Рота Его Величества

Анатолий Дроздов, 2020

Получив в наследство от дальнего родственника ветхий дом, Илья Князев, бывший боец спецназа, собирался вести тихую, незаметную жизнь. Его девушку убила наркоманка – дочь местного олигарха. Суд, как водится, дал убийце два года условно. Илье не осталось ничего другого, как тосковать по своей Светке. Он и не догадывался, что лекарство от тоски находится в запечатанном конверте. И что совсем рядом – проход в другой мир! Князев очертя голову бросился в новую жизнь, где ему на полную катушку пришлось применить все свои специальные навыки, знания и боевой опыт. Схватки, перестрелки, кипение политических страстей, новая любовь – тихой и незаметной такую жизнь назвать никак нельзя. И в центре этого круговорота событий он – Илья Князев, у которого свои понятия о долге, чести и верности. Он служил России здесь, готов служить и там… Остается только один вопрос: какой именно России? Ведь в новом мире их две!

6

Женщина, шагавшая по платформе, была в костюме для верховой езды: бежевые бриджи, высокие коричневые сапоги с белыми отворотами и приталенный жакет в крупную клетку. На голове красовалась каскетка, в правой руке она держала хлыст. Хлыстом она сердито постукивала по голенищу. За спиной женщины, на почтительном расстоянии, семенил жандарм в голубом мундире.

«Господи! — подумал Зубов. — Почему она? Почему не нашлось кого другого? За что это мне?» — он нервно облизнул губы.

Женщина тем временем приблизилась и встала, уперев руки в бока. Лицо ее дышало негодованием. Зубов отвесил учтивый поклон.

— Яков Сильвестрович! — сказала женщина. — Что происходит? Меня вытащили из седла, спешно привезли на вокзал, но никто не дал себе труда объяснить зачем. Какие-то невнятные бормотания о секретной миссии. Может, вы скажете?

— Непременно, — заверил Зубов и отступил от вагонной двери. — Прошу!

Женщина, поколебавшись, шагнула в вагон, Зубов поспешил следом. Подскочивший жандарм затворил за ними дверь. Свистнул паровозный свисток, и вагон тронулся.

— Что это значит? — возмутилась женщина. — Куда мы едем?

— Пожалуйста, Александра Андреевна, присаживайтесь! — Зубов указал гостье место на диване и, обождав, пока та сядет, устроился напротив. — Прошу извинить за доставленное беспокойство, но я не планировал приглашать в поездку именно вас. Я полагал, что доктор Сретенский…

— Профессор в экспедиции!

— А его заместитель?

— Он болен — и давно.

— В таком случае выбор правильный. В Институте сравнительной антропологии вы лучший специалист после профессора.

Женщина хмыкнула, только в этот раз — беззлобно.

— К чему такая спешка? — спросила, забрасывая ногу на ногу. — Мне домой не дали заехать! Носового платка — и того не захватила!

— Вот! — Зубов протянул ей шелковый платочек. — Не извольте сомневаться — чистый! В этом поезде для вас найдется все необходимое.

— Даже платье?

— Платье не обещаю, но халат отыщем. Вы сможете принять душ, а пока будете спать, ваш костюм почистят и, если есть необходимость, постирают, и отгладят.

— Вы умеете уговаривать! — Александра Андреевна стащила каскетку и бросила ее на диван. Волосы цвета спелой пшеницы хлынули волной и раскатились по ее плечам.

«Господи! — мелькнуло в голове у Зубова. — За что караешь?»

— Итак, — сказала Александра Андреевна, — куда едем?

— К Ливенцову.

— К Гордею Ивановичу? — Гостья улыбнулась. — Как он?

— Хвалился третьим сыном.

— Надо же! — Гостья покачала головой. — Так мы на крестины?

— Не совсем. — Зубов вздохнул. — Вы умеете хранить тайну?

— Сотрудники института дают подписку.

— Речь о государственных секретах.

— У нас они не менее строгие.

— Что вы слышали о проходчике?

— То, что и все. Человек, открывший нам Старый Свет. Он принес знания, лекарства, технологии; помог Новой России обрести силу и могущество. Красивый миф, любимый массами.

— Это не миф.

— Вот как? — Гостья с интересом смотрела на Зубова.

— Я знал проходчика.

— Почему — «знал»?

— Он умер.

— Жаль. Я бы с удовольствием познакомилась.

— Вам представится такая возможность.

— Мы едем на встречу?

— Возможно.

— Что значит «возможно»?

— Проходчик, которого мы знали, умер. Явился человек, который утверждает, что он — сменщик.

— Ага! — сказала гостья. — Поскольку мы едем к Ливенцову, то это случилось на границе. У вашего ведомства возникли подозрения: тот ли это человек? Не шпион ли он Союза? Потому пригласили меня?

— Александра Андреевна, — сказал Зубов. — Я потрясен! У вас проницательный ум!

— Не льстите!

— Это не лесть! До сих пор я знал вас как очаровательную женщину, но вы убедили меня…

— Что в этой головке таится разум? Яков Сильвестрович, вы меня разочаровали: я не полагала вас шовинистом. На дворе двадцать первый век, а вы поражаетесь, встретив умную женщину.

— Извините! — Зубов склонил голову. — Дело в том, что вы слишком красивы.

— Это беда? Следовало быть уродиной, типичным синим чулком?

— Упаси бог! Я смертельно завидую князю.

— Жаль, что он не слышит. — Гостья вздохнула. — Вернемся к делам.

— Вы сможете распознать самозванца?

— Наверняка.

— Ливенцов утверждает: он ари.

— Ливенцов не служит в ИСА. Внешность обманчива. Есть признаки, позволяющие без ошибки выявить происхождение. Вы знакомы с работами профессора Сретенского?

— Не имел чести.

— Они засекречены, но ваше ведомство числится в списке допущенных. Не думаю, однако, что вы их читали. Зачем? Вытащить слабую женщину из седла куда легче.

— Александра Андреевна! — Зубов прижал руку к груди. — Еще раз, покорно…

— Мне обещали душ и халат!

— Прошу! — Зубов встал. — Горничная проводит.

— Я голодна.

— Стол будет накрыт!

…Через полчаса они сидели за столом и ужинали. В пышном халате до пят Александра Андреевна выглядела уютно, по-домашнему. Лицо ее порозовело и оттого казалось совсем юным.

«Сколько ей? — думал Зубов, наблюдая, как гостья расправляется с курицей. Отсутствием аппетита Александра Андреевна не страдала. — Двадцать пять? Двадцать шесть? Она окончила гимназию, затем — университет. В ИСА стала любимицей Сретенского. На все нужно время. Возможно, двадцать семь. Ну и что? — одернул он себя. — Ты все равно много старше! К тому же… — Зубов глянул на кольцо на безымянном пальце гостьи. — Она обручена, но не выглядит счастливой. Ее помолвка с князем неприлично затянулась. Говорят, у Горчакова роман на стороне. Надо будет проверить. Какой идиот этот князь! Манкировать такой женщиной!»

— Шампанского? — Зубов наполнил бокал.

Александра Андреевна отпила, помедлила и глотнула еще. Промокнула губы салфеткой и посмотрела на хозяина. Верхняя губа ее капризно оттопырилась, показав краешек белоснежных резцов.

«Взять эту губку своими губами… — подумал Зубов. — Потом пройтись языком по зубкам, отыскать ее язычок… У нее под халатом наверняка ничего…» — Ему стало жарко от этой мысли.

— Что с вами, Яков Сильвестрович? — Гостья смотрела удивленно. — У вас изменилось лицо…

— Устал, — соврал Зубов. — Не желаете отдохнуть?

— Пожалуй. — Гостья встала. — Когда мы будем на месте?

— На рассвете.

— Тогда непременно лягу. Не привыкла рано вставать.

— Воспользуйтесь моей спальней.

— А вы?

«Составлю компанию! — едва не выпалил Зубов и немедленно себя одернул: — Уймитесь, господин подполковник! В самом деле!»

— Я человек военный, — сказал он с поклоном, — мне и такой диван, — он указал на гостиную, — роскошь! К тому же нужно работать.

— Спокойной ночи! — пожелала гостья и пошла коридором. Полы халата развевались вокруг ее длинных ног, затянутый поясок подчеркивал узкую талию.

«Принесло же этого засланца! — вздохнул Зубов. — Прямо беда…»

* * *

Александра проснулась рано. С минуту она лежала, прислушиваясь. Вагон подрагивал, колеса стучали на стыках — они еще не приехали. За неплотно закрытой шторой мутно просвечивало — рассвет только разгорался. Спать более не хотелось, и Александра несколько раз потянулась. Доктор Штоль рекомендовал делать это при каждом пробуждении, для того, «чтоб жизненные силы организма своевременно пробудились и вставание не доставило ему излишней нагрузки». Покончив с потягушками, Александра отбросила одеяло. Спала она по той же рекомендации голенькой, и от прохладного воздуха кожа подернулась мурашками. Александра соскочила на ковер и энергично замахала руками. Комплекс гимнастики «для барышень и молодых дам», изобретенный доктором Штолем, она проделала полностью и только после этого набросила халат.

Вызванная звонком горничная принесла умывание и одежду. Александра отказалась от ее помощи, умылась и оделась сама. Костюм ей почистили и отгладили, Александра с удовольствием постояла перед зеркалом, поправила прическу и вышла в коридор. И только тут заметила, что пол более не подрагивает — поезд стоял. Станция? Догадка подтвердилась в гостиной. Зубов обнимал крепкого мужчину в мундире есаула, они восклицали и хлопали друг дружку по спине. Александра остановилась в дверях и закусила губу. Зубов увидел ее первой.

— Гордей! — сказал тихо.

Есаул оглянулся и мгновение смотрел на Александру. Лицо его выразило изумление.

— Саша? Простите… Александра Андреевна?

— Узнал! — засмеялась Александра, подходя ближе. — Здравствуйте, Гордей Иванович!

Капитан осторожно коснулся губами ее запястья.

— Вы знакомы? — удивился Зубов.

— Росли вместе, — сказал есаул.

— Его отец был начальником батальона, а мой — полковым командиром, — пояснила Александра. — Квартиры — рядом. Подростком Гордей Иванович носил меня, маленькую, на руках, а я в благодарность обещала на нем жениться. Только он не дождался. — Александра лукаво взглянула на есаула. Тот смущенно потупился.

— Непростительное упущение! — засмеялся Зубов.

— Она была маленькой, худенькой, — сказал Ливенцов. — Представить было нельзя, что кроха сделается такой красавицей! Когда мы в последний раз виделись?

— Пять лет тому, — сказала Александра, — я была студенткой.

— Я встретил вас на Невском, на вас было красивое платье… Отчего сейчас костюм? Последняя мода?

— Вот он знает! — Александра указала на Зубова.

— Мы забрали Александру Андреевну с конного манежа, — пояснил подполковник.

— Так вы специалист ИСА? — догадался есаул. — Не знал, что в институте работают женщины!

— Еще один поклонник домостроя! — Александра уперла руки в бока.

— Боже сохрани! — возразил Ливенцов. — Просто не ждал увидеть вас в таком качестве. Это замечательно, что вы так одеты! Я привел верховых лошадей и, видя женщину, думал вызвать пролетку. Прошу, господа!

— А завтрак? — воспротивился Зубов.

— Стол накрыт! — успокоил Ливенцов.

От станции до штаба отряда было четыре версты, домчались они быстро. Александре показалось, что слишком быстро. Это было так упоительно: скакать в разгоравшемся рассвете по дороге, обсаженной белыми тополями, видеть, как солнце золотит их зябкие стволы, вдыхать полной грудью свежий, полный ароматом цветущих садов воздух. Беспричинная радость переполняла Александру; она более не сердилась на Зубова и была благодарна, что он вытащил ее из затхлого Петрограда сюда, в приграничье. Экспертиза не затянется, Зубов уедет, а ей можно будет остаться. Погостить у Ливенцова — есаул наверняка предложит. Здесь красивые места, к тому же есть горы — почему б не осмотреть? В институт она сообщит, что собирает материал для диссертации — его и в самом деле надо собирать, а сама отдохнет пару дней. Или недельку — как сложится…

Завтракали в доме Ливенцова. Гостям была представлена жена есаула — миловидная, приветливая женщина, и дети — трое мальчиков в возрасте от семи лет до одного месяца. Младшего вынесли на руках, гости получили возможность полюбоваться его насупленным личиком. Александре, как женщине, дали ребенка подержать; малыш, оказавшись на руках гостьи, беспокойно зашевелился и стал открывать ротик, демонстрируя розовый язычок.

— Есть хочет! — сказала мать и забрала младенца.

Александра проводила ее взглядом.

«Вейка! — подумала огорченно. — У Ливенцова будут трудности: в Бархатную книгу сыновей не впишут».

Александра благоразумно промолчала по этому поводу и набросилась на еду. Завтрак был вкусный, а она проголодалась. Они пили чай, когда в столовую заглянул посыльный. Есаул подошел к нему, посыльный козырнул и что-то тихо сказал.

— Гость доставлен! — объяснил Ливенцов, возвратившись к столу.

Зубов встал, Александра — следом. Они перешли в здание штаба — оно располагалось рядом, по лестнице поднялись в кабинет начальника отряда. Есаул поставил в ряд три стула, предложив Александре занять место в центре. Александра покачала головой и села с краю. Ее примеру последовал и Зубов. Есаулу ничего не оставалось, как устроиться между ними. Он сделал знак вестовому, тот шмыгнул за дверь. Спустя минуту в кабинет шагнул высокий мужчина. Александра широко открыла глаза. Незнакомец выглядел странно. Необычная одежда, сумка на плечевых лямках за спиной, но главным было даже не это. Лицо… Его нельзя было назвать красивым, по крайней мере, в представлении об образцовой внешности ари. Черты лица были правильны, но грубоваты — облик воина, а не аристократа. Впечатлению способствовал и свежий синяк под глазом. Тем не менее гость привлекал — каким-то суровым, мужским обаянием, одинаково приятным глазу мужчин и женщин. Сердце Александры легонечко екнуло.

«Уймись! — приказала она ему. — Ты здесь не для этого!»

Сердце послушалось и пошло ровно.

Незнакомец прошел к центру кабинета, встал напротив, заложив руки за спину. Он не выглядел испуганным, даже встревоженным. Разве что грустным.

«Именно грустный! — определила Александра. — Интересно, почему?»

— Знакомьтесь! — сказал Ливенцов. — Илья Степанович Князев. Мы… — Он посмотрел вправо и влево. — Подполковник Зубов Яков Сильвестрович, начальник Корпуса жандармов, и Александра Андреевна Добужинская из Института сравнительной антропологии. Меня вы знаете.

Гость вежливо поклонился.

— Мы пригласили вас…

— Погодите! — перебил Зубов. Он встал и подошел к Князеву. — Откуда у вас этот синяк? Вас били?

* * *

— Вас били? — спросил подполковник.

Я покачал головой.

— Откуда синяк? — не отставал он.

— Поскользнулся, упал, очнулся — синяк.

Женщина, сидевшая с есаулом, засмеялась. У нее оказались красивые белые зубки.

«Добужинская! — всплыло в памяти. — Она-то здесь зачем?»

Подполковник посмотрел на есаула, тот вскочил и подошел к двери.

— Тертышкина ко мне! — приказал вестовому.

Пока искали Рика, мы играли в гляделки. Не приходилось сомневаться: тройка в кабинете собралась по мою участь. Подполковник (почему-то с тремя звездами на погоне), есаул (погон с одним просветом без звездочек) и женщина в костюме для верховой езды. Присутствие женщины меня смущало. Для члена трибунала она выглядела слишком красивой. Присмотревшись, я разглядел в глазах Добужинской ум и волю и решил, что с ней надо быть особенно настороже. Зэки, с которыми приходилось общаться, единодушно не любили судей-женщин — те отмеривали срок по полной и без видимых колебаний.

Поиски вахмистра не затянулись: видимо, Рик болтался неподалеку. Переступив порог, он вытянулся и щелкнул каблуками. Синяк на его скуле горел закатным багрянцем.

— Что это? — Есаул ткнул в синяк.

Рик не ответил.

— Вы дрались с Князевым? — уточнил вопрос подполковник.

Рик облизал губы.

— Отвечать! — рявкнул жандарм.

— Так точно, ваше высокоблагородие!

— Из-за чего?

— Обидел мою сестру!

— Как?

— Сказал ей, что она красивая, но жениться отказался.

— Ага! — Подполковник повернулся ко мне. — Нехорошо, Илья Степанович!

— Это был комплимент, — пояснил я, — простая вежливость. Я не знал, что это чревато.

— По обычаям веев, мужчина, сказавший женщине, что она красивая, считается сделавшим ей предложение, — пояснил подполковник.

— Строго здесь! — заметил я.

— А у вас?

— У нас проще: сказал «красивая» — сделал женщине приятное. А дальше как карта ляжет. Вот Александра Андреевна, — я кивнул на Добужинскую, — красивая женщина. Это факт, и я его обнародовал. Мне теперь жениться на ней?

— А вы бы желали? — улыбнулась Добужинская.

— Готов обсудить.

— Александра Андреевна помолвлена с князем Горчаковым, — сердито сказал подполковник. — К тому ж она не вейка.

— Помолвка не свадьба, можно расторгнуть.

Добужинская захохотала. Есаул улыбнулся, только подполковник насупился.

— Вы вынуждаете меня…

— Минуту! — Добужинская встала и подошла к нам. — Илья Степанович, почему вы сделали комплимент сестре вахмистра?

— Напросилась.

— То есть?

— Ей хотелось, чтоб я это сказал.

— Так! — заинтересовался жандарм. — Поподробнее можно? С самого начала. Вы пришли в дом Тертышкина…

— Поели, почистили оружие, помылись в бане, после чего я лег спать.

— И все?

— Ну… Выпили немного.

— С сестрой?

— С Риком! То есть вахмистром.

— А сестра?

— Накрывала нам на стол. Одежду мою почистила.

— Более ничего?

— Ногти мне стригла.

— Что? — Подполковник переглянулся с Добужинской. — Вы ее об этом просили?

— Сама предложила.

— Что она сделала с обрезками ногтей?

— Смела в ладошку и унесла. Выбросить, как понимаю.

— При каких обстоятельствах вы сказали ей «красивая»?

— На следующий день, после завтрака. Она села напротив и стала интересоваться, что в ней мне нравится. Потом спросила, красивая ли она. Я подтвердил, чтоб не обидеть. Она убежала и вернулась с Риком…

— Вахмистр! — Подполковник повернулся к Рику. — Вы знали? Про ногти?

Рик опустил голову.

— Отвечать!

— Я… — выдавил Рик. — Я ей запрещал! Хотел отобрать. Но она сказала, что повесится…

— Илья Степанович! — повернулся ко мне подполковник. — Будете выдвигать обвинение?

— Какое?

— В отношении Тертышкина Иллирика Ивановича и его сестры Ульяны Ивановны за чародейство в отношении не осведомленного в том лица и понуждение оного к вступлению в брак с применением силы. Статьи триста восемьдесят шесть и триста восемьдесят девять Уложения об уголовных наказаниях.

— Не буду! — сказал я, тронув синяк. — Разобрались.

Есаул кивнул Рику. Тот сделал поворот «кругом» и вышел. Есаул принес и поставил мне стул.

— Садитесь, Илья Степанович! Есть разговор…

Спустя час я чувствовал себя носком, достатым из стиральной машины. Не извлеченным, а именно «достатым», поскольку достали меня до самой паренхимы. Я предполагал, что меня будут расспрашивать, и мысленно готовился. Выяснилось, что ни фига я не готов. Биография — где родился, крестился, заняла пять минут. А вот далее… Никого не интересовала страна, из которой я прибыл: ее государственное и политическое устройство, структура экономики, кто в России президент, а кто премьер-министр и как часто они меняются местами. Вопросы повергали меня в ступор. Каковы новейшие разработки фармацевтических компаний, цена их лекарств и кто лучший производитель дженериков? Последний термин я попросил расшифровать, подполковник любезно это сделал, но по его лицу я понял, что лучше б не спрашивал. Знаю ли я лучшие сорта семенной пшеницы, картофеля, рапса и подсолнечника? Желательно районированные для южных областей России. Какова их реальная урожайность и культура возделывания? Я что, агроном? Каков тренд котировок на золото на мировых биржах за последний год? Я брокер? Но более всего мне «понравился» вопрос о тенденциях моды в сфере женского белья. Последний поступил от Александры Андреевны и диктовался, судя по всему, не академическим интересом. Я признался, что из всех видов женского белья знаю два. Лифчик, он же бюстгальтер, и трусики. У последних бывает разновидность под названием «стринги». Стринги Добужинскую заинтересовали, и я нарисовал их в любезно поданном есаулом блокноте. Во фронтальной и тыловой проекциях, изобразив их для наглядности на модели. Образ модели был навеян картинками из журналов. Добужинская разглядела рисунок внимательно, а есаул, едва глянув, закашлялся и торопливо спрятал блокнот. Я пожал плечами. Света стрингов не носила, ей было без нужды. На ней и армейские кальсоны смотрелись бы эротично, впрочем, как и на Добужинской. Представив Александру Андреевну в кальсонах, я невольно улыбнулся. Добужинская поняла это по-своему и поджала губку. Обижать ее не следовало, в чем я скоро убедился.

Почти все вопросы задавал подполковник, он прямо сыпал ими и хмурился, получив уклончивые ответы. К концу беседы меня все чаще подмывало сказать жандарму, кто он, куда ему идти и как далеко. Если б не Добужинская, я бы это сделал. Зубов понял.

— На сегодня хватит! — сказал, вставая. — А теперь, Илья Степанович, с вашего позволения, небольшой медицинский осмотр. Проведет его Александра Андреевна. Не возражаете?

Я пожал плечами.

— Разденьтесь до белья! — приказала Добужинская.

Под внимательными взглядами тройки я освободился от одежды, оставшись в одних трусах, Добужинская приступила. Это был странный осмотр. Она не выслушивала и не выстукивала меня, как я ожидал. Первым делом мне заглянули в глаза и уши. Последние зачем-то помяли в руках. Пальцы у Добужинской оказались тонкие, но сильные. Затем мне осмотрели руки и ступни, прощупали суставы и ключицы. Было щекотно, и я хихикнул. Добужинская нахмурилась.

— Это что? — Она коснулась пальцем шрама на боку.

— Задело из подствольника.

— Что такое подствольник?

— Подствольный гранатомет «ГП-25», калибр 40 миллиметров, эффективная дальность стрельбы до 150 метров, — доложил я. — Заряжается гранатами «ВОГ-25» с эффективной зоной поражения осколками до пяти метров. Я оказался ближе.

— Опустите трусы! — велела она.

Я посмотрел на есаула и подполковника. На их лицах читалось удивление, но они молчали.

— Ну?! — наседала Добужинская.

Я подчинился.

— Возьмите член и оттяните крайнюю плоть!

Я оторопел. При медицинском осмотре доктор щупает мужчинам мошонку — на предмет обнаружения грыжи, мне это делали не раз, в том числе женщины, но член их не интересовал. Я замялся. Добужинская сердито фыркнула, присела и сделала то, на что я сам не решился. Рассмотрев результат, она встала.

— Одевайтесь!

Руки у меня подрагивали. На тюремных шмонах зэков заставляют спустить штаны, нагнуться и раздвинуть ягодицы. Однако шмонают зэков надзиратели-мужчины, это хоть неприятно, но объяснимо. Эта эсэсовка в бриджах лапала меня как животное, чей инструмент для производства потомства интересен ветеринару. Я, возможно, и незваный гость, но все же не настолько…

— Обождите, пожалуйста, в приемной! — сказал мне Ливенцов, отводя взгляд.

Громадным усилием воли я удержал себя от того, чтоб не впечатать дверь в косяк.