Дырява мисюрка. Читалка-раскраска

Андрей Акшин

Никаких намёков, одна, чистейшей слезы, сказка. В которой, опять же, ни грана лжи, но всё сплошь и поперёк правда. По иному в колдовском лесу Западняке и не бывает. А в наиправдейшей сказке для взрослых – тем паче.

© Андрей Акшин, 2016

ISBN 978-5-4483-4762-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На толстом суку кряжистой, вцепившейся в песчаный обрыв, сосны, у дупла с резной дверцей, сидела тёмно-претёмная, сине-пресиняя ворониха. Посмотрела в даль светлую и перебрала лапками. Подвинулась. «Хлямц, хлямц», — на сук прикогтился большущий, c вепря — полугодка, ворон. С блестящей, только что из гипермаркета, упаковкой.

— Батарейки достал. К «Романтику», — сообщил он, перехватив упаковку когтистой лапой. — Включай!

И накормленный магнитофон-пенсионер, раритет лесного захолустья, запел хрипотцой: «А купец, мужик, иль воин попадал в дремучий лес…»

Дурным рёготом заорали грачи, всполошенные коварной змеёй — магнитофонной лентой.

«Кто зачем…», — и лес проглотил, вместе с кибиткой, задремавшего на облучке купчину.

«Кто с перепою…», — и понесло в дремучий бор мужичка, не шибко трезвого, да вместе с лошадёнкой.

«А кто сдуру в чащу лез!» — в сами-то дебри и помчался, вроде как за треухим зайцем, витязь на гнедом скакуне.

Очухались, поначалу, каждый сам по себе. Это потом уже вместе очухиваться стали, а сперва каждый оглядывался по отдельности. Но увидели одно и то же — большую лесную поляну из двух приплюснутых холмов, а меж ними — ложбина с колючим кустарником. Из этой ложбины выбрались, осмотрелись.

— А мы в заднице, однако! — заполошно завопил купчина.

— Гнедкó! — обрадовался дружина, увидев скакуна.

— Метко! — закручинился мужичина.

И давай они орать — буйствовать. А и то — завоешь тут. Орали, орали и разбудили Горючь-Пень. Который спал себе на опушке, прикинувшись для крепкого сна, стройной осиной («А то будут на мне всяку бурду распивать!»). Покряхтел Пень, вернулся в справное обличье и спросил:

— Ну што, кирдык?!

Купец, витязь и мужик замерли. Дара речи лишились. Глазели.

— Вот, значитца как! Непрошенные, значитца, незваные! Браконьеры?! — грозно спросил Горючь-Пень.

— Мо-ыа, на-уэ, ба-бое, — забормотала троица.

— Понятна! Фраера, значитца! — как будто обрадовался Пень.

— Куды нас эдак-то? — первым опомнился мужик.

— Ага, — брякнул купец.

— Где мы?! — рявкнул воин.

— В Западня́ке! — ответил Пень.

Можно было подумать, что Пень он и есть пень. Пенёк, в смысле. Слова «заповедник» не знает! Ан, нет.

— Лес непролазный, как западня! Потому и зовётся — Западняк, — пояснил Горючь-Пень.

И залился горючими слезами, такими горькими, такими горючими, что твоя полынь-настойка.

Мужик, глядя на него, тоже всплакнул. Воин насупился, теребя перерубленное в давнем бою ухо. Купец дважды потрогал зашитый в кафтан золотой тинъ¹.

— Два путя у вас. Выбирайте: или убраться отсюдова, или клад искать.

Первое, понятно, выбраться захотелось, но… Вспомнил купчина свою заветну мечту — новый амбар, да с товаром! Загорелся дружина — возмечтал о болярской дочке, девице сахарной, с пряничными плечами и медовыми ляжками. Токмо, с чем свататься? С кольчужкой коротенькой? Мужик же подумал: «Авось! В хозяйстве сгодится!» А на этот самый «авось» спросил: «А убраться отсюдова как?»

— Энтого я не знаю. Про клад тоже. Но иттить вам вона по той тропинке. — Пень показал на едва приметную тропку, обернулся дубовым корнем и ушёл под землю. Досыпать.

— От, собака! — заругался витязь.

— Коряга трухлявая! — добавил мужик.

— Чево с товаром-то делать?! — озаботился купец.

Задумались. Но тут набежала одинокая тучка, побрызгала дождичком. Подогнала.

— Знакомиться давайте, — предложил купец и назвался: — Парфён.

— Парамон! — гордо выставил ногу витязь.

— Пархом, мы…, — невпопад проговорил мужик.

— Во как! — воскликнул торгаш.

— Гы! — сказал крестьянин.

— Эдак мы за ПАРимся, — задумался воитель.

И порешили так. Купца называть «Фон» («Как барона с Немечины!» — обрадовался он). Мужика «Хома» («Ладноть», — согласился тот). А витязя величать «Мина» («Бомбардой!» — гордо звякнул доспехом дружина). А назвался груздем — полезай в кузов. Теперь итти надо. А что с лошадями-конями делать? То-то!

— По тропе проведём! — решил Мина.

— Тебе хорошо, лыцарь! А я товар куда дену? — спросил Фон.

— Телегу жалко, — грустно покрутил бороду Хома.

— Может разделим поклажу? На трёх коней баулами? — купчина сделал бровки «домиком». Надеялся.

— Ишь чего! На скакуна барахло наваливать? Не дам! — возмущённо затопорщил рыжие усы воин.

А мужик согласился: «Пущай, чего там».

Так и втянулись в тропку: Первым Мина-витязь, ведя скакуна под уздцы. За ним Фон-торгаш, таща нагруженного рысака. Последним мужик Хома, понукая лошадёнку и пиная, попутно, разные поганки.

Широко ли, узенько ли, запетляла тропинка. Попетляла-попетляла и кончилась. А стало болото. А из него вылезло нечто ржавое и зелёно-склизкое и давай подпрыгивать, выпендривая коленца. Один глаз навыкате, другой — на макушке. Жаба, не жаба… В общем, Лягва.

— Кто к нам пришёл! — просипела она, будто обрадовалась.

— Конь в пальто! — грубо нахамил воин.

— Нелогично. Коня вижу, пальта — нет! — разумно заметила Лягва.

— Мы, эта… Заблудились…, — сообщил мужик.

— А вам какого пальта надоть? Зимнего? Али атласного? — засуетился купчина.

— Мне-то? А никакова! — гордо шмякнула лапами Лягва. — У меня этих пальтов — пруд пруди.

За её спиной шевельнулось. Показались коричневые «эскимо» камышей.

— Пошивочну мастерскую на болотах открыть изволили? — ехидно поинтересовался купец.

— Я-то? Да у меня этих мастерских, что осоки! — подпрыгнула Лягва.

Камыши за её спиной махнули вверх вершков на двадцать. Зашумели.

— Можа эта…, гать покажите? — спросил Хома.

— Это кто тут гад? — насторожилась Лягва.

— Ты нам мозги не крути! — упёр руки в боки Мина.

— Говори, как через топь перебраться?!

— Автомобилей, — ответила Лягва. За её спиной забушевал целый камышёвый лес.

— Что такое у вас за спиной, всё растёт и растёт? — спросил Фон.

— У меня? — глаз с макушки поник, засмущалась Лягва. Но ответила. — А это Понты болотные. Как начну, понимаешь, разговоры говорить, так они прут и прут. Заразы!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

тинъ — рубль