Любовь под бой барабанов

Анастасия Юрьевна Славянская (2024)

ЕсенияЯ приехала в мистический отель «Иггдрасиль», чтобы узнать причину исчезновения моего парня. И заодно написать статью с разоблачением владельца. Если бы я только знала, какие тайны скрываются в этом здании…ИварЯ постоянно в разъездах и перемещениях. В этом был хоть какой-то привычный ритм. Когда я встретил девушку, которая даже в жизнь богов способна внести хаос, моя размеренная жизнь полетела к чертям…

Глава 7. Выставка

Есения

На утро страх испарился, будто ночью ничего не случилось. Может, я просто себя накрутила… Мало ли какой бред несут люди. Тем более, вырывая из контекста разговора, могла понять неправильно.

Мигрень истязала меня с самого пробуждения, и жутко хотелось спать, но я все равно пошла на эту выставку. Не знаю почему, просто пошла и все.

Альвар угостил меня свежесваренным кофе с молоком и плотным завтраком. Рядом с ним мигрень постепенно отступала, даже не пришлось пить обезболивающее. Он по-джентельменски предложил мне локоть и неспешно, будто прогуливаясь, вел по улице. Улыбка этого парня обезоруживала. Такому хочется доверить даже пароль от телефона. Не знаю, радовало меня это или раздражало. По-хорошему, я должна была просто схватить чемодан и уехать. Вот прямо сию секунду. Но меня что-то удерживало. Не могла это как-то рационально объяснить, что-то внутри противилось побегу, будто в этот город врастаешь корнями. Бред.

Всю дорогу до выставки, пока на контрасте с моей задумчивой физиономией Альвар лучился хорошим настроением, я в голове прокручивала запись, которую сделала в блокноте сразу, как только проснулась.

«Призрак мальчика сказал, что Вячеслав поругался с какой-то женщиной. Из-за Вальхаллы. Звучит бредово. Но вдруг в исчезновении замешан ревнивый муж…

В номере оказался потайной ход. Сектанты? Погуглить какой-нибудь местный театр».

Сдав куртки в гардероб, мы как раз вошли в огромный зал, который плавно перетекал во второй. Глаза разбегались от количества экспонатов, рассредоточенных по помещению в каком-то хаотичном порядке, что было странно. Но странности — это фишка города.

Украшения, оружие, утварь, наряды на безликих манекенах, очень много картин с богами и мифологическими сюжетами. Сюда будто собрали все, что только возможно. Чувствовала себя ребенком, впервые попавшим в магазин игрушек. Чтобы не носиться тут как чумная, подумала, о чем бы написала в статье, если бы дали такое задание. Как только мозгу была поставлена конкретная задача, стало легче.

Предметы быта это интересно, но я решила сначала сосредоточиться на полотнах, наверняка, каких-нибудь не особенно известных художников, но дико талантливых. Мы прошли мимо картины, на которой была изображена девушка. Половина ее лица сияла молодостью и красотой, не считая небольшой бледности, а вот вторая — напоминала синюшный труп.

— Хель. Богиня…

— Хельхейма, — перебила Альвара. — Знаю. Люблю мифологию.

— И дочь Локи.

Как и Фенрир с Йормунганд. Троица мощных созданий. До сих пор не могла представить, по какой причине у Локи и йотуна Ангрбоды родились такие разные дети. Полутруп, волк и змей. Какой же необычайной фантазией обладали люди в древности, чтобы до такого додуматься.

Следующим экспонатом был манускрипт, спрятанный под стеклом, пройти мимо которого я не смогла. Не поняла ни слова. Как мантическую систему, руны я могла расшифровать, но как письменность — нет.

— Это истории про Локи, — прочитал Альвар памятку внизу.

— От которого не стоит ждать ничего хорошего, так ведь? Бог коварства.

Внезапно я даже застыла от озарения. Коварство. Лис. Трикстер. Перед глазами тут же возник рыжий владелец отеля. Ларион. Вячеслав мог искать встречи с ним. Но не спросишь же напрямую. Если владелец замешан в исчезновениях, то я только выдам себя и подвергну себя опасности.

— Если честно, то ничего не указывает на версию, что Локи был асом, — говорил Альвар, пока я переваривала свое предположение. — В один момент он просто появился в Асгарде.

И это я тоже знала. До сих пор версия о том, что в услугах Локи просто нуждались, мне импонировала больше всех. А фильмы Марвел, вообще, нервировали. Локи скорее являлся близким другом О́дина, но никак не сыном, еще и приемным.

Сам же бог коварства был родом из Йотунхейма, то есть он, по идее, йотун. И тут я никак не могла понять, почему тогда Локи был одного роста с теми же асами и спокойно жил в Асгарде, если рожден великанами. Магия, наверное. Она же по мановению волшебной палочки с волосом единорога внутри могла сделать и объяснить все что угодно.

А вот некоторые считали, что Локи жил еще до создания миров, до асов, до Мидгарда. Что он древнее существо. Интересная версия.

Следующая картина изображала лес, где в тени ветвей стояло непонятное чудовище, будто художник дал полную свободу своей неуемной фантазии.

— А это что?

— Железный лес. Там обитают различные оборотни, в основном варги, то есть волки. Там же живут Фарбаути и Лаувейя, родители Локи.

У всех есть родители. Даже у такого плута как Локи.

— Не очень похоже на какого-нибудь волчонка.

Альвар хмыкнул.

— Оборотни это не только волки, — раздалось за спиной, так что я подпрыгнула и обернулась. — Оборотничество — это априори способность к превращению. Обороту в другую личину. Другой вопрос, в какую именно. Волка, медведя или чудо-юдо. У кого-то, вероятно, не хватает сил на более приятные формы. Или они любят пугать заблудившихся путников.

Я таращилась на Ивара, выглядящего как со страницы глянцевого журнала. Волосы аккуратно уложены, хотя я бы предпочла его извечный беспорядок, на челюсти отметилась легкая небритость, придающая брутальности. Белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, серебряная цепь на шее. Поверх черный пиджак без единой складочки и волосинки, На руке моего соседа красовались часы рядом с металлическим браслетом в скандинавском стиле. Темные джинсы, подчеркивающие сильные бедра, начищенные до блеска ботинки. Все это ему дико шло. Божечки-кошечки. В этом прикиде он выглядел очень аппетитно. Во рту сразу пересохло. Похоже, зря я так категорично отказалась от свидания.

— С этой стороны я не смотрела на оборотней, — мой голос показался хриплым, отчего я дала себе мысленный подзатыльник. — Тогда это объяснило бы разницу в росте Локи и Одина. Вероятно, йотуны это больше название жителей мира, а не тех, кто его населяет, например варгов, инеистых турсов, огненных этинов.

Честно говоря, сейчас я выстрелила наугад, хотя умозаключение, и правда, показалось логичным. Это как питерцы, москвичи, тверичи и т.д. и разные национальности внутри одного города. Ивар подозрительно прищурился и оценивающе посмотрел на меня, будто только сейчас увидел. Что-то с ним было не так, только не понимала, что именно. И его выражение лица мне не понравилось. От моего соседа веяло арктическим холодом и безразличием.

— Вы правы.

Вы?! Походу, ночная встреча все-таки оттолкнула его. Или он решил перестать бороться за ледяную соседку. Я ведь сама этого хотела… Но в глубине души почему-то разозлилась.

— Тоже на искусство потянуло? — не удержалась от язвительного тона.

— Я владелец выставки.

Пока я удивленно хлопала ресницами, Альвар же протыкал Ивара острым взглядом.

— Ого. Здорово. А мы тут…гуляем…с другом.

Боги, Есения, неужели не могла придумать что-то более… В общем, что-то более.

— И как вам тут? — поинтересовался Ивар.

— Сносно, — сказала как отрезал Альвар, за что получил мой удивленный взгляд.

Сам ведь сюда притащил. Тем более, оценивая объективно, выставка отличная. Я так практически пищала от восторга. Ладно, большие мальчики что-то не поделили. По крайней мере, это не моя проблема.

— Прошу. — Ивар жестом предложил идти вперед.

Я так ярко чувствовала этот холод, исходивший от Ивара, что мне стало не по себе. Теперь мы шагали втроем. Как бы невзначай, я заняла место между двумя мужчинами. На всякий случай. Мало ли.

С одного из полотен на нас грозно смотрел бородатый седой мужчина в шлеме с наносьем и нащечниками. И никаких рогов. На нем была надета грубая стеганая куртка, а поверх синий плащ с брошью-полумесяцем. В руке он держал копье. Два ворона летели позади него на фоне свинцово-серого неба. Правый глаз был прикрыт повязкой.

— О́дин, полагаю? — спросила только для того, чтобы заполнить тишину.

— Он самый. Бог воинского безумия и колдовства.

Альвар теперь, видимо, решил молчать. Единственное, что мой спутник сделал, все с той же дружелюбной улыбкой предложил мне руку. Я закатила глаза, но не стала вредничать. Он хотя бы не делал непристойных намеков. Даже если его “по-дружески” было только предлогом, меня он не напрягал. Когда как рядом с Иваром все мои органы чувств обострялись, готовясь спасаться от хищника. Это как находиться рядом с вроде одомашненным, но диким по натуре животным, который сытый и живет в квартире, но мало ли, что ему в голову взбредет.

— И бог мудрости, ведь за руны он отдал глаз, — парировала я.

— За мудрость ли отдал? — холодно уточнил Ивар, мазнув взглядом по моей руке, лежащей на предплечье помощника администратора отеля. — Или за то, чтобы иметь больше власти? Чтобы знать все и использовать это в своих целях. Его имя переводят по-разному. “Буйный”, “одержимый”, “предводитель бушующих”. Говорит ли это вам о мудрости?

— Мне кажется, что это преувеличено. Все знать невозможно даже богу. Но зерно логики в этой версии есть.

— О́дин кровожаден. Он подпитывается энергией битвы и смертью. Чем больше падет людей, тем быстрее вырастет его армия в Вальхалле. Месте, где павшие воины сражаются и убивают друг друга днем, потом воскресают, пьют хмельное, едят мясо и посвящают время плотским утехам.

— Но не только ведь в Вальхалле собирается войско. Именно из другого мира мертвых, Хельхейма, во время Рагнарёка отправится армия. Скандинавская мифология основана на воинственности, разве нет?

— Не спорю, что воинственность играла важную роль. Вы, наверняка, знаете, что земли скандинавов не отличались плодородием, страдали от перенаселения. Северяне или варяги, как их называли на Руси, жили войной ради поддержания жизни своего народа.

Что он мне все выкает? Неужели я вчера была похожа на законченную психопатку? Более того, он смотрел на меня с каким-то оттенком неприязни. Когда Ивар собран, то от него веяло опасностью. Разительный контраст с его веселыми порывами. Но этот спор, в какой-то степени, даже возбуждал. Кто бы мог подумать, что нахальный сосед окажется таким сексуально умным. Про его постельные навыки молчу, думаю, та мадам еще долго хрипела, сорвав голос. Да Ивар практически клад. Только не мой. От таких парней лучше держаться подальше, чтобы не остаться с разбитым вдребезги сердцем.

— А что вы думаете о войске Фреи?

Ивар вопросительно посмотрел на меня. О, да. Это я тоже знала. Половина павших на поле боя отправлялась в Вальхаллу, а другая — к Фрее, у которой тоже имелись валькирии. Богиня любви собирала воинов. Вот так-то. Когда я об этом узнала, то сильно удивилась.

Кажется, я сказала что-то не то, потому что Ивар очень внимательно на меня посмотрел, будто прикидывал, не перегрызть ли мне горло.

— Возможно, свое войско она отправит сражаться на стороне асов, а может, выставит вдоль земель ванов. Ради наследия отца, который стал пленником в Асгарде. Склоняюсь к тому, что ваны и светлые альвы вряд-ли будут участвовать в этой бойне. Альвам только бы нюхать цветочки, играть на скрипке или флейте да малевать красками на холсте.

Воздух между нами будто накалился в прямом смысле из-за злобных взглядов Альвара и Ивара. Пока не началась серьезная перепалка, я потащила своего спутника дальше. Рядом со мной он постепенно расслаблялся. Порой мужчины как дети. Ивар же шел, тесно сжав челюсти.

Мы проходили мимо огромной фотографии рунического камня, у которой я задержалась, всматриваясь в сложную цепь узоров. По легендам тайны этих, с виду непонятных, знаков открылись Одину, когда он пожертвовал глаз и определенное время провисел пришпиленный копьем к мировому древу Иггдрасиль. Сам себя пригвоздил на секундочку. Ужас какой-то. Эта версия была описана в “Старшей Эдде” — сборнике различных древнеисландских песен-саг о богах и героях скандинавских мифов.

«Прорицание вёльвы», например, повествовало о сотворении мира и мирового древа, о богах и героях, о конце света. «Речи Гримнира» рассказывали о Вальхалле, а «Песнь о Трюме» веселила рассказом о потере Тором своего молота и последующем свадебном пире, который завершился побоищем. Еще были «Речи Сигрдривы», «Песнь о Гудрун», «Краткая песнь о Сигурде», «Поездка Брунхильды в Хель». Хотела бы я поболтать об этом с Иваром, но без всяких"вы". Он явно много знал на тему мифологии. С Вячеславом мы об этом никогда не разговаривали, ему было безразлично мое увлечение.

— Фото в полный размер, — сказал Ивар, чем вырвал меня из размышлений о пропавшем парне, будто почувствовав мою горечь. — Руническая письменность была распространена на территориях Скандинавских стран с первых веков нашей эры по, примерно, двенадцатое столетие. Слово «руна» происходит от древнегерманского run, то есть «тайна». Во время Великого переселения народов, вызванного ослаблением Римской империи, вторжением кочевников-гуннов из азиатских земель, климатическими причинами скандинавы много перемещались, из-за чего их письменность распространилась. Подобные памятники встречаются на территории Британии, Франции, Австрии, Гренландии, Дании, Швеции, даже на ступенях Софийского собора в Константинополе, ныне Стамбуле.

Я с удовольствием впитывала всю эту информацию. Что-то знала и так, но голос Ивара был для меня приятным, успокаивающим, обволакивающим, как теплое одеяло утром, когда прозвенел будильник и пора вставать. Не хотелось отвлекаться, а только смотреть на него и слушать.

— Когда германские племена начали заселять Британские острова, и наречия стали взаимно обогащать друг друга, возникла англосаксонская руническая система. К концу первого тысячелетия нашей эры появились датские и шведско-норвежские руны. Они минималистичнее, чем Старший футарк.

Заметив мое внимание к лекции Ивара, Альвар потащил меня дальше. Боги, да успокойтесь уже оба, мне просто интересно. Следующей картиной оказалась крепость на вершине высокого утеса.

— Вальхалла в Асгарде. Раз уж вас так сильно интересуют миры мертвых и Рагнарёк. «Вальхолл» или «вальхалл», составлено из основ: «убитый» и «зал».

Я рассматривала огромный каменный замок, щедро украшенный копьями и золотыми щитами. Вокруг него стояли толстые стены с единственными огромными вратами. Валгринд. Все это выглядело таким монументальным, что дух захватывало. А ведь это просто художественное полотно.

— Согласно легендам, — продолжал говорить Ивар, игнорируя Альвара и концентрируясь исключительно на мне, — в Вальхалле 540 дверей. И когда наступит Рагнарёк, из каждой выйдут 800 воинов и под предводительством Одина отправятся к месту сражения. Всего 432 тысячи эйнхериев. Точного перевода их названию нет. Но есть два вероятных. Классический: «тот, кто бьется в одиночку». И второй…

— «Воин, который один стоит целой армии».

Ивар снова застыл, поражаясь моим познаниям, и сглотнул. Я рефлекторно проследила за движением кадыка. От этого парня у меня голова шла кругом, столько граней в одной личности. Он как одна большая загадка, которая так и просится, чтобы ее разгадали.

— Центральную часть чертога занимает длинный стол, к которому подается мясо огромного кабана Сехримнира.

— Который обрастал мясом к следующему пиру. Довольно удобно, — со смешком добавила я. — Видимо, поэтому Тор запрягал в свою повозку двоих козлов, обладающих такими же свойствами. А что… вы можете рассказать про Рагнарёк? Как бы его описали?

Ивар все еще старался сохранять ледяную мину на лице, когда смотрел на меня, но готова побиться об заклад, что мое выканье чуть не вызвало у него смешок. Туше, мой дорогой сосед. На мгновение его глаза как-то хищно сверкнули, от чего у меня внутри все напряглось.

— Чудища и нечисть вырвутся на волю и начнут терзать. Мидгард, обиталище людей, подземные пещеры двергов и чертоги альвов содрогнутся. От подземных толчков начнут трескаться стены Асгарда. Даже голова мудрого великана Мимира будет не в состоянии помочь асам советом. Разрушение старого мира началось. Ничто не способно это остановить. Землетрясение будет ощущаться на всех ветвях ясеня Иггдрасиль. Великаны Йотунхейма и огненные этины Муспельхейма будут готовы навсегда разрешить разногласия с асами. Увенчанные белыми пенящимися гребнями волны размером со скалу поднимутся и станут набегать на сушу, змей Йормунганд начнет свое движение. Из Хельхейма выплывет корабль Нагльфар, который сделан из ногтей мертвецов. Ты знала, что у скандинавов существовал обычай коротко стричь ногти покойникам и сжигать их? А все для того, чтобы затянуть кораблестроительство.

От этого рассказа мне стало не по себе, слишком уж красочно представила этот ужас, а Ивар все продолжал, будто рассказывал страшную сказку.

— Скалы начнут рушиться. И раздастся звук рога Хеймдалля, сигнал готовиться к сражению. Мост Бифрёст, единственный путь в Асгард, будет ломаться под ногами армии великанов Муспельхейма.

Вигрид — равнина,

Где встретится Сурт

В битве с богами,

По сто переходов

В каждую сторону

Поле для боя.

Я узнала эти строки. Старшая Эдда.

Дальше мы шли молча. Я пыталась забыть то, что слишком ярко представила, будто все это пронеслось передо мной живыми событиями, и сконцентрировалась на рядах экспонатов. Под стеклом нашлось место кубкам, различным украшениям, чашам, полотнам с узорами, парным пряжкам-фабулам, с помощью которых крепились детали платья. Некоторые вещи были выполнены с использованием серебрения и позолоты, либо целиком из драгоценного металла. Около одной из фабул я остановилась будто завороженная.

— Это стиль Борре, — мягко сказал Ивар. — Сочетание ленточных и звериных форм, в данном случае с волком. Бронза с позолотой. Чуть позднее конца десятого столетия возникли еще два стиля, названные по найденным захоронениям, — Маммен и Рингерике. Они тоже находятся в рамках общего «звериного стиля», но изображения менее абстрактны.

— А ты знаешь, — неожиданно подал голос Альвар, отчего я даже вздрогнула, абсолютно забыв, что мы с Иваром не одни, — что одним из самых знаменитых композиторов, который активно использовал мотивы северных легенд и сказок, был Эдвард Григ.

— Ну, естественно. Кому что, — тихо пробубнил Ивар.

— Одна из моих любимых опер — цикл «Кольцо нибелунга» Рихарда Вагнера, состоящий из «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов». Суммарная продолжительность — более 15 часов, а писал их Вагнер более четверти века.

Упорно делала вид, что мне интересно, хотя от музыки была очень далека. Ивар заметил мое притворство и спрятал ухмылку за пальцами, из-за чего захотелось толкнуть его локтем в ребра. Альвар же не замечал этого и продолжал говорить, уже переходя на тему живописи.

— Существует малоизвестная картина «Дикая охота», написанная в 1889 году немецким художником Францом фон Штуком. И на ней лицо предводителя очень сильно похоже на Адольфа Гитлера. А ведь полотно создано задолго до прихода последнего к власти.

Ого. Вот этого я не знала. Правда, я и искусство понятия совершенно несовместимые. Но Альвар рассказывал с таким воодушевлением, что я мило улыбнулась и изобразила заинтересованность. Пока мой взгляд не наткнулся на женщину, которую я моментально узнала. И она шла в нашу сторону. Альвар не заметил моего состояния. Инстинктивно сделала шаг назад и тут же врезалась в грудь Ивара.

— Добрый день, — пропела женщина. — Прекрасная выставка, Ивар. Ты буквально превзошел самого себя.

— Благодарю, Фрея.

Чего?! Это шутка или ее так действительно зовут? Так, дыши Есения. Возможно, ее родители просто любят необычные имена и тяготеют к скандинавской мифологии, вот и подобрали дочери имя под стать.

— Не представите свою спутницу?

Позади Фреи я увидела ту самую крикунью, которая совсем недавно стонала мне в стену, мешая спать. Ее глаза смеялись.

— Это соседка Ивара, — проворковала она.

— Я не у тебя спрашивала, — отмахнулась Фрея. — Альвар, хотя бы у тебя остались манеры?

Мой спутник откашлялся.

— Есения. Проездом в нашем городе.

— Оу. Что ж. Надеюсь, этот городок западет вам в душу и сердце.

Фрея осмотрела меня очень пристально, потом улыбнулась своими красными губами и медленно пошла по выставке. Только тогда я смогла выдохнуть.

— Альвар, я хочу пообедать.

А точнее убраться подальше от этой Фреи.

— Да, конечно, — радостно поддержал он и сразу потащил в сторону выхода.