За северным ветром

Анатолий Ехалов, 2017

Нескучные беседы о земле, о воле и крестьянской доле с Геннадием Горбуновым, человеком, который гармонизирует деревенскую жизнь

В страну Муравию

— Опять в Никольск? — удивлялись друзья. — Так ведь туда даже вороны не летают.

— Зато там такое пиво варят! Такие там грузди! Там настоящая Россия.

Никольск — самая, что ни на есть глубинка, каких немало по всему Русскому Северу. Словно ласточкино гнездо, прилепился район к восточному карнизу обширного вологодского дома, далекий от больших дорог и развитого в сельскохозяйственном и промышленном отношении центра.

Многие годы на восток области — в Никольск да соседний с ним Кичменгский Городок, можно было попасть только весной в паводок по реке Юг. Это грандиозное мероприятие так и называлось: «Операция Юг».

Караваны судов Сухонского речного пароходства, еще льдины плыли по реке, уже везли сюда за восемьсот километров речных излучин технику, удобрения, продовольствие, товары повседневного спроса вплоть до иголок.

В Никольске и Городке поджидали на берегах эти караваны бригады самодеятельных грузчиков. За несколько дней тут можно было заработать столько, что за полгода не осилить.

В Никольске шутили: нам бы еще дров колотых да сена в кипах привезли, тогда бы у нас не жизнь, а рай был.

Капитаны сухогрузов спешили: велика была вероятность остаться до следующей весны на югских отмелях.

Руководили операцией первые лица области и сам начальник пароходства, который выезжал на собственном быстроходном катере в Никольск. Это был тяжелый, но радостный труд. Праздник. А раз праздник, то не обходилось и без застолья.

Однажды часть судов осталась летовать и зимовать, дожидаясь следующего весеннего паводка, на реке Юг. По этому поводу пели частушки в адрес незадачливых руководителей пароходства:

«Трошкин шпарит на гармошке,

Драйцун пляшет гопака.

Посадили флот на Юге

Два веселых чудака…»

Труден был путь для технического прогресса в эти края. Бывшие передовыми в 30—40 годы, когда уровень производства определялся лишь прилежностью рабочих рук и наличием тягловой силы — лошадей, Кич-Городок и Никольск позже растеряли свои позиции по производству молока, мяса, льна. А лен и вовсе исчез с полей в девяностые годы. Более того, был закрыт даже Красавинский льнокомбинат, построенный специально для переработки знаменитых югских длинноволокнистых льнов Кич-Городка и Никольска.

…Листаю ломкие, пожелтевшие страницы районных газет за 1935 год. И встают перед глазами драматические свидетельства прошлых сельскохозяйственных битв.

Вот первый номер года. Заголовочные глаголы в повелительном наклонении, кричащие лозунги, рубленый текст: «Районный съезд Советов считает, что мы с вами недостаточно мобилизовали колхозников на борьбу за высокосортный лен, за четкое выполнение обязательств, что является первой причиной отставания нашего района в выполнении планов льнозаготовок.

Вторая и основная причина состоит в том, что не сумели организовать сдачу и обработку льна, забыли указания нашего любимого вождя товарища Сталина…»

И далее: «…немедленно ликвидировать отставание, в ближайшие дни обработать и сдать лен на склады пролетарского государства. Работать день и ночь, использовать все механизмы, развернуть социалистическое соревнование, повысить производительность труда».

А вот еще маленькая приписка, скромно притулившаяся в конце кричащих лозунгов: «Распределять продтовары (хлеб, муку, сахар, рыбу, масло и т. д.) только по льнотрудодням, не выполнивших нормы отдавать под суд, и, наверняка, победа будет одержана».

Последняя из этих мер и сегодня вызывает чувство легкого испуга. Но жизнь доказала, что угрозы — не метод хозяйствования, административный кнут лишь отторгает человека от земли, а вот принцип распределения по труду мог и должен был стать основой колхозной демократии и главной движущей силой.

Об этом секретаре из Никольска в прежние годы рассказывали легенды. Будто бы, приезжая в Вологду на совещания, он громогласно объявлял: «Революционный Восток прибыл!» Это его революционными стараниями, будто бы, на Борке под Аргуновым и была взорвана церковь и спилена родовая сосна.

Приверженец Хрущевских реформ, он нанес сельскому хозяйству Востока невосполнимый урон. В конце пятидесятых его избрали депутатом Верховного Совета СССР. И вот в благодарность за это, район выступил инициатором сокращения приусадебных участков у колхозников. Идея принадлежала Н. С. Хрущеву. Он считал, что крестьяне слишком много времени и сил отдают работе на своих огородах, вместо того, чтобы отдать их общественному производству.

Никольчане под давлением партийных органов первые обрезали свои огороды на половину. Общественное производство не выросло, а вот из района начался исход колхозников, которые под любым предлогом старались покинуть деревню. Особенно в кадрах тогда нуждался Крым. Переселенцев брали без паспортов, давали подъемные, жилье. В итоге, я сам был свидетелем: многие крымчане на селе говорят на крутое вологодское «О». А последствия этой акции до сих пор аукаются в обезлюдевших деревнях и селах востока нашей области.

А реформы и приватизация в девяностых, казалось бы, принесли в восточные деревни полную разруху.

И вот я еду на встречу со сказкой. Еду в страну Муравию к потомственному крестьянину Геннадию Александровичу Горбунову, который сумел-таки в этой глуши создать уникальное комплексное сельскохозяйственное предприятие, которое может сегодня дать фору многим сельхозпроизводствам Запада.