Переправа. Сборник рассказов

Анастасия Снегина

Сборник рассказов посвящён теме мистики и фантастики. В рассказах показаны загадки земли и параллельные миры. Также задета тема жизни после смерти.

© Анастасия Снегина, 2020

ISBN 978-5-4498-1762-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Деревня оборотней

Наконец, пришла послевоенная первая весна. Она захлестнула весь мир, празднующий великую победу. В каждом городе, в каждой деревне слышались песни и пляски. Весна радовалась вместе с людьми, стараясь одарить цветами победителей. Сады захлебнулись от цветов, казалось, она залечивает свои раны, пряча их под розовыми цветами яблонь и белоснежными цветами вишен.

В каждом доме праздновали победу. Победители ходили из дома в дом по приглашению, где их встречали с почестями, и поили допьяна, отдавая самое ценное, что у них есть — еду. Много было слез радости и печали. Вдовы выли за столами, прижимая к себе своих детей, и следом смеялись, пели и плясали, радовались вместе со своими односельчанами долгожданной Великой победе.

Некоторым постучалось счастье в дверь — вернулись мужики живыми. Как завидовали им вдовы, оставшиеся одни с ребятишками на руках, и тот час же радовались с ними, что дождались, наконец, победы. Радовались всем сердцем и душой.

Вот и Дарье очень повезло — возвратились оба сына, правда один на костылях, ну и пусть, что вернулся хромой, зато живой, ноги — то заживут.

Иван сидел в центре стола среди своих друзей — победителей. Женщины наперебой угощали молодого раненого офицера то первачком, то соленым огурчиком — в деревнях еще можно было найти посолы — капусту, огурцы да помидоры. На столе кроме соленостей была репа, резанная кругами и залитая на блюде соленой водой. Еще была репа пареная в печи, от нее шел такой приятный аромат, что никто не отказался попробовать это редкое и дивное блюдо. Лепешки черного цвета из коробочки и куги дополняли этот праздничный стол. Женщины — то и дело подавали морковный чай, вприкуску с ломтиками высушенной тыквы, и не было ее вкуснее для ребятишек, которые так и кружили возле стола, готовые сорвать что — то вкусненькое.

Три дня гуляло село. Наконец, оно успокоилось и мужчины взялись за работу, ремонтировали трактора и пахали землю, и только Иван все ходил на своих костылях то к одним, то к другим. Он подолгу засиживался в гостях, особенно там, где были молоденькие девчата, потом возвращался поздно ночью домой.

Мать не могла нарадоваться, насмотреться на сыновей. Не знала куда посадить и чем угостить. Переживала она очень, что Иван бродит ночами на костылях. <Как бы еще больше не пострадал,> — думала она боязливо.

— Ты бы сынок не ходил один у нас ночью по деревне — то.

— Почему? — удивился Иван. А, что такое может случиться?

— Да неспокойно у нас стало в деревне, сынок. В новолуние всякое может случиться.-Люди поговаривают, будто оборотни у нас появились.

— Да ладно тебе, мам, веришь во всякие сказки. Если честно, то я не боюсь, На фронте такое пекло прошел, настоящий ад. Меня теперь трудно напугать.

Он не торопясь достал из кобуры именной наградной револьвер.

— Вот он какой у меня. Мне ничего с ним не страшно.

Иван, как всегда, сидел у своего друга почти до рассвета, который был ранен в руку и по — этому еще не работал, когда услышал крики на улице и конский топот.

В комнату влетела девушка, сестра Федора Варенька. По лицу ее тоненькой струйкой текла кровь. Она запыхалась от бега и никак не могла успокоить напуганное сердце, которое готово было вырваться наружу.

— Кто тебя так, Варенька? Я за тебя все ноги повыдергаю, — сорвался с места Федор.

— На меня на улице неожиданно вороной конь напал.

— Какой конь? В деревне ни одной лошади то нет с начала войны.

— Теперь видно есть. Три коня каждую ночь по деревне бегают.

Бабка, которая сидела молча в уголочке дома под иконами, перекрестилась.

— Оборотни у нас появились. Свят, свят, свят. Берегитесь полной луны.

Пока она перевязывала разбитую голову девушки, а Федор ходил кругами вокруг них, Иван незаметно вышел из дома и поковылял по улице.

Луна ярко светила на небе, образуя серебряную прозрачную дорожку невиданной красоты. Она смотрела на лейтенанта двумя глазами полнолуния, и от этого стало теплее на душе. Он не успел перейти улицу, как показались три вороных коня. Они грациозно пронеслись мимо, их гривы переливались серебряным перламутром. При свете полной луны они казались сказочными.

— Эх, ты. Вот же они, — обомлел Иван. — А, говорят, нет их в деревне.

Он стоял у дома, спрятавшись за большим деревом, и думал, идти ему за ними или нет? <Куда я за ними на костылях-то?> Иван обернулся и увидел Федора.

— Ты можешь идти? Может, и вправду пойдем за ними, посмотрим?

Они направились к дому, где жили, как поговаривали, три колдуньи — мать и две ее дочки. Ярко светила в небе луна, бросая свой загадочный свет на дом.

В окне горел тусклый свет свечи. В большой комнате — зале стояли три женщины в черном одеянии. На полу поблескивали сорок ножей, стоявшие по всей комнате острием вверх. Это было так странно, что парни попятились назад.

— Ничего себе, сорок ножей, — посчитал Федор. — А ножи — то для чего?

— Не знаю, что это, обычай или ритуал? Скорее обряд колдовской.

Федор споткнулся и уцепился за ставенку. Она подалась вперед, и раздался стук.

Женщины в комнате вздрогнули. Одна за другой или стали прыгать и кувыркаться через ножи, превращаясь в уже знакомых вороных коней.

Страх вошел в Федора острый иглой, он и побежал. За ним выскочили три коня, стараясь догнать и растоптать. Федор добежал до забора, перепрыгнул через него, и неожиданно, очутился в чужом саду, где он и притаился среди больших и пушистых яблонь. Сердце испугано билось в груди, как птица.

Иван очнулся уже на другой улице. Страх змеей вполз в сердце и хозяйничал там.

До самого рассвета не могли уснуть два друга, а когда запели петухи, собрали людей и отправились к колдуньям. Люди шли, вооружившись, чем попало, в руках у них были палки, лопаты, топоры. Когда они, наконец, пришли к зловещему дому, но увидели, что он пуст. Хозяева покинули его еще видно ночью, когда почуяли, что их тайна раскрыта. Только открытая настежь дверь да забитые на скорую руку ставни, напоминали о бывших хозяевах.

Прошло несколько недель, в деревне стали забывать про коней — оборотней.

Послевоенная жизнь налаживалась, раны заживали, на сердце затягивались с большим трудом трещины, образую не рассасывающиеся рубцы. Деревня ожила, молодежь повалила на улицу, и даже ночью допоздна можно было слышать душевные песни. Многие ложились спать с рассветом.

Загулялся сегодня и Иван. Раны на ногах затянулись, он отбросил костыли и теперь ходил с тоненькой тросточкой, немного прихрамывая. Он шел домой во втором часу ночи. Ярко светила луна, навевая волшебные мечты. Улица была освещена так ярко, что было все видно за несколько домов. Лейтенант обернулся, и ему показалось, что кто — то за ним бежит. Он пригляделся и удивился. <Ничего себе — свинья. Никогда бы не подумал, что они еще остались в деревне. Кто — то не бедно у нас живет, но никто не угощал свининой.>

Обомлев от неожиданности, он остановился и разглядывал свинью но неожиданно понял, что с ней что-то не так. Он пригляделся и увидел, что она накрыта шалью с кистями. Шаль развивалась на ветру зловеще и загадочно. Иван от неожиданности обмер. Неприятно кольнуло под ложечкой и сразу засосало. Он прибавил шагу, надеясь быстрее покинуть улицу, но когда паренек прибавил шаг, свинья побежала за ним еще быстрее. Он остановился и подумал: <Если это действительно свинья, то она побежит дальше.> Но животное сразу остановилось, и смотрела на него издали. Иван свернул на соседнюю улицу, немного прошел и остановился. Свинья выбежала из — за угла дома и встала напротив него. Страх птицей бился в голове и в сердце, и тогда лейтенант вынул револьвер… Он прицелился и выстрелил, но промахнулся. Он знал, что рука у него не дрогнула. Стрелял он всегда на отлично, за это и был награжден. Он прицелился и снова выстрелил. Свинья не остановилась ни на секунду, продолжала бежать прямо на него. Он выпалил всю обойму и ни разу не попал. Убегая со страху, он забежал в первый попавший двор. Пробежав через двор, выскочил на улицу и наткнулся на веселую ватагу. Слышались смех и песни.

— О, Иван, иди к нам. Ты не знаешь, кто там стрелял?

— Я и стрелял, — быстро проговорил Иван. — Да вот только ни разу не попал.

— В кого стрелял — то, В кого не попал? — не поняли подвыпившие ребята.

— Ясно в кого, вам же говорю в свинью стрелял.

Раздался хохот. Молодежь покатывалась со смеха, никто не верил Ивану.

— Какая свинья, у нас их нет ни у кого в деревне.

— Я тоже так думал, что не может быть. Ан нет, бегает по деревне.

— Непонятно. Вроде не врет. Откуда свинья в деревне взялась?

— А кто ее знает. Тут раньше и не такое творилось. Пойдемте, посмотрим.

Они вышли на соседнюю улицу. В свете полнолуния по улице бегала большая свинья. Смеясь и шутя, молодые люди накинулись на нее, поймали и посадили в погреб. Отрезали ей уши, заперли на замок и решили, пусть до утра посидит.

Иван долго еще думал: <Куда делась с нее шаль с кистями? Потеряла или все же это не свинья?>. Предчувствие навалилось на парня с новой силой. Он уже был уверен в своей правоте, но промолчал, знал, что не поверят.

Утром решили сходить в погреб, посмотреть на нее и выпустить наружу. Открыли замок и обмерли — в погребе никого не было. Свинья пропала.

— Что — то я не понял, — проговорил один из пришедших. — Куда делась?

— А может и не было никого, просто перепили, — подхватили другие.

Только Ивану было не до смеха. Он понял, что тут не чисто.

Славились в ту пору посиделки. Их проводили в домах одиноких женщин или вдов. Играли на балалайках, на единственной в деревне гармони, пели, плясали — все было в ту пору. Ходили по домам по очереди, то к одной, то к другой. Вот пришла очередь бабки Лукерьи. Пришли к ней, а она платком перевязана.

— Что с тобой, бабушка Лукерья? Ты что платком перевязана?

— Да приболела детки, зубы болят, поясница ломит. Старость не в радость.

Кто-то из молодежи вспомнил свинью ее отрезанные уши и пошутил:

— Это еще не известно. А может, у тебя, бабка Лукерья, уши отрезаны?

Паренек, сказавший это, со смехом стащил со старушки платок и обомлел, вместо ушей у Лукерьи были запекшиеся кровью раны.

Раздался гром средь ясного неба. Невидимая сила покидала всех вон из избы. Кто — то ушиб руку, кто — то ногу, у кого — то была разбита голова.

В разные стороны разбегалась молодежь от злополучного дома. Очнулись только возле кладбища, которое находится в километре от деревни.

А бабку так и не нашли. Сгинула куда — то, или ушла из этих мест. Больше ее никто не видел.