Мордо. Книга 1. Крушение

Анатолий Маскаев

… – Ладно успокойтесь, падаем, не падаем, когда упадем, пожалуйста, разбудите меня. – Блондинка истерично захихикала.– Да вы шутник, маэстро…

Глава 2

Еще при входе на трап, Бол снова почувствовал легкое беспокойство.

Вот блин, что же это такое, или не долетим, или еще что-то может случиться…

Уже после взлета, сидя в кресле, он стал ощущать все нарастающую тревогу.

Посмотрел в иллюминатор, внизу под ними плыли грязно-белые облака, самолет летел ровно, без рывков и воздушных ям.

Тревога все возрастала.

К его креслу подошла блондинка.

— Анатолий Юрьевич, можно я с вами посижу до приземления?

— Боитесь летать?

— Вот уж нет, столько перелетала, никогда со мной такого не было…

Так, а вот это уже что-то новое… — подумал Бол.

Он вспомнил, как с старшим сыном выбирался из Чечни.

Тогда у него была такая же пустота и неприятный холодок в груди, обязательно усиливающейся перед очередной опасностью, будь то посты федералов, или дагестанцы и чечены.

И те, и другие для них были одинаковы опасны.

Федералов приходилось опасаться ввиду того, что он был без

документов, а чехов и дагестанцев, боялся попасть к ним в плен, и в итоге в рабство.

Но в той ситуации было одно, но, тревогу чувствовал только один он, а сын вел себя обычно, для такой ситуации.

Да больной, да уставший, но не тревожился совершенно.

Как будто свято уверовав в то, что если отец сказал выберемся и все будет нормально, значит так оно и будет.

И лишь только когда их задержали в Бабаюрте, сын стал белее мела, но даже и тогда Бол видел, что это лишь текущий испуг той ситуации, в которую они попали.

И после, когда они выбрались из Бабаюрта спустя несколько часов, сын снова выглядел, уставшим, безразличным, но совершенно спокойным.

Самого же Бола тревога не оставляла ни на минуту.

И именно эта тревога, а также, обостренное чувство опасности спасло его, в тот момент, когда он чуть не напоролся на пулеметы блокпоста за Сухокумском, на границе Дагестана и Ставрополья.

Тогда тревога не отпускала его до самой Тулы, хотя они давно уже

находились вне досягаемости.

— И что же вас беспокоит Елена Михайловна?

— Знаете, не могу понять сама, какое-то чувство неустроенности, не уютно как-то себя чувствую…

— Может на вас так повлиял Спиридонов, или же мой отказ вам?

— Да нет, причем здесь Спиридонов…

— Ваш отказ меня конечно разочаровал, но я далеко уже не девочка, и как-нибудь с такими проблемами справлюсь сама…

— Тут что-то другое, какой-то дискомфорт…

— Да, да я понимаю…

— А, у вас что такое же чувство…

— Нисколько, с чего вы решили…

— Вид знаете ли у вас какой-то тревожный…

— Ну вот это уже глупости…

— Я конечно не люблю летать, но и не боюсь…

— Так что все с нами будет хорошо, и выбросьте из головы все дурные мысли и страхи.

Посидев для приличия с блондинкой еще минут десять, ведя пустой ничего не значащий разговор, Бол попросил пропустить его, сказав, что хочет покурить.

— А, можно я вместе с вами… — спросила блондинка.

— То есть как это вместе со мной?

— Елена Михайловна, я же не в коридоре собираюсь курить…

— Я знаю, что курят в туалете…

— И как вы это представляете, мы вдвоем в закрытом туалете, вот бы Спиридонов обрадовался такому сюжету…

— Ну-у…

— Давайте без ну Елена Михайловна, если вы хотите курить, сначала идите вы, а потом я…

— Да нет, мне что-то расхотелось…

Бол усмехнулся.

Вот сучка, не мытьем так катаньем…

Он поднялся, обошел не сдвинувшуюся с места блондинку, протискиваясь между ее ног и спинкой переднего кресла, направился в туалет.

Покурил, сполоснул холодной водой лицо, и уже взялся за ручку двери, как самолет сильно встряхнуло, и резко накренило в правую сторону.

Бола бросило обратно на унитаз.

Он сел на крышку и не пытаясь подняться, замер в ожидании новых неожиданных толчков.

Прошла минута или две, все было спокойно.

Он медленно встал, открыл дверь, вышел в коридор.

В салоне стоял гул голосов, среди которых прорывался визгливый голос Спиридонова.

Бол вошел в салон, сел на свое место, рядом сидела с бледным лицом блондинка.

Вдруг погас свет, затем замигал, пропал снова и тут яркая вспышка озарила салон, затем еще одна, еще и еще.

В салоне вспыхнул свет, из-за занавески появилась стюардесса.

— Внимание уважаемые пассажиры, наш самолет попал в грозовой фронт, сейчас мы выйдем из него и обойдем стороной…

Она быстрым шагом перемещалась по салону, на ходу успокаивая пассажиров, поравнялась с их рядом.

— Могу я узнать сколько нам оставалось лететь до Сиднея… — спросил ее Бол.

Она с непониманием смотрела на него.

— Сейчас обойдем фронт…

— Девочка, я тебя спрашиваю сколько времени нам оставалось лететь…

— Лететь?

— Около часа, то есть час с чем-то…

И вдруг до нее дошел подтекст вопроса Бола.

Стюардесса сначала побледнела, потом и вовсе лицо стало похоже на восковую маску.

Она медленно развернулась и направилась обратно.

Во блин, первый раз летит что ли… — подумал Бол.

— Вы зачем у нее спросили про время полета…

Елена Михайловна, с широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на него.

— Да так, просто хотелось еще покемарить немного…

— Че-че-гоо…

— Ну в смысле поспать…

— Да вы что, с ума сошли, мы чуть ли не падаем, а вы, вы…

— Ладно успокойтесь, падаем не падаем, когда упадем, пожалуйста разбудите меня…

Блондинка истерично захихикала.

— Да вы шутник маэстро…

— Да уж, я такой…

Блондинка фыркнула, вскочила с кресла и чуть ли не бегом направилась на свое место.

Ну и что, самолеты и в грозу летают, Бог даст долетим… — думал про себя Бол.

Самолет иногда мелко подрагивал, но в общем-то уверенно держал курс.

Не опасаясь быть осмеянным, он застегнул на себе ремни безопасности и прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чем плохом.

И если бы не чувство опасности, и не этот сосущий холодок в груди, все казалось бы было нормально.

Бол засек время со времени первого толчка, были и другие не такие сильные.

По-прежнему сверкали молнии, иногда в отдалении, иногда казалось, прямо за бортом.

Прошло уже почти час, как они огибали, или не огибали, было не заметно, что удалились от грозового фронта, все еще находились внутри него, но самолет не снижал высоты.

Очередная вспышка казалось ворвалась в салон, раздался жуткий грохот, самолет сильно встряхнуло, и он стал терять высоту.

Они снижались, их трясло не переставая, словно не летели, а ехали по стиральной доске.

Несколько раз мигнул свет.

Самолет резко накренился вперед теряя высоту.

Последнее, что видел Бол, это безумные от страха глаза вскочившего с места Спиридонова.

Слышал дикий нарастающий крик пассажиров, затем в один момент весь самолет куда то пропал, ударила мощная лавина ветра с дождем.

Бола несколько раз перевернуло, после чего он понял, что падает спиной вперед, в ушах свистел ветер.

Хвостовая часть, вместе с которой он падал, начала заваливаться набок, оторвалось от пола кресло и через несколько секунд, он спиной вперед, врезался в воду.

Удар был такой силы, что на миг потерял сознание.

Очнулся под водой, казалось, что мозг отключили, руки же лихорадочно отстегивали ремни безопасности.

Из последних сил вынырнул, глотая с жадностью воздух вместе с дождем.

Еще не соображая куда и зачем, попробовал плыть.

И только тут почувствовал в спине сильную боль.

Лег на спину, по лицу хлестал дождь, медленно перебирая ногами и руками, попытался оглядеться.

Кругом лежал полумрак, но впереди казалось совсем темно.

Бол пригляделся сквозь пелену дождя.

Ошибки быть не могло, впереди находилась земля, пятно по краям было светлее, сверкнула далекая молния четко обозначив береговую линию, до которой и было то метров триста.

Намокшая джинсовая куртка тянула вниз.

Бол вытащил документы переложил их в карман рубашки.

Затем с трудом стащил с себя джинсовку.

Погрузился в воду стаскивая туфли, вынырнул, снова лег, отдышался и не переворачиваясь со спины медленно поплыл в направлении берега.

Спина ныла, но при движениях болела все меньше.

Он перевернулся на живот и сначала по собачьи, а потом и кролем плыл, и плыл к берегу.

Казалось, что этот заплыв будет длится вечность.

Чувствовал, что теряет последние силы.

Наконец коснулся коленями дна, так и не вставая с колен, на четвереньках выбрался на берег, прополз еще по инерции метров пять и упал обессиленный.

Очнулся от прохлады, дождь уже кончился, и мокрая одежда на ветру холодила тело.

Он поднялся, разделся до гола, вытащил документы из кармана рубашки,

Из второго, достал полную запечатанную пачку сигарет, на вид и ощупь она казалась внутри сухой.

Не стал распечатывать, достал из кармана джинсовых штанов зажигалку, несколько раз щелкнул ей, с пятого или шестого раза выскочило пламя.

Бол дико заорал не помня себя от радости.

Затем выудил из карманов денежную мелочь, все это вместе с часами сложил возле какой-то коряги, собрал одежду и направился к воде.

Зашел по колено, прополоскал сначала рубашку, повесил себе на шею, затем также выполоскал от песка джинсы, выжал одежду, развесил ее на той же коряге.

Взял в руки часы, посмотрел на циферблат, стрелки замерли на пятнадцати минутах пятого.

Значит если мы упали где-то возле Австралии, время должно быть начало третьего ночи по местному времени.

Взял с коряги пачку сигарет, стал медленно снимать обертку, бумага на пачке была не мокрой, но влажной.

Достал сигарету, она была чуть-чуть влажной, прикурил, зажигалка сработала с первого раза.

И тут только он наконец осознал, что с ним произошло, руки вдруг задрожали, сигарета выпала.

Сел на песок, ноги не держали.

Дрожащей рукой взял с песка сигарету, жадными затяжками докурил ее до фильтра.

Вряд ли еще кто спасся…

Вдруг вспомнились дикие от ужаса глаза Спиридонова, проплыло лицо стюардессы.

А, ведь не уйди блондинка на свое место и не известно, как бы еще все сложилось… вот и отдохнул…

И не ясно куда попал, хорошо если это берег Австралии, а если острова, то все ли они обитаемы.

И еще не известно, когда здесь кто-либо появится, и как отсюда выбираться…

Робинзон твою мать…

На небе появилась луна, стало светлей.

Бол взял часы, открутил с них крышку, протер пальцем стекло, потряс вытряхивая воду, хотя воды в них и не было, просто видно было, что сам механизм влажный.

Ногтем потрогал колесики, часы стояли, он отложил их на корягу не собирая.

Оглянулся вокруг, прямо перед ним в километрах трех находилась высокая гора.

Луна светила почти над ней, слева и справа в темноту уходил все тот же океан.

Он уже не сомневался в том, что это был действительно океан, а не море.

В грозу, они попали как раз где-то возле Папуа Новой Гвинеи, может даже возле восточного берега Австралии.

Когда стали обходить грозовой фронт, отклонились влево, хотя по логике должны были бы вправо к материку.

Куда нас могло унести за этот час-полтора, один Бог ведает.

А, ведь могли подняться и выше, скажем к центральным островам Тихого океана, или к Индонезии.

А, что если стюардесса, что-то напутала с перепугу и фронт нас встретил уже возле Сиднея.

В таком случае за эти почти два часа, а то и больше, что нас болтало, могли оказаться и вовсе не известно где…

Бол одел влажную одежду, сунул собранные часы и зажигалку в карман джинсов, документы в рубашку, носки засунул за пояс, сигареты нес в руке, отправился к горе.