Файлы Жоржа Нарси – 4. Город Солнца

Анатолий Штольц (2025)

Город Солнца — гигантский плавучий остров город будущего… Найти пилота Андреева в штольнях заброшенных шахт может только человек ещё не мёртвый, но уже и не живой — такой, как Жорж Нарси. И проникнуть на заражённый неизвестными временными аномалиями плавучий город Солнца могут только такие люди, как Жорж Нарси и Нэйтали де Ковен, проникнуть в город и остаться живыми. И встретиться там с уже умершим в этом мире пилотом Андреевым. Встретиться, чтобы выжить и выполнить боевую задачу.

Холод. Холод. И ещё раз холод! И пронизывающий ветер, выметающий остатки тепла из под одежды, какой бы тёплой она не была. Это точно — из Северной Звезды не сбежишь, замёрзнешь быстро и навсегда.. На санях хоть прикрыться каким — то тряпьём можно, да прижаться к Рыбке, а пешком и километра по этой леденящей позёмке не пройдёшь. Так и ехали. К концу дороги я думал, что превратился в ледяную статую, но сестры бесцеремонно растолкали меня и Рыбку, когда санный конвой прибыл на место — приземистые двухэтажные здания, покрытые инеем и засыпанные сугробами.

Внутри дома, вернее подвала, где было относительно тепло — несколько печей, работающих на солярке, обогревали большое помещение достаточно эффективно, по крайней мере, можно было расстегнуть полушубки и снять шапки. Сестры передали нас суровым, если не сказать мрачным мужчинам, одетым в гражданское и хорошо вооружённых.

— Вот, Молчун, те люди, которые помогут тебе и Рыбке — сказала старшая конвоя. — Мы разгружаемся, а потом получаем груз и сваливаем обратно, пока метель совсем не разыгралась. Вы здесь остаётесь, решаете свои вопросы, а потом вас кто — то должен эвакуировать — это уже не наше дело

— Спасибо! — коротко поблагодарил я. — А кто здесь главный? С кем говорить?

— Вон тот, мужик, в синей парке, он главный, типа смотрящий за шахтой, Михеем его кличут — с ним и говорите

Сестры ушли, а мы с Рыбкой отправились к Михею, который сидел в углу подвала, укрывшись клетчатым одеялом и, казалось, дремал.

— Здрав буди, Михей! — поздоровалась Рыбка с мужчиной.

— И тебе не хворать! — тут же открыл глаза Михей и указал на деревянную лавку, стоявшую рядом. — Присаживайтесь! С чем пожаловали?

— Человека одного забрать нам нужно

— Мне передали уже — кивнул Михей. — Андреев такой, погоняло «Мел»

— Да, Андреев. За него рассчитались уже?

— Рассчитались — ответил Михей. — Только вот, «Мел», то бишь, Андреев ваш, сбежал от нас, вчера ещё.

— Как сбежал?! — схватил за я ворот смотрящего и рванул мужика на себя. — Как это сбежал?! Куда?! Куда можно сбежать из шахты?

— Да ты чего?! — отшатнулся смотрящий от меня. — В шахте он!

— И где он?! Почему ты говоришь, что он сбежал? — прошипел я ему в лицо. Я был готов убить этого придурка.

— Мы хотели его вчера поднять наверх, ну, чтобы вам передать, так он подрезал одного нашего и на дрезине ушёл. Мы же его по-хорошему хотели отвезти наверх, а стрелять — ни — ни, не стали — запретили нам.

— Заткнись и чётко отвечай на мои вопросы! — выдернул я нож из ножен и придавил клинок к шее смотрящего. — Где сейчас Андреев?

— В шахте. Он ушёл в нижние штреки, не жилец он теперь, если ещё живой. Никто там больше двух часов не выдерживает, хоть плесени там поля немерянные. Правду говорю. Нож убери, а то ребята мои порвут вас. А нам конфликты сейчас не нужны — осторожно стал отстраняться от меня смотрящий

— Что за нижние штреки? — отпустил я Михея

— Штреки нижних уровней, ниже шестого. Там концентрация газов запредельная. Чего он туда попёрся — мы не знаем. Туда наши пацаны не ходят — все жить хотят, а рабы иногда сбегают по дури, и больше не возвращаются

— Андреев тоже рабом у вас был? — спросил я.

— Да. Хотя он сам к нам пришёл и сам попросился в шахту. Работает, как все. И получает, как все: пайка на сутки, дурь по грамму, и баба раз в неделю. Тихий он, не видно и не слышно его было. Только один раз сбросил в штрек новенького — и часу тот не проработал в шахте. Правда, другие рабы поговаривают, что тот новенький хотел замочить Мела, первый, да не получилось — Мел оказался серьёзным пацаном — сам столкнул крысу в штрек. Вот такие вот дела с твоим Мелом. Отпусти меня уже, а то добром этот разговор с ножом возле моего горла не закончится…

Я отпустил смотрящего. Михей отошёл немного и рассказал нам с Рыбкой детали: Андреев ушёл в особо опасную для жизни часть шахт, возможно, он спёр противогаз и сменные фильтры к нему, возможно, у него есть оружие, и он непредсказуем во всем. И ещё: длина старых выработок, тоннелей и штреков на нижних уровнях составляет больше трехсот километров. И освещения там нет. Весело, короче, и шансы найти Андреева сводятся практически к нулю. Вот, сволочь редкая, так осложнить свои поиски. Значит — боится и бежит от чего-то, или от кого-то.

— Мне нужен Андреев! — сказал я, выслушав Михея. — Ты за него плату получил, так что суетись!

— Я дам вам людей, а вы спускайтесь с ними в шахту и ищите Мела

— Хорошо. Когда прибудет эвакуационная команда?

— Через три часа, а если вернее — через три часа двадцать минут — ответил Михей и подозвал своих людей, которые настороженно присматривались к происходящему, кучкуясь невдалеке.

— С вами пойдёт Саид и трое моих парней

— Хорошо. Но с тобой останется моя напарница. Если я не выйду из шахты к прибытию эвакуационной команды, тебе конец

— Угрожаешь? — криво ухмыльнулся Михей

— Нет, предупреждаю. А сейчас пусть все твои люди выйдут из комнаты!

Михей мрачно посмотрел на меня и отдал приказ: все его бандиты вышли из комнаты

Я молча приковал Михея наручниками к водопроводной трубе, обыскал его — забрал финку и пистолет

— Если я не вернусь до прибытия эвакуационной команды — пристрели его! — приказал я Рыбке. — А потом уходи с эвакуацией, меня не жди! Задрай за мной двери — это бомбоубежище — даже взорвать эти двери не получится. Связь с эвакуационщиками у тебя есть?

— Есть у меня связь, босс! — кивнула Рыбка

— Всё, я пошёл. А ты действуй по ситуации. И не геройствуй!

— Ок, босс — кратко ответила девчонка

Через минут пятнадцать мы с Саидом и его парнями уже спускались в клети в недра шахты. Поднимемся ли мы обратно — большой вопрос. А шахты я не люблю, очень не люблю с некоторых пор, с Луны, но снова и снова возвращаюсь в них…

На нижнем уровне местные подвезли нас с Саидом на дрезине до конечного пункта: развилки одноколейки, уходящей в неосвещённые туннели — выработки.

— Ну, все, довезли вас — сказал один из боевиков. — Дальше вы сами. Как вы будете искать Мела — это уже ваши проблемы, но вряд ли он ещё живой. Ушёл он вон в тот тоннель — тот, что направо идёт. Из этих тоннелей никто ещё не возвращался, так что подумайте.

Мы с Саидом дождались, пока наши провожатые, загерметезировали наши шлемы, подключили автономное жизнеобеспечение и шагнули в темноту заброшенных выработок.

Интерактивная карта — схема тоннелей, которую нам выдали смотрящие, сдохла через минут двадцать — либо аккумуляторы сели, либо так было задумано.

— Куда идти будем, командир? — спросил Саид.

— За мной — бросил я. Я видел внутри себя схему тоннелей, видел её отчётливо, как и пульсирующее красное пятнышко в хитроумном переплетении туннелей и штреков — это кто-то живой в этом каменном мешке. А ещё я почувствовал опасность, мгновенно нарастающую, как лавина, и в то же мгновение увидел каким-то боковым зрением, в замедленном темпе, что Саид направляет ствол своего автомата мне в спину. Мне удалось быстро развернуться в полоборота, и рукой отбить ствол автоматами в сторону. Коротая очередь ушла в стену тоннеля, выбив целый феерверк искр от срикошетивших пуль.

Я ударил Саида свободной левой рукой, но удар получился смазанный и слабый, хотя дал мне несколько секунд для того, чтобы включиться в бой.

Мы дрались молча, почти вплотную друг к другу: кулаки, локти, голова — все пошло в ход. Наши автоматы бесполезным грузом болтались на ремнях.

Ножи мы выхватили почти одновременно, но я ударил Саида раньше, на секунду раньше — ударил в шею, под шлем. Саид отшатнулся, выронил свой нож и медленно осел на колени, держась обеими руками за горло, пытаясь зажать перерезанную сонную артерию, из которой толчками хлестала кровь.

— Сволочь! Сволочь! — хрипел Саид.

Я отошёл на пару шагов и взял Саида на прицел автомата — мало-ли…

Но Саид упал ничком и через минуту затих в растекающейся луже крови. Я так и не узнал, почему он хотел меня убить. А ведь, честно говоря, я не ожидал от Саида такого удара в спину — расслабился, видно. Или просто устал.

Все. Я остался один. Может, оно и к лучшему.

Следующие полтора часа я двигался по тоннелям, подсвечивая дорогу мощным фонарём. Уверенно заходя в небольшие переходы и обходя тупики — я видел схему, как перед глазами — такое уже было со мной — там, в этом странном городе в глубине Луны. Красный пульсирующий маячок живого существа в лабиринте становился все ближе и ближе. А Андреев ли это? Он, точно он — я уже не сомневался ни на секунду. Но нужно быть готовым ко всему.

Андреев оказался в небольшой пешерке, к которой вела узкая расселина в стене — я еле протиснулся в неё. Пилот сидел, вернее полулежал без движения на груде камней, уставившись в низкий потолок. Все стены в пещерке были густо покрыты толстым слоем голубоватого мха, ярко светившегося в свете фонаря. Вот это да! Здесь на стенах растут десятки миллионов кредов, насколько я понимаю.

И тут я очнулся — Андреев же лежит с открытым лицом — ни маски, ни противогаза! Но ведь живой, гад. Или нет? Я несколько раз пнул Андреева ногой, держа его на прицеле.

Пилот повернул ко мне лицо и слегка улыбнулся, совсем не щурясь от света фонаря:

— Нашёл таки. Ствол опусти, у меня нет оружия. Мне оно теперь без надобности. Как и тебе.

— Чего это вдруг? — поинтересовался я, обходя Андреева вокруг, выискивая глазами оружие и всякие неприятные неожиданности в виде гранат, ножей и прочих опасных штуковин.

Андреев неожиданно легко сел:

— Раз ты здесь — значит ты мертвец, пусть и ходячий. Посмотри — у тебя уже девятнадцать минут как закончился кислород в системе.

Но я ничего не мог видеть, так как информация на внутренней поверхности забрала моего шлема отключилась во время драки с Саидом — видно, что — то было повреждено. Но я же дышал! Или нет?

— Не напрягайся — продолжил пилот. — Я тоже не живой, но и не мёртвый, такой же, как и ты. И уже давно.

— С «Города Солнца»? — поинтересовался я, опуская автомат.

Андреев усмехнулся:

— Ты и это знаешь. Кто ты?

— Жорж Нарси, майор, служба специальных операций Анклава Луна — Сити — представился я, не видя причин юлить и придумывать что-то на ходу.

— И чего нужно Лунному Анклаву от меня? — поинтересовался Андреев.

— Ты должен помочь нам выяснить, что произошло и происходит в «Городе Солнца». Погибло много людей и ситуация вышла из — под контроля.

— Странно — ответил Андреев. — Я думал, что этот рассадник заразы уже давно взорвали. А вы ещё ковыряетесь в носу и ждёте, когда все это дерьмо выползет наружу.

— Не моё это дело, Андреев — отрезал я. — Мне нужно вывезти тебя отсюда и передать куда надо. И я тебя вывезу, можешь не сомневаться.

— Приходили уже такие за мной…

— Знаю. Но я — не они, так что не дёргайся, а давай, двигай — из-за тебя там, наверху целая война идёт

Пилот понятливо покивал и стал подниматься с каменного пола. Потом он ногой пододвинул ко мне свой рюкзак:

— Достань контейнеры, а то ещё пристрелишь меня раньше срока, если полезу в сам в рюкзак.

— Зачем тебе эти контейнеры?

— Соберу мох, пригодится.

— Продашь наркоту? Или взятку дашь, чтобы отпустили? — поинтересовался я

— Не совсем, Жора. Никто меня не отпустит, ты и сам знаешь. Но без мха, я в «Город Солнца» не полезу, вы же туда меня отправить собираетесь?

Я промолчал немного, но согласился и отодвинул рюкзак Андрееву:

— Ладно, давай, бери что нужно, только без фокусов

Пилот довольно быстро наполнил мхом цилиндрические контейнеры из серебристого металла.

— Знаешь, Жорж, сколько это стоит там, на материке?

— Догадываюсь.

— Может, себе возьмёшь немого? — спросил Андреев. — Или, давай — один контейнер мне, другой тебе? Здесь — свой остров в океане, вилла, яхты, вертолёты и прочая, и прочая…

— Давай, Андреев, пошевеливайся! Не торгую я наркотой — это дело принципа

— Ну, как знаешь. Пенсия у тебя, как я вижу, уже не за горами.

— До пенсии ещё дожить нужно. Если ты уже взял, что хотел, то давай, двигай, пора нам наверх — труба зовёт! — и я убедительно повёл стволом автомата.

Добрались мы на поверхность часа через два и сразу попали в руки военных, которые уже контролировали и шахты, и все, что осталось от Синевы, как я понял.

С Рыбкой я смог только обменяться взглядами — с девчонкой было всё в порядке и она была при оружии, значит, она среди своих.

Меня пристегнули наручниками к Андрееву — приказ, мол, такой. Потом был перелёт на военном коптере, пересадка на другой коптер, молчаливая вооружённая охрана была все время рядом. Неприятно, как-то — вроде, как под конвоем летим. Хотя, так оно и было, на самом деле. На одном из пересылочных пунктов, нас с Андреевым, пропустили через камеру санобработки и дезактивации, переодели в гражданское, а все наши вещи в ваккумных мешках заставили носить самим.

Потом перелёт на военном ракетоплане, ещё перелёт на небольших глайдерах, и вот мы на базе, напичканной военными и упрятанной, как я понял, глубоко под землёй. На Луну нас так и не вывезли…

Встретили на военной базе меня неласково. Поместили в одиночку: три на полтора метра, без окон, койка, стул, унитаз — это все. Через два дня меня отправили к психологам и те начали ковырять меня с пристрастием — опросники, тесты, полиграф, задушевные беседы, похожие на допросы. Их интересовало все, все детали моей жизни, а особенно то, что происходило со мной в «Северной Звезде». Если бы я был зелёным и неопытным, то эти допросы могли бы меня быстро подавить морально, или, по крайней мере, дестабилизировать. Но я уже проходил это, и знал, как это все происходит, что с меня смогут вытянуть, а что нет, а самое главное — я был расслаблен, потому что мне, по большому счёту, было все равно — отправят меня в «Город Солнца», или не отправят, оставят на службе, или не оставят. Я все — таки здорово устал после этой командировки, очень устал, и те часы, которые мне выделялись для сна, были для меня как манна небесная. Отдохну, восстановлюсь, а там видно будет.

На третий день меня уложили в капсулу «правдодела». Я был уже в своё время в ней, после эвакуации с лунной станции РДС, но пережил, и даже с головой ничего не случилось, и память сохранилась полностью, наверное. И вот опять: свист выходящего воздуха из капсулы, специфический запах закачиваемой смеси газов явно одурманивающего действия и робот, вводящий в мою вену какой-то раствор. Потом провал…

… Женский крик, полный ярости и отчаяния. Я расталкиваю моих солдат: на полу лежит голая молодая женщина, красивая блондинка — остатки её формы и амуниции разбросаны вокруг. Двое солдат держат её за руки и за ноги, но женщина продолжает орать и дико извиваться изо всех сил. Это пленная, захваченная в бою, здесь на мятежной базе «Ориго», это мятежница, судя по остаткам знаков различия на порванной форме — офицер, мятежница, которая подлежит уничтожению. Ведь есть чёткий приказ нашего полковника: «Пленных не брать!» И пленных мы не брали. Да и мятежники не сдавались в плен — ведь знали, что после всего, что они сотворили здесь, на «Ориго», пощады им не будет. Ненависть и жестокость порождают ещё большую ненависть и жестокость — это лицо войны.

— Отставить!! — кричу я и стреляю в низкий потолок. Зачем — сам не понимаю — ведь эта женщина законная добыча моих солдат, их трофей. Все равно её убьют, но потом, позже, когда её изнасилуют, все, и скопом, и по очереди, и по — зверски, когда она, обезумевшая от боли и ужаса будет сама молить солдат добить её. Я это видел, я знаю, как это бывает — это безумие, овладевающие солдатом от пролитой крови, от смерти твоих товарищей безумие от страха и дикого уровня адреналина, захлёстывающего всего тебя во время боя.

Мои солдаты недовольно ворчат и тянутся к оружию. Я их понимаю. Но приказ мною отдан… И он должен быть выполнен беспрекословно. Но он не будет выполнен, и я это тоже понимаю. А это уже бунт, это неподчинение приказу в боевой обстановке, даже, если этот приказ сейчас просто невыполним. Я понимаю, что они сейчас убьют меня — это секунды. Я бью прикладом в лицо моего капрала Дормана, который уже передёрнул затвор своего автомата, Дормана, с которым мы прошли рядом плечо в плече столько боев, Дормана, который уже почти выстрелил в меня. Пинаю ногой рядового Зейтце, который держит женщину за ноги. Отскакиваю спиной к стене и направляю автомат на моих солдат, разъярённых, дышащих ненавистью, залитых кровью врагов и своих товарищей, убитых в этой бойне. У меня нет ни страха, ни сожаления — я готов стрелять, потому что, мои солдаты не выполняют мой приказ — приказ своего командира. Это война, здесь некогда думать — и если не знаешь, что делать — действуй по Уставу, а в данной ситуации — расстреливай за неподчинение приказу. Секунды тянутся как года. Даже эта женщина замолчала.

— Отставить!!! — заорал оберфельдфебель Кройтц. — Отставить!! Все в коридор! Продолжаем бой! За мной! Альбер! Оставь бабу, бери автомат и за мной!!

Солдаты, грохоча ботинками и бряцая оружием выбежали из кубрика. Старый верный оберфельдфебель Кройтц! Ты будешь убит через полчаса в жестоком рукопашном бою в машинном зале «Ориго», но сейчас ты спас меня и моих солдат от смерти, а кто выживет — то от трибунала.

Я вывел эту женщину, завёрнутую в одеяло, как гражданскую, найденную в недрах «Ориго», и сдал её военной полиции. Что с ней дальше было — не знаю, и не хочу знать.

Потом я вернулся к своим солдатам и мы выполнили боевую задачу нашего взвода — захватили транспортный узел «Ориго». Из моего взвода тогда в живых осталось только шесть человек…

…Жорж, ты где? — это Эдди шарит рукой в темноте и ищет меня. Я лежу возле кровати в позе эмбриона, покрытый холодным потом и трясущийся от ужаса пришедших ко мне во сне воспоминаний.

— Что с тобой, любимый?! — Эдди ложиться рядом со мной на пол и крепко обнимает меня. — Опять тебе страшно…

… Пассажирский лайнер резко заваливается в неконтролируемый вираж. Я, и второй пилот Момбаса вцепились в штурвалы, пытаясь вывести пятисоттонную «спицу» лайнера из смертельного разворота. За спиной — шестьсот кричащих от ужаса пассажиров. А рядом спокойный голос штурмана Эндрю Мальвина — « Мы падаем, командир»…

… Пустой дом, ещё сохранивший тепло Эдди. Дом, где мы уже никогда не будем вместе. Это уже не наш дом…

Я плавал в пучине своих воспоминаний, как зародыш в околоплодных водах. «Правдодел» выворачивал меня наизнанку, вырывая из меня всю поднаготную. И я не знаю — света, или ужаса было больше в моей жизни. Единственно, что грело меня — это чувство, что Эдди где-то рядом, и когда все это закончится, она возьмёт меня за руку и мы вернёмся в наш дом в Бельтамо, туда, где нас уже никто и никогда не достанет…

Отходил я от «правдодела» двое суток, в реанимационной палате, пока не пришёл в сознание. Рядом с моей койкой сидел майор Коллано. Возле него стояла Нэйти де Ковен, в форме, с небольшой орденской колодкой над левым карманом кителя. Я вернулся. И я не был уверен — рад я этому, или нет.

— Долго же ты, Нарси, отходил. Ты раньше покрепче был, судя по документам — холодно кивнул мне Коллано вместо приветствия. Нэйти молчала с непроницаемой маской на лице.

— И вам не хворать — я попытался изобразить кривую ухмылку. Вряд ли получилось, ну, да ладно. Как — то напряжённо меня встречают, однако.

— От тебя так и не добились, о чем вы говорили с Андреевым в шахте. Может, мне расскажешь? — поинтересовался Коллано.

— Не помню, майор. Вроде, ничего особенного. Я нашёл его и доставил сюда. Дальше — это уже не мои заботы — ответил я.

— Ладно, потом, может, вспомнишь. А не вспомнишь, то наши спецы — дознаватели тебе быстро язык развяжут.

Угрожает мне Коллано — значит в чем-то не уверен, и что-то явно идёт не по его плану.

— А что вы самого Андреева не спросите?

— Некого уже спрашивать — Андреев не дожил до утра, нашли его в камере мёртвым. Он просто взял и помер в первую же ночь — камера наблюдения все чётко зафиксировала. Только скан первого траления памяти и остался, интересный скан, кстати.

Конец ознакомительного фрагмента.