Мы восстанем завтра

Анатолий Гончар (2015)

Религиозные фанатики захватили воинскую часть, после чего двинулись на Москву. Колонна из металлических монстров — танков Т-98 — представляет собой чудовищную силу, с которой не в состоянии совладать никакие противотанковые средства. Мирных жителей городов и сел, через которые проходит колонна, фанатики безжалостно истребляют. Но камнем преткновения для убийц становится небольшой русский город. Ополчение этого города возглавляет прапорщик Николай. Ополченцы несут большие потери и все же наносят врагу серьезный удар. Новейшие противотанковые ракеты оказываются способны поджигать неуязвимые танки. Но силы сторон неравны, кольцо окружения сжимается. Николая и последних защитников города окружают в двух полуразрушенных домах…

Глава 9

Пока шли инженерные работы, я занимался распределением сил и средств — одним словом, тасовал людей, как колоду карт, — этого сюда, этого сюда, этих вот — вон туда. Сержанта Кудрина и его рядовых Вадима Дементьева, Павла Серова, Григория Москаленко и Максима Чепелюка я решил отправить на правый фланг, на стык двух участков обороны.

— Сережка, — понимая, что практически отправляю пятерку в самостоятельное плавание, я был просто обязан провести маленький инструктаж, — ведете наблюдение. Доклад сразу же, как только противник появится в пределах видимости. Открытие огня по проведении подрыва либо в случае обнаружения противником. Но запомните, — мой голос зазвучал глуше, — если противник вас заметит, то после боя я вас сам грохну! — заверил я, при этом улыбнулся так, что бойцы не поняли: сказанное шутка или все на полном серьезе. — Отход на запасные позиции по согласованию с линией обороны или моему прямому приказу. Вопросы есть? — Молчание. — Если нет — то вперед… И ни пуха!

— К черту! — бросил Кудрин, и они потянулись к стоявшей неподалеку машине.

Часом позже Вадим Дементьев лежал во влажном окопе, мысленно окунувшись в прошлое:

«Надя, Наденька, — звучит его голос. — Я люблю тебя, Наденька! — шепчет он, поражаясь собственной смелости. — Я люблю тебя! — Теперь Вадим уже кричит на всю улицу, на весь город, на весь свет. И нет никого счастливее. Она идет рядом и смеется. Она молчит, но он знает, что она тоже его любит. Разве это не счастье — идти рядом? Так бы и шел всю жизнь, не останавливаясь. Но…

Вечер, с которого все и началось, ничем не отличался от десятков таких же вечеров этой весны. Если бы дано было предугадать, чем все обернется, он бы ни за что не вышел в тот день из дома и Надю никуда не отпустил. Ни за что, никогда. Если бы знать, если бы предугадать…

… — Пашли! — Когда ее нагло хапнули за руку, не ожидавшая ничего подобного Надя вздрогнула.

— Ну ты, — гневно заблестели ее очи, — отвянь!

— Ха-ха-ха, — рассмеялся схвативший ее запястье смуглый тридцатилетний мужчина — Зураб Ахмедов из осевшей в городке…кой диаспоры. — Пашли патанцуем! — Словно и не заметив неудовольствия девушки, он с силой потянул ее в круг танцующих.

— Да отстань ты! — громко потребовала Надя, и на ее крик возмущения обернулся до этого в стороне разговаривавший с другом Вадим. Разворот, три широких шага, и он оказался подле смуглолицего.

— Зураб, отпусти ее, — довольно миролюбиво попросил Дементьев, но тот, которого звали Зураб, только похабно улыбнулся.

— Она танцевать со мной станет, гаворю, и сегодня станет, и завтра, и ваще, пошли. — До боли сжав запястье девушки, Ахмедов вновь потянул ее в сторону танцующих.

— Это моя девушка, и никуда она с тобой не пойдет! — Широкая ладонь Вадима легла на кисть Зураба, сжала так, что тот сморщился и зашипел:

— Ступай мима, па-харошему прошу. — Он похабно улыбнулся. — Дагаваримся, да? Сиколько за нэе хочешь? — Кивок в сторону девушки.

— Ты, тварь! — И без того с трудом крепившийся Вадим пришел в бешенство. С трудом удержавшись, чтобы не врезать негодяю в челюсть, он вывернул ему руку и, продолжая движение, завел за спину, взяв на болевой и тем самым заставив Зураба согнуться в унизительном поклоне.

— Слюшай, ты, — кривясь от боли, изошел пеной Зураб. — Отпусти руку, жизнь надоел?

— Заткнись! — Вадим направился к выходу, толкая впереди себя плюющегося Ахмедова. Со всех сторон к ним сквозь ряды танцующих начали пробиваться соплеменники Зураба, но не успели. Вадим протолкался к выходу и, распахнув дверь на улицу, с силой вытолкнул вопящего от боли и унижения Ахмедова. Едва не упав, тот слетел по ступенькам и с переполненным яростью лицом повернулся в сторону Дементьева.

— Зря ты так, паря, зря! — Ахмедов сплюнул, в руках у него появился нож. — Пагаварим?

— Вот падла! — У Вадима никакого оружия не было, но он сделал шаг вперед, в этот момент его ударили сзади, он устоял, развернулся, врезал в ответ.

— Прекратить! — зычный голос Семенова — начальника охраны клуба прорвался сквозь шум начинающейся драки. В этот момент трое его помощников перекрыли выход, тем самым оттеснили соплеменников Зураба, остававшихся в зале, а еще двое охранников оказались снаружи, недвусмысленно поигрывая травматическими пистолетами. Хотя были ли они травматическими? Кто знает…

Все замерли, с рукопашниками Семенова предпочитали не связываться. Зло зырясь на Дементьева, Зураб снова сплюнул.

— Павезло табе. — Поиграв ножом, он сложил лезвие и сунул его в карман штанов. — Дэвушка твоя тэперь моя будет, понял, да?

— Что ты сказал? — Вадим шагнул вперед.

— Остынь. — Семенов положил на плечо парня свою широкую ладонь. — А тебя, — он обратился к Зурабу, — я здесь больше не вижу.

— Эта пачму? — делано возмутился Ахмедов. — Он первий начал.

— Мне без разницы, кто начал, а за ножички я предупреждал. У нас в заведении никаких колюще-режущих. — Он повернулся к высыпавшим из дверей землякам Зураба, теперь, когда ситуация нормализовалась, охранники их выпустили. — Вы что, хотите Пугачевска, Кандолаги, Волгограда или…

Напряженное сопение и ни одного ответного слова.

— Если еще у кого замечу нож, закрою двери для всех. Надоело! — сказал как отрезал.

— Чего шумишь, Степаныч? Ошибся парень, с кем не бывает?

— Бывает, согласен, но про ножи я все сказал. Мне тут мокруха не нужна. Не поделили что, вышли один на один. Набили морды и разошлись. И то желательно на соседней улице. — Семенов обвел собравшихся суровым взглядом. — Все, конец базару…

В тот вечер все вроде бы закончилось благополучно. Синяки и шишки не в счет…