Кровь алая и кровь серая

Анастасия Ясенецкая

Наступили тёмные времена для Миринии. Страна почти полностью уничтожена захватчиками, Рэй совершил предательство и пропал без вести, Саша и дети погибли. Неужели надежды больше не осталось?

© Анастасия Ясенецкая, 2023

ISBN 978-5-4498-0226-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кровь алая и кровь серая.

Бесподобному А. Т. — «земному воплощению» капитана Рэя

Глава 1. Под тёмным небом

К блок-посту на Луррском тракте медленно приближалась женщина, одетая в длинное серо-зелёное платье. Она спотыкалась, путаясь в подоле, словно носила такую одежду нечасто. Волосы и большая часть лица путницы были скрыты иссиня-чёрным платком, виднелись лишь глаза. Чуть позади неё шёл худой темноволосый мальчик лет двенадцати, с небольшим мешком за плечами.

— А ну, стой! — один из охранников вскинул ружьё, уперев его женщине в грудь. — Куда это намылилась?

Незнакомка остановилась, оглядев стражей. Их было четверо: все, как на подбор — коренастые, рыжебородые, с синей кожей.

— Я Ния Рин, это мой сын Томас, вот наши документы, — негромким спокойным голосом ответила женщина, доставая из кармана бумагу. Охранник взял её и принялся придирчиво изучать.

— Так, значит, ты замужем? — произнёс он после недолгого молчания. — А где муж твой?

— В Лурре, работает на заводе начальником цеха. Нас эвакуировали во время волнений три месяца назад, а он остался. Но сейчас там всё успокоилось, и мы с сыном вернуться решили.

— А это точно пацан? — второй охранник, опершись на шлагбаум, смерил Томаса презрительным взглядом. — А не девка стриженная? Может, проверим?

По новым раттанийским законам, женщина старше пятнадцати лет не имела права появляться на улице без сопровождения мужа или любого другого родственника-мужчины. Наказанием была смертная казнь на месте, без суда и следствия.

— А было бы неплохо! — расхохотался третий охранник, облизав мундштук длинной трубки, которую курил. — Молоденькая девственница сейчас оказалась бы очень кстати! Да и ты, — он выпустил несколько колечек дыма в небо, — хоть и старовата, но тоже сгодишься! Как насчёт того, чтобы задержаться в пути на часок-другой?

— А ну, прекратить! — четвёртый страж — видимо, начальник всех остальных — встал, положив ладонь на рукоять изогнутой сабли, висевшей у него на поясе. — Раттанийские женщины — все, как одна, грязные блудницы! Спать с ними — всё равно что с животным! Совсем себя не уважаете! А ты, — повернулся он к Ние, — живо шуруй отсюда вместе со своим ублюдком, пока мы добрые!

Женщина покорно кивнула и, схватив за руку сына, быстро прошла мимо стражей. Один из них не удержался и смачно ударил Нию ладонью по бедру. За что тут же получил оплеуху от начальника. Томас стиснул зубы, ноздри его раздувались от злости, но мать крепко сжала запястье сына и прошептала: «Не надо».

Под звучный гогот стражников Ния с Томасом скрылись за поворотом. Пройдя пару вёрст по пустынному тракту, они свернули в лесок. Ния устало опустилась под куст и достала из сумки флягу.

— Пить хочешь? — спросила она сына. Тот, опершись плечом о толстое дерево, покачал головой. Женщина стянула с головы платок, открывая бледное скуластое лицо с россыпью веснушек на носу и щеках.

— Кажется, прорвались, — выдохнула Василина Готтентойл и сделала несколько глотков. — Эрвин, ты не устал? Сядь, отдохни.

— Да как-то не хочется, — проворчал Эрвин. — Мам, а как ты думаешь, отец действительно в Лурре?

— Хочется верить, — Василина положила флягу обратно в сумку. — По крайней мере, последнее письмо от него пришло оттуда. Я надеюсь, что Тиль жив. Иначе, я уже и не знаю, на что нам ещё рассчитывать…

И она подняла взгляд в низкое грязно-жёлтое небо, которое медленно затягивали густые чёрные тучи.

*

…Семь лет назад владычеству Китрэлла в Раттании пришёл конец. После того, как по стране разнеслась весть о падении Вэллурима, гибели Хинрэрра и бегстве найзардов, в остальных городах поднялись восстания. Смута была недолгой — в отсутствие Амэнильфе правительственные войска не особо горели желанием отстаивать прежние идеалы. Несколько месяцев спустя в Раттании прошли выборы. Главой государства стала Нхела Нэргери, соратница Рихарда Бирецки. Сам он довольствовался ролью советника. Раттания тут же заключила мир с соседями, а оккупированные земли — Белотания, Дивосенье и некоторые другие — получили независимость в рамках Раттанийского союза.

По совету Рэя ван Оггенберга госпожа лидер Нхела Нэргери решила перво-наперво разобраться с Назардимией. Она всерьёз опасалась, что ящеры-найзарды могли затаиться там, но дворец Эрр-Херимов оказался пуст. Похоже, они сбежали вслед за своими раттанийскими сородичами.

В самой Назардимии царили голод и разруха. Верховный энран — глава местной религиозной общины — приветствовал послов из Раттании со слезами на глазах. Он рассказал, что назардимцы живут в нечеловеческих условиях, что ящеры выжали из страны все соки, и что единственным утешением для несчастных людей остались лишь молитвы. Местные жители исповедовали веру в Двух Богов — Пса и Кабана — и были весьма религиозны. Энраны от имени всех назардимцев попросили у Раттании помощи. Они хотели, чтобы нескольким местным жителям разрешили отправиться в Вэллурим и другие города для обучения. Вернувшись, они смогли бы поднять Назардимию из руин. Нэргери без колебаний согласилась. Вскоре первые назардимцы прибыли в Раттанию.

Приезжие были скромны, тихи и вежливы. Они не только старательно учились, но и охотно принимались за любую, даже самую грязную и непрестижную работу, не требуя большой зарплаты. Но возвращаться на родину назардимцы не спешили. Более того, они запросили дозволения перевести в Раттанию свои семьи. Верховный лидер Нэргери не стала возражать — она втайне желала добиться авторитета в Назардимии и со временем распространить влияние и туда. Но вышло немного по-другому. Колонии назардимцев в Раттании росли, и за год количество приезжих практически сравнялось с местным населением.

И тогда к лидеру Нэргери явился один из местных энранов и попросил аудиенции.

— Как вы знаете, госпожа, — начал он свою речь, — вера играет огромную роль в жизни нашего народа. Именно Двое Богов помогли нам выжить в тяжёлые времена владычества найзардов, и они же указали нам путь на эту землю обетованную, которую мы нашли здесь, в Раттании. И мы бы хотели иметь возможность воздавать хвалу Богам и на новом месте.

— Насколько я знаю, участки под возведение храмов вам выделили, — с лёгким удивлением ответила Нхела. — Если вас не устраивают темпы строительства, я распоряжусь об ускорении работ и…

— Мы благодарны вам и ценим ваше содействие, — в голосе энрана прозвучало едва заметное раздражение. — Но я бы хотел поговорит о другом.

— Это о чём же?

— Об уважении, госпожа Верховный лидер. Мы хотим, чтобы вы уважали нашу религию.

— Кто-то оскорбляет вас? — Нэргери нахмурилась.

— Всё несколько сложнее, — энран скрестил тонкие длинные пальцы, и камень на его массивном перстне сверкнул красным. — Ваш образ жизни… Уж больно он идёт вразрез с нашими представлениями о добродетели… И людям не совсем понятно: как такие грешники, как раттанийцы… естественно, в их представлении… так вот, почему грешники живут так хорошо? Безусловно, мы стараемся объяснять, что добродетельные назардимцы рано или поздно отправятся в рай, где будут вознаграждены… Но сейчас… наблюдая за жизнью раттанийцев, наши люди испытывают… скажем так, дискомфорт. А ведь им и так непросто вдали от родины, понимаете?

— И… и что вы предлагаете? — Нэргери была растеряна.

— Не могли бы вы… ну… не запретить, а временно ограничить некоторые вещи… В тех местах, где проживают мои соотечественники… Чтобы им легче было привыкнуть.

— Так, и что же вам не нравится?

— Я не думаю, что вам интересно будет вникать в тонкости нашей религии, госпожа, — энран снисходительно улыбнулся. — Давайте я просто перечислю то, что для нас неприемлемо.

— Хорошо, я слушаю вас.

— Итак. Вот эти вещи противоречат нашим религиозным нормам. Паровые машины, вся ваша наука, светское образование и искусство, любая музыка, алкоголь, шумные праздники, открытая одежда, домашние животные… Полный список здесь, — энран протянул Нхеле внушительных размеров свиток. — Но главная проблема — это ваши женщины.

— Женщины? — Нэргери задумалась, покусывая губу. О ситуации на западном континенте она кое-что знала. На родине назардимки считались низшими существами — чем-то вроде скота. Убийство женщины даже не было преступлением. Им дозволялось работать лишь в качестве прислуги, и прав у них не было практически никаких.

— К вам, госпожа Верховный лидер, претензий быть не может, — энран провёл рукой по богато украшенной золотыми нитями бороде. — Для нас, конечно, дико, что женщина вообще занимает столь высокий пост. Но вы ведёте себя, по крайней мере, относительно достойно… Мы, разумеется, не можем вам ничего диктовать, но… Поймите меня правильно. По нормам вашей морали раттанийские женщины выглядят и ведут себя, возможно, и подобающе… Но наши мужчины, привыкшие к другому, воспринимают их как распутниц. А ведь многие из моих соотечественников разлучены с семьями, и вы же сами понимаете, что мужчине долго без женщины обходиться тяжело… Всякое может случиться. Я о безопасности раттаниек прежде всего забочусь. Пусть одеваются поскромнее хотя бы. И без мужчин своих пусть постараются лишний раз не появляться. Это ради их же блага, поверьте.

Нэргери сухо кивнула, дав понять, что аудиенция окончена. А на следующий день госпожа Верховный лидер издала указ, в котором повелела удовлетворить все требования назардимцев в полном объёме.

Раттанийцы поначалу пытались протестовать. Но неожиданно глава государства встала на сторону приезжих. Верховный лидер Нэргери приказала уважать назардимские обычаи. Несогласных сначала штрафовали, а потом стали и арестовывать. Одним из первых оказался Рихард Бирецки. Нэргери смертельно поссорилась с бывшим соратником.

— Мы слишком разные! — кричал Рихард, сжимая плечо госпожи Верховного лидера. — Они не хотят становиться похожими на нас! И жить обособленно тоже не хотят! Этих ребят с каждым месяцем становится всё больше! И года не прошло, а половина населения Раттании — это назардимцы! И скоро правила начнут диктовать они! Да уже начали!

— Послушай! — жёстко ответила Нэргери, освобождаясь от захвата. — Ты забыл, за что мы боролись? Китрэлл и его сподвижники всех, кроме раттанийцев, считали недочеловеками! И мы не должны вести себя так же! Как мы будем выглядеть, если не будем уважать чужие обычаи?

— Выглядеть?! Ты сказала «выглядеть»? Нхела, чтобы уважать чужие обычаи, ведь вовсе не обязательно собственные топтать! Ты перегибаешь палку, чёрт возьми! Да, мы отказались от учения о высших и низших расах, и это значит, что все народы равны! Все! И мы тоже! У нас такие же права, как и у этих синекожих красавцев! Почему мы должны ущемлять себя в угоду им? А? Не слишком ли активное посыпание головы пеплом, ты не находишь?

— Рихард! — лидер Нэргери нахмурилась. — Ты пока ещё мой друг, но если ты не прекратишь себя вести как чёртов расист, я прикажу тебя арестовать!

— Да что с тобой не так, Хелли? — тяжело вздохнул Рихард и вышел из комнаты. Через неделю Бирецки был арестован по обвинению в неуважении к назардимским традициям. А ещё через пару месяцев начались погромы. Назардимцы в открытую объявили раттанийцев грешниками, подлежащими уничтожению.

После первых убийств Верховный лидер Нэргери наконец-то опомнилась. Она приказала правительственным войскам успокоить взбунтовавшихся назардимцев. Но тут открылась весьма неприятная правда. Работая в Раттании, назардимцы практически всю свою зарплату тратили на покупку и изготовление оружия. А Назардимия оказалась вовсе не так бедна, какой хотела казаться. За пару лет западный континент обзавёлся мощной армией и флотом. И руководили их созданием не кто иные, как Эрр-Херимы, которые никуда не сбегали — просто затаились на время.

В считанные недели назардимская армия добралась до побережья Раттании. Местные жители оказались бессильны против захватчиков. Спустя пять дней после начала войны Вэллурим пал, а лидер Нэргери была казнена на центральной площади.

Рихард Бирецки бежал из тюрьмы и отправился в Миринию. Там он попросил помощи у капитана ван Оггенберга. Рэй во главе миринийской армии поспешил на выручку к соседям. Через несколько месяцев Вэллурим был освобождён, а назардимцы, понеся большие потери, отступили. Рэй предложил противнику обсудить условия перемирия. Получив согласие, капитан ван Оггенберг отправился в Канпур на переговоры и… пропал вместе со всем своим отрядом. Миринийских солдат несколько дней спустя нашли мёртвыми, а о судьбе самого Рэя долгое время не было ничего известно.

Примерно через месяц Александра получила от мужа письмо. В нём он сообщал, что не хочет больше быть ни королём, ни офицером, что ему плевать на судьбу Миринии и Раттании. И на семью и друзей тоже плевать. Он не желает больше никого видеть и постарается сбежать куда подальше.

Сомнений не оставалось: послание было написано почерком Рэя. Герман попытался отыскать друга, но безуспешно. А тем временем на Миринию обрушилась другая беда: несколько десятков офицеров внезапно, безо какой-то явной на то причины, сдались в плен к назардимцам. Где были тут же убиты.

Эдмунд предположил, что и капитан ван Оггенберг, и другие военные подверглись некоему воздействию, возможно — были чем-то одурманены. Чтобы разобраться, что именно произошло, профессор Ловеч отправился в Раттанию, где сразу же пропал без вести.

Командование армией взяли на себя Герман и Никола. По данным разведки, назардимцы запланировали вторжение в Миринию в районе Змеиного моста. Две армии встретились там, но битва была недолгой.

Назардимцы выкатили на поле боя странные повозки с большими тёмно-лиловыми ящиками на них. Ящики эти издавали негромкое жужжание. И как оказалось, испускали некие волны, которые вмиг вывели из строя и айзенов, и флюги нового образца, которые управлялись без помощи перчатки, а также намертво заблокировали все устройства, работавшие на атхарониевых вандельгерцах. Эти же волны оказались губительны и для огнезверей: и Кирин, и Широтор, и Дайатари исчезли, в миг распавшись на золотую пыль. Наездники только чудом остались живы, но снова призвать своих алевов больше уже не могли.

Ниру — огнезверь Александры, который жил при королевском дворце — не исчез, но впал в оцепенение, словно окаменев. Судьба ещё одного алева — теониного Атанная — осталась неизвестной. Сама Корделионис ещё в начале войны сбежала из-под стражи, и с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу.

Назардимская армия начала наступление. Лишённые оружия миринийцы продолжали яростно сопротивляться, но силы были неравны. Вскоре весь континент перешёл под власть назардимцев. Оборону продолжали держать лишь Дампфбург и Ойхен, где собрались все остатки миринийского флота, порядком потрёпанного после сражений с назардимцами.

Столица оказалась в кольце блокады. В последний момент супруги Вэйл — Рика и Захари — смогли вывезти из города Александру и её детей, которых к тому моменту было уже трое. (Вскоре после победы над Китрэллом Саша родила дочь).

Захари вместе с королевой направился в Ойхен. Там под руководством Николы Корнелия собиралось ополчение. Орика же с детьми поспешила в Райхатту, где в монастыре её ждал Кассиний. На попечении монаха оставался двухлетний Славомир Вэйл — сын Рики и Захари.

Но до пункта назначения не добрался никто. Сперва назардимцы выследили и окружили Сашу и её спутника. Вэйл до последнего защищал королеву, но враги убили его, перерезав горло. Александре сбежать не удалось, и она оказалась в плену.

Днём позже, почти у самой Райхатты, в засаду попала и Рика с детьми. Все они также были убиты. А затем назардимцы сравняли с землёй и монастырь Кассиния. Что сталось с самим монахом и с Рикиным сыном — никто не знал.

Неделю спустя, на главной площади Павелецка, где расположилось временное правительство назардимцев, были выставлены на всеобщее обозрение изуродованные до неузнаваемости тела Александры, её детей и Захари Вэйла. Захватчики хотели сломить в миринийцах волю к сопротивлению.

Но это не сработало. Корнелий собрал в Ойхене остатки армии, вооружив их флюгами старого образца, которые не боялись странной техники назардимцев. Помощниками командора стали Андржей, Ник и Тиль с Василиной. Ополчение собиралось выступить на помощь осаждённой столице, где из последних сил держал оборону Герман с небольшим отрядом.

Вита вместе с Рихардом Бирецки отправилась в Раттанию. В одном из городов назардимцы нашли законсервированную лабораторию Амэнильфе и вскрыли её. Солдаты едва ли понимали, что они обнаружили, и случайно выпустили на волю один из вирусов, искусственно созданный ещё Хинрэрром, а может быть, даже и Майнхеллем. Раттанию, как и семь лет назад, охватила эпидемия. Вита решила помочь соседям, а заодно попытаться отыскать Эдмунда.

Но профессор Ловеч сам дал о себе знать. Он сумел каким-то образом передать Тилю письмо с просьбой приехать в раттанийский город Лурр. Готтентойл так и поступил. А ещё через пару месяцев Тиль отправил послание Василине и тоже попросил приехать. Та была вынуждена взять с собой одиннадцатилетнего сына — на оккупированных территориях женщине запрещалось появляться без спутника мужского пола, пусть даже и ребёнка. И по фальшивым документам, под видом беженцев, она вместе с Эрвином отправилась в Раттанию…

*

…Василина, опершись о дерево, снова посмотрела в небо. Блокпост, который они несколько часов назад миновали, был последним на пути в Лурр — не считая заставы на въезде в сам город. До него оставалось чуть меньше дня пути.

— Надеюсь, доберёмся без приключений, — Василина откинула полу плаща и поправила огнемеч, висевший на поясе. Потом повернулась к сыну:

— Отдохнул немного?

— Да, можем дальше идти, — Эрвин поднялся с травы, отряхивая брюки. Василина тоже встала. Вдвоём они вернулись на дорогу, но не успели пройти и версты, как издалека раздался приближающийся топот копыт. Василину и Эрвина нагнали трое всадников-назардимцев. Это были те самые стражники, мимо которых путники прошли не так давно.

— А ну, стоять! — выкрикнул один из них.

— Что-то не так, господин стражник? — спокойно поинтересовалась Василина, сдвигая на затылок платок.

— Наша смена на посту закончилась, — криво усмехнулся назардимец. — Пришло время и отдохнуть.

— Начальник заставы нас не видит, — второй стражник преградил путникам дорогу. — Так что, некому нам сейчас морали читать.

С этими словами он резко схватил Эрвина за капюшон куртки и одним движением оторвал от земли.

— По-хорошему согласишься нас порадовать, или мы щенка твоего прирежем сперва? — назардимец расхохотался. Василина ничего не ответила. Она просто ринулась вперёд, на ходу обнажая меч, и в прыжке отсекла всаднику руку. А затем, развернувшись, вогнала клинок в его шею по самую рукоять.

— Ах ты ж чёртова баба! — второй назардимец, пришпорив коня и обнажая изогнутую саблю, бросился на Василину. Та без труда увернулась и полоснула по ноге противника мечом.

— Эрвин, беги! — крикнула она, уклоняясь от очередного удара. Но мальчик не успел сделать и шага: третий стражник поймал его и зашвырнул, словно мешок, на спину своей лошади. Василина на секунду отвлеклась, и противник сбил её с ног. Назардимец быстро спешился и прижал Василину к земле всем своим весом. Одной рукой он сдавил ей горло, а второй занёс саблю. Василина захрипела, тщетно пытаясь вырваться.

— Ты не переусердствуй там! — услышала она, теряя сознание. — На фиг она нам дохлая будет нужна?

— Да я так, слегка придушу, чтобы попокладистей была! — хохотнул стражник. — Давай, кончай щенка и сюда иди!

Эти слова стали последним, что услышала Василина, прежде чем потерять сознание. А за миг до того, как окончательно отключиться, она увидела в небе огромную красную тучу…