С Новым годом, товарищ интурист

Ана Жен (2024)

Новый год — семейный праздник, который принято встречать дома! Так считает Лара Ворон. Да, вся ее семья осталась далеко в будущем, но разве это повод работать в самую волшебную ночь года? Ну пропал у вас иностранец, возможно, шведский шпион. При чем здесь Лара? Однако неугомонной путешественнице во времени предстоит провести незабываемую ночь в поисках таинственного гостя на заснеженных улицах праздничного Ленинграда. Ее ждут неожиданные приключения, яркие встречи и знакомство с новым начальником — мрачным сотрудником КГБ Дмитрием Викторовичем Касторским. С Новым годом, товарищ интурист!

Часть II. Астория — не Англетер

— Что ты ищешь? — поморщился Касторский, наблюдая за суетой на пассажирском сиденье черной Волги.

— Если скажу, вы будете смеяться, — фыркнула Лара.

— И все же. — Он завел двигатель.

— Ремень безопасности.

— Ремень? Зачем?

— Для безопасности, — пожала плечами Лара. — Киру я заставила установить и пристегиваться.

— Зачем? — Касторский выехал из ворот дома возле Исаакиевской площади.

— Дмитрий Викторович, вот странный вы человек, — покачала головой Лара. — Смотрите: сейчас зима, вы зимнюю резину установили?

— Какую?

— Ну, с шипами, чтобы не скользить на льду, — пояснила Лара.

— Нет…

Касторский затмился, пытаясь припомнить, слышал ли вообще о существовании «зимней» резины, а Лариса продолжала:

— Ага, зимней резины нет, ремней нет. Про подушки безопасности я даже спрашивать не буду!

— Подушки безопасности?

Лара посмотрела на начальника с какой-то досадой:

— Когда вы врезаетесь во что-то, они вылетают из торпеды и смягчают удар.

— Ворон, что за бред ты несешь? — наконец не выдержал начальник, останавливаясь возле гостиницы Астория.

— Дмитрий Викторович, я вас уверяю, еще на вашем веку люди поймут, что безопасность в машине — не бред! — заявила Лара, легко выпрыгивая из автомобиля.

Лара бросила короткий взгляд на соседний Англетер, переживавший не лучшие времена. Вероятно страшно обидно существовать как прославленная гостиница, пережить такие невероятные исторические события, а потом быть снесенной из-за признания тебя Аварийной. Ларе было бы обидно на месте Англетера, который теперь даже потерял свое название.

— О чем ты так задумалась, Ворон? — окликнул ее Касторский, успевший дойти до входа.

— О том, что это грустно…

— Что интурист сбежал?

— Нет же, — легкомысленно отмахнулась девушка. — Вот был у нас Англетер, где Есенин повесился, а теперь что?

— Корпус Б гостиницы Астория, — сухо ответил Касторский, невидящий никакой трагедии в смене названия.

— Ага, сперва ты становишься просто корпусом Б, а потом тебя сносят…

— Никто не сносит твой Англетер, — когда Касторский путался, он начинал злиться. — Соберись, Лариса. Мы иностранца ищем, а не о судьбе гостиницы трясемся.

— А жаль, — вздохнула Лара, которая для себя определила, что ненавидит всякого рода изменения.

Они подошли к бледнющей администраторше.

— Здравствуйте, товарищ Касторский…

Товарищ Касторский уже имел удовольствие поговорить по телефону с этой блеющей дурой, а потом и с рыдающий ответственной за группу. На счастье ответственной за группу, ей пришлось увести своих иностранцев на обед в ресторан, чтобы потом доставить в театр, где сегодня Кириллушка поет Онегина. Потому, встреча с товарищем из КГБ откладывалась на некоторое время.

— Мы хотим осмотреть номер, — у Лариного начальника, если подумать, иногда жуткий голос.

Вообще, Дмитрий Викторович человек такого склада, который Ларе не близок. Он холодный, без чувства юмора (возможно и с чувством юмора), но с тем, сколько он говорил, едва ли Ворон верила, что ей выпадет услышать шуточку от него. Касторский Ларе не то чтобы не нравился. Но если бы не он был ее начальником, жизнь в Союзе стала бы чуть лучше.

Вслед за Дмитрием Викторовичем она поднялась на третий этаж.

— Если подумать, это мой самый любимый отель в Петербурге, — поделилась Лара, в попытках развлечься. Лара становилась невыносима самой себе, когда впадала в уныние.

— Отель? Петербург? Ворон, что ты несешь? — не оборачиваясь наградил ее ответом Касторский.

Лара, не успевшая приучить себя к «Ленинграду», то и дело ошибалась. Многие находили это очаровательным, но уж точно не Дмитрий Викторович.

— Какая разница, как что-то называется, если суть не меняется? — продолжила Лара.

— Не ты ли, Лариса, рассказывала, как это страшно, что Англетер теперь в корпус Б превратился?

— Туше! Но все равно, Астория прям невероятна. Это, знаете, Дмитрий Викторович, прямое доказательство, что у нас в менталитет заложено «все лучшее гостям».

Касторский уже набрал воздуха, чтобы в очередной раз выплюнуть «Что ты несешь», но Лара опередела, пришлось ему давиться своим же ворчанием.

— Вот мама, когда стол на Новый год готовила, постоянно говорила: вот это не трогай! Это для гостей! Или у бабушки был сервиз «для гостей». У вас же точно также было, да?

Дмитрий Викторович не ответил. Он плохо помнил родителей и тем был счастлив.

— Вот и Астория, не для нас с вами, а для гостей…

Они вошли в совершенно пустую комнату.

— Здесь будто бы никто и не жил, — заметила очевидное Лара.

Несмотря на это, в шкафу обнаружился чемодан с импортной одеждой. Новой.

— Ну, наш интурист тот еще модник.

— Кстати, вот его фотография, — Касторский протянул Ларе портрет шведа. Швед как швед.

— Вы когда-нибудь задумывались над тем, что шведы — скандинавский середнячок?

Касторский, пытавшийся в комнате найти что-нибудь интересное, одарил ее непроницаемым взглядом.

— Вот фины самые какие-то несимпатичные, шведы середнячок, а норвежцы — вот это красавцы!

Касторский, никак не прокомментировав рейтинг привлекательности скандинавов, резко выпрямился и направился к администратору этажа. Он грозно посмотрел на очаровательную старушку, следившую за порядком.

— Товарищ покинул комнату в семь утра, — с рвением истинного члена партии доложила старушка.

— Почему раньше не доложили? — свел брови Касторский.

— Так в инструкции не предписано, — деловито отчиталась дежурная. — Я в журнальчик все внесла!

Ларе показалось, что от раздражения Дмитрий Викторович начал краснеть, разумеется, ей только показалось. Касторский никогда не краснел.

— У меня также запротоколировано, что гражданин-иностранец любопытничал по поводу Кировского завода!

Теперь уже и Лара нахмурилась. Если и правда шпион, то разговоры про Кировский, один из самых значимых, завод, наводят на мысли о чем-то недобром… Может и в самом деле… Не шутки…

Касторский, в свою очередь, ничего больше не сказал, а лишь широким шагом направился прочь, Лара последовала его примеру.

— Что насчет датчан? — внезапно спросил Дмитрий Викторович, придержав Ларе дверь.

— Что?

— Ты, сказала, что финны не симпатичные, шведы среднячок, а норвежцы — красавцы. Куда ты дела датчан?

Лара на миг затмилась, а потом расплылась в довольной улыбочке:

— А кто там у датчан кроме Андерсена-то был?