Глава 4. Красная Горка
Дедушка запомнился с того дня, когда приехал за мной. Мне исполнилось четыре года. Дверь открыла тетя Зоя, я пряталась за ее спиной. Перед нами стоял высокий седой старик, одетый в куртку, похожую на штормовку, с рюкзаком в руках. Дед принес с собой что-то особенное и неповторимое. Я не могла понять, что: какие-то необычные запахи — природы, вольных лесов, свободы; и еще чего-то, что можно только почувствовать.
Он шагнул внутрь квартиры, и посмотрел на меня. Глаза карие, строгие; внимательный взгляд. Седые небритые щеки. Я должна была испугаться. Но глаза его изменились: в темных глубоких зрачках заплясали золотистые искорки, а губы тронула едва заметная улыбка. У мамы такие же глаза, когда смеется.
— Дед Мороз. — я улыбнулась в ответ.
— Поедешь со мной на Красную Горку?
— Да, — кивнула в ответ, — Поеду.
С Дедом Морозом отправлюсь куда угодно. Он добрый, а мама в последнее время перестала улыбаться: только плачет и молчит.
***
Мы прибыли в деревню, когда солнце скрылось за деревьями. Я не увидела никакой горки, да еще красной. Длинная белая песчаная дорога, по обеим сторонам от которой — деревянные дома, за ними растет густой лес. Неужели дедушка обманул?
— Деда, а где Красная Горка?
— Так вот она, перед тобой! Красная Горка — это название деревни.
Я нахмурилась:
— Но я не вижу никакой горки! Тут все ровно!
Дед усмехнулся:
— Покажу я тебе горку! Только сначала пойдем, познакомимся с Мишкой!
— У тебя медведь есть? — удивилась я. — А какой он?
— Есть! — серьезно ответил дедушка. — Большой, черный, с белым пятнышком на груди.
Он открыл калитку, и мы зашли во двор. Я смотрела во все глаза, но клетки с медведем не увидела. Мы подошли ближе к дому, и в это время он попался на глаза. Точно такой, как говорил деда: черный, с белым пятнышком на груди, со стоячими ушами и длинным хвостом, который быстро двигался из стороны в сторону. Это огромный пес! Дед подошел к нему, погладил по широкой голове и негромко, но строго сказал:
— Мишка, свои! Это Танюша, внучка, трогать нельзя! Вот так!
Пес прижался телом к дедушке и замер, даже хвост перестал шевелиться.
— Внучка, подойди!
Я все еще пряталась за дедом, не решаясь приблизиться.
— Смелее! — подбадривал дедушка. — Погладь его!
Медленно я подняла руку. Мишка потянулся носом. Я зажмурилась. Что-то холодное и мокрое ткнулось в ладонь. Послышался голос:
— Молодец! Ты умница!
Осторожно открыла глаза: дед хлопал рукой Мишку, а тот улыбался, вывалив язык на бок. Осмелев, прикоснулась к широкой спине. Пес шевельнул хвостом. Тогда я протянула руку к шее. Он переступил лапами и всем корпусом дернулся ко мне. Пасть приоткрылась, мелькнули белые зубы. Дед строго прикрикнул:
— Тихо! Стоять! Нельзя трогать! Не бойся, Танюша, это он знакомится.
Пес прижал уши и больше не шевелился. Я трепала его за ушами, трогала мощную шею, гладила спину. Мишка никак не реагировал; смотрел на хозяина, словно спрашивал: «Я все правильно делаю?».
Мелодичный голос прервал знакомство:
— Вы только посмотрите! Я жду их, все глаза проглядела, а они собаку наглаживают!
Немного прихрамывая, приближалась бабушка. По сравнению с дедушкой выглядела маленькой и худенькой.
— Танюшка, иди сюда! Как я рада, что ты приехала!
Она взяла меня на руки, прижала к себе и понесла в дом. Походка мягкая и плавная, я будто плыла на лодке в спокойной воде. Совсем по-другому на руках у деда — словно подпрыгивала на ухабах.
Я разглядывала молоко в кружке — пенистое, густое, и цвет не белый, а кремовый. Осторожно хлебнула — на вкус сладкое. Дедушка с бабушкой сидели рядом. Дед задумчиво крутил курительную трубку, а у бабушки был такой вид, словно чего-то ждала. Я почти допила молоко, когда она спросила:
— Ну как там Люда?
Дед вздохнул и положил трубку в карман:
— Плохо. Все время плачет.
Бабушка вытерла концом платка слезы:
— Пусть переезжают сюда, когда выпишут из больницы. У нас такой воздух — быстро встанет на ноги.
— Звал, отказалась. «Не хочу, — говорит, — жить в деревне». А вот Танюшку отдала. Болеет она часто. Сидеть с ней Люда дома сейчас не сможет, на работу выходить надо.
— Ну что же она там одна! — запричитала она. — Из своих никого нет! Даже поддержать некому!
— Рядом сестра мужа. Она помогает. Ну что, Танюша, наелась? Пойдем, посмотришь на свою кровать.
«Это не кровать, а обычный диван» — подумала я, а вслух произнесла:
— Дедушка, я хочу спать на большом диване!
— Тебе разобрать?
Я кивнула. Дед выполнил просьбу. Я прилегла, ощущая себя необычно — огромный диван принадлежал только мне. Сегодняшний день утомил, и я быстро заснула.
***
Пыльное облако клубилось в конце деревенской улицы: стадо коров приближалось к нашему дому. Впереди шел огромный черный бык с загнутыми, острыми на концах рогами. Медленно колыхалась толстая складка внизу шеи. Темные глаза злобно смотрели на все вокруг. Странно, но никто из людей не встречал коров. Я одиноко стояла у забора и с опаской наблюдала за стадом. Бык дошел до нашей калитки и остановился. Огромная, похожая на колоду, голова повернулась в мою сторону. Все стадо замерло, с любопытством глядя большими блестящими глазами.
Страх овладел мной. Захотелось бежать, но не могла сделать и шага. Послышалось щелканье кнута. Бык мотнул головой, и двинулся дальше. Стадо последовало за ним. Коровы проходили мимо: белые, рыжие, черные. С трудом переставляли ноги: надутое вымя мешало идти. За стадом в серой одежде и длинных черных сапогах шествовал пастух. На плечо закинуто длинное кнутовище, от него тянулся трехметровый ремень. Как змея полз ремень по земле, оставляя на песке узкий длинный след.
Пастух взмахнул рукой, и змея ожила: взбугрилась от ручки кнута, и волной прошла вперед, постепенно удаляясь все дальше. Вжик, и металлический кончик кнута спружинил вверх; с силой упал на землю, и раздался громкий щелчок. Звук заставил коров пуститься вскачь. Стадо скрылось за поворотом. Вслед за ними исчез и пастух.
Я облегченно вздохнула, и вдруг увидела на дороге быка: голова опущена, глаза горели красным, рога направлены на меня. Широкое копыто вгрызлось в сухую землю; гул раздираемой земли смешался с утробным ревом. Я отступила назад, запнулась, чуть не упала; развернулась и побежала к дому. Сзади раздался ужасный треск — бык снес забор и мчался за мной. Тяжелый топот приближался. Я с ужасом поняла, что не смогу убежать. Бык настигнет везде; будет крошить, и ломать перед собой преграды до тех пор, пока не доберется до меня. От ужаса я закричала.
Проснулась от мягкого прикосновения — дедушка ласково гладил по щеке, приговаривая:
— Все хорошо, это только сон!
На потолке неровно горела лампа, в углах прятались длинные тени. Быка не было видно. Я вцепилась в его руку:
— Дедушка, он хотел меня убить!
— Кто?
— Бык. Он сломал забор, он бежал за мной!
Скрипнула половица, к нам приблизилась бабушка. Босая, в ночной рубашке. Руки сжаты под подбородком, в глазах тревога:
— Матушки мои, что с ребенком случилося?
— Арина! — дедушка смотрел на нее укоризненно.
Бабушка расцепила руки и ласково сказала:
— Не бойся, Танюша, дедушка тебя от всего защитит! Знаешь, какой он сильный!
Я перевела взгляд на него:
— Но бык такой большой! Он может тебя затоптать!
— Он не посмеет: у меня ружье есть! — дедушка погладил меня по голове.
— А ты покажешь ружье?
— Покажу! Даже на зайцев поведу охотиться.
Я вспомнила сказки о зайчиках. Все их обижали — лиса, волк. Даже дедушка ходил охотиться.
— Нет, зайчиков нельзя трогать, они хорошие.
— Не будем! — глаза сощурились, мне почудилось, что он улыбается.
Я все еще держала за руку:
— Не уходи!
— Не уйду! Буду рядом! — пообещал он. — Спи!
Я легла щекой на широкую и крепкую ладонь и закрыла глаза. Вообразила дедушку с длинным ружьем на плече и быка, удирающего от него с задранным кверху хвостом. Через мгновение уснула.
***
Утром кто-то бесцеремонно хлопнул меня по руке. Я открыла глаза. Передо мной стоял черноволосый мальчишка, нахально разглядывая и насмешливо улыбаясь. Чуть старше меня, волосы коротко стрижены, на правой щеке родинка.
— Так это ты и есть Танюха?
— А ты кто?
— Вообще-то хозяин этого дома! — важно ответил он.
— Нет! — неуверенно мотнула головой. — Хозяин этого дома дедушка!
— Верно! Но когда его нет, я — за главного! Так что ты должна меня слушаться! Поняла?
Я снова помотала головой.
— У тебя два передних зуба торчат, как у зайца! — он тряхнул головой и засмеялся.
— Нет! — робко возразила я и на всякий случай приложила руку к верхней губе.
— А вот и да, а вот и да! — запрыгал он. — Зубы, как у зайца!
— Антошка! — послышался мягкий голос бабушки. — Ты почему не даешь гостье спать?
— Так она уже проснулась! Ведь так?
Он смотрел на меня хитрым взглядом. Не зная почему, я кивнула в ответ.
— Тогда умываемся и идем завтракать! — бабушка повела к умывальнику.
Ели пшенную кашу, пили молоко с батоном. Батон белый, мягкий и вкусный.
— Ну что, молодежь, подкрепились? — прогрохотал дедушкин голос. — Идем смотреть красную горку?
При дедушке Антошка присмирел. Перестал нахально смотреть на меня, снисходительно улыбаться и корчить рожи.
— Я не пойду, видал уже эту горку! — Антошка капризно изогнул губы. — Далеко туда идти, и комары закусают!
— Ну что же, дело твое! — хмыкнул дедушка и повернулся ко мне. — А ты, Танюша, тоже боишься комаров?
Я помотала головой. Дед повеселел:
— Тогда выдвигаемся! Мы должны успеть, пока солнышко полностью не встало!
Мы шли по длинной улице. Вокруг тянулись бревенчатые дома, огороженные деревянным забором. Возле каждого двора рылись в траве куры. Иногда взлаивали собаки — скорее от скуки, чем по злобе. Мы миновали деревянный магазин. В этом месте улица распадалась на две части. Широкая развилка вела прямо; а другая, — неприметная, уходила налево. Дед свернул на узкую улочку. Она быстро закончилась, и мы вступили в лес. Воздух сразу наполнился голосами: пели птицы, стрекотали насекомые, под ногами шуршала трава. Деревья росли такие огромные; что больше, наверное, могли встретиться только в сказке. Я немножко боялась — вдруг где-нибудь в кустах сидит волк? Дедушка вел себя спокойно и уверенно, словно он — хозяин леса. Скоро и я осмелела, стала разглядывать резные листья на деревьях и некрупные, но удивительные цветы под ногами. Дед остановился:
— Вот тебе, Танюша, и красная горка!
Мы стояли на небольшом пригорке, покрытом мягкими травами. Их воздушные метелки серебрились в утреннем свете. Я задела рукой одну метелку. От нее отделилось небольшое пыльное облачко и полетело по ветру, постепенно рассеиваясь в воздухе. Рука задела вторую метелку, третью… пыль отделялась от каждой и, пролетев небольшое расстояние, оседала на землю.
— Дедушка, что это такое?
— Это пыльца.
Я бегала по траве, а за мной тянулся шлейф из пыльцы.
— Ну как? Есть гора? — дедушка ласково улыбнулся.
Я согласно кивнула:
— Деда, но она не красная, а серебряная!
— А ты оглядись вокруг! Ну, что увидела?
От природной картины перехватило дух: внизу неожиданно открылось круглое озеро. Тишина, ни малейшего движения ветра. Ровная поверхность гладкая, без единой морщинки, как стекло. В темной воде деревья отражались так четко, словно росли внутри.
— Нравится?
Я согласно кивнула.
— Теперь понятно, почему деревня называется «Красная Горка»? Потому что места здесь очень красивые. «Красная» — значит «красивая».
— Да, а еще я не вижу комаров! Антошка соврал?
— Нет, не соврал. В этом году лето сухое, а комары любят сырость. Нынче в лесу и деревне их нет, держатся около озера.
— Разве комары умеют плавать?
— Не сами комары, а личинки. Комариха напьется крови и летит к воде, откладывает яйца, а из них потом выводятся личинки.
Я с опаской посмотрела на озеро. Вода выглядела такой безобидной! Трудно представить, что в ней жили комариные личинки.
— Антошка сказал, что должна его слушаться, что он после тебя — главный! Это так?
Дедушка покачал головой:
— Ох, атаман, все бы ему командовать! Нет, не так! Он тебя такому научит!
— Чему такому?
— Да так…
— Деда, ну скажи! — пристала к нему.
— Начудил по весне с соседским парнишкой Вовкой! Залезли на крышу сарая, и разорили гнездо ласточки. Ох, и получил Антошка от меня березовой каши!
— А разве есть такая каша?
— Есть! — кивнул дедушка головой, и хитро улыбнулся. — Будешь баловаться, тоже накормлю!
Я поняла, что дедушка шутит — нет такой каши!
— Деда, а почему Антошка у нас живет? Откуда он взялся? Его же вчера не было!
— Он ночевал у другой своей бабки, утром к нам прибежал. Разве ты его не помнишь? Вы же маленькими играли вместе!
Я отрицательно помотала головой.
— А Маришу, его сестру, помнишь?
Маришу помнила. Высокая, с толстыми белокурыми косами. Старше меня года на четыре; отчего казалась взрослой и рассудительной. Дедушка прищурился и посмотрел на озеро:
— У твоей матери, моей дочери, есть брат Миша. Антошка — его сын, мой внук, и твой двоюродный брат. Скоро уедет — пойдет нынче в школу, и никто не будет тебе мешать. Вот так!
Я согласно кивнула и сбежала с пригорка. Дед не спеша спустился за мной.
— Ой, деда, а почему озеро такое черное? — я потянулась рукой к воде.
— Осторожно! — он перехватил меня. — Здесь очень глубоко!
Поднял лежащую рядом длинную палку и опустил в воду. Палка полностью скрылась. Я как завороженная смотрела, как деда вытащил ее обратно и положил на землю. Несколько капель скатились и исчезли в траве. Я отступила назад:
— Как глубоко! А здесь рыба водится?
Словно в ответ на вопрос, в середине озера послышались шлепки, и ровная гладь воды взволновалась.
— Окунь озорует! — дедушка показал в сторону ряби рукой. — Вот там, видишь?
Я тщательно вгляделась, стараясь ухватить взглядом окуня, но ничего не разглядела. Зато почувствовала укус комара. Размахнулась, звонко шлепнула себя по руке и раздавила его. Над ухом противно загундосил другой, затем третий. Я крутила руками, словно ветряная мельница, пытаясь отогнать вьющихся насекомых. Дедушка с улыбкой наблюдал за мной. Неужели его не кусают? На его шею тоже опустился комар. Дед хлопнул себя, и я засмеялась:
— Деда, другой комар сел на лицо.
Дедушка щелкнул по носу:
— Пошли-ка, Танюша, обратно, пока нас комары не съели!
После прогулки к озеру хорошее настроение вернулось ко мне. Антошка стал казаться скорее смешным, чем нахальным; а мама отправила в деревню не потому, что не любила, а чтобы я отдохнула и набралась сил.
