Растяпа. Почетный гость

Анатолий Агарков, 2023

Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться.Я мог бы:– остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке;– сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ;– выйти на Станкомаше в большие начальники;– стать профессиональным журналистом;– втереться в партийную номенклатуру;– замутить собственный бизнес…Но, увы. Старость, пенсия, одиночество – итог жизни. Даже жилья нет собственного. И кто я после этого? Вот-вот…Но грех жаловаться – жизнь прожита замечательная! В этом Вы сейчас сами убедитесь…

2

Я и не думал, что личный водитель председателя Комитета по делам строительства и архитектуры Увельской Администрации Чунтонов может оказаться таким занудой. Столько ездили вместе, общались, одинаково восхищались боссом, а вот не сумел я разглядеть, что природа наделила Юрия Палыча в придачу к сердцу, насквозь пропитанному ядом, еще и врожденным талантом портить людям жизнь. Может, кто и не согласится с таким выводом, но по моим прикидам, по меньшей мере, дюжину раз я обращался к нему по поводу документов на машину, которую он мне продал — практически каждый месяц в течении года. Ответ был один: «Я еще не выбрал в Комитете строительных материалов на ту сумму, которую ты мне уступил». Ни дать, ни взять — хищный хорек капиталистического мира. При этом посматривающий на всех прочих, кроме своего начальника конечно, примерно так, как смотрят на нечто, плавающее в общественном туалете. И бесполезно в чём-нибудь убедить…

Наконец, год спустя после того дня, как чунтоновская «Таврия» прописалась в моем гараже, я получил на неё документы. Ринулся в РЭП–ГАИ.

— Ты где столько времени пропадал? — спросил меня тамошний лейтенант.

— Не имел физической возможности, — простодушно так заявил.

— В самом деле? — равнодушно обронил гаишник. Мое сюсюканье не произвело на него никакого впечатления. — Плати штраф либо пиши объяснительную. Да такую, чтобы слезу вышибала, иначе оштрафую.

А у самого губы растянуты в подлую ухмылочку, означавшую — тебе крышка.

Возможно, она и подвигнула меня на творчество в духе Стивена Кинга. Чтобы обезопасить от штрафа свой небогатый кошелек, я написал, что прошедший год находился в противотуберкулезном диспансере на излечении открытой формы этого смертельно заразного заболевания.

— Жуть просто! — сказал лейтенант, прочитав мою объяснительную записку. — Читаешь и мороз по коже.

Про штраф он уже не вспоминал.

Наконец-то, я сел за руль «Таврии», чувствуя себя в безопасности.

Всякий раз, бывая в Мирном, брал в ведомственном магазине трехлитровую банку молока (и конечно, оставлял на обмен пустую) — мне её приносила продавщица из подсобного хозяйства своей матери. Продукт сей очень нравился нам с мамой и был заценен моей семьёй. Потеряв работу, но приобрев документы на машину, я наладил постоянные поездки в поселок Мирный за молочными продуктами сначала в выходные — причем с Тамарой и Настей. В первый же наш приезд, отыскав дом молочницы, мы дождались у ворот её дочь. Продавщица ведомственного магазина шла из стайки с двумя полными ведрами молока на коромысле, грациозно покачивая бедрами.

Отпустив нам молочных продуктов на неделю вперед, она усмехнулась:

— Недурно смотришься. Машина тебе к лицу. Вот над её маркой неплохо бы поработать. Вон у директора-то «десятка», а ты его зам как-никак.

— Однако, бывший, — ответил ей.

С юмором девушка. А я задумался — для чего бизнесмену нужна машина?

Итак, личный легковой автомобиль, это не роскошь, а:

— средство перемещения по задуманному маршруту;

— средство доставки не только документов, но и небольшого объема груза;

— средство, в котором удобно перемещаться в ненастную погоду — это тебе не мотоцикл, на котором всего два места;

— средство перемещения, в котором можно находиться с комфортом — например, слушая музыку или новости;

— средство перемещения, в котором можно заниматься любовью.

Как сказала однажды Тома:

— Всякий раз, когда ты приезжаешь к нам на машине, у тебя сияют глаза и топорщится хвост трубой.

Хвост — это она про что? И хоть убейте не могу понять, почему себя так чувствую. Но судьба, как известно, постоянно выжидает момента, чтобы преподнести сюрприз, порой даже комического характера.

Набравшись в Комитете ума-разума от председателя, стал считать себя человеком с железными нервами. Но то, что Тома отчебучила в одну из наших поездок в Мирный меня просто огорошило, а потом и развеселило.

Было лето и день рабочий. Мы приехали втроем за молоком. Дочь моя в прошедшем учебном году начала изучать английский язык и всю дорогу весело напевала, сидя на заднем сиденье: «Джингл белс… джингл белс…» В Мирном Тома попросила завернуть к конторе ЗАО «Южуралкустром», оставшейся должной нам кучу денег. Ушла в бухгалтерию.

Там, представившись с легендарной невозмутимостью, она отвлекла людей, вечно занятых своими делами, скромной просьбой выдать справку о задолженности предприятия ей за ребенка по исполнительному листу. Красивой даме со вкусом одетой и изысканными манерами не отказали — скоро требуемый документ был у Тамары Борисовны на руках.

И после этого в бухгалтерии ЗАО «Южуралкустром» начался Армагеддон. Кто-то увидит в том руку Дьявола, другие, напротив — промысел Творца, воздающего людям за их грехи. Нет, моя жена не стала бить в конторе окна и крушить столы незадачливых бухгалтеров — Тамара Борисовна, получив документ с подписью и печатью, лишь стерла улыбку с губ и строгим голосом педагога, отчитывающего провинившихся учеников за шалость, сказала присутствующим:

— С этой справкой я поеду сейчас в районную прокуратуру. Доведу тяжбу к вам до суда с возмещением не только задолженности, но и пени за просрочку выплаты. Сюда приедут судебные приставы, чтобы арестовать ваше имущество… служебный автомобиль директора или оргтехнику. Они арестуют всё, что легко можно продать. Деньги свои и неустойку с вас получу через суд, если вы не хотите платить добровольно вами же начисленную сумму…

С моей точки зрения, это была полнейшая галиматья! Денег нет и где же их взять? Но это с моей… Непуганые прежде кустромоские бухгалтера кинулись со всех ног искать наличку — выгребли все, что нашли в сейфе главного бухгалтера, в своих ридикюлях и даже из кассы ведомственного магазина. Против подобных доводов у них не оказалось аргументов.

Вскоре перед Томой на столе сложили стопкой купюры.

— Сколько смогли собрать…

Моя жена скрупулезно пересчитала деньги.

— Хорошо. Скажите, когда приезжать за оставшейся суммой и, если не обманите, а рассчитаетесь полностью, я не пойду к прокурору.

Усмиренные, как обезьяны взглядом удава, бухгалтера «Южуралкустрома» назвали дату новой встречи.

— Следующая пятница вас устроит?

— Хорошо, я приеду. Но запомните: всю оставшуюся сумму без остатка — иначе вы знаете, что с вами будет…

Не ведая о том, что творит наша мама, мы с Настенькой дуэтом весело напевали, поджидая её в машине: «Джингл белс…» Наконец, Тома вернулась, одарив нас с ребенком восхитительной улыбкой.

— Вот так надо работать с этими курицами! — рассказала она о результатах визита в мою бывшую контору.

Мое отношение к жене на чуток изменилось в лучшую сторону. Я увидел в ней человека, способного за доли секунды оценить обстановку и действовать в соответствии. Не без сарказма ещё подумал — Тамара Борисовна, если захочет, любому не только устроит ад, но и заставит его бежать оттуда.

Итак, я свободен, у меня есть машина — самое время заняться осуществлением давно задуманного мероприятия. В принципе, размышлять больше не о чем: весь план продуман до конца — настало время действовать.

Во-первых, чтобы открыть свою, нигде не зарегистрированную, но похожую на законную канитель, мне необходимы реквизиты реальной фирмы.

Во-вторых, реальная фирма должна быть из самых захудалых районов области, где нет ни заводов, ни рудников, ни других каких-нибудь крупных предприятий, кроме сельскохозяйственных — я выбрал Октябрьский район.

В-третьих, отредактировав реквизиты реальной фирмы я мог заказать печать и штамп для своего вымышленного предприятия.

Это сейчас в любом магазине продаются такие наборные штучки. Тогда их изготавливали зэки на зоне. У меня уже был телефон, к кому обращаться с таким вопросом. А собственную фирму я решил назвать ООО «Садко», в честь легендарного новгородского купца, заложившего свою голову против товаров под фарт. Ведь за подобные мероприятия, говорят, в презираемой нами Американии легко можно схлопотать пожизненное заключение. А в России, слава Богу, пока бардака хватает.

Но все равно — рискованное предприятие, и я на всякий случай держал пальцы крестом. Это мне давало чувство свободы и надежды, что все будет хорошо. Надежда, как правило, весьма хрупкое создание, и несмотря на то что её лелеют и холят при помощи вливаний оптимизма, она имеет тенденцию время от времени умирать. Но и воскресать вновь и вновь. Такова уж её природа.

Я не собирался с чем-то химичь и кого-то обманывать — разве только государству не буду платить налоги. Но у нас с ним давние споры — и счет после известных событий с ЧП (частным предприятием) пока не в мою пользу. Считайте учреждение ООО «Садко» мятежом против фискального аппарата, поднятым в одиночку. А о моей рудиментарной обидчивости я уже не раз говорил. С годами она не только не подносилась, но даже слегка усилилась.

Ну, а государство, оно никогда не останется в накладе — придет время, и оно отыграется на моей пенсии. Так что, как говорят на зоне, всё — чики-пуки.

Однако сама идея учреждения нигде не зарегистрированного предприятия давала обильную пищу для размышлений. Здравый смысл подсказывал, что незащищенный законодательством, я мог однажды и в одночасье потерять весь свой заработанный капитал.

Но стоит ли заранее унывать, если знаешь, что жизнь конечна, и рано или поздно всё на свете печально уходит — и молодость с её романтикой, и зрелость с её заботами, и старость с её мудростью. Как поется в известной песне — «что бы ни было в начале, утолятся все печали». Или как говорится на латыни — «labor ominia vincit» — что означает: «труд победит всё». Что по-русски звучит иначе — терпение и труд всё перетрут.

В тот день, когда я задумал круиз в Октябрьский район, у меня гостил сын-студент.

— Сдается мне, Виктор Анатольевич, что вы вполне созрели для настоящей противозаконной акции.

Он выслушал молча, и у меня создалось впечатление, что парень увлечен предстоящей поездкой, а вовсе не моими терзаниями.

— Что скажешь?

— Тебе же нужна информация? Ну так, поехали.

Я добавил пафосно:

— С этих чертовых реквизитов начнется закладка великой финансовой империи «Агарков и сын».

— «Агарков и дети», — поправил меня потомок таким тоном, будто его рот был набит горчицей.

Итак, в день судьбоносный медленно занималась заря, когда я, закончив «час Пикуля», собирался в лес на пробежку. Витя с вечера тоже выразил желание со мной пробежаться. Но я поставил условие — если проснешься сам. Сейчас он сладко спал…

Птицы на деревьях начали подавать голоса, когда я выбрался за околицу. Петушиное «кукареку» провожало меня в дорогу. В небесной выси невидимый жаворонок приветствовал приход дня. «Восходит солнце! — возвещало его крещендо. — Я вижу его первые лучи!»

Восходит солнце. Я увидел его позолоту на верхушках далеких сосен. Бежал трусцой, вслушиваясь в зоологическую овацию. Когда добрался до опушки, светило уже висело за спиной кровавым апельсином — цвет, должно быть, от далеких туманов.

Еще немного рысцы лесной тропкой, и вот она — тотемная лиственница, царица леса! Что ж, пожалуй, пришло время помолиться мне за удачу. Через несколько часов мой преступный план начнет осуществляться. Сама Природа через могучую красавицу хвойной династии заряжает меня оптимизмом.

Не торопись, ловя удачу — мне кажется, именно такой ответ услышал я в гуле огромного ствола, покачивающего своей вершиной высоко в небесной сини.

Не торопись, ловя удачу — мне кажется, эта мысль призывает к осторожности во всех действиях, если хочешь чего-то добиться.

Направляясь в Петровку и прислушиваясь к разговорам мамы и её внука, с удовлетворением думал о том, что день начался и пока складывается очень удачно. На пробежке получил заряд оптимизма и теперь всем существом своим — нервами, кровью, мышцами — не сомневался в успехе предстоящего дела. Я обязательно добьюсь своего. Но чтобы быть до конца честным, должен признаться, что мало себе представляю, как это сделать на практике. Ранее сложившийся план теперь, по мере приближения к его осуществлению, больше походил на неоформленные мечтания. И потому, видимо, придется импровизировать на ходу.

Первая часть пути — если позволят Бог и ГАИ — никакой сложности не представляла. И через час мы уже были в Петровке у ворот дома маминой младшей сестры — тётечки Маруси Егоровны Леонидовой. Перекусив и оставив маму в гостях, мы рванули к деревне Писклово на Октябрьский тракт.

— Не хочешь немного порулить, Витек? — спросил сына, когда проселочной дорогой въехали в густые леса. — Это достаточно просто, если не дергаться и не спешить.

Наследник хотел, и мы поменялись местами. Я решил поделиться с ним мыслями, которые одолевали.

— Нам надо найти село, в котором есть что купить и выписать счет на предоплату — вот и вся наша задача. Справишься?

Сын отказался, проявляя здравый смысл — тот самый, с которым появился на свет:

— Поучусь у тебя. Ты же великий переговорщик. Помнишь? — сам говорил.

— Лихие времена требуют лихих поступков, — подбадривал я себя.

После этого мы некоторое время ехали молча. По правде говоря, молчание даже несколько затянулось. Пребывая в задумчивости, я тем не менее не забывал поглядывать за окно и держать в поле зрения насыпную дорогу, вдоль которой мы двигались. Скоро Октябрьский тракт. От волнения пересохло горло.

Знаете, почему я предложил сыну порулить машиной? Не только потому что на отрезке пути Петровка — Писклово, к тому же на её не основном, а проселочном варианте, трудно встретить сотрудников автоинспекции. Просто вспомнил слова капитана парохода «Карпатия», совершившего самоубийственную гонку через скопления льда на помощь пассажирам тонущего «Титаника». Увидев утром ледяные горы, которые ему удалось благополучно миновать ночью, он содрогнулся и сказал: «У меня было ощущение, что на штурвале помимо моей лежит еще чья-то рука». Мне хотелось, чтобы необъяснимое чувство капитана Рострона овладело и мной. Для того предложил своему ребёнку приложить ладони к рулю машины.

Когда выехали на асфальт Октябрьского тракта, нервы мои были на взводе, как часовая пружина. Писклово меня не интересовало. Мы поменялись с Витей местами, и я повел машину на юг — в сторону райцентра Октябрьское.

Работу, какая бы они ни была, можно сделать двумя путями — либо с удовольствием, либо с отвращением. Нравилось мне задуманное или нет, оно требовало исполнения.

Куда я еду? Ответ очевиден — мне нужна центральная усадьба какого-нибудь сельхозпредприятия. Если такового не встречу по дороге, то, доехав до центра Октябрьского района, там уже буду искать то, что нужно. Если ничего подходящего не найду, то придется признать — в этот раз обстоятельства оказались сильнее меня. Времени на разработку другого более или менее разумного плана действий у меня не оставалось.

— Куда мы едем? — спросил меня сын.

— Хороший вопрос, — я попытался скрыть тревогу.

Отличный вопрос — только как на него ответить?

И тут моя голова решила, что настало время болеть. Оно и понятно — неопределенность, волнение, дорога…

Замечательно… просто замечательно! — думал я, когда моя возбужденная нервная система подавала болевые сигналы мозга.

И в этот момент за поворотом показалось село.

— Это похоже на то, что мы ищем? — спросил Виктор.

— А давай завернем.

Мы свернули с трассы и проехали широкой дорогой до двухэтажного дома похожего на контору.

Откровенно говоря, у меня есть все основания гордиться собой.

Во-первых, я довольно уверенно, будто у меня была кипучая душа в не ведающем суеты теле, вышел из машины и, поднявшись на высокое крыльцо, вошел в контору сельскохозяйственного предприятия — сейчас не помню его названия.

Во-вторых, нашел бухгалтерию, деловито представился тем, кем я недавно был — заместителем Генерального директора ЗАО «Южуралкустром по коммерции — что свидетельствовать должно было о моей великой занятости и серьезных намерениях, спросил:

— У вас есть бывшие в употреблении и уже ненужные автомобильные покрышки? Мы бы купили их у вас сразу все по сходной цене.

Уф! Кажется, произнеся спонтанно возникшие слова, я остался жив и не скончался от стыда. Однако во взгляде женщины, к которой обращался, заметил презрение — что вполне объяснимо.

— Что за цирк? — удивилась она, по-видимому главный бухгалтер.

— Нам они постоянно нужны, чтобы обезопасить борта причала и насосных станций при швартовке в карьере, где качаем песок. Неужели не видели по телевизору — на катерах применяются и дебаркадерах.

— И почем?

— Чем дешевле, тем лучше, — сказав это, закусил губу и стал рассматривать свои руки, чтобы не выдать своих мыслей. А они беспардонно улыбались.

Главбухша стала кому-то звонить — прояснять и согласовывать. Даже спорить:

— Ага! Щас! За так отдам… Вам бы только задницу не отрывать. А я сказала — иди и посчитай. Потом мне доложи.

Закончив переговоры обратилась к нам:

— Сейчас информацию соберем, что имеем вам предложить. Ну, а вам придется немного подождать.

Мы с сыном вышли и уселись в фойе конторы под двумя фикусами.

— Еще немного терпения, и все решится, — сказал я то ли себе, то ли ему, не в силах избавиться от нахлынувшей еще в бухгалтерии комедийной театральности.

А он промолчал, думая о своем.

Час спустя нас пригласили опять в бухгалтерию и объявили, что хозяйство готово нам уступить бывшие в употреблении покрышки с грузовых машин, комбайнов, колесных тракторов и прочей сельхозтехники в количестве… по цене за штуку… на сумму…

Я и глазом не моргнул:

— Пишите счет на предоплату.

— Давайте ваши реквизиты.

Я достал из дипломата фирменный бланк ЗАО «Южуралкустром».

Когда вернулись в «Таврию», прежде чем вставить ключ в замок зажигания и завести двигатель, я с шумом выдохнул и положил трясущиеся ладони на руль в мохеровой облатке.

— Вот так жадных имеют! Учись, потомок.

Пришел черед и ему расплыться в улыбке.

— Ну, ты просто Остап Бендер! — восхитился сын. — Это же надо додуматься — покрышки бывшие в употреблении! А эти-то, лопухи, клюнули…

— Ну, зря ты так, — я кивнул на дипломат. — Их бумага вдохнет жизнь в мое предприятие.

И во взгляде наследника отразился новый мир, открывающийся предо мной.

Цель поездки была мастерски достигнута — у меня на руках документ, где прописаны все реквизиты одного из сельхозпредприятий Октябрьского района. То, что надо! Теперь дело за штампом и печатью.

Созвонившись с исполнителем подобных заказов и прихватив с собой семью и сына, отправился в Челябинск в некоторой растерянности — ведь я второй раз за рулем машины в большом суетливом городе. Однажды, много лет назад на отцовом «запорожце» забирал здесь жену и дочь-малютку из роддома. И с тех пор только пассажиром…

Путешествуя на автомобиле с семьей, обнаружил, что Тамара Борисовна — просто кладезь здравого смысла: во всяких дорожных ситуациях её советы умны и уместны, и никакой паники не являет. Когда еду с ней, на меня гаишники внимания не обращают. А интересно было бы посмотреть, как она с ними разбираться станет. Впрочем, дело, конечно, не в ней, а — права продавщица из Мирного — в марке автомобиля. И какой же гаишник остановит «Таврию» на дороге, если она не ткнет его бампером в зад?

Наблюдая за Тамарой исподволь, приходил к выводу — это хорошо, что она не любит меня: любовь зачастую делает женщин истеричками. Бог наделил мою жену трезвым умом и умением обуздывать свои чувства. Не смотря на то, что мы не живем вместе и у нас практически нет интимной близости, ей и в голову не приходило устраивать мне сцены ревности. Она никогда не позволяла себе затевать со мной споры, когда я был за рулем.

И еще одна мысль о жене, как о женщине. К ней бессмысленно подходить с чужими мерками. Она сама себе знает цену. И вкус её нахожу безупречным.

Второй раз в жизни пересекал я город Челябинск не в качестве праздного соглядатая, а за рулем автомашины. Надо признать, пронзая его с юга на Северо-запад, был настолько измучен и взвинчен то и дело возникающими дорожными ситуациями, что глазел по сторонам без лишнего воодушевления. Достигнув искомого адреса и вручив нужному человеку эскизы печати и штампа ООО «Садко», я почувствовал нечто, близкое к умилению.

Ну вот, еще один шаг сделан на пути к собственному, пусть нелегальному, но предприятию — осталось начать оборот средств и разбогатеть. Тогда я не очень-то распространялся о своих задумках — знал только сын, уже взрослый парень; не знали жена и дочь — ибо не ведающих нельзя считать обманутыми. Думаю, осуществись моя затея, Тамара не очень-то удивилась — в те лихие девяностые годы случались вещи и подиковиннее! Вот интересно — знай все подробности, стала бы она мне соратницей (ну, в смысле, деловым партнером по бизнесу)? Вряд ли — хотя, как известно, боги Олимпа веселятся во всю.

Вот что мне не нравилось в Тамаре Борисовне, так это то, что она никогда не упускала случая настроить дочь нашу против меня. Она понимала это так — дочь и мать могут подругами быть. Но дружба с отцом для её дочери противопоказана. Она не понимала, что интересного находила во мне Анастасия, кроме моей зарплаты. Ну, теперь ещё и машины…

Для моей жены отсутствие любви ещё не помеха браку. Для меня утеря чувств — не причина к разводу: ибо любовь и приязнь суть два разных чувства. Тем более, что у нас есть общий ребёнок. Но даже неприязнь супругов друг другу — бремя, которое можно влачить. Только присутствие в семье вечно пьяной и скандальной тещи для меня оказалось пределом терпения. И осталась одна надежда — ну не вечно же она (имею ввиду тёщу) собирается жить. При нечастых наших встречах Мария Афанасьевна в последнее время и выглядит так, будто мечтает о смерти.

Интересно — может случиться у нас вражда с женой из-за ребенка? Вот с Ольгой из-за Вити мы никогда не ссорились — так, было несколько замечаний по поводу и всё: мы оба ему были хорошими родителями. А вот про Тамару такого не скажешь…

Пока надеюсь — ей хватит ума понять, что в семейных войнах не бывает трофеев. И оставляю без внимания её циничные наговоры Настеньке — вот, мол, у нас какой плохой (жадный, глупый, жестокий — не нужное зачеркнуть) папа — с надеждой, что наша дочь сама со временем во всем сама разберётся.

Однако справедливо говорят, что любой человек рождается с каким-нибудь талантом. Я уже говорил ранее, а теперь с годами все больше нахожу подтверждений самому главному дарованию нашей дочери ко всем отличным отметкам в школе — это умение нравиться всем. А также мечтать и фантазировать, унаследованные от папы. И умение мыслить здраво — это у неё от мамы.

Все чаще и чаще Анастасия, рассказав мне какую-нибудь историю из своей подростковой жизни, торопливо добавляла: «Только маме не говори». У нас появились с ней свои секреты.

Но дочь есть дочь, она — мой ребёнок и также дорога мне, как сын. Однако я также знаю, что не могу бросить на произвол судьбы свою несчастную жену — хоть мы не живем с ней… дай Бог памяти… сколько лет. Я бы не прочь её выдать замуж, если найдется такой отчаянный человек. Лишь бы он не обижал её и, конечно, же мою дочь. Вот я какой — единственный пока еще живой сын моего покойного отца.

Виктор покинул нас, уехав на троллейбусе к деду с бабушкой. Дамы настроились пройтись по магазинам. А я не спешил покидать салон авто — мне не хотелось выставлять напоказ свою слабость. С тоскою в глазах припарковал автомобиль неподалеку от Торгового Центра и сказал:

— Идите, девочки, без меня. Я очень устал. Мне надо отдохнуть и собраться с мыслями.

И действительно, когда они вернулись, обойдя Торговый Центр и прилегающие к нему супермаркеты, я, успевший немного вздремнуть, стал более-менее походить на человека.

— Ну как, отдохнул? — спросила Тома. — Готов ехать в обратный путь?

— Совершенно готов, — кивнул, взирая на супругу с обожанием; кажется, сейчас я её любил больше, чем когда женился на ней. Вот что дает общий ребенок! Семья чаще всего приносит страшно много беспокойства. Но иногда по ней просто скучаешь.

— Вот и хорошо! — прочирикала Настя. — Едем домой.

И опять через город — хотя теперь по короткой дороге. А ведь я потомок людей, умевших управлять лошадьми, перешедшими на галоп. Ну, ничего — думаю, со временем практика езды в городах придет и ко мне.

Порадовав душу магазинами, в дороге Тамара Борисовна разговорилась.

— Как твои мысли — пришли в порядок?

— Еще бы! В жизни моей набралось слишком много такого, что мне хотелось бы изменить. В этом все дело. Слишком о многом приходится сожалеть.

— Сожалей, если ничего не можешь с собой поделать, но не позволяй прошлому портить настоящее и будущее. В противном случае прошлое будет вечно преследовать тебя. Я уже говорила, что пора обрести свой собственный в жизни путь. Вот я — педагог и с этим умру. А ты до сих пор не поймешь — кто ты есть и чего хочешь добиться. А ведь гонка к обеспеченной жизни уже началась по всей стране.

Это был добрый практический совет.

— Как ты думаешь, дорогая, из меня может получиться бизнесмен?

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

Настенька, намаявшись за долгий беспокойный день, сладко спала на заднем сиденье.

— Твой сын хорошо воспитан, — сказала Тамара, зная, что эти слова понравятся мне.

— Да, теперь у меня появилась поддержка, на какую я прежде не рассчитывал. Мне бы сейчас заработать стартовый капитал и можно начинать совместное дело. С Виктором стало интересно обсуждать разные маркетинговые операции. Мальчик настроен по-деловому. К тому же у парня неплохие мозги.

— Судьба и Фортуна чаше всего определяют участь людей — одних возносят, других унижают… а на третьих, которые в большинстве, не обращают внимания. Но на них и держится наша страна.

— Наша дочь из какого числа?

— Она еще слишком мала для каких-либо выводов.

— А разве наследственность — пустой звук? Мне как-то Ольга Викторовна сказала, что чувствует кровь отцов в своих детях.

— И чья лучше? — усмехнулась Тома.

— Она считает, что Виктор далеко пойдет.

— Надеюсь и в дочери есть твои дарования. Только вот тебе они почему-то ничего не дают.

— Дай срок, дорогая — еще не вечер.

Иногда мне бывает с женой хорошо, и я начинаю жалеть о непрожитых вместе годах. После неё у меня была гора Магометова других женщин — по принципу: ищущий да обрящет. Только все любовницы рано или поздно надоедают. Они — всего лишь способ удовлетворения наших мужских потребностей, но никогда не представляют собой объекта изучения человеческой натуры и не вызывают сильной привязанности, поскольку нет общих детей. Рано или поздно наступает день просветления, и ты осознаешь, что любовная связь доставляет больше хлопот, чем того стоит. А что-то неуловимое, что тебе постоянно не достает, так и не найдено. Последняя попытка наладить любовные отношения с женщиной с позором провалилась, когда еще работал в архитектуре. Теперь я чувствую себя гораздо счастливее, просто живя мечтами. Лучше что-то, чем совсем ничего.

А женщины — странные существа. Им всегда мало того, что они имеют — они все суть старуха из сказки Пушкина о золотой рыбке. И всегда у них виноваты мужчины. Видимо, однотипно мыслят — без каких-нибудь индивидуальных особенностей. Но вот я столкнулся лицом к лицу сначала с Ольгой, потом с Тамарой и не могу сказать, что досконально знаю и ту, и эту. Почему мне не дан дар ясновидения? Почему я ничего не понимаю в женщинах? Почему я всякий раз пасую перед ними, хотя должен повелевать? Откуда у меня подкаблучность эта?

Приходится признать, что мне не тягаться с женщиной за лидерство в отношениях.

М-да… семейные отношения. Бесконечная головная боль после медового месяца.

Один приятель рассказывал мне об отношениях его старшего брата с женой.

— Он её лупит, она визжит — и каждый стоит на своём. Но в конце концов, всегда остается права она. Ибо сноха готова даже умереть, отстаивая своё, а брат не готов за это её убить.

Неужели так можно жить?

Я не знаю, чему наставлять свою дочь в этом плане. Но сыну советую — в спорах всегда уступай жене, делая своё дело: по принципу — при слишком ярком солнце старайся быть в тени. И будешь ты счастлив в семейной жизни, ибо для счастья главный враг — просто дракон о трех головах — бабье тщеславие! Это заложено в них природой — ибо их боевой клич: будь рабыней ночью, чтобы стать царицей днем. И все-таки царицей! — а не подругой или женой… Помни об этом, мой сын!

Исходя из правила, что самым любопытным для человека является все несовершенное и прекрасное, пусть для меня женщины навсегда останутся загадками, как манящие берега неоткрытой Америки. Пусть будет так — не напрягает!

Ну, да ладно! Мысли свои я привел в порядок — вернемся к делам меркантильным.

Начало было положено. И уже через неделю у меня на руках были необходимые инструменты для финансовой деятельности ООО «Садко». Я не собирался открывать расчетный счет в банке — да это и невозможно. Просто однажды приехал в бывшую свою канитель ЗАО «Южуралкустром» и представился торговым агентом Общества с Ограниченной Ответственностью из Октябрьского района. Предложил Генеральному директору посреднические услуги в реализации дебиторской задолженности Увельского завода ЖБИ — мол, по доверенности беру железо-бетонные изделия, а в возвратном порядке предлагаю необходимые услуги и товары. Виктор Иванович на такое сотрудничество согласился.

Но когда я с доверенностью ЗАО «Южуралкустром» появился на Увельском заводе ЖБИ, тамошний директор Бендерский меня поправил:

— Если есть такая возможность, попроси у них песок — и тогда тебе ни в чем отказа не будет. А под эту доверенность я тебе ничего кроме фундаментных блоков не дам.

Я вернулся в Мирный и выпросил у Пислегина под долговые обязательства ООО «Садко» талоны на мытый песок — и получил их практически на всю годовую потребность Увельского завода ЖБИ. И в одночасье стал, ну, если не владельцем приличной суммы оборотных средств, то её распорядителем. Теперь можно начинать движение материалов по кругу.

Надо признать, что мне здорово повезло в тот год. Злые языки утверждают, что мэр города Челябинска приобрел где-то бордюрный заводик (цех?) и, чтобы извлечь из покупки максимальную прибыль, издал указ: все бордюры на тротуарах заменить — мол, подносились изрядно и своим видом позорят столицу Южного Урала. Ремонтно-строительное лето в Челябинске началось с того, что везде и всюду дорожники меняли бордюры. Кому не хватило заводских — делали опалубку и лили из бетона прямо на месте. И смех, и грех!

Ну, а тут я откуда ни возьмись — вернее ООО «Садко» с бордюрами от Увельского завода ЖБИ. Их там целое поле Куликово после известной битвы — новеньких, складированных, просящихся в дорогу. И как только я их начал отвозить в Челябинск, Бендерский дал команду — новые заливать, а то участок простаивал из-за кризиса перепроизводства.

Проблему с транспортом решил легко. Южноуральское ПАТО, имея большой парк всевозможных машин, очень нуждалось в заказах и не брезговало в расчетах бартером. Так что…

С заказчиками в Челябинске очень мне помог мой бывший наставник по зачетам налогов в областной бюджет специалист треста «Южуралстрой» Загвоздин Валерий Александрович. Душа-человек, он не только мне предложил целый список организаций, нуждающихся в бордюрах, но даже некоторым меня рекомендовал, позвонив по телефону.

Прежде, чем везти товар к обмену — а платить за бордюры живыми деньгами никто и не собирался — приезжал на предприятие, составлял договор: мы вам шило, вы нам мыло. Потом это «мыло» предлагал в «Южуралкустром», на Увельский завод ЖБИ конечно, и в Южноуральское ПАТО. Впрочем, всюду, где мог на «мыло» быть спрос.

И заработал конвейер: в Челябинск бордюры, обратно — автомобильные и тракторные шины, сухозаряженные аккумуляторы, запчасти на экскаваторы и прочее, прочее, прочее…

Взял за правило не торговаться с партнерами, но всегда, выписывая счета покупателям, прибавлял к стоимости товара и транспортным расходам десять процентов наценки — это была моя маржа. Другими словами, из одной поездки, если машина была загружена в оба конца (а так чаще всего и было) я привозил двадцать процентов чистой прибыли. И никаких налогов! Согласитесь — так можно работать…

Обо всех этих товарных оборотах кроме меня знал только один еще человек — мой сын-студент, чьи советы я начинал ценить все больше и больше, хотя зрелой мудрости в них порой не было ни на грош. Виктор служил мне чем-то вроде резонатора и в этом качестве — при отсутствии критиков и консультантов — был совершенно незаменим.

Всякий раз, бывая в Челябинске, старался встретиться с ним — перекусить и поделиться новостями. Однажды наследник явился на рандеву, хлюпая носом — простыл однако. Пытаясь его утешить, сострил:

— Ничего страшного. Если будешь усердно лечиться, через неделю все пройдет. Если совсем не будешь лечиться, то на день или два раньше. Так что отдай себя в руки тем, кто захочет заниматься твоим лечением, а сам просвещайся, читая книги.

Кафе однако мы посетили — пообедали, посидели, поговорили. Кстати, обсудили новое замужество его мамы. Я видел молодоженов однажды вместе — рыжий и молодой Витин отчим мне не понравился. Но, как говорится, выбор не мой. К тому же бывший афганец — человек, уважаемый государством. Ольга Викторовна подарила ему дочь, а Вите сестренку Олю. Но отношения Кандагарского ветерана с пасынком оставляли желать лучшего. Витя по-прежнему жил у бабушки с дедом.

— Что не делите? — поинтересовался я. — Любовь мамы?

Сын дипломатично пожал плечами:

— Разногласия между нами больше… теоретические.

— И сильно расходитесь в философских спорах?

— Достаточно, — сжал он губы.

— Надеюсь, софистские споры не переходят в рукопашную? Не забывай — он муж твоей мамы, а, стало быть отчим: по сути, второй отец. Тебе не следует прикладывать к нему кулаки.

Однако Виктор не только был сыном своей мамы, но и внуком благородного идальго Виктора Киприяновича Крюкова. Он не мог смотреть спокойно на подонка, поднимающего руку на женщин. Тем более, что эти женщины — его мать и маленькая сестренка…

— Мама тянет семью изо всех сил — на трех работах работает. А этот упырь совсем спился, и у него временами свистит фляга.

О боги! Мне совсем расхотелось продолжать разговор на эту тему — если не можешь ничем помочь, то и не к чему это знать. Виктору, впрочем, тоже. Мы надолго примолкли.

От же судьба наша! Я её на руках носил и души не чаял — ей было мало. Понесло во все тяжкие. Первый сожитель ревновал и бил её, над мальчиком издевался. Да так, что сын теперь мечтает где-нибудь изловить и как следует проучить бывшего сидельца Куликова. Второй, подсадив свою печень хлоркой в Афгане, теперь дожигает её водкой в России.

Пустые, примитивные люди! Как же её угораздило с ними — мою милую Ляльку?

— Что же не разводится мама твоя? — спросил.

— Квартира держит. Кстати, она одна из нас четверых там не прописана.

— Квартира дана по афганскому списку?

— Да.

— Понятно.

Мы помолчали, и разговор переключился на мои коммерческие переключения.