Разрушительная любовь

Ана Хуан, 2021

Иногда разрушительная любовь приходит не для того, чтобы разбить сердце, а для того, чтобы собрать его по кусочкам. «Разрушительная любовь» – первая книга цикла Аны Хуан TWISTED. Цикл рассказывает о четырех очень разных подругах, каждая из которых обретает любовь. Одна книга – одна история любви. Идеально для любителей романов Моны Кастен, Эрин Уатт и Л. Дж. Шэн. Алекс Волков – гений-программист, который заработал свой первый миллион еще в школе. Жестокий и беспринципный, в его жизни нет места для любви. Ава Чен – нежный цветок, но ее не смогла сломить трагедия в прошлом. Они совершенно не подходят друг другу. ИМ ПРОСТО ОПАСНО БЫТЬ ВМЕСТЕ. Но когда Алекс видит Аву в объятиях другого парня, он становится тотально одержим ею. И Аве кажется, что только она может спасти его от самого себя. «Идеально для любителей тропов «лучший друг ее брата» и «ненавидит всех, кроме нее». Очень страстный роман, в котором есть химия, юмор и оригинальный сюжет. Обещаю, главный герой покорит вас своим остроумием, а автор – неповторимым слогом». – Арина maradyer.book, книжный блогер

Глава 6

Ава

— А потом сказал: больше никогда не проси Аву о подобном, или я убью тебя и всю твою семью, — драматично закончила Джулс, прежде чем сделать глоток карамельного мокко.

— Заткнись, — Стелла наклонилась вперед, удивленно вытаращив глаза. — Он не мог такого сказать.

— И не сказал, — я возмущенно глянула на Джулс. — Не преувеличивай.

— А тебе откуда знать? Ты была в ванной, — возразила она. Когда я нахмурилась сильнее, она вздохнула. — Ладно. Конкретно этого он не говорил, во всяком случае последнюю часть, но общая идея была именно такой. И Оуэна он от тебя отпугнул.

— Бедняга Оуэн.

Преисполненная чувством вины, я принялась рисовать на столе невидимые узоры. Джулс, Стелла, Бриджит и я собрались в «Морнинг Роаст» на еженедельную вторничную встречу, и Джулс с большими преувеличениями рассказывала девочкам о случившемся в субботу.

— Я жалею, что его втянула. Несколько часов съемки коту под хвост.

Оуэн был моим коллегой по галерее МакКанн, где я работала ассистенткой последние полтора года. Отец никогда прямо не говорил, что не одобряет мой выбор карьеры, но четко дал понять, что не собирается спонсировать оборудование. Он оплачивал учебу и связанные с ней расходы, но если я хотела новый объектив, фотоаппарат или штатив, то должна была купить их сама.

Я пыталась не переживать из-за его молчаливого осуждения. Мне крайне повезло, что я окончу университет без долга за обучение, а тяжелого труда я не боялась. Покупка оборудования на собственные деньги заставляла дорожить им еще сильнее, и мне нравилась работа в МакКанн. Это одна из самых престижных фотогалерей на северо-востоке, и я подружилась с коллегами, — впрочем, Оуэн вряд ли захочет иметь со мной дело после выходки Алекса.

Даже сейчас меня бросало в жар от гнева, когда я вспоминала его невыносимое поведение.

Подумать только: посмел явиться и мной командовать. Угрожать моему другу. Вести себя, словно я… его служанка или работница. Даже Джош никогда себе такого не позволял.

Я сердито вонзила в йогурт вилку.

— Похоже, я пропустила нечто интересное, — вздохнула Бриджит. — Все веселье проходит мимо меня.

Бриджит была на мероприятии в консульстве Эльдорры в Нью-Йорке, как подобало принцессе Эльдорры.

Да-да. Она была самой настоящей принцессой, второй в очереди на престол небольшой, но богатой европейской страны. И выглядела соответственно. Золотые волосы, синие глаза и изящное телосложение — словно молодая Грейс Келли.

Я не знала, кто такая Бриджит, когда она, Джулс, Стелла и я поселились в одной комнате на первом курсе. Кроме того, я думала, чертовой принцессе полагается отдельная комната.

Но именно этим мне так нравилась Бриджит. Несмотря на невероятное воспитание, она была одним из самых приземленных людей, что я знала. Никогда не кичилась происхождением и хотела, насколько возможно, жить нормальной студенческой жизнью. В этом плане Тайер подходил ей лучше всего. Из-за близости к Вашингтону и высококлассной программы по международной политике кампус кишел детьми политиков и мировой знати. Буквально вчера я слышала, как сын спикера Палаты и кронпринц нефтяного королевства спорили о видеоиграх.

Нарочно не придумаешь.

— Поверь, было совсем не весело, — пробормотала я. — Это было унизительно. И я должна Оуэну как минимум ужин.

На мой телефон пришло новое сообщение. Лиам. Опять.

Я стерла оповещение, прежде чем его увидел кто-то из подруг. Сейчас у меня не было настроения связываться с ним или его извинениями.

— А я, наоборот, считаю, было потрясно. Видели бы вы лицо Алекса. Он был в ярости.

— А что в этом потрясного? — Стелла сфотографировала свой латте, прежде чем присоединиться к беседе.

Она была крупным блогером с 400 000 подписчиков в «Инстаграме»^[2], и мы привыкли, что она все фотографирует. По иронии, она была самой тихой в нашей компании — по ее словам, благодаря «анонимности» интернета ей проще проявлять себя онлайн.

— Ты не расслышала? Он был в ярости.

Джулс сделала на последнем слове акцент, словно оно имело особое значение.

Бриджит, Стелла и я изумленно на нее уставились.

Она вздохнула, явно раздраженная нашей несообразительностью.

— Когда кто-то из вас последний раз видел Алекса Волкова в ярости? Или счастливым? Или грустным? Он не выражает эмоций. Словно бог наделил его чрезмерным великолепием, но полностью лишил человеческих чувств.

— Думаю, он психопат, — сказала Стелла. И залилась краской. — Ни один нормальный человек не сможет постоянно быть таким сдержанным.

Я все еще сердилась на Алекса, но почувствовала странную потребность его защитить.

— Вы видели его всего несколько раз. Он не так плох, когда не…

— Не ведет себя плохо? — закончила Бриджит.

— Я просто хочу сказать: он лучший друг Джоша, а я доверяю суждениям брата.

Джулс фыркнула.

— Тому самому, который надел на прошлый Хеллоуин жуткий костюм Крысы?

Я наморщила нос, а Бриджит и Стелла рассмеялись.

— Я сказала суждениям, а не вкусу.

— Прости, не хотела обидеть, — Стелла склонила голову, и блестящие черные кудри упали ей на плечо. Мы всегда шутили, что она человек объединенных наций из-за ее смешанных корней — немецких и японских со стороны матери; африканских и пуэрто-риканских со стороны отца. В результате получились 180 сантиметров длинных конечностей, темно-оливковой кожи и зеленых кошачьих глаз. Она легко бы стала супермоделью, если бы имела к этому хоть малейший интерес. — Это просто наблюдение, но ты права. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы судить. Беру свои слова обратно.

— Я не обиделась. Я…

Я растерялась. Какого черта я делала? Алекс не нуждался в моей защите. Его здесь вообще не было. А если бы и был, ему было бы плевать.

Если в мире был хоть один человек, которому плевать на мнение окружающих, то этот человек — Алекс Волков.

— Девочки, вы не поняли главного, — Джулс махнула рукой. — Алекс проявил эмоции. Из-за Авы. Мы могли бы поразвлечься.

О нет. «Развлечения» Джулс обычно включали в себя кучу проблем и потенциальную дозу неловкости с моей стороны.

— Как именно поразвлечься? — заинтересовалась Бриджит.

— Бридж! — Я стукнула ее под столом. — Не подначивай ее.

— Прости. Но в последнее время у меня сплошные… — она огляделась, пытаясь убедиться, что никто не подслушивает. Но рядом сидел только ее телохранитель Бут и делал вид, что читает газету, хотя на самом деле пристально оценивал обстановку. — Дипломатические мероприятия и придворные обязанности. Жуткая скука. Кроме того, у меня болеет дедушка, брат ведет себя странно, и мне нужно как-то отвлечься.

Ее дедушка и брат — король Эдвард и кронпринц Николай Эльдоррский. Мне приходилось напоминать себе, что они такие же люди, но даже спустя много лет дружбы с Бриджит я не привыкла к ее будничным рассказам о семье. Словно они не были королевскими особами.

— У меня есть теория, — Джулс наклонилась вперед, и все мы, даже я, придвинулись ближе. Нездоровое любопытство: я была уверена, что услышанное мне не понравится.

И оказалась права.

— Аве как-то удается воздействовать на Алекса, — сказала Джулс. — Надо посмотреть, насколько далеко это зайдет. Что еще она сможет заставить его почувствовать?

Я закатила глаза.

— Долгие часы интернатуры, очевидно, сварили твой мозг, потому что это какой-то бред.

Она меня проигнорировала.

— Я назову это… — театральная пауза, — операция «Эмоции».

Она подняла взгляд и изобразила рукой арку, словно слова магическим образом вот-вот появятся в воздухе.

— Креативно, — поддразнила Стелла.

— Слушайте. Мы все считаем Алекса роботом, верно? Что, если она, — Джулс показала на меня, — сможет доказать обратное? Только не говорите, будто вам не хотелось бы увидеть, как он наконец превращается в нормального человека.

— Нет, — я бросила пустой стаканчик в ближайшую мусорку, едва не попав в проходящего мимо студента. Я поморщилась и прошептала ему «прости», прежде чем вернуться к дурацкому предложению. — Это самая идиотская идея, что я слышала.

— Сперва попробуй, — настояла моя так называемая лучшая подруга.

— Какой смысл? И как это вообще сделать?

— Легко и просто. — Джулс достала из сумки блокнот и ручку и начала писать. — Мы составим список эмоций, а ты попытаешься вызвать у него каждую из них. Своего рода тест. Словно ежегодный медицинский осмотр, с целью убедиться, что он функционирует нормально.

— Иногда твой образ мыслей меня пугает, — сказала Бриджит.

— Нет, — повторила я. — Без вариантов.

— Звучит немного… нехорошо, — Стелла постучала золотыми ногтями по столу. — Какие ты имеешь в виду эмоции?

— Стел!

— Что? — Она бросила на меня виноватый взгляд. — Мне просто любопытно.

— Вот так, с ходу? В гневе мы его уже видели, значит, счастье, грусть, страх, отвращение… — Джулс коварно ухмыльнулась. — Ревность.

Я фыркнула.

— Да ладно. Из-за кого он может ко мне ревновать?

— Не к тебе, а тебя.

Бриджит оживилась:

— Думаешь, ему нравится Ава?

— Нет, — я устала повторять это слово. — Он лучший друг моего брата, и я не в его вкусе. Он сам мне сказал.

— Пффф, — Джулс отмахнулась от моих возражений, как от надоедливой мухи. — Мужчины сами не знают, чего хотят. Кроме того, разве ты не хочешь отомстить ему за историю с Оуэном?

— Нет, — твердо сказала я. — И я не поддержу эту безумную идею.

Через сорок пять минут мы решили, что первая фаза операции «Эмоции» начнется через три дня.

* * *

Я НЕНАВИДЕЛА СЕБЯ ЗА МАЛОДУШИЕ.

Каким-то загадочным образом Джулс всегда убеждала меня поступать вопреки инстинктам, например, когда мы четыре часа ехали в Бруклин, чтобы посмотреть выступление группы ее любимого певца, и в итоге оказались посреди шоссе на сломанной машине. Или когда она уговорила меня написать любовное стихотворение симпатичному одногруппнику, после чего его девушка — о которой я понятия не имела — охотилась за мной по всему общежитию.

Джулс обладала невероятным даром убеждения. Отличное качество для начинающего юриста, но не для невинной подруги, то есть меня.

В тот вечер я залезла в постель и закрыла глаза, пытаясь упорядочить лихорадочные мысли. Операция «Эмоции» должна была стать веселым, легким экспериментом, но я нервничала, и не только из-за сомнительной допустимости происходящего. Я всегда нервничала из-за Алекса.

Я поежилась, представив его реакцию, если он узнает о нашей задумке, и мысли о снятой заживо шкуре погрузили меня в неглубокий, тревожный сон.

— Помоги! Мамочка, помоги мне!

Я пыталась прокричать эти слова, но не могла. Потому что была под водой, и, если бы я открыла рот, вся вода затекла бы внутрь, и я бы больше никогда не увидела маму, папу и Джоша. Мне так говорили.

Еще они говорили не ходить на пруд в одиночку, но я хотела сделать красивые круги на воде. Они мне нравились — нравилось, как один брошенный камушек создает такой значительный эффект.

Только теперь эти круги меня душили. Их были тысячи, и они тащили меня все дальше от света над головой.

Из глаз брызнули слезы, но пруд проглотил их и скрыл мою панику — осталась только я и молчаливые мольбы.

Мне никогда не выбраться никогда не выбраться никогда не выбраться.

— Мамочка, помоги!

Я не выдержала. Я закричала, закричала так громко, как позволяли мои маленькие легкие. Я кричала, пока не заболело горло и я не почувствовала, что сейчас потеряю сознание, — а может, мою грудь наполняла вода.

Столько воды. Повсюду. А воздуха нет. Недостаточно.

Я била руками и ногами, надеясь, что это поможет, но нет. Я стала тонуть еще быстрее.

Я закричала сильнее — не физически, потому что я уже не видела разницы между криком и существованием, а в своем сердце.

Где мамочка? Она должна была быть здесь. Мамы всегда должны быть со своими дочками.

И она была со мной на причале… а потом пропала. Она вернулась? Вдруг она тоже тонет под водой?

Чернота наступала. Я видела, чувствовала. В голове зашумело, в глазах потемнело.

У меня больше не осталось сил кричать, поэтому я прошептала:

— Мамочка, прошу…

Я резко села — сердце испуганно колотилось, словно миллион барабанов, а мои сдавленные крики растворились в стенах. Ноги запутались в одеяле, и я сбросила его, похолодев от ощущения связанности, будто я нахожусь в ловушке, из которой не выбраться.

Сияющие красные цифры на будильнике сообщали, что сейчас 4:44 утра.

Ужас уколол меня в затылок и растекся по позвоночнику. В китайской культуре число четыре считается несчастливым, потому что его название совпадает со словом «смерть». Sí — четыре, Sĭ — смерть. Произношение отличается только тоном.

Я никогда не была суеверной, но по коже бежали мурашки каждый раз, когда я просыпалась в четыре утра от очередного кошмара, что происходило почти всегда. Я не могла вспомнить, когда в последний раз проснулась в другое время. Иногда я просыпалась, не помня кошмара, но эти благословенные случаи бывали крайне редко.

Я услышала в коридоре мягкие шаги и попыталась убрать с лица выражение крайнего ужаса, прежде чем дверь раскрылась и внутрь проскользнула Джулс. Она включила лампу, и меня охватило чувство вины, когда я увидела ее взъерошенные волосы и уставшее лицо. Она работала по многу часов и недосыпала, но всегда заходила ко мне, несмотря на мои уговоры оставаться в кровати.

— Насколько плохо? — мягко спросила она. Моя кровать опустилась под ее весом, когда она уселась рядом и протянула мне кружку чая с чабрецом. Она вычитала в интернете, что он помогает от кошмаров, и начала готовить его мне несколько месяцев назад. И правда — сны не снились мне рекордные две недели, но, похоже, удача закончилась.

— Ничего необычного, — у меня так дрожали руки, что жидкость выплеснулась из чашки на мои любимые со времен старшей школы шорты с Багзом Банни. — Иди спать, Джей. У тебя сегодня презентация.

— К черту. — Джулс провела рукой по спутанным рыжим волосам. — Я уже встала. Уже почти пять утра. Уверена, за окном уже бегают десятки амбициозных фанатов фитнеса.

Я выдавила слабую улыбку.

— Прости. Клянусь, мы звукоизолируем мою комнату.

Не знаю, во сколько мне это обойдется, но я справлюсь. Хватит ее будить.

— Может, не надо? Нет никакой необходимости. Ты моя лучшая подруга, — Джулс крепко прижала меня к себе, и я позволила себе расслабиться в ее утешительных объятиях. Конечно, иногда она втягивала меня в рискованные ситуации, но мы вместе с первого курса, прошли огонь и воду, и я бы ни на кого ее не променяла. — У всех бывают кошмары.

— Не как у меня.

Эти кошмары, ужасные и яркие, — я боялась, что это вовсе не кошмары, а настоящие воспоминания, — снились мне, сколько я себя помнила. В моем случае — с девяти лет. До этого все события казались расплывчатыми и тусклыми, как на покрытом невнятными пятнами полотне.

— Хватит. Ты не виновата, и я не обижаюсь. Правда. — Джулс отстранилась и улыбнулась. — Ты меня знаешь. Я никогда не говорю, что все в порядке, если считаю иначе.

Я мягко рассмеялась и поставила опустевшую кружку на столик.

— Это правда, — я сжала ее руку. — Я в порядке. Иди спи, бегай, готовь себе карамельный мокко, делай что хочешь.

Она наморщила нос.

— Я — бегать? Не думаю. Наши с кардиотренировками пути давно разошлись. И ты знаешь, я не справляюсь с кофемашиной. И поэтому трачу все деньги в «Морнинг Роаст». — Она пристально на меня посмотрела. — Если что-то понадобится, зови, договорились? Я буду внизу и уйду на работу только в семь.

— Ладно. Люблю тебя.

— И я тебя, детка.

Джулс обняла меня на прощанье, вышла и закрыла за собой дверь с мягким щелчком.

Я опустилась обратно на кровать и натянула одеяло до подбородка, пытаясь снова уснуть, хоть и знала: усилия тщетны. И хотя я завернулась в теплое одеяло в хорошо изолированной комнате посреди лета, холодок остался — призрачное напоминание, что прошлое никогда не уходит, а будущее никогда не складывается согласно нашим желаниям.

Примечания

2

Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)