Волшебница Настя

Анатолий Курчаткин, 2009

У девочки Насти, только что ставшей второклассницей, наступила пора первых в ее жизни летних каникул. И она отправилась проводить их на даче у бабушки. Но если ты мечтательница и отдыхаешь от всяких школьных дел, то обыкновенный дачный отдых может легко превратиться в опасное волшебное приключение. Когда в твою жизнь ворвутся и лешие с водяными, и летающие верблюды, тебе придется познакомиться и с Серым волком, и взмыть в небо на ковре-самолете. А все из-за того, что всего лишь попытаешься сорвать красивый цветок… Взрослый писатель Анатолий Курчаткин написал детскую повесть-сказку по сюжету, который подсказала ему внучка, – интереснейшая получилась история. И занимательная, и поучительная, читаешь – и невозможно оторваться. Оказаться на месте героини этой повести-сказки захочется каждому ее читателю! Для детей 6 – 8 лет.

Глава вторая. Чур-чур, скатерть-самобранка и всякое другое

Вот тут, когда говорящий цветок исчез, как его и не было, Настя и ущипнула себя. Чур-чур меня, сказала она. Этими словами, как известно, положено приводить себя в чувство, чтобы все вещи встали на свои места и все пошло как положено. Но не тут-то было.

Только она ущипнула себя и произнесла «чур-чур», как за спиной у нее хрипло прокашляло:

— Тут я!

Настя мигом повернулась — шагах в трех от нее невысоко над землей, чуть касаясь концов травы, в воздухе висело странное существо, похожее на шмеля. Оно было мохнатое, как шмель, так же переливалось черно-фиолетово-золотистыми цветами, так же басовито гудело, только больше шмеля раза в три — с ее кулак, примерно так, — и не поймешь, есть у него голова или нет: там, где ей вроде бы полагалось быть, — ни носа, ни ушей, ни рта, только маленькие, словно бусинки, глазки.

— Ой! — вырвалось невольно у Насти. И невольно она отступила назад. Сколько у тебя смелости ни будь, а увидеть такое непонятное создание, что и говорить, — кожа возьмется мурашками.

— Что моя госпожа и повелительница пожелает? — отозвалось между тем на ее вскрик существо, похожее на шмеля, но явно не шмель.

— Какая госпожа и повелительница? — спросила у существа Настя.

— Ты моя госпожа и повелительница, — ответило существо. — Ты звала меня — и вот он я здесь!

— Я? Тебя? — удивилась Настя. — Никого я не звала.

— Как это не звала? — прокашляло существо. Это оно так говорило — будто кашляло. — А кто сказал «чур-чур»?

— Я и не отпираюсь, что сказала «чур-чур», — согласилась Настя. — А при чем здесь ты?

— Странно! — В голосе существа прозвучала обида. — При чем здесь я, когда меня позвали. Уж если ты «Чур-чур», так кем еще можешь быть?!

Котелок у Насти быстро-быстро закрутил всеми своими шариками и роликами, и она ахнула:

— Так ты «Чур-чур»?

— Я Чур-чур, собственной персоной. — Теперь кашляющий голос существа исполнился довольства. — Что моя госпожа и повелительница желает? Скатерть-самобранку? Ковер-самолет? Сапоги-скороходы? Или, может быть, топор-саморуб?

— Подожди-подожди! — Хотя котелок у Насти варил на всех оборотах, так что его можно было даже сравнить с компьютером самой последней модели, она все же не могла так вот сразу переварить то, что выдал Чур-чур. — Почему ты считаешь, что я твоя госпожа и повелительница? Ты не ошибаешься?

— Ну ты же меня позвала, — сказал Чур-чур. — Раз ты меня позвала, значит, ты моя госпожа и повелительница. Какая тут может быть ошибка?

Все было логично, все правильно — Насте пришлось с ним согласиться.

— И у тебя есть скатерть-самобранка, и ковер-самолет, и все прочее-прочее? — недоверчиво спросила она.

Чур-чур недовольно покашлял.

— Почему у меня? Я на чужое добро не претендую. Это все твое. Я только храню. А когда тебе нужно — только скажи, тут же будет в твоем распоряжении.

Настя смотрела на Чур-чура и, хотя он собственной персоной висел тут перед нею в воздухе, не могла поверить в то, что он говорил.

— А что, вот скажу «Подай скатерть-самобранку» — и подашь? — спросила она.

— И подам, — подтвердил Чур-чур.

— Тогда подавай, — распорядилась Настя.

Не успела она договорить, как на траве перед нею расстилалась белейшая льняная скатерть с длиннющими кистями и тисненым узором, вся уставленная большими и маленькими блюдами разнообразных форм, прикрытыми крышками, а Чур-чур, громко гудя, летал над скатертью, снимал крышку с одного блюда, с другого, показывал Насте, что там, и комментировал:

— Форель речная печеная. Картошечка отварная с маслом сливочным и свежим укропчиком. Гусь жареный с яблоками. Утка по-пекински. Индюшатина кусочками в кисло-сладком соусе по-тайски…

Но Насте, вместо того, чтобы истечь слюнками, стало аж дурно. Не будем забывать, что она съела столько земляники, сколько хватило бы на целый класс. Правда, если бы не было обжоры Васьки Петрова.

— Ой, убери, убери, убери! — замахала она на Чур-чура руками.

— Твое дело, как хочешь, — с обидой отозвался Чур-чур, но скатерть тут же исчезла. Словно ее тут и не было. Словно она только привиделась Насте.

Насте тотчас так и подумалось. И она решила проверить, привиделось или нет.

— А вот если бы топор-саморуб? — проговорила она неуверенно.

— Ну, если нужен, — прокашлял Чур-чур, как проворчал.

И в тот же миг на земле перед Настей лежал топор. С длинным удобным топорищем, и сразу видно — острый, как бритва: так у него сверкало лезвие.

Топор Насте решительно был не нужен. Но ей захотелось удостовериться, что он действительно есть, а ей это не кажется. Она нагнулась, дотронулась до топорища — пальцы ее коснулись гладко оструганного дерева. Она взялась за топорище — и руки ее ощутили вес. Неизвестно, как скатерть-самобранка, а топор ей не казался, топор был самый настоящий. Оставалось только опробовать его в деле. Настя уже стала вспоминать, что там говорят в сказках, чтобы отдать топору приказ рубить деревья, но Чур-чур, будто услышал Настины мысли, остановил ее:

— Погоди-погоди, — прокашлял он с беспокойством. — Ты что рубить собралась?

— Как что? — удивилась Настя. — Что топором рубят. Деревья.

— А что у тебя за нужда, чтобы рубить их?

— Да какая нужда, при чем здесь нужда, — сказала Настя. — Что уж, пару раз по дереву тюкнуть нельзя? На что топор, если им ничего не рубить?

Чур-чур загудел так, будто был электросваркой, еще мгновение — и заплюется огненными искрами.

— Ну нет, — сказал он сердито. — Так просто рубить ничего нельзя. Если так просто рубить, мы весь лес вырубим. И останемся без защиты. Лес — это наша защита. Не лес бы, так Король-обжора давно бы до нас добрался, всех сварил-зажарил, косточек не оставил.

— Погоди-погоди, — остановила теперь его Настя. — Какой король? Откуда у нас короли взялись? Это ты фантазируешь, да?

— Очень интересно, я фантазирую! — Чур-чур закашлял-загудел так, будто работала не одна электросварка, а сразу две одновременно. — Может быть, ты скажешь, что и Цветок-невольник — моя фантазия?

— Какой-такой Цветок-невольник? — не поняла Настя.

— Который тебя сюда, в самую чащобу завел.

— А, так его зовут Цветок-невольник, — догадалась Настя. — А почему его, интересно, так зовут?

— Так ты что, ничего не знаешь? — спросил Чур-чур. — Ни про Короля-обжору, ни про его Главного министра, ни про Евгения Анатольевича с Варварой Ивановной, которых Король-обжора держит в невидимой избушке на курьих ножках?

— Директора нашей школы Евгения Анатольича?! — воскликнула Настя. — А Варвара Ивановна — нашу учительницу зовут.

— Какой директор школы, какая учительница! — рассердился Чур-чур. — Что за невежество! Если бы ты не была моей госпожой и повелительницей, я бы с такой невеждой и разговаривать не стал!

— Чур-чурчик, миленький, извини! — Хотя Настя совсем не была подлизой, она сочла, что сейчас совсем не помешает быть с Чур-чуром поласковей. — Я что-то все забыла. Не мог бы ты мне рассказать. Вот, возьми топор, — протянула она тот Чур-чуру, — положи на место и расскажи.

— Положи на место, положи на место, — проворчал Чур-чур. Топор, однако, рванулся из рук Насти, будто его кто-то выхватил у нее, и вот уже его не было — будто он растворился в воздухе. — Слушай, раз забыла, — прокашлял Чур-чур.