Ноктюрн, не сыгранный на флейтах водосточных труб. Или рассуждения после просмотра телепередач

Анатолий Иванович Шалев

Я не лирик, далеко не лирик… Чтоб в стихе, да горькая слеза… Но, мелькнув строкою в этом мире, Мне не стыдно вам взглянуть в глаза.

Иллюстратор Константин Анатольевич Шалев

© Анатолий Иванович Шалев, 2017

© Константин Анатольевич Шалев, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-8856-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ноктюрн, не сыгранный на флейтах водосточных труб

(или размышления после просмотра телепередач)

Каждый выбирает для себя:

Женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку —

Каждый выбирает для себя.

Ю. Левитанский

Сижу дома, смотрю на экранище,

там, спор о власти неистов.

Это Вольфович, с утра по раньше

ругает врагов своих — коммунистов.

Вслушался, слегка отряхнувшись от лени,

с какого конца в этом споре я?

Слышу слова,…коммунизм……Ленин…

Вновь обсасывается история,

Громко, от удовольствия млея.

(прислушался, чего хорошего?)

Понятно, оплевывают Ленина,

предлагая отказаться от прошлого.

Это значит и мне надо

забыть своего отца и деда.

Камнем на память мою преграда —

это значит забыть Победу?

Вслушиваюсь. Решил удостоверюсь,

правильно ли понял слова оратора.

И начинаю понимать ересь

требований либерала-демократора.

Другая программа, опять либералы.

Хочется услышать о настоящем.

Нет, рекламой переполнены каналы,

и я — отключаю ящик.

Иду бриться. Намылил морду,

а в душе, продолжается спор.

Может быть, я излишне гордый,

плохо слушал их разговор.

Включил, гляжу в глубину экрана,

это ничего, что он плоский.

Сразу слышу слова бранные,

и имя слышится…Маяковский…

Чем же поэт задел либералов?

Вот уже добрались до поэтических стихий.

До тех, выступающих с открытым забралом,

людям озвучивая свои стихи.

Что до Маяковского современному СМИ.

Смерть поэта для них — сенсация.

Это неожиданность для них самих,

как Антарктиде, объявить санкции.

До его поэзии есть ли дело?

Стихи его не звучат с экранов.

Легче ковырять его бренное тело,

Без сожалений, что ушел рано.

А может с радостью, что кончилась эпоха,

в которой за взятку тюрьма светит.

Кто теперь объяснит детям —

что хорошо и что плохо.

И на другие вопросы

правдиво ответит.

Ковыряясь в грязном белье прошлого,

пороча и извращая суть истины,

мы не создадим ничего хорошего,

только прежнюю убьем искренность.

Или страх, что вернется поэтище.

Во весь свой рост и свою натуру,

не смотря на время осветит еще —

в окнах РОСТа новую номенклатуру.

Не смерть поэта мусолить надо,

Не в грязном бель ковыряться спеша,

стих поэта, в котором радость

с экранов людям надо вещать.

Ноктюрном водосточных труб

ошарашены?

Понятно. Зачем вам город-сад?

Слышать поэта вам нынче страшно?

Он из прошлого, одна из преград?

Он же боролся за чистоту нравов,

клеймил продажный люд чиновный.

Ярче сейчас понимаешь, как прав он,

и стих его звучный гремит как новый.

Стих его — к морозу стоек,

к жаре устойчив, в дожди не мок.

Пережил пятилетки строек,

войны пожары, демократию — не мог.

Сколько битв прошел генеральных,

сколько грязи из мозгов выжег,

а в процессе реформ либеральных,

изъят из обращения, но выжил.

В тухлом болоте слепой наживы,

строки ярче и звонче вдвойне.

Суть обещаний чиновничьих лживых —

призыв к идеологической войне.

Гвозди, переплавлены на крючки и шпильки.

Кровь разбавлена, в ней не стало,

перетертого жизнью на мелкие опилки

так необходимого ей металла.

Сады цветущие, просто, под корень.

Грады строить? Ломать легче.

То, что построено развалится вскоре.

Планов громадьё, души не лечат.

Дальше проще, уже по привычке,

забыты законы, заветы древние.

Легче развалить, чем добиваться смычки

Города, с заброшенной ныне деревней.

Ныне, героизм оценивается рубликом.

Герой — он разовый, в понимании элиты.

Ныне стали достоянием республики

Телеведущие, певцы, секс-пииты.

Имеющим дворцы — город сад — нужен?

Землю продавая — обихаживать не надо.

Страна загнивает изнутри и снаружи.

Общество потребителей — чему радо?

Нам захотелось жить как на Западе?

В честность демократии верим тупо?

Вот и не стало своих гвоздей.

Запад поставляет гвозди и шурупы.

Нет рабочих партий,

есть партии одного сословия.

Страна уменьшилась на карте,

созданы были условия.

Партии бьются за теплые места,

наглеет мздоимцев каста.

Для всех их сегодня единым стал,

бюджет, как партийная касса.

У каждой власти своя позиция.

Свое черное и свое белое.

Всякая власть имеет оппозицию.

Если нет — ее сделают.

Не антагонизм, на основе взаимности,

дабы другим доказать можно —

власть основана на легитимности

и от народа не отгорожена.

Все понимают, что это видимость.

Хорошая мина при плохой игре.

Легче народ пропустить мимо,

как помолиться, чтоб снять грех.

Легче, кода оппозиция карманная.

Любую гадость скрыть можно.

Создать правдивость любого обмана.

Да и власть потопить сложно.

Такой оппозицией скрывается — лоббизм,

видимость борьбы за народное благо.

Партии с названием без суффикса «изм»,

и одобрение для смены флага.

Когда баллотируются — столько идей,

правильных, продвигаемых смело.

Заведомо это обман людей.

Идеи так далеки от дела.

Баллотироваться, как купаться в болоте.

В мутной водичке не видно грязи.

Выборы, проводятся на этой ноте.

Не даром во власти столько мрази.

В работе над законами позиция оппозиции

меняется, тонет в словесном сугробе.

Как в «виртуале» без крови сразиться,

«за» или «против — игра в «лобби».

Множество партий лидеру выгодно.

Прутик без связки легче ломается.

Да и людям трудней на выборах.

Пусть выбирают и маются.

Блокада страны, иначе — санкции,

Проституция практически легальна.

Туберкулеза, приходится опасаться,

среда создается ему идеальная.

Эйфорией надуманных побед,

скрывается обнищание масс.

В системе — растущие цены на свет,

на топливо и на газ.

…

Почему же мы так.

Все на Запад глядим.

Не на русский пятак,

Ныне пьем и едим.

Не на русский рубль,

Одеваемся впрок.

Что ни фильм — то дубль.

Что у них, уволок.

Даже песни теперь,

Не напишут без них.

И такой же, поверь,

Будет проза и стих.

Почему же милее

Хлопушки нам.

Фейерверки —

Они же китайские.

Позабыты

Гоголи, Пушкины.

И массажи теперь,

Только тайские.

Мы сегодня

Уже не русские.

Россияне,

Тонко подмечено?

Посмотрите,

Какими закусками,

В ресторанах

Меню помечено.

А программы ТИВИ?

Их же копии.

Хоть не хочешь — живи,

Как в Европии.

В периодику глянь.

Вал не русских слов.

И такую вот дрянь,

Да в основу основ.

…

Считал чиновник минимум

прожиточный.

Не слишком ли у нас народ

зажиточный.

Раз считал, два считал

и придумал он.

Чтоб ушла нищета,

всех в медвежий сон.

Без вмешательств любых

хирургических.

Раз. И — весь народ

в летаргический.

Если есть потенциал —

экономь его!

Вроде есть народ,

вроде — нет его.

Сам, конечно, на этом

прославится.

А народу… Народу

понравится.

Сочинил, посчитал,

засекретил.

Сам себе на вопросы

ответил.

Ограничил к источникам

допуски,

А проверим теорию

в отпуске.

Лёг. Уснул. Лапу в рот

и соси.

И пособий не будут

просить.

Рот заткнут твоей собственной

лапою.

Пусть чиновник, спокойненько

хапает.

Посидел, покумекал

в раздумье.

И решил узаконить всё

в Думе.

Подержали депутаты —

видят выгоду.

Сколько дней из зарплат

просто выпадут.

Ведь не надо оплачивать

людям сон.

Дескать, богом был

нам прописан он.

Чтоб народ не вводить

в заблуждения.

Запретили все

обсуждения.

Быстро, весь народ

на категории.

Чтоб не понял, что опять

«объегорили».

А на Западе было

отмечено.

Что оружие,

и вновь засекречено.

…

Ворующих миллиарды уважают…

бизнесмены…

Сроки условные, без изъятия…

Конечно же, будет расти смена

коррупционного проклятия.

…

Давайте вернемся классикам.

Классики — это культура.

Черное белым — не закрасите,

Если черна структура

О! Птица тройка — Русь! Где святость?

Трубач, давай по громче туш!

Нет, то не Гоголя предвзятость.

Пора вернулась — мертвых душ.

Ну, Чичиков! Ну, провокатор!

Но что он. Вот у нас размах…

Жиреет нынче губернатор,

На мертвых душах и домах.

Кресты кладет, где грудь — там пузо.

И ожиревшие мозги.

Справляют поминки Союза

На взятки, словно на долги.

Да! То не бедненький помещик…

А воевода… с виду туз.

Он, может быть, хотел поменьше…

Не устоял, так сладок груз.

Конец ознакомительного фрагмента.