Машина времени и похищение профессора Юрика

Анатолий Самсонов

Профессор Юрик запускает машину времени и приглашает из прошлого Ивана Грозного, Петра Великого, Сталина и устраивает им в Кремле встречу в верхах.Следующий этап испытания машины – вояж в будущее – тоже проходит успешно.Будущее! Оно поражает! Но темные силы наступают на горло песне: профессора похищают, машина времени уничтожается пожаром. Фантастический сюжет расследования завершается совершенно неожиданным финалом. «Закон Голема» и «Профессор Юрик и машина времени» были опубликованы отдельно

© Анатолий Самсонов, 2023

ISBN 978-5-0059-6457-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Машина времени и похищение профессора Юрика.

ГлаваI. Встреча в верхах

Вертолет завис в полуметре над площадкой. Пилот, демонстрируя высочайший класс, мягко посадил машину так, что она не шелохнулась. Из ее чрева, не дожидаясь, когда остановятся вращающиеся лопасти, выскочил невысокого роста спортивного телосложения известный миллионам человек. Чуть пригнувшись он почти бегом приблизился к небольшой группе ожидающих его по стойке «смирно» людей.

— Ведите, докладывайте! — бросил человек, стремительно рассекая группу и увлекая ее за собой.

Начальник охраны Кремля четко доложил: — Шесть субъектов: Сталин и Берия, Иван Грозный и Малюта Скуратов, Петр Великий и Меншиков. Обосновались в старом кабинете Сталина.

— Что сейчас там происходит?

— Разговаривают, курят, пьют чай, кофе, квас и вино, — быстро ответил охранник.

— Хм! Курят, пьют! Значит, это не видеоголограммы, значит живые?

— Так точно, живые, и требуют встречи с вами. А иначе, говорят, выйдем на Красную площадь на несанкционированный митинг.

— Камеры наблюдения в кабинете включены?

— Так точно!

— Где секретарь?

— Ждет в приемной.

Влетели в приемную. Секретарь оторвался от монитора и встал.

— Что там? — спросил стремительный мужчина и занял место перед экраном.

Товарищ Сталин сидел за своим столом, с философским видом покуривая трубку, пускал дым кольцами и с ироническим прищуром наблюдал за Петром Великим. Тот бухая своими подкованными ботфортами, быстро передвигался вдоль длинного приставного стола туда-сюда и, размахивая руками, восклицал: — Я не понимаю, я не понимаю! — Из его огромной трубки как из топки паровоза вылетали искры и, кружась, опускались к паркету.

Иван Грозный стукнул посохом по полу, отчего Петр прекратил движение и воззрился на царя Ивана.

— Ты-то чего не понимаешь? — Иван Васильевич выдержал паузу и в полной тишине продолжил, — да что здесь понимать? На голову укоротить, и ляд с ними! — Царь Иван усмехнулся: — И мастер есть, любо дорого посмотреть! — и похлопал по плечу Малюту, отчего тот ощерился в улыбке.

Товарищ Сталин дымком пыхнул и одобрительно хмыкнул.

— Казнить уже кого-то хотят, неуёмные! — стремительный человек повернулся к секретарю и спросил: — О чем они говорили до этого? — Секретарь смущенно пошевелил усами, скосил глаза в сторону и тихо ответил: — О сметах «Зенитарены», Сочи, но особенно возбудились от космодрома «Восточный».

— Ах, вот как! Надо же! Ну ладно! — Человек встал, направился к двери, решительно открыл ее, зашел внутрь и закрыл за собой.

Все, кто был в приемной столпились у монитора и увидели, как шесть пар глаз вперились в вошедшего. От двери мягко прозвучало: — Здравствуйте, гм, коллеги, — вошедший направился к торцу стола.

Блеснули стекла пенсне Берии, и все услышали тихий, вкрадчивый голос: — Проходи, дорогой, садись, нет, присаживайся и чувствуй себя как дома. Заждались мы тебя, однако.

Все сели. Товарищ Сталин, привлекая внимание, постучал чубуком трубки по столешнице: — А где това…, — и осёкся, — гм, да, а где ваш секретарь? Кто за вами показания записывать будет? Здесь нужен грамотный человек! — Сидящий у торца стола поднял руку и щелкнул пальцами. Тотчас дверь открылась и в кабинет вошел секретарь.

— Ты только погляди как он может! — изумился царь Иван, — пальцами щёлк — и вот!

— Вот, вот, — подхватил товарищ Сталин, — теперь кворум есть. — покосился на царей и пояснил, — я говорю теперь есть все, кто нужен!

Товарищ Сталин окинул всех присутствующих взглядом и начал: — Поскольку я здесь старший, нет, нет, — пояснил он, — не по векам, по возрасту, и на правах бывшего хозяина этого кабинета, пожалуй, я и начну наше партийное собрание. Да, да вы не ослышались — именно партийное собрание, ведь все здесь собравшиеся представляют русскую партию. Верно? — В ответ кто-то кивнул головой, кто-то неопределенно пожал плечами, но никто не возразил.

— Далее. Поскольку впереди у нас вечность, предлагаю повестку дня объявить свободной, а выступления регламентом не ограничивать.

Все, за исключением последнего прибывшего, согласно кивнули головами, а последний мягко возразил: — Я, я вечностью пока не располагаю. — Товарищ Сталин тут же с легкой улыбкой заметил: — Это вообще не проблема, — и после небольшой паузы продолжил, — поскольку регалии, звания, титулы для большинства из нас значения уже не имеют и для удобства общения предлагаю обращаться друг к другу, скажем, просто по имени, а обсуждаемые темы и, соответственно, вопросы выделить как: а) политэкономические, б) другие.

Секретарь вполголоса понуро и уныло: — Ну всё, партсобрание поперло.

Берия моментально отреагировал: — Тон вашей реплики верно намекает на тухлый дух любых партсобраний: и буржуазных партий, и народно-патриотических, и социалистических, и даже коммунистических. Да это так, за исключением тех случаев, — Берия повысил голос, — когда выступает товарищ Сталин! Вы поняли? — Придавленному тяжелым бериевским взглядом секретарю ничего не оставалось делать, как смиренно согласиться: — Я понял, понял.

— Хотелось бы знать…э… какова цель нашей… э… встречи в верхах? — последовал вопрос с торца стола. Иван Васильевич и Петр Алексеевич озадачились: — В каких таких верхах? — Секретарь пояснил: — Понимайте — на высшем уровне. — А-а, — поняли цари.

Товарищ Сталин, глядя на сидящего у торца стола человека, тихо, но четко произнес: — Мы пока тут ждали неделю газеты читали, телевизор смотрели с Соловьевым и «60 минут», и этот… э…

— Интернет, господи прости, — помог царь Иван.

— Ютуб еще с Тиктоком и этим… стаграмом, — не остался в стороне царь Петр.

— Да, — подтвердил товарищ Сталин, — всё это мы смотрели и, значит, о том, что творится ныне кое-что знаем. — Вождь достал непонятно откуда коробку папирос «Герцеговина Флор», распатронил две в трубку и закурил, окутываясь клубами дыма. Царь Петр покрутил носом, принюхиваясь: — Это что за табак? — Товарищ Сталин толкнул коробку и по гладкой столешнице она приплыла в руки Петра. Пока царь набивал и раскуривал свою трубку, Берия, привлекая внимание, чуть коснулся рукой вождя и взглядом незаметно показал на вновь прибывшего, который рукой отгонял от себя дым, изображая лицом гримасы подавления кашля или чиха.

— Не нравится, — прошептал Берия.

— Ничего, — усмехнулся товарищ Сталин, — пусть потерпит дым отечества.

Половину слов этого короткого диалога царь Петр не расслышал и потому нахмурился и громко и четко произнес: — Поелику собрались мы здесь воедино, то полагаю слова следует излагать четко, дабы оные были доступны разумению каждого.

Товарищ Сталин кивнул головой: — Исторически справедливое замечание!

Мимические упражнения у торца стола закончились оглушительным чихом. Вытирая выступившие слезы, человек в сердцах бросил: — Кто-нибудь догадается включить здесь кондиционер? — затем поднял руку и щёлкнул пальцами. Тотчас все услышали легкое жужжание и дуновение свежего воздуха. Иван Васильевич и Петр Алексеевич уставились на кудесника, а потом друг на друга.

— Ловко у него получилось, прямо чудо какое-то, — оценил царь Иван, — с этим…э… кондиц… кондицин… — Секретарь пояснил: — Кондиционер. Прибор для очистки и охлаждения воздуха. Ничего сверхъестественного.

— Так я все же хотел бы понять относительно нашей, гм, встречи в верхах, — послышался мягкий голос с торца стола.

— Нам выпал уникальный исторический шанс увидеть друг друга и выслушать друг друга, в конце концов все мы творцы исторического процесса, — весомо начал товарищ Сталин.

— Не только выслушать, — подхватил царь Петр, — но, может быть и понять друг друга, а где-то и простить.

— А может быть и…э… пожурить, — не остался в стороне царь Иван. Все рассмеялись и громче всех Малюта Скуратов: — Слово-то какое! По-жу-рить! Помню, пожурил ты, государь, Петра Кобылу, между прочим, твоего, царь Петр, пращура. Ему ответ держать перед царем, а он ни можаху и лыко не вяжет. Ну, и пожурили его. Привязали Кобылу к кобыле да репей ей в зад забили. То то скачки были с протрезвлением, ха-ха-ха! — Иван Васильевич сверкнул глазом и скривился: — Тьфу ты! Нашел что вспомнить!

Товарищ Сталин улыбнулся и сказал: — Ну вот! Кое-что из исторического процесса вспомнили, а теперь перейдем к делу, — и приглашающе протянул в сторону Ивана Васильевича руку, — прошу, начинайте.

Царь Иван прислонил посох к столу, вытянул вперед руки и сказал: — Вот, Володя, видишь, у меня две руки. Вот этой хочется тебя по голове погладить, а вот этой задницу надрать. — Усы секретаря дрогнули: — Иван Васильевич, я попросил бы выбирать выражения! — Но тут прорвало Малюту: — Да ты что? В петлю, на дыбу, на кол, под топор, на пёсий двор — вот обычный государев словесный набор! А задницу надрать — это милость государева, всё одно что благодать божья! Я двадцать лет при государе, а впервые слышу… — Иван Васильевич положил ему руку на плечо: — Осади, Малюта, осади.

С торца стола вкрадчиво донеслось: — Так за что по голове гладить-то?

— За Крым, — быстро ответил Грозный, — Крым наш! Испокон веку Крым был наш! Еще задолго до крещения Руси. Весь юг и Крым — это были земли дулебов, полян, древлян и антов. Затем как чирей на одном месте возникла иудейская Хазария и как-то незаметно иудеи прибрали к рукам и Крым, и все Северное Причерноморье, от Днепра до Волги окопались, а главное перехватили важнейший торговый узел северного Шелкового пути и пути «из варяг в греки». Мириться с этим было невозможно. И потому мой прапрапрадед князь Святослав разгромил Хазарию и вернул и торговые пути, и Крым под свою руку. А жили там — в Крыму — испокон веку и русичи, и киммерийцы, и ассирийцы, и тавры, и караимы, и греки, конечно, с коими вместе Сурож — город был поставлен и порт построен для торговли с ромеями. Да. И иудеи, вестимо, там жили, кои везде есть, где есть торговля. И назывался тогда Крым Сурожским русским княжеством. А потом пришла и всё разрушила Орда, а за ней пришли в Крым турки и стали вкупе с татарами сущей бедой для Руси. Сколько раз Москва горела от набегов, а сколько русских людей в рабство угнано! Не счесть! Так что жалую тебе, Владимир, за Крым барму с каменьями драгоценными с моего плеча.

И снова все услышали мягкий и даже вкрадчивый голос: — Хорошо, Ваня, с этой рукой, Крымом и бармой ясно, а другой по заднице-то за что?

— Как за что? Ты почто боярыню подставил? Хулят ее теперь на Руси и прозвища непотребные клеют! Как же? — Да! Как же? — подыграл царь Петр. Человек в торце стола изумился: — Какую боярыню?

— Каку, каку! Свет боярыню Валентину! Сидела бабуля чинно и заслуженно дремала на заседаниях Госдумы и при генсеках — коммуняках, и при царе Борисе, чтоб ему провалиться, и на заседаниях твоей Госдумы. Жила мирно, тихо. К фрязинам ездила дочку проведать да внуков потетюшкать, (фрязины — так в средние века называли итальянцев. Прим. авт.) ручку справно поднимала, кнопку нажимала, так нет же — черт за язык дернул и вынесло ее с этим твоим обнулением! — Царь Иван посохом ткнул в сторону торца стола и продолжил: — Подставили Валю, подставили! Она-то по преклонному возрасту и уму может и забыла, что ранее по этому поводу говорилось. И лицо твое честное мы все в ящике видели. Она-то, Валя, может и запамятовала, что ты говорил, но ты-то сам и все другие помнят! А тут бац — и обнулился!

— Да, — подхватил царь Петр, — мы все это видели, — обвел всех взглядом и остановился на Сталине: — А ты чего молчишь, Иосиф?

— А что тут говорить? Давно сказано — слово не воробей, вылетит — не поймаешь. А если, некоторые…э… коллеги думают, что «пипл всё схавает», то я скажу так: — Схавать — то он схавает, но потом этот самый пипл непременно исторически и диалектически на кого-то… э…

— Положит? — громко догадался Меншиков.

Царь Петр зыркнул на него, а товарищ Сталин усмехнулся, поморщился и произнес: — Сказано натуралистически грубовато, но логически верно и метко. А теперь по существу относительно обнуления. Пожалуй, можно было бы поаплодировать незатейливости, простоте, космической — «Валентиновой» подоплеке и космической скорости проведения операции обнуления. Да, можно было бы, если бы экономически страна развивалась темпами ну, хотя бы, как Зимбабве. Но этого нет! Развития нет! Экономическое развитие обнулили еще раньше! И что же это получается? За экономическое обнуление награда и поощрение? В виде обнуления сроков правления? Мол, ах какой молодец, продолжай так дальше? Товарищ Ленин ситуацию оценил бы так: налицо когнитивный диссонанс, диалектическое противоречие, исторический казус и политический фарс на базе экономического нонсенса. Лаврентий, запиши!

— Что, что он сказал? — спросил Иван Васильевич у царя Петра. Тот пожал плечами и ответил: — Черт его знает, но, судя по тону, — хреновато дело на Руси! — Царь Иван хмыкнул: — А когда на Руси хорошо было? И кому?

— На последний вопрос я могу ответить, — опять резво встрял Меншиков. Все повернули к нему головы, а он махнул как дирижер рукой и продекламировал: — Сейчас на Руси тому хорошо, кто пилит бюджет и может ишшо! — Александр рассмеялся, было, но тут же умолк, наткнувшись на свинцовый взгляд Петра и желтые искры в сталинских глазах.

Искры в сталинских глазах погасли, и он сказал: — Мы коммунисты должны всесторонне и объективно оценивать явления и события жизни. В данном случае, что касается обнуления, возможно есть обоснование и оправдание, лежащее в перспективных, недоступных нашему сиюминутному пониманию планах. Время покажет.

Все молчали, осмысливая сказанное. Тишину нарушил Петр Великий.

— Я вот хочу спросить тебя, Вова, — царь Петр встал и начал нервно ходить вдоль стола, — спросить о предпринимателях и купцах. Вот у царя Ивана были Строгановы, Смываловы…э… — Иван Васильевич подхватил: — Селивановы, Котовы, Лаврушины…

— Достаточно, Ваня, — остановил его Петр Алексеевич и продолжил, — у меня были те же Строгановы, а еще Демидовы, Бахрушины, Мамонтовы и много других. Все они были очень богаты, они богатели на ДЕЛАХ, о которых знали все! Они богатели, но и двигали страну вперед. А у тебя что, Вова? Этот список богатеев… как его…, — царь Петр пощёлкал пальцами, — …э…

— Форбс, — подсказал секретарь.

— Да, Форбс, пухнет и пополняется еврорусскими фамилиями, а миллиарды как перелетные птицы улетают из страны и гнездятся где-то в «лондонах». А где дела? Какие заводы и фабрики построили эти еврорусские, а? — Все замерли. В полной тишине товарищ Сталин поаплодировал и сказал: — Очень правильный вопрос, экономически обоснованный и исторически назревший и, прямо скажем, вопрос не в бровь, а в глаз. Только нэ надо в оправдание приводить фамилии «ротенбергов», «ралдугиных» и прочих «ковальчуков», нэ надо! Сдается мне здесь без Берии не разобраться. — Берия признательно наклонил голову, усмехнулся, записал что-то на листке, встал, обвел всех взглядом, сверкнул стеклами своего знаменитого пенсне, и начал: — За те несколько дней, что мы провели вместе, у нас сложилось определенное представление о современной России.

Все не очень уверенно, но согласно кивнули головами.

— Очень хорошо, — продолжил Берия, — в таком случае я позволю себе начать с вывода: присутствующий здесь господин Владимир является выдающимся реформатором современной эпохи. Почему? Поясняю! Товарищи Маркс и Ленин утверждали, что общество — это вожди, партии, классы, масса. Владимир пошел дальше. Он практически СОЗДАЛ общество, состоящее из вождя, партий, классов и биомассы. Сделан важнейший шаг — превращение массы в биомассу. Только биомасса может лениво наблюдать и тупо мириться с тем, что по динамике роста миллиардеров Россия впереди планеты всей при том, что эти самые миллиарды уплывают из страны на фоне трескотни об экономическом и политическом суверенитете. При этом никто не может пальцем указать и сказать: вот Бездырин. Он построил кастрюльный завод, завалил страну и мир кастрюлями, разбогател и стал миллиардером. А вот Кулдырин. Он построил фабрику, шлепает презервативы и на них разбогател. Нет таких примеров, нет! Или мы их не нашли?

Миллиардеры есть, миллиарды есть, а примеров нет. Закономерно возникает вопрос — откуда же тогда миллиарды? При однобокой, ориентированной на сырьевой сектор экономике, ответ очевиден! Эти миллиарды — результат махинаций с общенародным достоянием. По Марксу — в конечном итоге от хитроумной дойки и раздевания биомассы.

— Что, что он сказал? — Иван Васильевич повернулся к царю Петру. — Тот поперхнулся дымом и закашлялся, а Меншиков сжал губы и жестко ответил: — Он сказал, я так понял, что есть ребятки, — кивок в сторону торца стола, — ему ведомые, так вот они и их дружки пьют как пиявки народную кровь и на этом жиреют, и, ожиремши, тащат деньги за бугор. А еще я от себя скажу, и это все отметили, в телеящике ведуны часами камлают и пустомелят о чем угодно, только не о об уровне жизни народа, не о вопиющей бедности миллионов, не об экономических проблемах страны, будто их нет вовсе и всё «тик-ток».

— Совершенно верно, — подтвердил Берия, — так я продолжу. Вернемся к биомассе. Только биомасса может мириться с тем, что некоторые госслужащие в госкорпорациях, «зарабатывают» в ДЕНЬ больше, чем ФЕДЕРАЛЬНЫЙ МИНИСТР в МЕСЯЦ! Не буду называть цифры, от них глаза на лоб полезут. Скажу так — налицо противоестественный, уму непостижимый симбиоз верхов и биомассы с одной стороны и полным социально-экономическим маразмом с другой, что само по себе является выдающимся реформаторским достижением власти, как и превращение госкорпораций при полном попустительстве биомассы в номинальную собственность узкого круга лиц. Понятное дело — своих!

Теперь о предпринимательстве. Все разговоры, параграфы, программы и телетрескотня о развитии предпринимательства — всё это завеса, словесная шелуха. Если бы власть действительно была заинтересована в развитии малого и среднего предпринимательства (МСП), то главным, простым и понятным всем ежегодным отчетом Минэкономразвития РФ были бы три главные цифры:

— рост производства товаров в сфере МСП в денежном выражении

— рост производства услуг в сфере МСП в денежном выражении

— цифровой показатель количества индивидов, выведенных из «тени».

Число этих индивидов по разным оценкам колеблется от 20 до 30 млн. человек!

И разумеется, если показатели по этим трем позициям неудовлетворительны, то, господин министр, просим на выход.

Но ничего этого нет. Трескотня есть, а дела нет! И потому создается впечатление, что власть боится, что развитие МСП создаст экономическую основу для рождения новой политической организации, которая непременно вытащит на всеобщее обсуждение все эти неудобные вопросы о миллиардах и миллиардерах, о зажравшихся топ-менеджерах в госкорпорациях, о фантастических «золотых парашютах», о немыслимых превышениях смет, о дворцах и миллиардных хищениях. И придется отвечать! Поскольку замолчать вопросы от этой организации не удастся, упрятать ее во Владимирский Централ или отправить в космос тоже не получится. Кстати, о космосе и космодроме «Восточный». Огромные деньги там разворовываются и пропадают словно в черной дыре. Годами это длится! Если твой космодел не может сидя в Москве навести на стройке порядок, так посади его на батут и пусть стартанет на восток. Пусть там сидит и за каждый рубль отчитывается. А впридачу и впригляд отправь с ним двух кадров: одного из ФСБ, другого из МВД. Только не лампасных кадров — от них толку не будет, отправь двух злых молодых оперов-капитанов, они и космодела в узду загонят и с черной дырой разберутся! — Берия передохнул: — Отвлёкся я, однако, вернемся к МСП. Итак, трескотни о развитии МСП с избытком, а вот примеров успешных «Левшей», «Самоделкиных» и «Кулибиных» нет! Может быть их вообще нет?

— Возражаю! — товарищ Сталин поднял руку с трубкой и повторил, — возражаю! Если существует русский народ, а он существует, значит существуют и так называемые «Левши», «Самоделкины» и прочие умельцы. А не видим мы их и не знаем по той причине, что находятся они в тени. Могу утверждать, что уход в тень наиболее активной и трудоспособной части производительных сил общества является острейшей проблемой государства и ставит под сомнение возможность экономического развития страны. Лаврентий, запиши и продолжай.

Берия записал на листке, выпрямился и сказал: — Продолжаю. Касательно теневого сектора. Реальное положение такое, что нет не только программы, нет даже ИДЕИ вывода миллионов людей из тени, а есть только жалкие потуги. Так что какие уж тут Строгановы, Демидовы и прочие Мамонтовы?

— Это как же? — стал привставать с места царь Петр.

Иван Васильевич нахмурил брови, сверкнул глазами, ударил посохом по полу, затем ткнул им в торец стола и медленно, и с расстановкой произнес: — Как же так? Ответствуй, человече!

— Помягче, Ваня, помягче, — вдруг встрял царь Петр, — в свое время мы тоже наворотили…

И в этот момент дверь распахнулась, в кабинет вбежал запыхавшийся человек с листком бумаги в руках, подбежал к торцу стола и чуть не в уши сидящего там прокричал: — Взяли его, взяли!

— Кого взяли?

— Профессора Юрика взяли с его машиной! Вот адрес, — и передал листок сидящему. Тот развернул листок, просмотрел и вернул.

— Какого Рюрика? — громко спросил и грохнул по полу царским посохом Иван Васильевич.

На шум из кабинета прибежали все, кто был в приемной.

— Человек растерянно поправил: — Не Рюрика, а Юрика! С машиной времени взяли!

С торца стола спокойно прозвучало: — Взяли с машиной? И что? Что вы здесь столпились?

Все столпившиеся у торца стола немедленно вышли за дверь.

В кабинете повисла тишина. Человек у торца стола открыл уже, было, рот, чтобы что-то сказать, но тут в дверь черт знает откуда ворвался огненный вихрь, крутанулся в помещении и также неожиданно как появился исчез. Вместе с ним исчезли и гости из прошлого.

На столе, там, где сидел Берия, остались нетронутые вихрем несколько исписанных листов. Секретарь с опаской приблизился и выхватил взглядом последнюю строчку: «Как же так? Ответствуй, человече!».

— Что, что там? — прозвучал вопрос.

Секретарь потрясенно ответил: — Ру — рукопись! — И зачем-то добавил: — Рукописи не горят!