Исчезнувший в подземельях Шамбалы

Андрей Александрович Горин, 2023

Криминальный журналист французской газеты «Le Parisien libere» Андрэ Горнье едет в маленький городок, чтобы расследовать причины внезапной смерти историка Николя Легранжа. Сестра покойного уверена, что это было убийство. Обнаруженный в тайнике дневник погибшего ученого, привел журналиста к разгадке тайны стремительных военных успехов Третьего рейха в ходе Второй мировой войны.

«У всех внутри своя «Шамбала», но далеко не каждый об этом знает, и крайне редко кто‑то может хоть раз на нее взглянуть».

Автор

Пролог

7 часов 44 минуты, 3 февраля 1944 года, набережная портового города Сен-Назера, на западе Франции.

Вот уже полчаса капитан-лейтенант Альбрехт Обермайер возле капитанской рубки своего быстроходного торпедного катера всматривался в направление контрольно-пропускного пункта военно-морской базы Кригсмарине. Пассажиры со своим секретным грузом что-то задерживались. Пытаясь согреться, он постоянно жался в черный форменный непромокаемый плащ, глотая обжигающий кофе из термоса. Но это не помогало согреться.

Погода стояла отвратительная. Из мрачно-свинцовых облаков, заполонивших все утреннее небо, моросил дождь со снегом, что редко бывало в этих местах. И, судя по сводкам метеорологов, ненастье продержится еще дня три. Как ни странно, но капитан-лейтенант был этому рад. Конечно, ветер и сильные волны создадут дополнительные трудности в их необычном походе, болтанка будет знатная, но лучше немного помучиться от качки, чем быть внезапно атакованными английскими истребителями.

Вот уже почти пять лет Альбрехт Обермайер воюет на своем «Гончем псе», шнелльботе S-34, и в свои двадцать семь лет он немало повидал в этой беспощадной мясорубке, но Бог миловал, за все это время отделался всего несколькими царапинами, хотя с одним проникающим ранением в руку провалялся около месяца в госпитале.

Это произошло почти в самом начале войны. Ночью 11 мая 1940 года, на своем S-34 он обнаружил у Норт-Фореленда транспортное английское судно «Абукир», уже отразившее несколько налетов люфтваффе с помощью единственного крупнокалиберного пулемета, и сходу атаковал его двухторпедным залпом. Капитан судна, отбивший уже несколько воздушных атак, заметил след торпед и перешел на курс зигзага, полагая, что их атакует подводная лодка. Потом, приняв катер за рубку атакующей субмарины, пошел на таран. Мощные двигатели помогли Обермайеру успешно увернуться от атаки. Капитан на ходу перезарядил торпедные аппараты и снова нанес удар, от которого английский корабль уже не смог уклониться. «Абукир» затонул в течение десяти минут.

Мостик судна был обложен бетонными плитами от атак люфтваффе, но его «Гончий пес» ударил оттуда, откуда не ждали. В британской прессе это событие было широко отражено как «зверства гуннов». Там, в частности, было указано, что немецкий торпедный катер, освещая место катастрофы прожектором, обстреливал выживших из пулемета.

Но это полностью противоречило записями в журнале S-34, который после выстрела торпед отступил на полной скорости и даже был засыпан обломками взорвавшегося судна. Свидетельские показания матросов торпедного катера подтвердили, что британцы лгут. Конечно, война — это не то место, где носят белые перчатки со смокингом, но существовало негласное правило у экипажей катеров и субмарин — не добивать спасающихся в воде моряков. Как поступали в таких случаях танкисты, Альбрехт не знал, но от его школьного приятеля, зануды Гюнтера, летчика Люфтваффе, летавшего на торпедоносце «Хейнкеле 111», он не слышал, чтобы кто-то расстреливал спускающихся на парашюте сбитых вражеских летчиков.

Так что вполне заслуженно за этот бой лейтенанта Альбрехта Обермайера наградили Железным крестом первого класса с присвоением внеочередного воинского звания.

Он прекрасно помнил тот момент, когда сам командующий группой «Вест» адмирал Альфред Заальвехтер награждал его, новоиспеченного обер-лейтенанта военно-морских сил, столь высокой и долгожданной наградой.

После захвата северного побережья Франции перед немецким флотом открылась невиданная перспектива — фланг важнейшей прибрежной коммуникации противника стал полностью открытым не только для полномасштабного минирования и налетов люфтваффе, но и для атак шнелльботов.

Появились новые катера — крупные, хорошо вооруженные, мореходные. Опыт атак обобщался и анализировался, и это означало, что для британских сил в Ла-Манше наступили тяжелые времена. Набравшись опыта, экипажи шнелльботов, в том числе и его S-34, уже наносили поражения не только единичным судам и кораблям, но и целым конвоям. Ла-Манш перестал быть «домашними водами» британского флота, которому предстояло защищаться от нового противника, создавая не только принципиально новую систему охранения и конвоирования, но и корабли, способные противостоять смертоносному творению фирмы «Люрсен».

В 1942 году обер-лейтенант Обермайер в неравном бою вывел из строя английский крейсер, одна из торпед его «Гончего пса» повредила рулевое управление, обездвижив бронированную махину, а налетевшие «певуны», Юнкерсы 87, успешно потопили его. За этот бой он получил Немецкий крест в золоте и погоны капитана-лейтенанта.

И вот прошли эти годы боевых побед, а что сейчас? Английская и американская авиация полностью перехватила всю инициативу в небе. Место «Мессершмиттов Bf. 109» заняли «Спитфайры» и «Мустанги». И сейчас только полный болван не понимает фатального поражения Германии.

И в этот момент, когда его боевую единицу ждут на передовой, он вынужден встречать какого-то эсэсовца с его секретным грузом. Неужели командование не могло на эти цели отправить другой экипаж? Последнее пополнение вполне справилось бы с этим заданием, тем более в тылу. И самое удивительное, что накануне его лично инструктировал заместитель начальника штаба дивизиона фрегаттен-капитан Мольке.

Нет, в этом ничего необычного не было, Мольке всегда давал подробное наставление перед каждой серьезной операцией, тут дело в другом — что поведал в этот раз фрегаттен-капитан. И это поразило Альбрехта, он даже онемел на какое-то время от удивления. Его непосредственный начальник сказал только несколько общих фраз. Абсолютно никакой конкретики.

— Завтра в 7 часов 15 минут примешь на свой борт груз с сопровождающими. Поступаешь в подчинение гауптштурмфюреру СС Отто Вейзелю. Дальнейшие инструкции получишь лично от него уже на катере.

— Что за груз и куда следуем? — озадаченно спросил капитан-лейтенант Обермайер, не ожидавший такого поворота событий.

— Не знаю. Тебе все скажут.

— Но я же должен знать направление и расстояние, вес и габариты груза, запас топлива, в конце концов… Что за секретность?

— Ничем не могу тебе помочь. Сам ничего не знаю. Приказали найти самого опытного. Да, еще, все торпеды выгрузи… Хотя одну оставь для самообороны. И повесь дополнительные топливные баки на всякий случай. Чтобы не получилось, как в прошлый раз, едва добрался на продырявленных.

В общем, не мне тебя учить.

— А если в Америку? Что тогда? — съехидничал Обермайер.

— Не передергивай. Ты не хуже меня знаешь, что в Америку отправили бы подводную лодку. Твой «Гончий пес» туда однозначно не доберется. Мне самому многое не нравится, но это приказ, причем оттуда, — Мольке направил палец на висящий на стене портрет гросс-адмирала Карла Деница. — А может, и выше.

И сейчас, в промозглое утро, командир торпедного катера ждал этот груз с сопровождающими эсэсовцами. «Хорошо, что опаздывают, может, передумали там, в Берлине, и отменили операцию», — мелькнула слабая надежда у Обермайера.

Но нет, через некоторое время послышался рев мотора автомобиля, и из-за склада ГСМ показался армейский тентованный грузовик «Henschel 33».

Остановившись возле трапа шнелльбота, из кабины бойко выпрыгнули два пассажира лет тридцати, может, немного больше. Один в фуражке с серебряным черепом на околыше и в сером длинном плаще с капитанскими погонами, а другой в темной фетровой шляпе обитой широкой лентой и черном пальто с высоко поднятым воротником.

— Гауптштурмфюрер СД Вейзель, — поднявшись на борт катера и отдав честь, представился эсэсовец капитану шнелльбота. — Вам доложили о нашем прибытии?

— Капитан-лейтенант Обермайер, — нехотя откозырял Альбрехт. — Да. По приказу начальства, поступаю в Ваше распоряжение, господин капитан.

Нельзя сказать, что Обермайер недолюбливал этих эсэсовцев, много разговоров ходило о героизме их танковых дивизий, отчаянно сражавшихся против превосходящего противника на восточном фронте, но штабных черных крыс терпеть не мог.

Хотя этот хлыщ вовсе не из гестапо, а из Службы Безопасности — политическая разведка. Их шефа, бригадефюрера Вальтера Шеленберга, он видел один раз, и то мельком, в Берлине, в Главном управлении военноморского флота. Он сразу обратил на него внимание — молодой человек, а уже такая должность и генеральское звание, и к тому же, награжден Железными крестами первого и второго класса, причем одновременно. Поговаривают, что чуть ли не лично фюрер его награждал. Обермайер всегда уважал боевые награды, просто так их не раздавали на фронте направо и налево. А вот у этого Вейзеля вряд ли есть хоть одна, кроме его долбаного серебряного перстня с черепом.

— Ну, вот и отлично! Сейчас загрузим ящики и в путь, — деловито ответил гауптштурмфюрер.

— Сколько у вас их?

— Три.

— Вот сюда, прямо на палубу ставьте…

— Как на палубу? — недоуменно воскликнул эсэсовец. — Там ценный груз. Он боится влаги, тем более морской воды. Это неприемлемо…

— Ничего, — пренебрежительно ответил капитан катера. — Накроем брезентом от брызг и закрепим ремнями. Все будет в целости и сохранности. Мы вообще-то торпеды на этой посудине возим.

Судя по физиономии Вейзеля, его не очень удовлетворил ответ капитан-лейтенанта, но, видя, что другого места для них действительно больше нет, он крикнул своему приятелю в черном пальто, все это время наблюдающему за ними возле грузовика: «Винсент! Будьте так любезны, распорядитесь о погрузке груза на катер и поднимайтесь скорее к нам. Мы вас с капитаном уже заждались».

Трое солдат с автоматами, выпрыгнув из кузова и грохоча подкованными сапогами по металлическому трапу, быстро перетащили три массивных деревянных ящика с изображением черного орла, держащего корону из дубовых веток со свастикой в центре.

— Что в них? — поинтересовался Обермайер, наблюдая за солдатами, тщательно накрывающими брезентом ящики.

— Ну, что, минут через десять можно отправляться, — проигнорировав вопрос, сказал гауптштурмфюрер. — И еще, любезный, позаботьтесь, пожалуйста, о солдатах. Думаю, для троих найдется у вас местечко. А нас проводите в вашу каюту, там мы обсудим маршрут. Да, и чашечка крепкого кофе не помешала бы нам в такую противную погоду…

— И куда мы направляемся? — капитан-лейтенант уже с нескрываемым раздражением перебил эсэсовского выскочку.

— В Норвегию. Это все, что вам пока нужно знать. Я буду давать вам дополнительные указания по мере приближения к нашей основной цели. И не сердитесь на меня, дружище, мы делаем общее дело. Одни хуже, другие чуть лучше. Не так ли?