Париж1968. Красный май

Андрей Анатольевич Посняков, 2022

Фантастический детектив с перемещениями во времени Поступив на практику в отделение уголовного розыска Н-ского ОМВД, стажер, студент 3-го курса юридического факультета Сергей Соколов по поручению начальства занимается пропажей несовершеннолетней девушки. В ходе проводимого дознания молодой человек оказывается в прошлом – в Париже, в мае 1968 года, где как раз начинается студенческая революция. Именно там, на баррикадах Латинского квартала, Сергей (теперь уже – Серж) находит пропавшую девушку… и новых друзей, активно участвующих во всех майских событиях, осложняющихся вмешательством таинственных внешних сил, с которыми и придется столкнуться Сергею и той самой девушке…

Глава 1

Конец апреля. Ветрогонск

Стажер

— Молодой человек, масочку оденьте!

На входе в приземистое здание ОМВД стоял плечистый сотрудник в черной полицейской форме, с автоматом наперевес. Масочку он советовал надевать не столь уж и многим — разве что вот, Сергею, и еще какой-то заплаканной девчонке, судя по синяку под левым глазом — жертве домашнего насилия. Все остальные — юркие парни и девушки в форме и без — лишь кивали часовому, абсолютно беспрепятственно просачиваясь за железную дверь. Такие вот противоэпидемиологические меры… Не ищите логику там, где ее нет.

— Девушка, девушка! Пожалуйста, масочку оденьте!

Вообще-то, в данном случае говорят — «наденьте». Проверочное предложение — «надеваю куртку, одеваю Машу». Можно, конечно, и куда как пошлее выразиться, но Сергей пошляком не был и от подобных эскапад воздерживался.

Ни слова не говоря, просто надел маску, не прикрыв носа, и спокойно прошел в дверь, останавливаясь перед низеньким окошком дежурки.

Дежурный — лысоватый майор с лицом человека, утомленного вообще всем, чем только можно — разговаривал по телефону.

— Что-что? Снова сожитель скандалит? Бье-от? Так не убил еще?

Тут майор обернулся и, прикрыв трубку ладонью, бросил кому-то в дежурке;

— Снова эта дура звонит. Ну, та, что…

После чего, как ни в чем не бывало, вновь вернулся к разговору, переспрашивая почти каждое слово:

— Заявление писать будете? Нет? А зачем тогда вызываете? Попуга-ать?! А мы не страшные!

Бросив трубку, майор выругался матом:

— Вот ведь люди! Попугать. Попугаев нашла. И кого я к ней пошлю? Обе группы на выезде. Участковый — один в отгуле, другой в отпуске… А-а-а…

— Ничего, Михалыч. Не бери в голову, — посоветовали хрипловатым голосом. Кто — видно не было. Наверное, напарник… или, нет, какие у дежурного, к чертям собачьим, напарники? Скорее, помощник.

— А вы, молодой человек, к кому? — наконец-то, господин майор соизволил обратить внимание на Сергея!

— Так, наверное, к вам… У меня — вот…

Пожав плечами, молодой человек подал в окошечко сложенный вчетверо листок.

— Направление… — развернув, прочитал дежурный. Дальше читать не стал, но вполне дружелюбно улыбнулся. — Хорошо, хоть не заява! Значит, на практику к нам? Из школы полиции?

— С юрфака.

— Иди ты! Из универа, что ли?

— Ну, в общем…

— Хорошо! — майор потер руки и задумался. — Наверное, в уголовный розыск тебя направят. — В следствие двух девочек на практику взяли, в дознании полный комплект… А вот оперов ужас как не хватает! Одного недавно того… а двое сами уволились. Один на завод пошел, другой — в бродячий цирк. Он метеоролог по специальности.

— А, ну если метеоролог — тогда, конечно, в цирк…

Сергей и сам любил пошутить, и ценил чужие шутки. Вот и сейчас заценил. Если это вообще была шутка.

— Начальник у нас сегодня в Главке… и начальник криминальной полиции с ним, — вернув направление, задумчиво протянул дежурный. — Я вот что… Я тебя сразу к начальнику розыска! Ничего, что на «ты»?

— Ничего. Я смотрю, много у вас тут начальников!

— И не говори…

Махнув рукой, майор с хрустом потянулся:

— Капитан Сомов, Николай Петрович. Вот–вот должен зайти. Ты пока посиди тут, на лавочке, подожди… Меня, кстати, Федором зовут… Федор Михалыч…

— Достоевский… — непроизвольно продолжил молодой человек.

Дежурный ничуть не обиделся, наоборот:

— О! Сразу видно, что с универа! Заглядывай вечерком кроссворды разгадывать. Значит, ты у нас Сергей…

— Соколов, Сергей Вениаминович. Двадцать лет. Третий курс.

— Э-эх! Где мои двадцать лет? — покачал головой Федор Михалыч.

В этот момент дверь отворилась и перед дежуркой возникла весьма подозрительная личность — круглолицый невысокий крепыш в поношенной джинсовой крутке и серых брюках, почти до колен замызганных свежей коричневой грязью. От личности ощутимо разило бензином и перегаром.

— Здорово, Достоевский! — махнул рукой крепыш.

Майор тут же отпер ведущую в дежурку дверь…

— Тут, тебе, Петрович, материалов расписано полным-полно… Чего грязный-то?

— Да, застрял, блин… Все жена! На дачу, на дачу… Вот, блин, съездили.

Опершись на парапет, отделявший стол дежурного от остального помещения, вошедший недобро прищурился и принялся бегло просматривать бумаги. Каждая бумажка сопровождалась либо саркастическим хмыканьем, либо нехорошим словом. Сергей наблюдал за всем с искренним любопытством.

— И это нам? — круглое курносое лицо Петровича выглядело бы весьма простецким, если бы не внимательный цепкий взгляд… да не гримасы деланного возмущения.

— Экскаватор разукомплектовали… рядом велосипедные следы… или самокатные… Так это ж ясно — подростки! Это в инспекцию детскую, надо, в ПДН, не нам!

— Побойся Бога, Петрович! Подросткам экскаватор зачем?

— Им сейчас все — «зачем». В этот… в тик-так выложат!

— Ну-у, я не знаю… — майор вдруг хитровато ухмыльнулся. — Слышь, Петрович, тебе стажер нужен?

— Только девочек не предлагай! В прошлый год всех оперов у меня скурвили. Кто работать будет?

— Не, не девочка. Вон, в коридоре сидит…

В принципе, Сергей уже догадался, кто такой Петрович…

— Это ты — стажер? — вышедший из дежурки крепыш недобро прищурился и хмыкнул. — Ну, пошли. Посмотрим.

Следом за Петровичем Сергей поднялся на второй этаж, и, пройдя по длинному, увешанному агитационными плакатами, коридору, остановился у двери с табличкой «Начальник ОУР Сомов Н.П.»

— Сюда вон, проходи. Присаживайся. Я — Сомов, Николай Петрович.

Начальник протянул руку.

Сергей тоже представился — познакомились.

— Ты пока посиди, а я тут…

Пока Сомов гремел ключами и лазал по шкафам и сейфу, стажер с любопытством осматривался. Кабинет, как кабинет. Даже с ремонтом! Два стола, составленные буквой «т» (удобно для совещаний), компьютер с принтером, ноутбук, сейф. Вентилятор в углу, на окне — плющевые шторы. На спинке стуле — серый китель с погонами капитана.

А ведь староват Петрович для капитана! Судя по возрасту, уже как минимум майором должен ходить или даже подполковником. А раз капитан… Значит — начальству не кланяется и обо всем свое мнение имеет! И спорить с начальством отнюдь не стесняется. Именно так. Вариант — тупой или глупый лентяй — тут не катит, тогда б давно уволили бы. А так вон, терпят. Значит, есть за что терпеть…

Кабинет… Все, как обычно… Не считая карты Луны на стене, сразу за креслом начальника! Ну да, ну да — именно Луна — со всеми ее кратерами. Верно, очень необходимая доя поимки преступников вещь, чего уж!

Рядом с картой висело овальное зеркало, в коем и отражался Сергей или, как звали его приятели и (иногда) мама — Серж. Обычный молодой человек. Вполне симпатичный (если верить девушкам) шатен с рыжеватой (как у метросексуалов) бородкой и усиками. В меру стройный (рост сто восемьдесят пять), в меру мускулистый (нет, не фитнес, просто утренняя зарядка, пробежки и гантели), в меру подтянутый. А вот начитанный — не в меру! Чистый гуманитарий… ну, ту матушка постаралась, в последнее время работавшая завучем в музыкальной школе. А вот отец же… увы…

— Слушай, Сереж… Отец твой, случайно…

Ага, начальника насторожило отчество!

Серж не стал скрывать:

— Ну, да. Зампрокурора в соседнем районе работал. Пока не…

— Да, знаю, знаю — инфаркт. Профессиональная, можно сказать, болезнь. От нее и мрем, как мухи… Извини, если что.

— Да ладно…

В тот же день, почти сразу, Сомов познакомил стажера с коллегами. Не так уж их оказалось много. Двое в отпуске, один в госпитале, еще трое — уволены-уволились… На службе — четверо, из которых двое — в командировке, да и оставшиеся тоже куда-то вот-вот собирались.

Представив стажера, Николай Петрович ушел, предварительно пожелав ребятам удачи и велев Сергею минут двадцать зайти к нему «за материалом».

— Алексей, — первым представился высокий худощавый брюнет с серьгой в ухе. Второго, коренастого бугая со стрижкой под ноль, звали Колей или — лучше — Коляном. Обоим было лет по двадцать пять — тридцать. Впрочем, брюнет выглядел чуть старше. Одеты обычно — джинсы, курточки, бодлонки. Примерно так же, как и сам Серж Соколов.

— Значит, на практику к нам? Хорошо. А то у нас людей не хватает. Надолго?

— На два месяца.

— Маловато, — с видимым сожалением протянул Алексей. — Ну, хоть так. Ты это… если что — обращайся. Все покажем, научим…

— Мы сейчас в район, — плечистый бугай Коля неожиданно ободряюще подмигнул и улыбнулся. — Ты к Петровичу за материалом зайти не забудь. Вникни пока. А мы вернемся — что да как, подскажем.

Сказали. Пистолеты проверили. И ушли — испарились.

Кабинет стажер особенно не рассматривал — чуть больше, чем у начальника. Продавленный диван, четыре стола, два сейфа и большой шкаф. Старый, полированный. В шкафу — какое-то тряпье с подозрительными рыжими пятнами, грязные чашки и чайник. Да, сахар еще и баночка из-под кофе — пустая.

Начальник с ходу нагрузил Сержа «экскаваторным» делом. Инструктировал быстро. Даже очень. В кратком стиле Юлия Цезаря.

— Съезди. Глянь. Разберись. Был ли там вообще экскаватор? В смысле — детали. Может, и не было. Из протокола ни черта непонятно. Эти, мать их, участковые… Пишут, как курица лапой. У тебя машина-то есть?

— Скутер.

— Очень хорошо! Вот и поезжай. Их управления адрес есть.

Оставшуюся часть дня молодой человек провел в СМУ, выясняя насчет экскаватора. Потом съездил на место происшествия, за город, составил протокол осмотра, без указания себя, естественно. Пустые графы оставил — там потом, кому надо, заполнят.

Пошел дождь, нудный, совсем не весенний. Скрипел под колесами скутера черный весенний снег, и ветер бросал в лицо холодные брызги. Апрель называется! Больше похоже на ноябрь. Куртка быстро промокла насквозь, да и вообще по такой погоде лучше дома сидеть, да, попивая горячий глинтвейн, гонять в танчики. Однако — практика! Да и Серж не такой уж и геймер.

Кончено, можно было заехать к матери на работу, взять на время машину, оранжевый «Киа-Спортейдж». Но, потом ведь ее возвращать — мать-то в дождь как через полгорода домой доберется? Ну, и в лом куда-то там заезжать… Подумаешь — дождик.

Все, что выяснил, стажер доложил уже завтра. Экскаватор, оказывается, лет пять стоял на одном и том же месте, и вовсе не был на ходу. Все это время запчасти с него снимали все, кому не лень, да, и вообще, на балансе СМУ сия проржавевшая машина уже три года не числилась.

— Вот! — Сомов довольно понял вверх указательный палец. — Молодец, Сергей! Справился. Теперь садись, печатай отказной. Вон, от имени Лешки… оперативного уполномоченного ОУР старшего лейтенанта полиции Ващенкова А Дэ… Алексея Даниловича, значит. Он покажет, как.

С «отказным» («Постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления») никаких проблем не возникло. Старший лейтенант дал образец, а с грамотностью у Сержа все было в порядке. Как и с работой на клавишах. Все же студент.

После полудня — как раз была пятница — соседи-опера опять куда-то усвистали, сказав, что и стажер тоже может сегодня на все забить. Что Серж и собирался сделать, даже уже куртку одел… да тут вот, совершенно некстати, зазвонил телефон. Обычный, стационарный — таких в кабинете было две штуки.

Пришлось снять трубку…

— Слушаю, уголовный розыск… Алло?

— Слышь, Сережа, я к тебе женщину послал…

Звонил Сомов.

— Дамочка нудная… Там потеряшка какая-то, заяву мы с неделю назад приняли… Поговори, успокой. Только сильно не обнадеживай.

«Дамочка» явилась быстро, Сергей едва успел снять куртку, как услыхал стук. Не дожидаясь ответа, дверь распахнули:

— Вы следователь Соколов?

— Ну да, Соколов. Сергей Вениаминович. Только не следователь — у нас уголовный розыск вообще-то… Да вы садитесь, вот.

Ухоженная небедно одетая женщина лет тридцати пяти — сорока. Стройная, видно, что за собой следит. Черная элегантная маска на подбородке. Темные волосы забраны в пучок. Золотой браслет. Кольца. Слегка вытянутое лицо, уже тронутое первым весенним загаром, наверное, можно было бы назвать и красивым, если бы не слишком тонкие губы… даже не столько тонкие, сколько какие-то злые.

— Мне сказали — фотографию принести, да и вообще, рассказать… — взгляд посетительницы уперся в стоявшую на столе пепельницу. — Я закурю, можно?

— Курите, курите, — поднявшись, молодой человек распахнул форточку.

Дамочка достала узенькую пачку женских сигарет, щелкнула зажигалкой и, выпустив дым, покусала губы:

— Так что вам рассказать-то?

— Фамилия, имя, отчество? Дата и место рождения? — включив ноутбук, стажер отыскал нужный бланк.

— Мое? — снова дым в потолок.

Серж сам не курил, но к курящим — как и к табачному дыму — относился нейтрально. Каждый человек имеет право на маленькие слабости.

— Ну да, да — сначала ваше.

— Я же говорила уже! — недовольно фыркнула дама. Вот уж и впрямь — нудная.

— Понятно, что говорили. Но — порядок такой, поймите.

Соколов старался быть тактичным. Не только потому, что начальник просил. Все же перед ним была женщина, и не какая-нибудь там преступница, а…

— Перминова, Илона. Илона Аркадьевна. Родилась… Живу… в гражданском браке… ИП у меня. Недвижимостью занимаемся.

Как и положено, записав данные заявительницы, стажер перешел к «потеряшке», попросив рассказать во всех подробностях обо всем, даже вроде бы и самом незначительном. Привычки, манеры, места тусовок, подружки-друзья…

— И, конечно, фото…

— Насчет фото, так этого добра полно, — затушив докуренную сигарету, хрипловато рассмеялась Илона Аркадьевна. — Я вам на ее Инсту ссылку кину… на ватцап… диктуйте номер!… Минутку… Ловите, ага… Что касается привычек и прочего, тут уж извините, ничем помочь не могу. Она ж не с нами жила — с бабушкой. Ну, с моей свекровью. Она умерла с месяц назад, так теперь — у матери. А мать та еще, извините за выражение, шмара! Пьет беспробудно, мужиков водит…

— А родительских прав не лишена?

— Да пока нет еще. Впрочем, вам лучше знать — вы же полиция.

— И все же, постарайтесь хоть кое-что вспомнить. Хотя бы особые приметы. Ну, татуировки там…

— Была! — Перминова обрадовано кивнула. — Вы знаете, на левой лодыжке. Небольшая, травинка такая и цветок. Розочка, вроде…

— Цветная?

— Да нет, обычая, черная…

— На момент пропажи во что была одета?

— Да Боже ж мой! Откуда ж я знаю? У матери ее спросите, алкоголички!

Особого толку из беседы не вышло. Про свою племянницу тетушка мало что знала, хорошо хоть ссылку на Инстаграм скинула.

Простившись с заявительницей, Сергей застучал по клавишам…

Итак… Потеряшка — Агнесса Викторовна Маскеева, четырнадцати лет от роду…

Кто ж ты такая-то? Что фоточки скажут? Хм… мордашка симпатичная. Брюнетка. Волосы в каре… пожалуй, даже чуток длиннее, до плеч. Рост средний. Телосложение — худощавое… Ишь ты, купальника какой! Ничего не скрывает. Да, собственно, тут и скрывать — то нечего — груди почти нет. Не выросла еще, ага… Тут вообще какое-то ретро! А вот еще летние селфи — в коротких шортиках, в топе… А вот и молодой человек.. по виду — гораздо старше. Вот еще один… Где-то на пляже. Обнимаются, ага… Татушку на щиколотке хорошо видно — травинка и цветок. Может, еще что-то есть… Ага, вот! Кто-то ее со спины снял, прямо в воде, в озере… Обернулась игриво… И что эту у нас там на правой лопатке? Листочек прилип? Нет, не листочек — татушечка! А ну-ка, увеличим… Рисунок какой-то. Рыбка? Да нет — веселый голубой дельфин! Красиво, да.

— Вот этим и занимайся! — заглянув в кабинет, усмехнулся начальник. — Я уж и не помню, кому материал расписал. Кольке, кажется… Ну, спросишь, заберешь. В школу сходи, в инспекции детской поинтересуйся, в КДН…

(КДН — Комиссия по делам несовершеннолетних, административный орган при местной власти, к полиции отношения не имеет).

…мать навести, поспрошай… когда та из запоя выйдет, х-ха! В общем, дерзай, Сереж! А то у ребят и так дел невпроворот. А тут еще это… Разгребешь — сильно нам всем поможешь.

— Постараюсь, товарищ капитан!

— Да ла-адно…

Серж, хоть и не долго еще был стажером, однако, успел заметить, что в ОМВД все обращались друг к другу по имени (к тем, кто помоложе), по имени-отчеству, либо вообще только по отчеству. По званию же — только когда кто-то кого-то распекал. Типа; что это вам, товарищ старший лейтенант, служить надоело? Так в народное хозяйство — милости прошу.

— К матери один не суйся, — уходя, предупредил Сомов. — А то еще тебя потом искать… Участковый на той неделе поедет — и ты с ним. Я предупрежу. И это… думаю, девка найдется скоро. Просто загуляла где-то. Но, задницу нам прикрыть надо. А чем? Правильно — бумагами. Чем больше людей опросишь, тем лучше. Затребует какой проверяющий крючок розыскное дело — так чтоб видно, что материал отработали. А не как обычно у наших — два листа.

Мать потеряшки проживала в пригородном поселке, и откликалась на кличку Ирка-Синяк. Или просто — Синюшница.

— Во-он тот дом, — вылезая из служебной «Нивы», показал рукой участковый, майор полиции — статный усач лет тридцати пяти, звали его Игорем.

Дом, как дом. Обычная панельная трехэтажка, какие лет сорок назад строили во всех колхозах.

Все кругом выглядело как-то уныло. То ли день выдался пасмурным, серым, то ли сезон такой — конец апреля, не пойми, что. Под деревьями и у самого дома — черные сугробы слежавшегося за зиму снега, коричневые лужи и грязь. Одно слово — весна.

— Ничего, скоро трава пойдет — повеселей будет, — сворачивая на узкую тропку, улыбнулся майор.

Приезд полицейской машины, конечно же, не остался незамеченным. По пути к участковому то и дело подходили какие-то пожилые женщины, жаловались на соседей и «алкашей».

— А Нюрка из десятой квартиры спиртом торгует, ага!

— Спивакины неделю гулеванили гады. С чего?

Кроме женщин, подходили и местные мужички — потрепанные жизнью, в резиновых сапогах и ватниках, и со стойким запахом перегара. Здоровались уважительно, за руку:

— Здорово, Игорь. Опять к Нюрке?

— К Ирке. Дома она?

— Да дома. С хахалями. Оба там, да.

— Поспешим!

Махнув рукою аборигенам — мол, некогда тут с вами — участковый поежился от внезапно налетевшего ветра и пояснил:

— Ну, да — два любовника у Синюшницы. Один старый — но с пенсией, второй… тот еще хмырь! Главное, чтоб сейчас трезвые были… Ну, хотя бы относительно. Иначе не поговорим. Ах, Ирка, Ирка… какая девка была! Первая красавица в классе, — закурив на ходу, ностальгически протянул участковый. — Привыкла к кавалерам, спилась, скурвилась… Да сам увидишь. Вот этот подъезд. Пришли. На втором этаже — однушка.

Обшарпанный подъезд, кривые перила. На втором этаже, слева — местами прожженная дверь, обитая остатками дермантина. Вместо звонка торчали два провода.

— Да звонок у тут никогда и не работал. Э-эй! Хозяева! — участковый стукнул пару раз в дверь, распахнул и, обернулся к Сержу — подмигнул:

— Ну, заходи, не стесняйся.

Темная прихожая. Рваные коричневые обои. Запах… мерзкий такой, неприятный — то ли потными носками пахло, то ли перебродившей брагой. Еще кто-то курил на кухне.

Не снимая обуви, участковый прошел прямо в комнату. Следом за ним и Серж…

Те же коричневые обои с пятнами, старые дорожки на полу, древний советский сервант. В углу, на полированной тумбочке — старый телевизор «Самсунг» — кубиком. Продавленный диван, стол, незаправленная кровать. Бедно, убого, но довольно чисто.

На диване, вытянув ноги, сидел какой-то хмырь в майке и трениках, с синими наколками на плечах. Наглая круглая физиономия, недобрый взгляд.

— О, Игорек!

Отбросив одеяло, приподнялась с кровати растрепанная женщина в короткой футболке. На вид — лет пятьдесят, уж, никак не меньше! Худющая сгорбленная фигура, испитое морщинистое лицо со следами было красоты, припухлые губы…

— Почто пожаловал? Опять эта сучка Ферапонтовна чего натрепала? Так не мы это! Скажи, Федя!

— Здравствуй, Ира, — участковый уселся на край кровати. — Про дочку твою поговорить надо.

— А что дочка-то? — с неожиданной злобно выкрикнул круглолицый. — Та еще фифа, я так скажу. Жила себе у бабки, иногда заходила. Тут вдруг на тебе — переехала. На все готовенькое! В школу не ходит, с парнями таскается… Корми тут ее… И вообще, вы че приперлись-то? Мы вас не звали, так что…

— Это кто? — кивнув на хмыря, холодно осведомился майор.

Хозяйка неожиданно зарделась:

— Ну-у… это Федя, друг мой.

— Вот что, друг… — встав, участковый окатил хмыря ледяным взглядом. — Гляжу — судимый? Почему на учет не встал? Собирайся!

Весь гонор слетал с круглолицего тут же. За пару секунд.

— Ну-у, командир, я это… откинулся ведь только недавно, да… А насчет девки я расскажу, если надо…

Игорь поморщился:

— Помолчи пока…

— Товарищ майор. А можно я на кухню пойду, покурю?

— Ну, покури… Только не уходи. Может, еще понадобишься.

— Ой, какие люди у нас! Здравствуйте, Игорь Алексеевич!

Из кухни вышел — а лучше сказать, выполз — седой старик в клетчатой фланелевой рубахе и валенках, второй сожитель Синюшницы. И как они только втроем уживались? Впрочем, похоже, что мирно.

— С неделю уж Неськи не видели, так, — усаживаясь на место Феди, пояснил старик. — В город, верно, смыкнула.

— Ну да, в город, — покивала Ирка. — Куда еж еще-то? Хахаль у нее был… Борька, кажется. Ну да, Борька.

— Что за Борька? — тут же переспросил участковый. — А, Белобородов, что ль?

— Ну да, Белобородов. С армии осенью пришел, да и запал на нашу Неську. Она ж у нас девка-огонь!

— Угу, угу, запал, — участковый недобро прищурился. — Он с армии, ей — четырнадцать едва. По осени и вообще тринадцать было.

— Осенью бабка еще жива была.

— А потом Неська тут и жила… — оживилась хозяйка. — Вот тут, на диване спала.

— До двенадцати дрыхла!

— Вот стол — тут уроки делала…

— Ага, делала… как же!

— Да помолчи ты, Филимоныч! — Ирка, наконец, натянула юбку. — Ей в школу и не надо было, она ведь на этом… на очном… очно-заочном… Ну, я сама бумаги какие-то подписывала. А так мы ее кормили, да…

— Да уж, не голодала!

— А где б у вас все это записать? — наконец, поинтересовался Сергей. — И еще этот… акт ЖБУ составить.

(Акт ЖБУ — «Акт обследования жилищно-бытовых условий»)

— А вот, за стол, пожалуйста, садитесь! — любезно заулыбалась хозяйка. — Ой, симпатичный какой! Вы тоже к нам участковым?

Записав показания, коллеги с облегчением покинули квартиру. Правда, сразу уехать не удалось…

— Товарищ майор, можно на минуточку…

Тихой сапой выскочил следом круглолицый хмырь — Федя. Оглянулся, голос понизил:

— Я это, начет девки…

— Говори, говори, Федор!

— Это ж черт, а не девка! Делать ничего не хочет. Ленивая. Скандалит постоянно, нас с Иркой ссорит. А как-то вены порезала. Не в первый раз уже! Нам оно надо? Честно скажу, командир, пропала Неська — и черт с ней! Всем без нее легче.

Глава 2

Начало мая. Ветрогонск

Агнесса

Фраза недавнего лагерного сидельца оказалась пророческой. И впрямь, без Неськи-Агнессы всем стало только лучше. Не только Ирке с ее сожителями, но и местной школе, куда коллеги заглянули, так и не отыскав неськиного дружка Белобородова Борьку. По словам матери, то еще третьего дня уехал куда-то в город на заработки. Что ж, осталось только местная школа — девятилетка.

Директор, Евгения Петровна — сухопарая брюнетка лет сорока, с прической «мелкий бес» и нервно дергающейся нижней губою — приняла полицейских крайне настороженно. Об Агнессе же не сообщила ничего нового, кроме уже известного: перевелась из городской школы («На нашу голову!»), учиться и в школу ходить не хочет, с согласия матери «переведена на очно-заочную форму обучения».

— Ой, не знаю, что мы с ней в девятом классе будет делать?! — Евгения Петровна со вздохом поджала губы. — Как она ОГЭ сдаст? Даже для детей ОВЗ с ЗПР… Да, да, она признана ЗПР — комиссию проходила.

(ОГЭ — понятно, ОВЗ — ограниченные возможности здоровья, ЗПР — задержка психического развития)

— Думаю, она и на итоговое собеседование не явится, — продолжала жаловаться директор. — Да еще, не дай Бог, от кого-нибудь родит! И виноваты будем мы — недостаточно хорошо проводили воспитательную работу. Ах… Вот вам смешно, а нам-то не очень. Городской школе хорошо — сбагрили. А нам теперь отдуваться! Что? Подружки-друзья? Об этом лучше классного руководителя спросить. Я провожу, пойдемте.

Классный руководитель восьмого класса почти ничего нового не добавила. Все только охала да сетовала:

— Родит, а крайними нас сделают! Да она ж еще к суицидам склонна — вены режет. Опять наша вина! Про девятый класс я даже боюсь и думать! Пропала, и пропала… лучше б и не объявлялась вообще.

Вот так вот. Откровенно.

— Да уж, — выйдя на улицу, Соколов покачал головой. — Похоже, никому девчонка пропавшая не нужна. Ни матери, ни тетке, ни школе… Как так можно-то? Ведь человек же!

— Жиза, — хмыкнул Игорь. — Или, как говорят французы — се ля ви.

— Тьфу ты! — Серж хлопнул себя по лбу. — Одноклассников забыл опросить. Подружек.

— Ну, ты опрашивай, только быстро, — заторопился майор. — А я пока контингент проверю.

Подружек у пропавшей не было. Вернее, общаться-то она — общалась со многими, но вот дружить — нет. Хотя, в гости иногда захаживала…

— Ну, прикольно с ней было, — поделилась одна из таких «подружек», хрупкая крашеная блондиночка с пирсингом в носу, судя по виду тоже оторва еще та!

— Неська вообще тянка сасная, но псих. Крыша едет. Сидим такие — она, бац — заорет, заплачет. Типа обиделась. Да ну ее!

— Может, увлекалась она чем… Ну, там музыка или…

— Да как все, — девчонка пожала плечами. — Рэп слушала иногда и все такое. Ну, тик-ток там, Инста.

— А, может, чего необычное замечала?

— Не, ничего такого…

Еще парочка опрошенных девчонок подтвердили то же самое. Что ж — хоть листов много. Бумаги будьте-нате извел!

— Подождите! Эй!

За школьной калиткой Соколова догнала та самая, крашеная, с пирсингом в носу.

— Вы спрашивали чего необычного… Так прикид!

— Что за прикид? — насторожился Серж.

— Ну это, я ее, Неську то есть, как-то в городе встретила. Не узнала даже! Идет вся такая… Пальто, представляете?! Такое, белое в крупную клетку, черную с таким бордовым. Еще ярко-красный шарф… и берет! Такой же. Я просто ору!

— Понятно. Так и запишем — «сильно удивилась».

— Помада еще. Такая же, как шарф и берет. Ресницы накрашены… Красные джинсы! И обувь такая… почти шлепанцы… И красная сумка! Я потом в школе рассказала — так всем плевать… И еще, знаете, она как будто старше стала… Вся из себя такая мадам! Даже не узнать. Не подошла бы — я бы и не узнала. А так…

— Подошла, и?

— Телефон попросила, позвонить. Сказала, что свой потеряла. Ну, мы такие сели на скамейку… Мне жалко, что ли? Борьке своему звонила… Отошла, чтоб я не слышала. Тайны, блин! Да весь поселок знает, что она с ним тра… спит. А она еще и в интернет. Про ногти все искала, про маникюр… Как делать, да какие инструменты нужны. Я тогда еще подумала — за ум взялась, что ли? Она как-то говорила, что хочет ногти делать. Ну, чтоб деньги. Ой, сорян! Я тороплюсь уже!

— Минуточку. Это когда было-то? Ну-у, может, с месяц… то ли в конце февраля, то ли в марте. Не помню точно.

— А с этим Борькой… Она как разговаривала? Спокойно?

— Да ни фига ж себе — спокойно! Агрилась она. Ругалась, угрожала.

Белобородов Борис Евгеньевич. Двадцать лет. Ровесник Сержа. Где он сейчас — Бог весть. Мать только призналась — звонил. Откуда — не сказал, однако обещал приехать летом с деньгами. Да и до отъезда Боря не лентяйничал, а вкалывал рамщиком на одной из городских пилорам. Платили там, правда, не ахти — вот и уехал.

— Да он хороший парень Борька-то, — хозяин пилорамы, застенчивый бородач из местных, недоверчиво покосился на Соколова. — И поможет всегда и, если надо — и после работы останется. Говорю же, хороший добрый…

— Так чего ж он так быстро свалил? — не отставал Серж. — Ведь не просто так же? Борис же не какой-нибудь там малахольный, чтоб без всякой надобности туда-сюда скакать!

— Это ты правильно сказал, — улыбка у пилорамщика оказалась доброй и какой-то беззащитно-детской, наверное, от этого и складывалось впечатление застенчивости. Впрочем, может быть — и от манеры вести разговор, словно бы чего-то не договаривая. Ну, а кто с полицией откровенничать-то будет? Тем более, сейчас, когда каждый от государства только подвоха и ждет.

— Была причина, чего ж… Ребята говорили, с девкой он какой-то ругался. Мол, та у него деньги на аборт вымогала.

— Так-так… А кто говорил-то?

— Да так. Говорили…

Внимательно выслушав доклад, Сомов одобрительно крякнул:

— Ну, стажер, молодец. Подозреваемых у нас теперь — выше крыши. И первый — этот самый Борька. Белобородов Борис. Ишь ты, малолетка от него залетела! Деньги на аборт требует. Тут, знаешь…

Похвалить — повалил, однако, в школу послал. Чтоб уж всех опросить — досконально. Чтобы любому крючку-проверяющему придраться было не к чему.

Директор городской школы даже разговаривать не стала — ходят тут всякие! — сразу же отослав Соколова к социальному педагогу, полнотелой девушке лет тридцати, посматривающей на стажера с явным интересом.

— А, Агнесса! Как же, как же. Уж попила нашей кровушки. Хорошо, в село переехала. Суицидница! Ну да, ну да, что вы так смотрите? То вены себе резала, то, говорят, с крыши хотела спрыгнуть. Мать-то у нее алкоголичка, вот Агнесса и жила у бабушки. Матвеева Вера Федоровна… та еще…

— А что такое?

— Да на стрости лет, представляете, мужа у нашей заммэрши увела! Давно это, правда, было… лет пять тому. Да вы, наверное, помните — весь город тогда судачил.

В силу относительного малолетства, Серж такого не помнил, но, на всякий случай кивнул.

— Так вот, — с воодушевлением продолжала педагогиня. — Муж этот, отбитый, у нее года через два умер, так она… В общем, седина в бороду — бес в ребро. Это не только про мужиков, оказывается. Я вот и думаю, Агнесса ведь не на тот свет собиралась, а просто внимание к себе привлечь хотела. Ну, представьте, все родственники своей жизнью живут и ребенок этот для всех — лишний. Нет, так-то она одета-обута была, сыта, этого не отнимешь. Но, как бы… сама по себе. Бабушка с ней тоже особенно-то не общалась. С одной стороны, да — воля, но с другой… Плохо осознавать, что ты никому не нужен. Особенно, в детском возрасте, в подростковом.

— А что, в школе-то у нее подруг не было?

— Компашка была… Так, не очень хорошая. Воровством занимались по мелочи, хулиганили… кое-кто и наркотики употреблял. Не, не Агнесса — в больнице после неудачных-то суицидов заметили бы.

— И где кого из компашки этой искать?

— Так, пожалуй, что никого сейчас и не найдете. Хотя… Одна там на повара в ПТУ пошла. Ну, в лицей. Я вам могу адрес дать…

В город, наконец-то, пришла весна. Теплые ветры задули над крышами, нудная капель сменилась бурными птичьими трелями. Стаял последний снег, на глазах высыхали лужи, посреди выросшей, казалось, за одну ночь изумрудно-зеленой травы вспыхнули мохнатые солнышки мать-и-мачехи.

Нынче с утра, правда, немного хмурилось, но, когда Серж вышел из школы, в голубом небе радостно сверкало солнце. Птицы пели, и журчали, пересыхая, ручьи, и пахло кругом чем-то таким пряным, хорошим, весенним. Так пахло, что прямо хотелось взять и запеть во все горло! Не очень важно, что.

Усевшись на сиденье скутера, молодой человек надел шлем и запустил двигатель. Квартира неськиной подружки, располагалась на другом конце города. Заехать туда стажер решил вечером, сейчас же направился в дом, принадлежавший гражданке Матвеевой. Бабушке.

Дом… Короче говоря — наследство. Следовало проверить, что там, да как. Если уж там Агнесса жила почти что с рождения, то никак не могла уж совсем-то ничего не оставить, никакой информации. Так не бывает. Может, какая-нибудь зацепка и высветится.

Нужный стажеру дом располагался в старой части города, некогда застроенной старинными купеческими особняками, ныне частью сгоревшими, частью перестроенными либо застроенными вновь. С десяток таких новостроев старательно прятались за двухметровыми оградами, впрочем, вокруг дома Матвеевой имелся лишь покосившийся забор. И палисадник! Ах, какой палисадник, целый сад! Яблони, сирень, смородина, еще какие-то кусты — калина, верба. Все это подернулось уже дымчато-зеленым весенним флером, терпкий аромат лопнувших почек щекотал ноздри, вот уж, поистине — пахло весной! Да не только весной, но и близким — всего-то месяц остался — летом. Хорошо!

Оставив скутер у ограды, Серж толкнул калитку и зашагал по широкой аллее к невысокому крыльцу. Видневшийся за деревьями дом производил двойственное впечатление. С одной стороны — особняк с мансардой, просторный, под металлической крышей, с другой же — и тут бы неплохо подкрасить, и здесь, да и забор бы поправить, и кусты в саду подстричь… Хотя, не так уж много работы…

А дом хорош, хорош! Обшитый досками, на добротном фундаменте, выкрашен в приятный глазу темно-голубой цвет. Белые резные наличники, ставни… Кстати, закрытые. Да и на входной двери — большой висячий замок. Ну, понятно… Пока еще наследство оформят. Интересно, кому все достанется?

Стажер прищурился и хмыкнул. Тут гадать-то особо нечего. Умершая старушка завещания, насколько он знал, не оставила. Значит, претендентов — трое. Дочь Ирка-Синюшница, внучка Агнесса и… и невестка, Илона Аркадьевна Перминова, риэлтор.

Илона Аркадьевна, к слову сказать, производила впечатление весьма хваткой дамы. Ну, еще бы… Недвижимость! Так что Ирке тут совсем не катит — отодвинут ее от домика, к бабке не ходи! Просто дадут немножко денег… да ящик водки купят — гуляй, рванина! Вот и Агнесса пропала… как-то слишком вовремя… Ну, а найдется — так можно опекунство оформить. Вполне!

Интересно, сколько такой особнячок может стоить? Ну, даже вот так, без ремонта? Площадь приличная… мезонин, сад еще, хозпостройки… газ, вон, подведен, вода… плюс, можно сказать, элитный район… Миллиона на три-четыре потянет? Или на все пять?

Сзади вдруг послышались шаги… Раздался резкий окрик:

— Стоять! Что тут ищем?

Соколов медленно повернулся…

— Серега? Стажер!

Перед ним — с пистолетов в руке! — стоял амбалистый опер Коля! Коллега, так сказать.

— Тьфу ты, — оперативник убрал пистолет в кобуру, прицепленную к вдетому в камуфляжные штаны ремню. Вообще, он весь был в камуфляже, а над карманом виднелась эмблема с головой тигра. Местная охранная фирма — «Тигр».

— А я смотрю, смотрю… Не узнал! Камеры-то не очень.

— Так ты…

— Ну да. Халтурю, вот, в «Тигре». Кредиты-то выплачивать надо. А ты чего тут?

— Да вот, посмотреть… — пожал плечами Серж.

Колян улыбнулся. Несмотря на общий зверообразный вид, он производил впечатление доброго парня:

— Так ты это… Давай внутрь пройдем!

— А можно?

— Так я ж тут охрана! Кстати, это Перминова «Тигр» наняла, — деловито отпирая замок, пояснил опер. — Илона Аркадьевна. Предосторожность нелишняя — сам знаешь, шпаны в городе много. Увидят домик бесхозный — и ага! Ну, пошли, чего встал-то? Как говориться, будьте, как дома, но не забывайте, что в гостях.

Расхохотавшись, охранник сделал приглашающий жест и щелкнул рубильником…

Внутри особнячок вполне соответствовал всем представлениям о хорошей и зажиточной жизни. Просторная гостиная с большим овальным столом, камином и гнутыми венскими стульями. Стойка для посуды. Книжный шкаф.

— Тут еще телевизор был и музыкальный центр, — Коля взял с полки книгу. — Аркадьевна себе забрала, на хранение… О! Смотри-ка — Жан-Поль Сартр! Экзистенциализм, однако.

Серж закашлялся. Уж никак не ожидал от этого, на первый взгляд неотесанного полицейского, знакомства с философией! Надо же, Сартра обозначил. Поди ж ты!

— Я когда-то в педагогическом начинал… После третьего курса в опера подался. Дочка родилась, семью кормить надо.

Коля с любопытством пролистал еще одну книгу:

— Франсуа Мориак… Кстати, неплохо пишет. Писал. Мне так чем-то Сименона напоминает. Знаешь, такое аристократическое болото оба описывали — умереть-не встать! Жиза… Ты в Париже был?

— Да был. В детстве — с мамой, а потом… с девчонкой одной…

— А я вот так и не сподобился. Хотя собирался…

— Ничего, съездишь еще, какие твои годы… Главное ведь — желание. Интересно, а где комната Агнессы?

— Агнессы? А, девчонки той… Сейчас глянем… Я так думаю — в мансарде. Тут вот все старушечье. Вряд ли девочка Сартра на ночь почитывала… Хотя, современная молодежь — она разная бывает. Сталкивался. Кому, знаешь, Моргеншерн, Тик-Ток да Даня Милохин, а кому — Римский-Корсаков, Лед Зеппелин, Бах… Ты рок слушаешь?

— Так, иногда… Я как-то в музыке… не дебаркадер, короче.

— Зря! Послушай. С Дип Перпл начни. Ну, что — по комнатам да в мансарду?

От всех комнат у Коли тоже имелись ключи. Открыл. Ничего интересного. Одна — спальня, вторая — чулан со всяким хламом, и две другие, похоже, что для гостей. Никакого намека на обитание девочки-подростка. Значит и вправду — в мансарде!

Поднимаясь по лестнице, опер упомянул Теодора Адорно и вообще всю «франкфуртскую школу», так называемых «новых левых». Видать, рад был поговорить с интеллигентным собеседником. Ну, а с кем ему еще о философии трепаться, не с Сомовым же? Хотя… как знать.

А вот здесь явно жил подросток! Жила… Плакаты на стене — «Звездные войны» и какие-то реперы, два кресла, низенькая тахта под зеленым велюровым покрывалом, торшер, столик с разбросанными фломастерами… А где же…

— Ноут или комп тоже Илона Аркадьевна забрала?

— Да нет, — усмехнулся Коля. — Не было тут такого. Изо всех гаджетов у девчонки только смартфон имелся. Бабушка внучку не баловала.

— Так, а…

— Пробивали по номеру, да. Голяк. Нет сигнала… Ого, да тут еще музыка!

Серж и сам уже углядел за тахтою, на полу, старинный проигрыватель «Аккорд» и кучу виниловых пластинок. Тоже старинных, судя по всему. Рядом валялись журналы…

— Salut les Copains, — по-французски прочитал опер. И тут же перевел. — «Привет, друзья». Шестьдесят четвертый год… Однако, ретро!

Стажер уже ничему не удивлялся. Хмыкнул, уселся на тахту и принялся перебирать пластинки. Небольшие, на сорок пять оборотов, с большим отверстием посередине — для проигрывания в музыкальных автоматах. Кажется, такое пластиночки назывались синглы. Опер тоже заинтересовался, даже проигрыватель включил. Подмигнул:

— Сейчас послушаем! А ну-ка…

Франсуаза Арди, Франс Галь, Кристин Лебель… Серж в жизни таких не слышал!

— «Филипс» — ого! — между тем, Коля уже ставил пластиночку на диск… примерно сообразуясь по центру.

Франс Галь… Laisse tomber les filles… On t’avait prevenue… Приятные такие песенки… Даже танцевать можно!

— Laisse tomber les filles… — опер задумчиво покачал головой. — Не знаю даже, как и перевести… То ли «Бросайте девушек», то ли «Унижайте»… А потом — они вас бросят. Как-то так.

Серж внимательно разглядывал пластинки и журналы. Вдруг возникшее ощущение чего-то неправильного втемяшилось в голову и никак не хотело уходить. И не давало сформулировать мысль. Никак не давало…

— Ты что набычился-то?

— Да вот чувствую — что-то ту не так! Неправильно как-то.

— Так ясно же, — опер хмыкнул. — Думаешь — с чего бы это молодая девчонка старинные песенки слушает? Так я ж тебе говорю — молодежь, она разная бывает. Мы что про подростков знаем? То, что они глупые, слушают разную хрень, и, чем тупее — тем им лучше. Именно про таких везде и пишут. Про тупых. Но, есть ведь и умные, да! Которые и в проектах, везде и олимпиады выигрывают… А вот про них почти нигде и ничего. И правильно! Именно им, умным, этим миром и править. Ну, не тупым же! У тупых не выйдет никак. Потому что тупые, ага.

— Не, Коля… не в этом дело, — силясь привести мысли в тонус, покусал губы стажер. — Тут что-то другое неправильно… Пластинки эти… журналы… Ч-черт! Ты только посмотри, какие они все новые! Диски — не заигранные ничуть, да и конверты не затерты — муха не сидела!

Сразу ухватив мысль, Коля понюхал журнал… даже пожевал, откусив от страницы кусочек!

Выплюнул:

— Так и есть — новые! Даже типографской краской пахнут. Я так думаю — принты. Ну, для любителей старины такие выпускают.

— Так это надо по сайтам лазать! Искать…

— Вот и ты поищи, — хмыкнул оперативник. — Глядишь, чего нового про потеряшку свою узнаешь.

Как здорово все-таки! Как хорошо. На душе сделалось как-то светло и даже радостно. Может, от того, что солнышко ярко светило, что ветер теплый в лицо, что весна кругом! А, может… Это ведь тоже приятно, когда вроде бы знакомые люди раскрываются совсем по иному, с неожиданно хорошей стороны. Вот ведь — Коля, лейтенант полиции, сотрудник ОУР… вроде бы, на первый взгляд тупой качок… А он — вот! И Сартр, и французский, и «новые левые». Наверное, так ведь и любой человек, если посмотреть непредвзято, тоже вот этак вот может раскрыться. Не каждый, конечно, но…

Ага, похоже, приехал…

— Девочка, дом двадцать один…

— Да вон он, через дорогу.

— Спасибо. Ага…

В подъезде дверь нараспашку, камнем припертая. Кто-то мебель выносил? Или выносит? Ладно…

Лифт только что отремонтированный, с зеркалом! Правда, какой-то гоблин уже фломастером что-то написал… закорючки какие-то… Ну, что за люди? Где живут, там и… пакостят. Сами гадят, а потом все у них власть виновата.

Железная — как же без этого? — дверь. Звонок…

— Колентьева Мария здесь проживает? Я из полиции… Звонил уже…

— Проходите…

Шорты, маечка, татушка на правом плече. Приятное личико, рыжие волосы по плечам… веснушки! Симпатичная девочка…

— Здравствуйте, Мария…

— Можно просто — Маша. На кухню проходите… вот… Какая Агнесса? Неська? Ну, я давно уж ее не видела…

Кое-что из этой встречи стажер все-таки вынес. Место тусовки нашел! Оказывается, пропавшая девушка очень любила крыше сидеть! Здесь же, в этом вот доме, в спальном районе, если можно так выразиться применительно к небольшому совсем городку, где и жителей-то отсилы пятьдесят тысяч.

Обычная панельная пятиэтажка, правда, на холме — издалека видать. Взяв в жилконторе ключ, Соколов поднялся на крышу. Подошел самому краю, глянул — аж захватило дух! Ничего себе, панорама! Вот тут они и тусовались… Летом — загорали, осенью притащили скамейку… Между прочим, очень нехарактерное для современной молодежи поведении. Сейчас ведь не девяностые и не начало двухтысячных. Все в гаджетах сидят. Зачем им скамейка, туса?

Вот здесь вот, судя по всему, скамейка-то и стояла… У приземистой и широкой кирпичной трубы, вернее — у вентиляционного короба. Кругом граффити, некоторые — довольно красивые… к примеру — вот это вот голубой дельфин. Какой-то знакомый, блин… Ишь ты, не стерли рисунки-то. Скамейку убрали, а граффити оставили. Так, а зачем лишнюю работу делать?

Та-ак… ну и что теперь? Маша сказала, что Агнесса как-то пыталась с крыши спрыгнуть… Чего-то плохо ей было, не любил ее никто и никто никуда не звал. Вот и… Однако, пятиэтажка не очень-то удобна для самоубийства — можно просто ноги переломать или того хуже — позвоночник. Что же, девчонка об этом подумала?

— Да думала, — нехотя призналась Маша. — Просто ей хорошо там было. По-кайфу. Потом кто-то из соседей пожаловался — на лестницу замок повесили, закрыли. Да мы уже и не лазали — зима, холодно стало. Да еще тетка Неськина… блин, забыла, как зовут, Неська ее издалека как-то показывала. Так та одно время тут вокруг дома рыскала. Видать, Несю искала.

А здесь, на крыше, и впрямь — по-кайфу… Хорошо, даже как-то благостно. Вон — старый район, с тем самым домом, а вот — новостройки, старый молокозавод. Даже здание ОМВД можно разглядеть… если хорошо присмотреться… А еще…

Резкий порыв ветра едва не сбил Сержа с ног! Брр! Так ведь можно и с крыши свалиться. Бывает… Что и говорить — весна. Тепло, солнечно — потом вдруг — оп — и холодный дождь, и ветер… или туман, вот, как сейчас.

Внезапно сверкнула молния, прокатились над городом гулкие раскаты грома…

А за туманом…

Присмотревшись, стажер не поверил своим глазам…

Вместо старого молокозавода в серой туманной прорехе вдруг возник необычно красивый дом! Явно не здешний, не российский даже… Скорей, в Барселоне такие или в Париже… Распахнутые ставни, шесть этажей, ажурные балконные решетки… мансарды с вычурными печными трубами. И балкон — близко так, буквально руку протянуть…

Серж потряс головой — наваждение не исчезало. Мало того — отворилась дверь и на балкон вышли двое — юноша и девушка. Обнялись, закурили… Юноша в джинсах и пестром свитере и девушка в коротком красном платьице и полосатых гольфах. Волосы… не то, чтобы длинные, скорей, просто пышные. Симпатичная, вполне… и какая-то… нездешняя, что ли…

Покурив, оба выбросили окурки… прямо на улицу и принялись целоваться взасос! Сквозь приоткрытую дверь донеслась музыка… смутно знакомая…

Господи! Да «Битлы» же! Однако, что же это вообще…

Глава 3

Май. Ветрогонск

Крыша

Ну да — «Битлз»! Вообще-то, старинной музыкой Серж не увлекался, но «Йестедей» не узнать — грешно. Битлы, битлы… Хотя — чего ж тут такого уж необычного?

Интересно, откуда такое наваждение? Мираж… Так ведь случается при определенном состоянии атмосферы…

Между тем туман становился все гуще, снова сверкнула молния… и дом напротив пропал! Резко, словно вдруг лампочка перегорела. Р-раз — и нету.

Пропал мираж, исчезло наважденье.

Молодой человек еще постоял на краю крыши, наблюдая, как ветер уносит плотные туманные клочья куда-то далеко, к лесу. Пошел дождь — целый ливень — и Сергей, глянув на граффити и забавного голубого дельфина, поскорее спустился обратно в подъезд…

Слава Богу, дождь кончился так же внезапно, как и начался. Проглянуло солнышко, сразу повеяло теплом, а ближе к лесу, над дорогой, над фонарными столбами повисла разноцветная радуга!

Лучше б у матери машину взял! Ну да теперь — что уж…

Сплюнув, стажер протер сиденье скутера рукавом и поехал, старательно объезжая лужи. Снова думал — откуда такой мираж? Ведь необычный же! Ну, ясно, что не Париж, не Барселона… Наверняка, где-то поблизости такой дом есть. В том же Петербурге. Оттуда и мираж — просто воздух в атмосфере особым образом переломился, выгнулся этаким зеркалом, вот и… Стоп! А музыка? «Битлы»-то откуда взялись? «Йестедей! Для миражей подобное что-то не характерно… Так музыка, ясно откуда. Местная! Кто-то из жильцов слушал, любителей хватает.

Но, однако же, как натурально все! Реально, кажется — протяни руку, потрогай… Или даже прыгни да перелезь! И — хоп! — уже на балконе.

Ага… скорей уж — на улице, внизу. С переломанными ногами и ребрами.

— Ну, что там у тебя? Опросил подружек? — заглянув в кабинет, Сомов пристально взглянул на Сергея.

— И подружек, и педагогов — всех… — Сергей расстегнул папку…

— Молодец! — оценив кучу бумаг, одобрительно улыбнулся начальник. Круглое лицо его, с потрескавшимся губами и широким носом, носило явные следы вчерашних возлияний, да и пахло от господина капитана соответствующе.

— Читать не буду, давай на словах. Есть что подозрительное?

Стажер пожал плечами:

— Да не знаю, подозрительно или нет. В последнее время одеваться она стала слегка винтажно…

— Как-как?

— Ну, что-то типа модного ретро, дорого. Еще к наборам для маникюра присматривалась. К профессиональным наборам.

— Ага… — потирая виски, задумчиво протянул капитан. — Значит, хоть Борьку Белобородова не раскрутила… но, денежки где-то нашла.

— Похоже, что так. Может, из бабушкиных вещей чего продала… Да и в дом частенько наведывалась… Брала, продавала… Не зря ведь тетушка ее, Илона Аркадьевна, в охрану обратилась. Кстати, ее возле места тусовки видели. Ну, тетушку… — предположив, стажер вскинул брови… и вновь нарвался на одобрение начальства.

— Дом? А вот это вполне, вполне! Верно мыслишь, Шарапов.

Глубокомысленно покивав, Сомов присел на край стола и подогнал:

— Ну, давай, давай, рассуждай дальше!

— Значит, помирать девушка не планировала, — окрыленный похвалою, принялся рассуждать Серж. — А планировала, скорей всего — делать маникюры. Ну и любовника на денежки растрясти. Надо ли было ему ее убивать? Думаю — вряд ли.

— Вот-вот! — капитан тут же поддакнул. — Трупа-то до сих пор не нашли. А, как говорится: нет тела — нет дела. Хотя-а…

— Любовник, Белобородов Борис — характеризуется положительно. А то, что малолетка именно от него забеременела — еще доказать надо. Мало ли, что люди говорят. Свечку ведь не держал никто. Да, скорее всего, она и не беременна вовсе. Так просто, денежки решила стрясти. Думаю, убивать ее Белобородову незачем — куда лучше договориться…

— И все равно — найти его надо, да поколоть! — налив из стоявшего на столе графина стакан воды, Сомов с наслаждением выпил, и, вытерев губы ладонью, вздохнул. — Посидели вчера малость… Ладно! Что дальше делать думаешь?

— Н-ну… Еще раз соцсети проверю. Если Агнесса надумала в маникюрши податься — так рекламу должна дать. Хотя… — Серж вдруг осекся и потряс головой, словно отгоняя надоедливую муху. — Нет, не так. Сначала она поучиться должна. Это только кажется, что маникюр-педикюр — просто. Чтоб хорошим мастером стать, чтоб люди к тебе пошли… процесс небыстрый.

— Так я и говорю — вот денежки и понадобились. Ну, давай, Сереж, действуй… — дойдя до двери, начальник неожиданно обернулся. — Да! Ты подружек-то про возможную беременность спрашивал? Ну, может, симптомы там какие кто заметил. Нет? Спроси.

— Сделаю, Николай Петрович.

И все-таки тянуло Сержа на крышу! Назавтра, почитав в Интернете про миражи, он снова поехал к тому самом дому. Поднялся на лифте, позвони в дверь…

— Это снова полиция. Кое-что уточнить бы.

— Заходите. Стремная работа у вас — взад-вперед ездить.

Рыженькая девушка Маша гостеприимно распахнула дверь… О возможной беременности Агнессы она ничего сказать не смогла — давно подружку не видела.

— Наверное, с осени… Или с зимы… — одернув маечку, Маша смешно наморщила нос. — Но, до Нового года еще… О маникюре? Хм… А нет, да! Что-то такое Неська говорила. Что школу — на фиг, все равно не ходит — и сама скоро зарабатывать будет. Мы еще смеялись — мол, передним местом… Ой, сори-сори…

— Ничего. Продолжай. Очень даже интересно.

— Так, а чего продолжать-то? Все, больше я ее и не видела.

Девчонка передернула плечами. На правом заиграла татушка — какой-то геометрический узор, похожий на арабскую вязь. Красивый.

— Она и не звонила, и сообщений не присылала… А лайки, бывало, да — ставила. Последний раз — в марте еще.

— А вот компания ваша… ну та, что на крыше, — стажер еще раз уточнил список и быстро спросил про мираж. — Ничего чудного с крыши не видели? Ну, будто бы дом там старинный… совсем-совсем рядом…

— Не, не видала, — Маша равнодушно повела плечиком… и вдруг вскинула брови. — Ой, нет! Неська что-то такое рассказывала. Говорила — будто там какие-то люди сексом занимались… Прямо на балконе, да! Короче, тот еще движ. Ну, глюки, понятно… Но, траву мы не курим! Нет, нет…

Тогда с чего глюки? — хотел было спросить Сергей… Но, раздумал. Значит, не только ему показалось. А он-то ведь ничего не курил, не пил даже!

— Слушай, Маша. А у вас в доме кто-то битлов слушает?

— Кого?!

— Ну, «Битлз»… — Серж напел «Йестедей». Уж, как сумел.

— Не-а, — засмеялась девчонка. — Такого — никто.

Взяв у дворника ключ, молодой человек вновь поднялся на крышу. Здесь, возле лестницы, когда-то стояла притащенная подростками скамейка… На вентиляционном коробе с тез пор так и стались рисунки — разноцветные граффити, веселый голубой дельфин…

Внизу уже все зеленело — деревья, трава. Дул легкий ветерок, теплый, весенний, вкусно пахло сиренью… хотя, рановато еще до сирени-то… Да вот же она, сирень! Внизу…

Над головой громыхнуло! В точности, как вчера. Ярко сиявшее солнышко скрылось за черной тучей, все вокруг заволок густой туман… Сквозь который снова проглянул дом! Тот самый, с мансардой, с ажурными балконными решетками! Только вот все балконы нынче оказались пусты, двери закрыты. Похоже, что и в квартире напротив никого не было. Ну, так — разгар рабочего дня. Впрочем, для кого-то, может, еще и рано.

Закусив губу, Сергей подошел к самому краю крыши и протянул руку… почувствовав холодное железо решетки!

Ну да — вот она была, ее можно было потрогать, ощутить… Вполне! Невероятно… Какой же это, к черту, мираж? Таких мираже не бывает… А что, если… Нет, может быть, попозже… Но, вдруг следующего раза просто не будет? Надо просто… просто посмотреть… или, лучше сказать — осмотреться…

Ах, был, был в стажере некий налет авантюризма. Без этого на практику в полицию не пошел бы. А вот…

Решительно тряхнув головой, молодой человек одним махом перемахнул на чужой балкон, обернулся…

А крыши-то не было! Мало того — пятиэтажка тоже исчезла, куда-то делся холм… Да целый микрорайон пропал, сгинул в тумане! А вместо него…

Вместо него внизу расстилался какой-то парк или сад за чугунной, с позолотой, решеткой! Кроме парка больше ничего видно не было — туман.

Пораженный, Сергей машинально выхватил смартфон, сделал несколько снимков и немедленно бросился прочь.

Вот и знакомая скамейка… Стена…

А красивый дом вновь исчез! Вместе с парком. Растаял туман, посреди синего чистого небо ярко засверкало солнце, а вдалеке, над лесом, коромыслом выгнулась радуга.

Ах… До чего ж хорошо! Дома…

Но, что это было вообще? И вообще — было ли?

Так он же заснял…

Трясущимися от нервного напряжения руками, стажер вытащил смартфон, глянул… Да, есть фото! Вот — парк, решетка… В глубине сада тоже кое-что можно разглядеть… Слева, среди цветов — статуя какого-то танцующего греческого бога или фавна, дальше — беседка, за ней круглый фонтан… дети пускают кораблики… справа тоже какой-то водоем, заросший деревьями — плохо видно. И за деревьями — дом… Точнее говоря — дворец.

Хм… И что все это значит?

Кстати, статуя очень даже знакомая! Прямо до боли. Где-то Сергей ее уже видел, и не раз. Правда, с другого ракурса. Но, все можно узнать, можно… Припомнить бы! Или — старые фотографии пересмотреть?

Придя домой, Серж так и сделал. Включил комп, глянул… Искал — парк или сад, решетка, статуи… и дворец, дворец… такой, вычурный… похожий на итальянский. Так это Рим, может быть? В Риме Сергей бывал, но такого парка не помнил. Был там парк Гарибальди, еще — вилла Боргезе… Ну, вот они… Нет, не похоже… Еще где был? Где сады, парки? Глянуть Париж… Так — парк Монсо… нет. Парк Багатель — тоже не похоже. Бютт Шомон? Нет, и близко нету. Люксембургский сад, может быть? Ну-ка, ну-ка…

Ну, вот он — фавн! Среди цветов. С флейтой… за ним, вдалеке, угадывается Пантеон… рю Суффло, фонтан на площади Эдмона Ростана.

Посреди сада — круглый фонтан — дети, кораблики! А тот заросший водоем — фонтан Медичи! И дворец — дворец Медичи!

Черт побери! А ведь сложился пазл! Проверить еще разок… А ну-ка — карту! Опаньки! Вот он дом… примерно вот здесь, на рю де Медичи! Напротив — Люксембургский сад, рядом — бульвар Сен-Мишель, Одеон… Латинский квартал, похоже. Ну да! И дом тот с балконами — точно на улице Медичи. В Париже, мать его за ногу!

Так — да! Выходит, пропавшая девушка именно туда и лазала! Вот откуда все добро — французские пластинки, журналы…

Невероятно! Но ведь — факт. Факт же! Уж с фотографиями-то не поспоришь… Ну, вот же они, вот! Правда, кто бы поверил? Ясно, что никто.

Разве что взять с собой Сомова… или кого-то из оперов… Ну, допустим. А кто знает, когда именно объявится этот чертов балкон? Хм… что же делать-то?

Пригладив взъерошенные волосы, молодой человек достал из бара бутылку «Ред лейбл», налил с полстакана и выпил единым духом. Как воду. Нет, вообще-то Сергей не пил…

В следующий раз удалось перелезть на балкон лишь через пару дней, да и то — вечером. В Ветрогонске едва-едва начинались сумерки, а ТАМ уже заметно стемнело, и было очень тепло, почти что по-летнему жарко.

Перемахнув через ограждение, Серж повернулся к Люксембургскому саду… а позади него вдруг резко распахнулась дверь! Послышались голоса…

Нужно было скорее ретироваться, однако, стажер не успел, замешкался… Да и куда прыгать-то? Сигануть с балкона вниз, на улицу Медичи? Хм… Тем более, на балкон вывалила целая компашка. Человек пять, двое длинноволосых парней и три девушки, две из которых — полуголые в джинсах и бюстгалтерах, третья же — в красном ультракоротком платьице и полосатых гольфах, никакого бюстгалтера у нее, похоже, вообще не имелось…. Как и большой груди, но, тут уж, как повезло — или не повезло — от природы. Да и вообще — что кому нравится.

Черт! А не эту ли, в красном платьице, Сергей уже видел здесь… в прошлый раз! Похоже — ее.

Молодые люди переговаривались по-французски… и Серж лихорадочно пытался придумать, что ж им сказать, как объяснить-то…

Вообще-то, как оперативный сотрудник (хоть и стажер), он должен был бы позаботиться об этом заранее, придумать какую-то версию… да вот не позаботился как-то. Не подумал даже. А надо было бы! Впрочем — такого вряд ли кто б ожидал.

Его, конечно, заметили — правда, никакой агрессивности не проявили. Наоборот, улыбались и что-то спрашивали… А еще все время курили. Девчонки — какие-то длинные дамские сигареты — на пачке было написано «Мариньи», парни же — одну самокрутку на всех. Суля по сладковатому дымку — марихуана или попросту — травка. Девчонки, кстати, ею тоже затягивались…

Ага… вот они почему такие добренькие! Обкурились уже. Теперь понятно — не соображают ничего. Вон, ржут, как лошади!

— Тю не парль па франсез? Ты не говоришь по-французски? — одна из девчонок наконец-то сообразила спросить по-английски. Симпатичная — худенькая, с тонким чертами лица, и здоровенными — явно искусственными — ресницами. Яркая такая блондинка… нет, скорей — крашеная. Но все равно — симпатичная. Красные джинсы, желтый, в черную полоску, лифчик, этакая пчела… лет, наверное, шестнадцати. Или даже моложе.

Да тут все девчонки — красавицы! И эта крашеная блондинка и та вон, темненькая. И русая в красном мини-платьице…

Ну… не стой столбом. Сергей Вениаминыч! Спрашивают, так отвечать надо. Пока полицию не вызвали… Хм, так он и сам — почти что полиция. Только русская. А тут — Франция все же! Вон вдали — Эйфелева башня. Сверкает, светит прожектором. Словно маяк. Эх! Рассказать кому — не поверят. А, может, это все сон?

— Же не суи… Же не парль… парль па… — пытаясь вспомнить парочку французских фраз, стажер все же преставился:

— Же мапель Серж!

А затем перешел на английский, которым владел более-менее сносно:

— Я тут случайно. Проездом. Трамвая жду.

— О! Слышал, Патрик? На нашем балконе теперь трамвайная остановка! — блондинка расхохоталась и неожиданно чмокнула Сергея в щеку, оставив след от вызывающе красной помады. — Очень приятно, Серж! Я — Люсиль. А это — мои друзья. Патрик!

Кучерявый блондин в очках — по виду этакий типичный ботан — церемонно поклонился.

— Аннет! — смуглая брюнетка в голубых джинсах тоже пристала с поцелуем…

Сержу понравилось. А что? Очень даже неплохо тут! Морду сразу не бьют, полицию не вызывают. Наоборот — со всем радушием встретили. Целуют даже! Вот бы и дальше так.

— Надин… — русая в красном платьице… Тоже чмокнулись!

— А это — Жан-Клод! — тяпнув самокруточку, Люсиль ткнула пальцем в угрюмого бородача-брюнета. — Наш Кон-Бендит и Сартр вместе взятые. Короче — красный.

— Не красный, а справедливый! — бородач крепко пожал Сержу руку… и — единственный из всех! — предположил, откуда бы новый знакомец вообще смог взяться?

— Ты — друг Жана-Пьера и Клодет? Они обещались зайти попозже…

— Он, верно, портвейн пил на кухне! — крашеная блондинка Люсиль — молоденькая, этакий гленастый подросток — — приобняла стажера за шею. — Потому-то мы его раньше и не заметили. А, Серж? А ну, признавайся? Весь уже выпил?

— Смотри! Если весь — ближайший магазин на Распае! — расхохоталась брюнетка. Аннет. — Ты есть туда побеги… Побежать!

Да… похоже, здесь далеко не все хорошо владели английским. И все равно, как славно-то! Здорово просто! Красивые девчонки, Париж, теплый лиловый вечер с мириадами звезд и лучом прожектора с Башни.

— Ну, что — пойдемте музыку слушать? Жан-Клод принес новый диск. «Дорз», «Стрендж дэйз» — «Странные дни». Это самый новейший… Мне так нравится, честно слово! Очень. You’re lost little girl… Серж, тебе нравится?

— Что?

— Не что, а кто! Моррисон.

Про группу «Дорз» Сергей, кстати, слышал, и даже фильм смотрел.

— Нравится. Как может не нравиться «Дорз»?

— О! — Люсиль поцеловала Сергея в губы! — Я же сразу сказала — это клевый чувак! Только вот одет… Признавайся — ты хиппи?

— Да какой же он хиппи, Люсиль? — девчонки неожиданно столпились в дверях, и принялись пристально разглядывать нового знакомца. Да что там разглядывать — руками трогали!

— Какой же он хиппи? Вон, какие джинсы узкие. Я видела — так моды в Лондоне ходят. Поют «Руби тьюздей» и «Леди Джейн»… Ты любишь «Роллингов», Серж?

— Н-ну… люблю.

— Вот! — Аннет со смехом хлопнула себя по ляжкам, затянутыми тугими голубыми джинсами. — Я же говорю — мод! Вон и бородка…

— А вот и нет! Хиппи! — не сдавалась Люсиль. — Хиппи! Хиппи! Хиппи!

— Хиппи же с длинными волосами все!

Тут все разом замолкли и уставились на прическу Сергея. Не то, чтобы очень короткую, но весьма аккуратную.

Стажер поежился. Вот смотрят! Словно первый раз увидели. Что, больше посмотреть не на что?

— А! — все та же Люсиль догадалась первой. Сказала, как припечатала. — Ты — маоист! Сторонник Мао Цзедуна!

Сергей даже обиделся:

— Что-о?

А вот девчонки ничуть не смущались! Наоборот, им, видно, доставляло удовольствие общаться с новым человеком. Тем более, так вот — весело — издеваться!

— Ну, это — винтовка рождает власть!

— Не, это устаревало… устарело уже… — подала голос Аннет. — Sex — c‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent. Секс — это хорошо, — сказал Мао, — но не слишком часто! Вот как надо! А Серж — троцкист, я знать! Знаю. Леон Троцкий — его кумир. Потому и волосы… прическа… такой… такая…

— Ну, вы его еще только коммунистом-ленинцем не обозвали! — хмыкнув, высунулся в дверь Патрик. — Могу всех обрадовать. Портвейна на кухне полно. И еще пару бутылок «Бордо» найдется.

— О, Серж, как тебе повезло! — Аннет прильнула с объятиями. — Не придется бежать на Распай.

— Да идите вы уже! — Жан-Клод призывно махнул рукой и показал на бокалы.

На кухню Серж так и не заглянул, а комната оказалась довольно большой и даже просторной, тем более, что мебели там находилось немного. Низенькая софа, разобранный диван и небольшой раскладной столик. Да, еще узкий комод и платяной шкаф у дальней стенки с большим постером Бриджит Бардо на дверце. На комоде стоял допотопного вида телевизор, похоже, что черно-белый, в прямом на полу — винтажный проигрыватель для грампластинок в виде пластикового чемоданчика под слоновую кость с красным бархатным диском. Выглядел он, надо сказать, вполне элегантно.

— «Тепаз»! — перехватив взгляд Сергея, пояснила Люсиль. — Правда — клевый?

Слово «клевый» стажер по-английски не понял, но на всякий случай кивнул. Тем временем Патрик деловито разлил по бокалам портвейн и вино. Портвейн — парням, вино — девчонкам. Все разом пригубили — не чокаясь, лишь Аннет промолвила что-то типа «чин-чин».

Гость тоже выпил — вкусно! Чем-то похож на массандровский…

Поставив на проигрыватель черный виниловый диск, Жан-Клод с видимой гордостью протянул глянцевый конверт — обложку альбома — подружкам — нате, мол, смотрите! Конверт, как конверт — веселенький. Усатый мужики, жонглеры, карлик… «The Doors»…

Песни, кстати, показались знакомыми…

— Падай! — задорно тряхнув волосами, Люсиль несильно толкнула Сергея на софу. Патрик со смехом налил еще…

Гость улыбнулся — ему здесь определенно нравилось. А что? Похоже, неплохая начиналась вписка!

Выпили еще… покурили… Потом устроил танцы…

— You’re lost little girl, — проникновенно пел Моррисон.

Люсиль обняла Сержа за шею, прижалась, впилась поцелуями в губы… Потом, ничуть не смущаясь, стянула с Сергея футболку… Полетел на пол лифчик… узкие джинсы… трусики…

В углу, на диване уже занимались любовью Жан-Клод и Надин. Охи-вздохи стоны — будьте-нате! Патрик с Аннет уединились на кухне… Наверное, стыдливые… Серж же с Люсиль не стеснялись — повалились на софу…

Ох, до чего же славно!

Потом так и не оделись, так и лежали голышом. Все четверо. Курили, пили вино, болтали. Появись Патрик с Аннет. Тоже без одежды.

— Джим — клевый! — оценив солиста «Дорз», Надин подняла вверх большой палец.

— Песни классные, — закуривая, не преминула заметить Люсиль. — А голос у Джима бесцветный какой-то.

— Сама ты бесцветная! — Надин тут же заспорила, заагрилась было… и вдруг расхохоталась. — Ну и что? И пусть! Зато, какой красавчик! Ну, красавчик же? А если тебе Джим не нравится…

— Да нравится, но…

— Тогда — кто?

— Мик Джеггер!

— Этот губастик? Ха! Ты еще скажи — Джони Алидэ!

— А я на концерте вчера была. Так Джони так швырнул куртку…

— А еще Эдди Митчел…

— И все равно — наши все до англичан не дотягивают! И до Джима.

Разговор шел то по-французски, то по-английски — но, в принципе, гость почти все понимал. А уж после третьего бокала — и подавно!

Славная компания! — обнимая Люсиль, Серж затянулся протянутой Аннет самокруткой… Курили по кругу… Так, по одной затяжке, для веселья. Странно — Сергею это нравилось, хотя в обычной-то жизни — ни-ни! Разве что позволял себе немного виски.

Славно, славно! Какие они тут все… раскованные. Даже, пожалуй, чересчур. И продвинутые — да. Моррисона, вон, слушают, винтаж кругом. Блин, так это ж Париж, да!

Встав, Люсиль перевернула пластинку… Вернулась уже не к Серею — уселась на край дивана, поближе к Патрику.

К Сержу же прильнула смуглявая стройняшка Аннет. Затянулась сигареткой, выпустила дым в потолок:

— Что-то я тебя не очень помнить… помню. Ты какой факультет?

— Юридический.

— В Нантере? Это у вас там Красный Дани выступал? Ну, когда министр приехал. Слушай, он, правда, спросил про женскую общагу? И про секс? Или врут все.

— Да я… я не из Нантера.

— А… Из провинции, да?

— Ну… да. В гости вот, приехал.

— Клево. И ты сам — клевый. Ты ведь правда — мод? Жил в Лондоне? Был на «Битлз»? Или на «Роллингах»?

Вот ведь пристала! Так и спалиться недалеко. Карие блестящие глаза, черные волосы… тоненькая — ребра видны — кажется, крепче сожми — и преломиться. Небольшая аппетитная грудь… Потрогать… Поцеловать… погладить по спинке… Ах…

— Так ты Красного Дани не знаешь? А кого знаешь? А Моррисон тебе как?

А Джони…

Вместо ответа молодой человек прижал красотку к себе, крепко целуя в губы…

— You’re lost little girl…

Джим Моррисон, кстати, умер в семьдесят третьем году здесь же, в Париже. Похоронен на кладбище Пер-Лашез…

— Ой, как у вас хорошо! Меня примете?

Не дожидаясь ответа, голенькая Надин прижалась к Сергею грудью… Аннет ничуть не смутилась… Да, похоже, здесь никто ничего не стеснялся… Вот это вписка! Жиза.

— You’re lost little girl…

Глава 4

Май. Ветрогонск — Париж

Голубой дельфин

Сергей проснулся первым. Привык на работу рано вставать. Вот и сейчас, судя по призрачному свету, было еще рано. Часов семь.

Осторожно сняв с груди руку спящей Аннет, молодой человек поднялся на ноги и быстро оделся… Пора было как-то возвращаться домой! Вот именно — как-то… Через балкон — один путь…

— Се-ерж… ты вставать? Что так рано?

Аннет! Все же проснулась, потянулась, щурясь спросонья.

— Подай, пожалуйста, сигарету… Вон пачка… Так лень подниматься, идти… А ты…

— Дела.

Взяв с комода пачку «Пэлл Мэлл», Сергей прихватил и зажигалку — оригинальную, в виде миниатюрного радиоприемника цвета зеленый металлик. Галантно подал сигарету. Щелкнул зажигалочкой…

Пушистые девичьи ресницы дрогнули:

— Мерси, дорогой.

Чмокнув Аннет в щечку, гость подошел к входной двери… И тут же хмыкнул — а куда же это вы, Сергей Вениаминович, собрались? В вашем случае выход один — там же, где и вход — с балкона…

— Се-ерж… Не ушел еще? Балкон закрой… холодно…

— Ага… Спи, чудо.

Заботливо накрыв девушку пледом, молодой человек направился на балкон. Обернулся… и снова хмыкнул. Вся компания спала вповалку — Надин и Патрик — на диване, остальные — на софе — поперек. Уж, как поместились…

Снять бы это все на смартфон! Только осторожно, без вспышки…

Сергей так и поступил: щелкнул пару раз, да еще сделал несколько снимков с балкона. Улицу Медичи, Люксембургский сад — панорамой, даже площадь Эдмона Ростана с фонтаном — едва с балкона не упал…

Едва…

Вот именно!

Как же теперь домой-то? Что-то крыши-то нет. И ни грозы, ни тумана… Нет, здесь, конечно, хорошо, да и компания теплая… Однако, пора бы и честь знать! Тем более, оставаться — чревато возможными осложнениями. Хм… возможными? Ну-ну… Обязательными, или, как говорят французы — «облигатуар»!

Глядя на поток машин внизу, к Одеону и к бульвару Сен-Мишель, молодой человек на секунду прикрыл глаза, представив знакомую пятиэтажку и такую родную крышу. ТО место возле лестницы, где когда-то стояла притащенная подростками скамейка, разноцветные граффити, забавный голубой дельфин…

Вот этот!

Серж распахнул глаза — и явственно увидел граффити, дельфина… и знакомую крышу, проступившую из утреннего тумана…

Откуда этот туман взялся-то? Ведь не было же! Как и внезапно сверкнувшей молнии… и грозы…

Непредсказуемая парижская погода! Ну так — май. Или конец апреля. Может и разжарить почти до тридцати, а может, и совсем даже наоборот — дожди да холодрыга.

Впрочем, рассуждать некогда! Давай-ка, Сергей Вениаминыч, поспеши! Как говорится — в гостях хорошо, а дома лучше. Орвуар, бэль Пари, орвуар!

Лишь только вечером Серж расположился за компьютерным столиком у себя дома. Сварил кофе, плеснул на дно бокала вискарь…

Уже и не верилось, что в Париже был… Так, правда и есть — день выдался такой суматошный — голову забудешь, не то что Париж. Сразу с крыши молодой человек метнулся домой — немного прийти в себя и переодеться. Мать, видно, уже уехала на работу… хотя, ну и была бы дома — и что? В личную жизнь сына Анжелика Владимировна, как женщина умная, предпочитала не вмешиваться. Так же, как и Сергей в ее жизнь не лез. А что? Мать — женщина еще хоть куда, красивая, подтянутая — мужички вились, чего уж. Впрочем, это ее дело, уж никак не Сержа…

Приняв душ и наскоро перекусив, стажер прибежал на работу…. Точнее сказать — на практику. Вид у него был — тот еще! Даже Сомов заценил — «Ох, Серега, никак, всю ночь гулеванил?».

На что Серега лишь молча кивнул.

Опера, Колян и Леша, понимающе переглянулись и дружно хмыкнули. Уходя. Начальник погрозил им кулаком:

— Ну, вы это… сами хороши. Сергей, может, тебе отгул?

Уважительными причинами для невыхода на работу капитан признавал только смерть и состояние тяжкого похмелье. Все остальное — болезнь, приезды-отъезды родственников и прочее — в расчет не бралось.

Брать отгул стажер постеснялся и вместе с оперативниками поехал на старый молокозавод, где до вечера писал объяснения и протоколы за паленую водку. Там как раз накрыли целый подпольный цех, и по приказу начальника ОМВД бросили «на прорыв» всех, включая ППС и участковых.

Так вот день и прошел…

— Так, говорите, этикетки на принтере печатали? А бутылки где брали? Люди сдавать приносили… Специально ларек поставили? Хо! Ах, еще и ездили, принимали по деревням? Да что вы! На чем ездили? Грузовик? Откуда грузовик взяли? Ах, у частного лица-а… Кто такой? Где проживает? Как это не знаешь? Слышь, ты девке своей будешь мозги парить! А ну, в глаза смотреть!

Конец ознакомительного фрагмента.