Алкоголизм и наркомания: выход есть. Онлайн-реабилитация для нарко- и алкозависимых и их родственников

Андрей Алёшин

Я пишу эту книгу о том, как я прошел путь от наркотической зависимости, подорванного здоровья, отсутствия перспектив и смысла жизни к свободе, здоровью, собственному бизнесу и руководству центрами реабилитации. Если ты тоже хочешь стать свободным, просто повторяй за мной все шаги, в книге ты найдешь необходимые рекомендации и инструкции, как выйти из нарко- и алкозависимости, игромании, переедания, депрессии, духовно преодолеть послевоенный синдром, созависимость, восстановиться после развода.

I Часть. Автобиография

Глава 1

Решать, если ты не заинтересован, — это значит решать долго.

А. А. А.

Где родился и в какой семье жил, как все начиналось

У нас в доме гости и веселье. К папе пришли друзья, и они курят прямо дома. Здесь же мои папа и дедушка, курильщики с огромным стажем. И если папа начал курить только после армии, дедушка смолил с шести лет. И вот они выпили, закурили, и все комнаты наполнил едкий табачный дым.

Мне всего пять лет, и я внимательно наблюдаю за взрослыми. От шумного застолья я ушел на кухню, где застал плачущую маму. У нее астма, и от табачного дыма она не может дышать. Мне ее очень жалко. Я подхожу к ней, обнимаю и говорю, что никогда-никогда не буду курить, чтобы ее не расстраивать.

Но в шесть лет я уже научился курить взатяжку. Видимо, обстановка располагала. Как говорил классик, не надо лучше образца, когда в глазах пример отца. А когда я пошел в школу, учил там курить своих малолетних одноклассников. Вот так рано я познакомился с зависимостью и пороком.

Родился я в 1981 году на Донбассе, в промышленной зоне. Думаю, все, кто родился и рос на Украине, понимают, какие тогда были времена. В 1991 году, когда мне было всего десять лет, развалился Советский Союз. В конце девяностых и в начале двухтысячных шло массовое разграбление заводов в промзонах. В районе, где я жил, было около десяти заводов: резиновый, содовый, нефтеперерабатывающий, стекольный, кирпичный, «Азот» и другие. И грабить можно было абсолютно все! Далеко не каждый мог устоять перед соблазном раздобыть денег легким способом, не работая целый месяц за смешную зарплату. Металл, кабели… Рубилось абсолютно все, что попадалось на глаза и под руки.

Начиналось все с малого: собирался металл по лесам, по посадкам, по шахтам. Помню, как поначалу зарабатывал немного денег на сигареты, выпивку и какие-то мелочи для компании, чтобы приходить туда не с пустыми руками. Если я чего-то хотел, я добивался, организовывал и в итоге это обязательно получал. Мой путь тогда был легким, но довольно «скользким». Я называл это «живу, как хочу». Эта скользкая дорожка прокладывалась через постоянный поиск выгоды для себя.

Когда мне было 14—15 лет, мой дом превратился в блатхату. Просто моя мама уехала работать в Москву, папа всегда был на работе, а я был предоставлен сам себе. Сначала я воровал металл и сдавал его, позже уже я скупал металл у своих соседей и ловил кайф от того, что все это было организовано у меня в доме. По всем комнатам люди занимались разными преступными и криминальными делами. Из-за этого неоднократно мой дом обыскивали милиция и «Беркут». Иногда я попадал в отделение за хранение запрещенных предметов, ножей и других вещей. Но, к счастью, они ни разу не находили каких-либо более серьезных улик, из-за которых меня могли бы и посадить. Конечно, меня пытались припугнуть, так как я был несовершеннолетним, всего 14—15 лет, но, к счастью, серьезных последствий это не имело.

Впервые на меня наехала «братва» (сленговый жаргон в бандитских кругах), когда меня кинули на медь, причем, что самое неприятное, свои же. Схема оказалась проста: сначала меня кинули, а потом сделали предложение, типа давай с нами работать. Таким способом братва меня подмяла под себя. Были разборки. Мне лично было обидно, что меня кинули. Я был вне себя от негодования. После этой истории я решил, что больше никогда не буду выпускать из рук свою выгоду.

Воровская жизнь

В 15 лет у меня уже была судимость, и я был очень сильно повязан со всеми этими ребятами. С завода тащили соду ко мне в сарай, а из моего сарая товар вывозился дальше двадцатитонной фурой. И происходило это все под крышеванием милиции. Приезжала фура, загружалась под присмотром доблестных стражей порядка, а когда фура уезжала, я делил деньги на всех. Тогда у каждого бригадира была своя бригада и своя команда. Жизнь вокруг меня кипела. Я особенно не отличался от других ребят, не обладая какими-то выдающимися талантами, просто оказался в центре внимания, так получилось.

Помню, моя бабушка тогда получала пенсию 60 гривен и жила на эти деньги целый месяц. Я же столько зарабатывал и спускал всего за один день.

Друзья-наставники

Естественно, что в 14—15 лет я учился и воспитывался у своих старших наставников. Хотя никто не думал, что это наставники, никто не тянулся к каким-то авторитетам. Я просто получал наставления, какие наркотики употреблять хорошо, а какие плохо. При употреблении каких наркотиков ты теряешь уважение и статус, а при употреблении каких можно оставаться на плаву и держать себя в тонусе, быть в доверии, когда на тебя можно положиться.

Я ушел в тень, и организовывал, что мне хотелось, и жил, как мне хочется. Мои друзья, мое окружение считали меня наставником до тех пор, пока я не начал находить и употреблять какие-то препараты. Как только я начинал употреблять алкоголь, наркотики, химические вещества, друзья меня оставляли. Из-за этого я начинал употреблять еще больше, делал ошибки, что приводило к тому, что меня чаще арестовывали.

Между пятнадцатью и семнадцатью годами я пытался заехать на малолетку, учил, как правильно себя вести, как правильно заходить в камеру, какие есть статьи и т. д., хорошо знал Уголовный кодекс. Я в то время таскался с ножом, хотел подрезать милиционера, ну типа, пацан, за базар нужно отвечать, бродяга должен отсидеть на малолетке. Вот такая глупость из меня лезла, я же хотел выделиться из толпы. Тогда как раз был большой передел влияния и власти среди бандитов, милиции, афганцев. Они везде ездили и резали друг друга.

Я готовился, читал кодексы, общался с наставниками, собирал все слухи, что, если пацан — бродяга, то он должен обязательно побывать на малолетке. Я размышлял, по какой статье мне зайти, как меня примут, как я выйду, как я пойду дальше по этому криминальному пути, чтобы меня признали, увидели, что я нормальный пацан и что со мной можно иметь дело. И я продолжал к этому готовиться.

Чтобы избежать криминальной ответственности, я в семнадцать лет даже попытался пойти в армию. В военкомате выяснилось, что, когда я был там в шестнадцать лет, вел себя не совсем правильно, демонстрировал агрессию и несдержанность и забрал свое личное дело.

А еще в военкомате мне сообщили, что, как только мне исполнится восемнадцать лет и я приду на призывной, то они должны будут сообщить об этом в главное городское отделение милиции, и что меня уже ждет взрослая тюрьма. Узнав это, естественно, в армию я тоже не пошел, потому что, если я не был на малолетке, то идти во взрослую тюрьму и отвечать там за все я не решился.

И в это время на моем пути встретилась женщина, которую все уважали, звали ее бабушка Геля. Я тогда думал, что существуют две масти: масть ментовская и масть черная, то есть братва, общак, где люди греют зоны и занимаются криминалом и где не признают никакие власти, никакие законы. А бабушка Геля мне пояснила, что никакой братвы нет. Это все миф. Что все ходят под властью. Что все смотрящие, все деловые, все эти люди ходят под страхом милиции. Что на самом деле никто не идет ни в какое отрицалово уже давным-давно. Все проплачено. Человек платит и занимается беспределом. Если человек не платит, он не может заниматься беспределом и идет в тюрьму.

«А ты идешь на малолетку, — говорила мне она, — и хочешь тянуть лямку отрицалова, идти против системы, идти против администрации, идти против закона. А на самом деле тебя там просто сломают, изобьют, отобьют все внутренние органы. Ты все равно сломаешься и будешь точно так же на всех них работать. Потому что никакой блатной романтики уже не осталось. Ты должен открыть глаза и посмотреть на это все с точки зрения реализма, а не жить какими-то слухами и мифами».

После этого у меня открылись глаза. И жизнь подтвердила правоту бабушки Гели. Когда мы занимались преступной деятельностью и крупными партиями загружали с завода соду, весь этот процесс охраняла и крышевала милиция, с ней кто-то договаривался, ей кто-то заносил, и все, нас как будто бы никто не замечал. И я понял, что не хочу просто так себя загубить, получается, это просто невыгодно. Кто-то имеет с этого прибыток, потому что с кем-то делится и куда-то заносит, а я почему-то должен за это загубить свое здоровье.

Бабушка Геля также поведала мне, что направление и образ жизни, которые я избрал, не предполагают таких понятий, как вера, дружба, взаимовыручка, их в этом обществе просто не существуют. И что лучше свою жизнь тратить на более правильные вещи, где можно действительно найти любовь и поддержку.

Побег

Вот так я внезапно прозрел и сбежал в Россию, в Москву, так как за плечами был ряд преступлений, за которые пришлось бы отвечать. В то время между Украиной и Россией уже появилась граница с пропускными пунктами, но каким-то образом я через нее пробрался. Однако меня поймали оперуполномоченные. В те времена ловили всех ребят за грабежи, другие преступления и всякий криминал, но мне удалось сбежать. Случилось это, как помню, на станции Волчеяровка.

После этого я все-таки добрался до Москвы, осмотрелся. И вспомнил, что у меня есть подельник в Молдавии, Томико, которого я почему-то уважал. Скорее всего, из-за его мышления, оно было точно таким же, как и у меня, с уклоном в криминал. Я сел в поезд и поехал в Молдавию, под Кишинев, в городок Страшены. Меня встретил дядя Жора, отец моего друга. Мой друг в то время был неизвестно где. Когда он узнал, что я его жду, он обрадовался и вернулся, и мы с ним хорошо провели время. Так завязалась наша дружба.

Потом я вернулся в Москву. Позже мой друг Томико (погоняло — Тома) приехал ко мне в гости. Он был боксером и мог за себя постоять, крепкий парень. А там уже все пошло по определенному накатанному сценарию: бандитизм, кражи, разгульная жизнь. Никто не хотел работать, и все жили просто так, потому что кто-то мог получить деньги, скажем так, на халяву. Тогда это называлось «лохотрон». Случайные люди втягивались во все эти финансовые игры, им раздавались какие-то наперстки, и в результате получалось так, что денег было очень много.

После этого он попал в тюрьму, я давно его потерял.

Глава 2

Иногда в жизни нужно принять решение полюбить заново.

А. А. А.

Отношения с родными

Отец

Мой отец — Алёшин Александр Афанасьевич. Единственный ребенок в семье. У него еще был брат, но он умер в три месяца. Отец учился отлично, почти с медалью окончил школу, окончил хорошее училище, служил в армии, был примером везде. Он был физически здоровым, трудолюбивым, честным человеком. Никаких замечаний у меня к нему не было. Он жил себе как обычный советский гражданин, и у него было множество друзей. Он всегда был душой компании. Папа был женат два раза, поэтому у меня еще есть старшая сестра Алена.

Потом началась перестройка. Отца постоянно кидали на какие-то бизнесы, хотя он никогда не был бизнесменом. У него были золотые руки, он был столяром, делал двери, окна, столы, стулья, кровати из дерева. В бизнесе у него никогда ничего не получалось, партнеры, компаньоны его постоянно обманывали. Из-за этого он пил. Может, и не из-за этого, причина алкоголизма имеет глубокие духовные корни.

В то время было модно делать двери из дерева, лакированного под красное, и папа старался меня этому тоже научить. И вот однажды я целый день шлифовал дверь и за это получил целых 5 гривен. Возвращаясь домой, я думал: «Получил вот 5 гривен, а зачем они мне вообще нужны? Целый день работал, проторчал в столярке, шлифовал эту дверь, лакировал, довел ее до идеального состояния и заработал только каких-то 5 гривен».

А папе я всегда говорил: «Папа, ты у меня конкретный лох, лох и меланхолик. Ты пашешь, а денег у тебя никогда нет». Сейчас я понимаю, что был неправ. Отец никогда не воровал, вообще никогда, и старался такими же вырастить нас с братом. Папа не знал, что я уже попал в криминальные круги, что у меня проблемы.

Мои отношения с отцом были разорваны, и мы не имели близкого контакта до того момента, пока я не стал верующим христианином, покуда я не покаялся. И даже после того, как я покаялся, мое отторжение от него сохранялось еще 3—4 года. Я боролся с собой и никак не мог примириться с ним, хотя он передо мной ни в чем не был виноват.

В чем была причина нашей ссоры? Я привел в дом множество людей, и отец меня наказал, швырнул в меня кастрюлю. У меня до сих пор есть шишка на лбу. Тогда у меня еще образовались два фингала, и я в первый раз сбежал из дома. Дома я не появлялся недели две. Это не была обида, это был стыд, через который я не хотел перешагнуть. Я был неправ, но признать эту вину я не осмелился.

И это наложило проклятие на всю мою жизнь. Я не имел отношений с отцом, и у меня были огромные проблемы в жизни до того момента, пока я не примирился с ним. Примирение произошло, когда я уже был верующим человеком. Слава Богу, отца я похоронил и благодарен Богу, что в конце жизни у меня была с ним связь.

Мама

Моя мама была во всем для меня поддержкой, вдохновением, также решением всех моих вопросов и проблем. Мое же отношение к ней, к сожалению, было не самым хорошим. Я уходил из дома, не звонил ей, оставлял ее, не давал знать, где я и что со мной, в общем, вел себя как хозяин всей Москвы. Из-за этого я попадал в глупые ситуации и трудные обстоятельства. Меня вывозили милиционеры и преступники. Я много раз ввязывался в драки и дважды по глупости чуть не утонул в речке. Я считал себя высшей расой, а всех — лохами.

Мама все это видела и очень переживала за меня. Она всегда желала мне лучшего устройства, в документах и в жизни. Мама верила, что, если я женюсь, у меня появятся дети и все наладится, все будет хорошо. Но, естественно, все это не было так просто, так как у меня уже был выбран путь, сложились образ и восприятие жизни, надменное отношение к людям, мысли о том, что они глупы и работают за копейки. Я постоянно организовывал «лохотроны», чтобы легко получать деньги, и думал, что все люди глупы и доверчивы. Я считал себя выше этого всего, считал себя высшей расой. Думал, что простая, обычная жизнь не интересна, не имеет смысла, а все люди — это лохи, которые не понимают, что их постоянно разводят.

Приехав в Москву, первый месяц я был как в шоколаде, все было просто супер. Мама давала мне все, она меня всем обеспечивала, а потом началась реальная жизнь. Мама же не знала, чем я занимаюсь, что я уже такой. Она выкупа́ла меня из полиции, нанимала адвокатов и, как любая мама, верила, что это все дурная компания виновата, что это все они, а ее любимый сыночек ни при чем. Как все мамы, наверное. Мама устроила меня на работу, несколько дней я работал продавцом женских колготок. А потом снова начался «лохотрон», я стал опять воровать и влез в криминал, зарабатывал легкие деньги: воровал вещи и продавал их за полцены.

Когда моя двоюродная сестра приехала в гости, она была в шоке, что я живу богато, весь в золоте, рассказывал ей, что собираюсь покупать BMW. Но, честно, мне было больше по приколу все организовывать. Тогда ко мне приехали ребята из Украины и Молдавии. С голодными глазами, они были готовы на все, даже убивать и грабить. Я тогда поддерживал их, снял квартиру, помогал деньгами. Тогда же и мой младший брат приехал.

Что для меня значила моя мама?

Моя мама значила для меня очень много. Она была другом, могла выслушать, дать мудрый совет. С ней всегда было легко беседовать. Именно беседы с ней были неотъемлемой частью жизни, они очень поддерживали меня. Мама была наставником, моей опорой в любой момент. Она всегда тянула меня к лучшему и желала мне только добра. Мама всегда была на связи, всегда веселая и добрая. Я был не всегда рядом или на связи, но именно любовь и покров мамы значили для меня очень много.

Умирает моя мама

Когда мне было 25 лет, моя мама умерла. То есть я моментально потерял наставника, помощника, поддержку, одним словом, друга, который мне всегда дарил внимание, который всегда был бескорыстно рад мне. Человека, который меня уважал, человека, считавшего меня особенным, возвышавшего меня. Я всегда чувствовал себя на высоте после разговора с мамой, я чувствовал себя сильным после проведенного времени и общения с ней. И вот я теряю этого человека.

Что произошло с моим младшим братом Александром

Мой брат, Алёшин Александр Александрович, родился 30 января 1983 года. Он младше меня на полтора года. В 14 лет он начал употреблять тяжелые опиумные наркотики, начал колоться, в 15 лет пошел по моим стопам, втянулся в преступную жизнь. После того как я уехал в Москву, через короткое время он приехал за мной. Двигаться он стал там самостоятельно и практически сразу начал попадать в различные неприятные ситуации.

Когда я уехал из Москвы первый раз, брат остался там. А когда я вернулся в Москву, он уже был в группировке. Эта группировка занималась гоп-стопом. Я прожил с ним один месяц. Ничего хорошего за этот месяц не помню. В памяти осталось только то, что предложил я ему уехать обратно, а он отказался. И когда я уехал, в этот же день всю эту группировку вместе с моим братом посадили в тюрьму.

Всего Александр сидел в российской тюрьме четыре раза. Естественно, его здоровье там сильно испортилось. В России же никто за ним не смотрел, хотя у него были жена и двое детей. В 37 лет он умер, согласно заключению врача, от заражения крови. В начале эпидемии COVID-19 ему стало плохо, он вызвал скорую, ему сделали укол, он вышел во двор, упал и умер.

В криминальной жизни нет ничего хорошего. Дети остались сиротами, а молодая женщина вдовой. Но как человек мой брат был очень хороший. Его жизнь пошла совсем по другому сценарию, не как моя, хотя он всегда больше был на виду, больше выделялся из толпы своей агрессивностью.

Глава 3

Крайности подталкивают к поиску ответа от Бога.

А. А. А.

В поисках себя и своего пути, начало зависимости

Разные круги общества, в которые я попадал

Так получилось, что в жизни я с легкостью попадал в разные круги общества. Так я оказался в криминальном кругу, пусть и не самом высоком, да, но там были люди, приближенные к кому-то или чему-то, и я имел возможность наблюдать их со стороны.

Благодаря этому я видел и политический круг, который варился рядом с криминальным. Там же рядом был и государственный круг, то есть органы власти — прокуратура, милиция. Также рядом был круг священства — это служители церкви. Что я видел в этих кругах, начиная от администрации города и заканчивая священниками? Все ныряли в одно и то же болото, им хотелось растления, утех, легких денег, каждый из всего этого негатива выжимал свой кусок.

Я, видя это, думал: «Боже, если все эти высокопоставленные личности, которые в обществе занимают какие-то посты, творящие правду или неправду, если они себя так ведут, то кто я такой? Маленький человек, мелкий жулик, мне в этом случае тем более все позволено. Когда такие люди творят что хотят, мне вообще не стоит испытывать какие-либо угрызения совести».

Я себя таким образом успокоил. Я понял, что мне можно все. Что грех или преступность — это все мелочи жизни. Раз не судят этих, значит, мне как бы сам Бог велел, потому что я-то вообще простой смертный. Сейчас даже представить себе трудно, как я думал тогда. Но в то время, повидав все эти прослойки общества, я не нашел вообще ничего святого.

После этого я определил свой образ жизни. Я понял, что буду жить так всегда. Самое главное — чтобы у меня были определенные принципы. Мои наставники говорили мне, сеяли «мудрость», а я анализировал и строил себя изнутри. Не попадаться — вот что важно. Это было мудро, это выглядело красиво. Когда человек не попадался — это было авторитетно. Авторитетно также, когда не было наколок (татуировок) и никто не знал, что это за человек и что он скрывает о себе. Авторитетно было инакомыслие. Важно было быть начитанным, разносторонним, всегда иметь несколько путей отхода, то есть помнить, что из любой ситуации есть выход. Такое мышление сформировало во мне личность, меня даже называли «неуловимым мстителем». Но и тогда я не был застрахован от ошибок, которые иногда имели место быть. Бывали очень неприятные ситуации: мы пересекались в разных районах с разными группировками, сталкивались с охраной, когда что-то грабили, попадали в окружение милиции, когда что-то тащили. Выбираться из этого всего было сложно: приходилось и получать, и откупаться, и отмазываться. Приходилось идти на компромисс с совестью, чтобы выпутаться.

Зачем я все это вам поведал?

Хотелось бы сказать, что образ мышления, который формируется образом жизни, которого ты придерживаешься, выбираешь ты сам. То есть один может выбрать искусство, другой выбирает какую-нибудь профессию, третий выбирает спорт, четвертый выбирает служение Богу.

То есть выбранный образ жизни несет в себе заложенный образ мышления. И когда я понял, что выбранный мной образ жизни был неправильным, я уже шел в этом направлении и понимал, что иду не туда. Мне приходилось постоянно заглушать свою совесть.

Я не лох. Я при деньгах

До двадцати лет преступная романтика манила легким способом зарабатывания денег через воровство, ловкость, мошенничество, а после двадцати лет это уже стал гоп-стоп, когда ты понимаешь, что работать и трудиться ты вряд ли когда-то будешь, а деньги нужны всегда.

Мы шарились с ребятами по барам и ресторанам, выискивали какого-нибудь лоха, чтобы отобрать у него оставшиеся деньги, часы или драгоценности. У нас всегда были точки, где это все можно было сбыть. Также это давало нам доход на наши нужды. То есть мы всегда были при деньгах, даже если их не было, то через короткий промежуток времени они уже снова появлялись.

У меня была на рынке своя точка, где шли продажи. Но, естественно, я там не находился все время, был там примерно до часа дня, максимум до двух часов, а потом уходил. На ночь, на день или более, никто даже не знал, где я нахожусь и чем занимаюсь. У меня были клиенты из Молдавии, Украины, которые уже жили в Москве. Кажется, что это веселая жизнь, то есть тебе интересно с пацанами, постоянно какие-то приколы, новые знакомства, девочки, всякое разное, и жизнь тебя просто несет. Несет, и все тут.

Я все перепробовал — таблетки и еще много разного. Но мне это не было интересно. Мне интереснее была организация, например, сорвать куш и всех удивить. Кто-то просто сидел с открытым ртом, другие зависали. А я всегда рубил фишку и смотрел больше на возможности, всегда замечал талантливых людей вокруг меня и старался быть среди них. Кто-то из них хорошо играл в карты, кто-то был хорошим водителем, у кого-то был хорошо поставленный удар, иной хорошо боролся на руках. Я всегда замечал в людях качества, которые другие не замечали, и я на их фоне становился невидимым, самым невзрачным.

Я никогда не говорил, что я лидер, ничего для этого не делал, оно реально само так выходило. Я всегда старался применять таланты других людей. Видели, что какой-то чудик пошел в туалет, шли за ним, хоп-шлеп, и все дела. Также это происходило на улице, в Сокольниках, на Шайбе, в разных ресторанах и клубах Москвы. Это были разные рестораны, клубы, кафе, где люди тусовались.

Свадьба

Однажды я познакомился с девушкой. Она даже не представляла, что я имею опыт и кручусь в каких-то криминальных кругах. Или то, что я преступник, что у меня есть криминальный доход, что я не упускаю возможности найти какого-нибудь лоха. Я вообще тогда считал, что все вокруг лохи.

Эта девушка работала у меня продавцом. У нас начались отношения. Она забеременела, а я занялся гоп-стопом. Я ей тогда сказал, что не хочу быть отцом и что она должна сделать аборт. Девушка уехала домой, и мне позже позвонила ее мама и сказала, что нужно поговорить. Я согласился. Она сказала, что приедет ко мне в Москву. Я не возражал. Думал, что она вряд ли меня найдет, никто не знает, где моя квартира. Я сидел дома, пил коньяк, курил кальян, со мной были два моих кореша, Янчик и Фишка, два полных идиота.

И вот я выхожу на кухню, а там сидят мать моей девушки и ее тетка. Я тогда, конечно, сильно удивился. Они тоже сильно удивились. Хорошо, что я дома ходил в брюках и рубашке. Я сел, и мама ее сказала, что делать аборт она не может из-за какой-то семейной болезни. Я узнал, что у нее есть три сестры, и все они сделали аборт, и никто теперь не имеет ребенка, кроме нее, поэтому она будет рожать. Ну и пригласили меня сыграть свадьбу, где мне не нужно было ничего делать, только приехать, чтобы им не было стыдно перед родней. Я должен был просто сыграть роль. И я подумал: вау, такого я еще не пробовал, какое увлекательное приключение. И все, я сел и поехал.

28 февраля я приехал, а 29 февраля женился. Единственное, на чем я настоял, чтобы отец моей невесты был на свадьбе. Поскольку он уже физически не успевал приехать, я всех собрал и мы всей свадьбой поехали к нему в село, там погуляли второй день свадьбы, всем было очень весело, после чего вернулись.

Потом я уехал в Москву, а моя жена приехала ко мне через месяц. Я уже был в гоп-стопе, нужны были деньги, так как наступила бедность. Мы с ее мамой договаривались, что на мне не будет никакой ответственности. Ну я и отправил ее снова домой. Позже у меня родилась дочка, и я ее не видел. Тут меня спасла сестра Аня, она видела, как я куролесил, как погибал. Она сказала, что я должен ехать к семье, что у меня как-то все там сложится, и я уехал…

Бросаю свою семью, убегаю. Чувство вины. Нервный срыв

Для меня семья была возможностью сделать что-то хорошее, что-то доброе. Я не хотел иметь семью в то время. Я мечтал совсем не об этом. Меня не привлекало иметь какие-то свои устои, традиции, праздники или еще что-то. Не это я планировал в тот отрезок моей жизни. Единственное, чего мне хотелось, так это поступить по отношению к этой семье хорошо, с любовью, с добротой, заботясь и защищая ее.

Но меня одолевает чувство вины, и я бросаю свою семью. Я не ухожу, нет, я их бросаю и бегу от них. Просто убегаю. Я бегу туда, куда ведет меня мое криминальное мышление, оправдывая себя, что делаю большие дела, меня никто не понимает. Я бегу, потому что не могу состояться в семейной жизни. Убегаю, потому что не могу все это выдержать. С этого момента у меня начинается нервный срыв. Снова начинаю безмерно употреблять различные вещества. Я, не замечая, начинаю убивать себя, затуманивая свое сознание, чтобы ни в коем случае не почувствовать ответственность или то, кто я есть на самом деле.

Мой организм истощен

Нужно было задуматься, что же делать дальше. Я всю свою жизнь практически не работал, имеется в виду с целью карьерного роста, финансовой стабильности или повышения мастерства. Все мои зацепки и внедрения были с криминальным уклоном, я мог что-то высмотреть, выведать, мог из людей сделать соучастников моих криминальных помыслов и преступлений. Совершив преступление и урвав какой-то куш, я покидал место работы. То есть моим направлением жизни был легкий способ добычи денег, и я был готов заполучить их любым способом: обмануть, обворовать, отобрать с применением физической силы финансы или любые материальные ценности. Моя жизнь казалась мне легкой.

Убивая себя всеми возможными химическими препаратами, я истощил свой организм. Вследствие этого у меня выросла печень, появился цирроз и вдобавок ко всему этому гепатит, также язва желудка, эпилепсия, сердечная недостаточность из-за употребления кофеина, чифира и димедрола, опустились почки, моя кожа стала желтого цвета. Появились синяки под глазами, дистрофия, так как я не помнил, когда ел нормально, ибо всегда закусывал, а не ел. Иногда даже приходилось что-то употреблять, чтобы закусить, так как голод был постоянный.