, а сейчас, прошу у всех прощения, я на работе.

— Павло Радочинский?

— Кто принесён мне буйным ветром времён?

— Моё нижайшее имя Абифасдон.

— Ты ли грешник из Пекла, предлагающий дешёвые сделки неглубоким умам?

— Да, мой мудрейший господин. — Я охотно подпустил в голос слезу и смирение, домофон и не такое стерпит. — Позволено ли мне будет войти в твой дом?

— Право, даже не знаю, — сделал вид, что призадумался, популярный в семейном кругу поэт-текстовик. — Ну, допустим, если я позволю тебе войти, дашь ли ты мне слово, что не причинишь мне никакого вреда?

Сукин ты сын! Думаешь, эзотерических книжек начитался и всё, можешь послать любого демона в задницу к папе римскому?! Да подавись…

— О мой повелитель! Клянусь чёрной шерстью с ягодиц самого Сатаны, что не разрушу твой дом, не отключу Интернет и не отожму сотовый! Верь, что и рыбкам твоим в аквариуме не будет причинено вреда. Да поразит меня Тьма в солнечное сплетение!

Ну вы, наверное, уже поняли, что после таких обещаний этот недоумок легко и не задумываясь пригласил меня войти в его жилище. Будучи законопослушным и более того, семейным демоном, выйдя из лифта на шестом этаже, я ещё раз нажал кнопку звонка и самым жалостливым (Нерон сдох бы от зависти…) голосом спросил:

— Позволено ли мне войти?

— Достал уже своей тупостью, — сквозь зубы ответили из квартиры. — Да! Заходите! Я жду вашего отчёта!

Браво. Не знаю, стоило ли мне ещё и аплодировать, но как иначе выразить свои чувства к тому, кто продал душу, просрочил платёж и сам (собственноручно!) пригласил в свой дом за законно обещанным?!

— Глупец Абифасдон, как дерзаешь ты… — успел пролепетать этот длинноносый дрыщ в капюшоне, когда я принял свой истинный облик в два метра могучих мышц и схватил его за горло когтистой лапой.

— Трепещи, смертный! Ибо имя моё Абифасдон, и я пришёл за твоей просроченной душой! Есть вопросы или возражения?

— Не розумию вашу москальску мову, — прохрипел задержанный.

— О’кей. Нет проблем. Переведу, як тебе краше. Я прийшов за твоию душею, смертний! Розумиешь?

— Это нечестно! Евросоюз не одобряет такие наезды на демокр…

— О! Ты даже не представляешь, насколько мне похрен.

— А-а… США?! — страшно удивился он. — Обама может и вернуться, что скажешь?!

— Молись, — единственное, что взбрело мне в голову.

Уж поверьте, если демон по вызову забирает проклятую душу грешника, ему абсолютно параллельно, откуда он её забрал. Из Америки, России, Германии, Брюсселя, Швеции, ЮАР и так далее. Нам, слугам Ада, оно глубоко по фигу! В этом смысле мы демократы.

Минуты три-четыре этот урод честно пытался вспомнить хоть одну молитву на языке правообладателя. Результат как у футбольной сборной РФ на чемпионате мира. То есть потуг много, слёзы, пот ручьём, парни вызывают искреннее сострадание, но толку? Правда, им при любом раскладе платят сумасшедшие деньги, даже я столько не получаю.

— Собирайся, грешник, у меня и без твоего нытья сегодня много вызовов.

Мужик перестал истерить и поджал ноги, бросившись на пол. Сначала я даже не понял, чего он там ползает задницей кверху, а он рисовал мелом круг. Вот ведь очередной Хома Брут, чтоб его…

— Тебе не перешагнуть круга! Волею Всевышнего заклинаю тебя, демон Абифасдон… э-э-э… это твоё истинное имя?

— Одно из тысяч, — устало вздохнул я. — Этим именем мне, как правило, приходится представляться людям. Мама назвала меня иначе.

— Как?

— Не твоё собачье дело.

Поэт с мистическим креном на всю башку явно обиделся. Хотя я, между прочим, ни на йоту не соврал! Любимая мамочка называла меня всегда по-разному — «убью, пошёл вон!», «жри что дают!», «смотрите, какой урод!» и «ах ты козёл, весь в отца!».

Это всё из цензурного, а так у неё была богатая фантазия, и она долгие годы отдала перевоспитанию упёртых атеистов в котельной номер шесть и уж лаяться умела как никто.

Ладно, о маме можно говорить долго, я протянул руку, чтобы когтем поймать должника за ворот рубашки, и вдруг натолкнулся на невидимую стену.

— Что за хрень?

— Господи, иже еси на небеси, да святится воля твоя…

— Ах ты, грязный недоносок, — проорал я, второй раз больно стукаясь рогом о барьер круга, — Гоголя начитался?! Да я из тебя сейчас за такие вещи…

«Какой прогноз у нас сегодня, милый? С чем ты опять проснулся…» — я успел вернуть человеческий облик и выхватить сотовый из кармана пиджака. Прошу прощения за рингтон, теперь мелодию звонков на мой мобильный ставит Азриэлла.

— Дорогой, мне скучно.

— А мне весело, я вообще-то на работе.

— Приведёшь мне вкусного грешника? — искренне обрадовалась она.

— Я бы рад, но эта сволочь сидит в круге и читает христианские молитвы так, как будто он их в детстве наизусть учил, а теперь вдруг вспомнил!

— Киевская духовная семинария, курсы православия. Так, на всякий случай.

— Заткнись, гад! — грозно рявкнул я на этого типа, резко влезшего с несвоевременными комментариями. — Короче, придётся брать измором. Посижу тут пару дней.

— Э-э-эй! А как же «развеяться с первыми петушиными криками»?!

— Не дождёшься, — рыкнул я. — Милая, это я не тебе. Ты-то как раз дождёшься. Тебе грудинку или бёдрышко?

— Даже не знаю, — капризно протянула моя Азриэлла. — Ой, кажется, малыш проснулся. Я бегу! Целую! Хочу! Буду!

— Жена, — неизвестно зачем пояснил я, убирая сотовый. — Но, по сути, ничего не изменилось — пока вы не уплатите долг, мне придётся поселиться у вас.

— К-как у меня? Я категорически против!

Наверное, надо было хоть как-то отреагировать, плечами пожать, что ли, но в этот момент телефон зазвонил снова.

«Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а…» — вот его мне только ещё и не хватало.

— Да будь ты проклят! Что за беда, Альберт, я на работе?!

— Мир тебе и твоим близким, — певуче ответили в трубке. Голос ангела обладал таким невероятным звучанием, что даже я почувствовал, как за спиной вырастают лебединые крылья. — Звонила твоя драгоценная жена, она считает, что тебе требуется моя помощь.

— Братишка, ты в своём уме?

— Да, а что?

— Я — на работе! Моя работа — забирать души грешников! Ещё раз, ты точно уверен, что хочешь мне помочь?

— Конечно, — не дрогнув, ответил ангел быстрого реагирования. — Какой адрес?

Я быстро продиктовал.

— Це хто?

— Ангел.

— Та вы шо… в паре працуете?! От кляты москали!

— Повыражайся мне тут! — прикрикнул я, принимая свой истинный облик.

Должник икнул и вновь принялся молиться на русском. Вот ведь задницей чует, когда на какой язык надо переходить…

Альберт подъехал минут через семь-восемь. Внешне он просто секси — почти двухметровый красавец-блондин с римским профилем, голубыми глазами, атлетической фигурой и такими длинными ресницами, что на них можно было бы выложить целую коробку спичек! Я читал о таких рекордах в Книге Гиннесса.

— Заваливай!

— Ты хорошо выглядишь, друг мой. Как крошка Захария?

— Спасибо, с утра был в порядке, пускал слюни и пузыри.

— Надеюсь, ты сфотографировал на сотовый?

— Альберт, я всё-таки демон, а не сюсюкающая мамочка…

— Жаль, мне было бы очень интересно.

— Если ты кому хоть словом… — Я быстро достал последнюю модель Samsung и открыл галерею, пролистав пять или шесть фотографий.

— Он прелесть. И на тебя похож.

— Завидуй молча. — Я отобрал у ангела свой сотовый. — Вон, полюбуйся лучше на этого кадра. Продал душу, насовершал грехов, а как пришёл срок оплаты — спрятался в дурацкий круг и выходить не хочет.

— Ты позволишь мне поговорить с ним?

— Запросто! Но имей в виду, периодически в нём просыпается западенец.

— Я умею говорить о Боге на любом языке…

Собственно, между нами, если Альберт спрашивает, то исключительно из вежливости. Вы думаете, что вот такой дежурный демон, как я, способен сказать «нет» боевому ангелу из сил быстрого реагирования? Да он нас может по десятку в день топить в Ниагарском водопаде или закатывать в асфальт на федеральной трассе Мурманск — Махачкала!

За ним не застрянет, и ничего ему за это не будет. Его шеф, бывший шеф нашего шефа, способен до сих пор при желании гонять своего бывшего подчинённого раком до Китая и обратно. А тут всего лишь…

— Эй, придурок в круге! Да, да, я к тебе обращаюсь, можно подумать, у нас тут куча придурков. Короче, с тобой хочет поговорить мой друг.

— Да пошёл он в…

— Будь повежливее, — рявкнул я. — Мой друг — ангел! И, возможно, он твоя последняя надежда.

Здесь мне пришлось слегка драматизировать ситуэйшен. На самом деле, если Альберт вступается за грешника, я могу с лёгкостью уйти в туман и нервно курить бамбук в уголочке. Потому что ещё ни разу не было случая, чтобы мне удалось хотя бы оказать ему достойное сопротивление. Обычно после каждой нашей драки моей жене приходится сшивать меня на живую нитку. И да, если кто забыл, пошли вы со своим мнением в задницу, мы с Альбертом — друзья! Так бывает. Абзац. Другого объяснения у меня нет.

— Милая? — Я отошёл в сторонку, пользуясь паузой.

— Да, дорогой, — в трубке сладострастно мурлыкнула Азриэлла. — Ты сам позвонил! Обожаю тебя! Придёшь пораньше?

— Надеюсь.

— В каком смысле? — недопоняла моя жена. — Раз ты звонишь сам и голос вполне бодрый, значит, с грешником ты уже разобрался и мне можно голой ждать домой мужа-победителя, нет?

Я мысленно зачем-то пообещал убить всех (дежурная привычка) и вежливо пояснил матери своего сына, что она сама умудрилась направить ко мне на задание ангела, который на данный момент исповедует моего грешника, и если задание сорвётся, то я не получу премию, а малыш Захария будет вынужден надевать на ночь ранее использованные памперсы. Кому он должен сказать за это спасибо? Да! Именно ей, нежно любимой маме!

— Ты думаешь, он его…

— Спасёт? О да! К бабульке не ходи.

— Абифасдон, он твой.

Клянусь потными копытами Сатаны, я не сразу понял смысл прозвучавших слов и даже более того, не принял их на свой счёт. Чтобы вот так, без нравоучений, без драки ангел быстрого реагирования позволил мне, демону по вызову, забрать грешника?! Мой мир никогда уже не будет прежним.

— Дорогой Абифасдон, — из круга вышел длинноносый мужик с опущенной головой, — ваш друг столь ясно и глубоко описал мне суть моего же падения, что даже не знаю, как сказать. Я очень виноват. Я обманывал, лжесвидетельствовал, вещал всякий бред, приписывал себе функции Бога на земле. Это было очень плохо. А мои стихи ещё хуже. Я каюсь. Искренне. И готов понести наказание.

— Хана тебе, грешник, ибо имя моё Абифасдон и я пришёл за твоей бессмертной душой! — обрадованно взревел я.

— Друг мой, не забывай, он искренне раскаялся, — деловито вставил Альберт, до хруста разминая кулаки.

— Какого лешего?! Я имею право! Его душа уже продана, и мне нужно лишь…

Дальше не помню. Кажется, удар ангельского кулака отправил меня в очень далёкое путешествие. Не знаю куда и зачем, но, видимо, лично ему это было и важно, и нужно. Он у нас культурный, его хлебом не корми, а только дай спасти грешную (именно грешную!) душу.

Очнулся от того, что чьи-то нежные когти заботливо соскребали грязь и кровь с моего лица. Больно, но приятно.

— Любимый, что с тобой?!

— Альберт.

— Э, не поняла?..

— А знаешь, я не удивлён. Ты отправила ко мне ангела быстрого реагирования, и он (естественно, чтоб его!) спас душу этого грешника. Я был прав.

— И?

— И летел башкой вниз с шестого этажа до первого. Если точнее, до подвалов.

— Я сию минуту позвоню его жене и всё ей выскажу! Как он смел, я же просила…

Пусть звонит, толку-то? Дело сделано. Грешник, вымоливший прощение искренним раскаянием, уже не находится в моей юрисдикции. Теперь им будет заниматься Чистилище. Когда он умрёт своей смертью, разумеется, а каким-либо образом ускорить этот процесс я никогда не вправе, мне это непозволительно.

Ну вот почему всегда так? Почему, если Он решил вдруг левой пяткой, тенью правого полушария взять и простить грешника, нас никто не предупреждает заранее? Я, как демон, обязан реагировать тупо по факту! О когти архангеловы, неужели тому же Альберту так уж сложно прислать эсэмэску: «Сегодня у нас проблемы. Приказ свыше помиловать всех, кроме фанатов Бандеры и Шухевича! Этих — забирай, остальных — не трогай!»

Вот можно подумать, что мой друг ничего заранее не знает.

Да и тот и другой уже не одно десятилетие парят уши в котлах с кипящей смолой, где за уровнем пламени российского газа следят всё те же черти-националисты с трезубом. Да и пусть, не жалко, мне-то оно за что?

— Держи, милый.

— Зачем?

— Это тебя. — Моя жена протянула мне свой розовый телефончик.

— Алло, — устало выдохнул я в сотовый.

— Абифасдон? Здравствуйте, — раздалось в трубке таким нежным и певучим голосом, что я едва не сел прямо на асфальт. — Вы меня не знаете, но я о вас так много наслышана! Меня зовут Анастасия, я…

— Жена моего друга Альберта.

— О, так он вам рассказывал. Надеюсь, только хорошее? — И она так засмеялась, что у меня потекли слюни. Если так смеются все ангелы в Раю, то мне пора эмигрировать туда всей своей семьёй, включая даже тёщу. Мамой клянусь! — Абифасдон, мой муж сказал, что сегодня между вами произошло досадное недоразумение. Он очень переживает.

— Что вы, что вы, пара открытых переломов и дежурное сотрясение мозга, — поспешил успокоить я. — К тому же, как говорится, было бы что сотрясать. Ваш муж не пострадал? Он вроде бы бил меня головой…

— Ах, право, вы ещё способны шутить? Боже, вы, мужчины, — это нечто! Альберт нижайше просит у вас прощения, он позвонил бы сам, но у него срочная работа. Его послали обезопасить одного международного журналиста. Как раз прямого начальника того самого поэтичного грешника, из-за которого вы сегодня… так неловко…

— Какой адрес? — рявкнул я, всё поняв.

— Ну, насколько я запомнила, это девятиэтажный дом за вашей спиной, четвёртый этаж, офис сто семь, кабинет второй, лысеющий мужчина тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года рождения, вредные привычки в наличии, зовут Борис Аркадьевич, фамилию не запомнила. Ах, я такая рассеянная…

— Вы прелесть! Ко мне вновь вернулась жажда жизни.

— Спасибо за комплимент. — В трубке вновь рассмеялись самым чарующим голосом на свете. — И да, я уверена, что мой муж будет там минут через пятнадцать. Азриэлле привет и чмоки-чмоки вашему малышу!

Пятнадцать минут. Ха! Я уложился в восемь. У лысого толстяка-журналиста было проспиртованное и прекрасное мясо. Как раз то, что подают как диетическое в наших ресторанах.

Грешники, я иду к вам!