Волчье солнце

Анастасия Рогова, 2021

Что делать, если первый раз отправилась в поход и потерялась одна в лесу? Даша хотела исполнить заветную мечту и сходить в поход, а вместо этого оказалась в опасности: ночь, дикие места, кругом воют волки… И не просто волки, а оборотни! К такому повороту событий Даша точно не готова. Надо бежать или подружиться с теми, кого так боишься? Тем более, что они очень даже симпатичные.... Три брата и одна тайна, которую Даше предстоит раскрыть. Что дальше? Любовь или опасность?…

Глава 3

Дождь усилился. Тайга сгустилась. Тропу окончательно размыло — сплошь камни, корни и грязевая жижа.

Даша сильно отстала от группы. Едва слышала их голоса. Стиснув зубы, она хромала по тропе, шатаясь под тяжестью рюкзака. Нога пульсировала болью, во рту появился привкус крови. Голоса стихали впереди.

Вдруг ветки встрепенулись, и появился Николай. Он сердито хмурился.

— Та-ак, — процедил он сквозь зубы, глядя на то, как Даша пытается не хромать. — Что с ногой?

— Натерла.

Даша самой стало противно, каким жалобным стоном у нее вырвалось это слово. Николай презрительно скривился.

— Тридцать три несчастья, так и знал, что не надо было тебя брать, — заявил он, покачивая головой.

— Вы меня бросите? — спросила Даша, с трудом удерживаясь от рыданий.

Николая слегка перекосило. Видно было, что такая мысль его посещала, но остатки порядочности, а хуже того — уголовная ответственность, не давали возможности осуществить эту идею.

— Нет, — ответил Николай. — Ковыляй по тропе. Мы уйдем вперед и на дневку встанем. Приготовим все. Надо тебя накормить и с ногой разобраться. Может, вообще тут заночуем, все равно из-за тебя из графика выпадаем… Чучело.

— А как мне идти? — глотая слезы, спросила Даша.

Ей было очень плохо, и морально, и физически.

— Тут тропа одна, по ней просто иди вперед, потом костер почувствуешь, — отрезал Николай.

Повернулся и ушел. Быстро, как растворился в лесу. Даша остановилась и заплакала — беззвучно, горько, как маленький ребенок. Стояла и плакала, одна среди темного леса. Совсем как Гретель, но только без Гензеля и хлебных крошек.

Даше было обидно за то, что ее мечта обернулась вкусом пепла из-за собственной глупой доверчивости и непорядочности людской. Она доверилась профессионалам, которые обещали ей заботу и приключение, а в итоге оказалось, что в трудной ситуации отвечать за нее некому, кроме нее самой. А она оказалась не готова к такому испытанию.

Даша шмыгнула носом и зашагала по тропе. Сдаваться она не собиралась — злость на Николая придала ей сил. Даша привыкла держать слово. Николай дал слово заботиться о ней и взял с нее деньги. Поэтому Даша хотела высказать ему все, что думает. Когда доковыляет, конечно.

Солнца не было, и в лесу царил какой-то странный полусвет. То ли сумерки, то ли просто пасмурно. Призрачная серость. Да еще тишина вдруг упала такая, что словно все живое вокруг резко умерло.

Даша невольно замедлила шаги и остановилась. В этом месте тропа чуть раздавалась в стороны, кусты вокруг редели. Даша стояла в одиночестве среди напряженной тишины, в окружении мрачных пихт и лиственниц, и чувствовала, как мерно стучит сердце в груди, пропуская удары. Она смотрела вперед — туда, куда ныряла тропа, и куда ушли ее спутники. Куда-то в чащу таежную, непролазную.

Тишина, казалось, звенела. Даша превратилась в статую, и даже дышать перестала. Острое чувство страха и опасности заставило ее инстинктивно замереть. Ни одного звука не было в этой душной тиши. Пот стекал у Даши по лбу и носу, капал на губы. В груди поднималась паника, но какой-то глубинный инстинкт подсказывай — замри! Не двигайся!

А потом тишину разорвал истошный человеческий вопль. Человек кричал, как животное — высоко, надрывно, без слов.

Крик пришел оттуда, куда ушли ее спутники. Пронзительный визг, полный боли и смертного ужаса. Дашу затрясло — все тело била крупная дрожь. Она стояла, не дыша и не двигаясь. Ноги ослабли. В глубине сознания билась мысль — бежать. Но какое-то более глубокое чувство заставляло стоять в оцепенении.

И тут сбоку, из зарослей, вынырнул человек. Он был одет в охотничий костюм защитных цветов. Человек резко повернул голову, и взгляд серых глаз упал на Дашу. Он скользнул к ней. В широко распахнутых глазах Даши отразилось ружье, висевшее у него на плече.

— Ты откуда здесь? — тихо спросил человек.

— Я… шла в поход… — еле вымолвила Даша.

— С кем? — спросил человек.

Из-за леса прилетели еще два таких же полных смертной муки вопля. Человек сдернул с плеча тяжелую охотничью двустволку, вскинул к плечу и прицелился в ту сторону. Даша смотрела ему в затылок, на который набегали черные, чуть волнистые волосы. Совсем как грива.

— С ними, — пробормотала Даша.

В этот момент ей показалось, что она спит и ей все снится. Человек резко обернулся на нее через плечо, и Даша вздрогнула — настолько диким и пугающим был его взгляд.

— Уходить надо.

Даша открыла было рот, но человек снова резко развернулся, вскидывая ружье перед собой. Даша забыла, как дышать. Медленно, невыносимо медленно, маслянистое дуло ружья поплыло вверх. Остановилось. Кусты перед ними чуть дрогнули. А потом ударил выстрел — б-бух! Горьковатый запах дыма поплыл между деревьев.

Лес замер.

— Уходим! — приказал человек.

Он схватил Дашу за локоть и потянул за собой. Даша попыталась бежать.

— Что с ногой? — нахмурился на бегу человек.

— Натерла, я не могу…

Он не дослушал. Просто подхватил ее под колени, поднял и потащил через кусты вместе с рюкзаком. Даша рефлекторно ухватилась за его шею.

Человек ломился сквозь кусты, умудряясь делать это почти бесшумно. Даша смогла его разглядеть — худое загорелое лицо с острыми скулами, упрямый подбородок, густые темные брови над сверкающими злыми глазами. Грива черных нечесаных волос. Прямой нос, высокий лоб, тонкие губы. Даша вдруг поняла, что ее несет совсем молодой парень, лет на пять максимум старше нее самой. Одет он был в засаленную толстую куртку, штаны и военные берцы.

Парень выломился из кустов к привязанной лошади. Забросил Дашу вместе с рюкзаком в седло, одним движением запрыгнул перед ней и пнул лошадь в бока.

— Держись, — приказал он девушке.

Даша обвила его руками, прижалась, вцепилась. Лошадь понесла их ходкой рысью. Парень несколько раз оглянулся.

— Вы кто? — наконец отмерла Даша.

— Ермолай меня зовут, — огрызнулся парень. — Сиди крепче. Сейчас через речку прыгнем.

Дашу лихо тряхнуло — лошадь скакнула в узкую бурную речушку.

— Куда мы?

— Домой, — коротко пояснил Ермолай.

— А мои друзья? — вскрикнула Даша.

— Нету их уже.

Ермолай сдвинул брови к переносице и посильнее пнул лошадь, которая и без того неслась стрелой по лесной дороге. Ермолай ловко вел ее, огибая пни и деревья.

— Как — нету? — дрожащим голосом переспросила Даша.

До нее никак не доходил смысл слов незнакомца. Снова почудилось, что все происходит во сне, а не наяву.

— Так, — отрывисто ответил Ермолай. — Дебилы. Лезут и лезут. Таблички для кого стоят? Видали вы таблички? «Не ходить» написано?

— Да, — всхлипнула Даша, и слезы ручьями полились по щекам. — Но Николай, он говорил, что… Что всегда через заповедник ходил…

— Врал, — оборвал ее сбивчивую речь Ермолай. — Никто тут не ходит. Может, повезло ему как-то один раз проскочить, так он снова сунулся. Дурак.

— Их что, волки загрызли?

Дашу тряхнуло — лошадь упорно взбиралась в горку. Ермолай придержал поводья и обернулся на Дашу, хмуро уставившись в ее заплаканные испуганные глаза.

— Какая разница, кто, — зло прошипел он. — Костей не найдешь теперь. А нам расхлебывай из-за дебилов…

Он резко развернулся в седле и снова выслал лошадь вперед, на спуск с холма. Даша посмотрела через его плечо вперед и раскрыла рот.

Впереди лес чуть раздавался, открывая большую поляну. Посередине этой поляны стоял высокий терем, огороженный забором из неохватных бревен, темных от времени. Частокол напоминал исторические фильмы. Посреди него виднелись ворота, одна из створок которых распахнулась настежь.

— Что это? — поразилась Даша, глотая слезы.

— Дом, — последовал ответ.

Даша впала в какое-то тупое оцепенение. Они спустились к частоколу, Ермолай завел лошадь во двор. Снял Дашу с седла, словно мешок, поставил на землю, привязал лошадь, снял с нее седло и забросил на плетень.

— Пошли, — хмуро приказал он.

— Куда?

Даша только сейчас опомнилась.

— В дом, — с раздражением рявкнул Ермолай.

— Я не пойду! — закричала Даша. — Вы не имеете права меня тут удерживать!

Ермолай пожевал губами, глаза его сузились.

— А тебя никто и не удерживает, — спокойно сказал он. — Вон, пожалуйста. Ворота открыты.

Даша перевела взгляд на ворота и вздрогнула. Там ее ждал лес, где неведомые хищники убили — по-настоящему! — ее спутников. Взгляд ее обежал двор и остановился на машине. Выкрашенный в цвет хаки УАЗ стоял под навесом.

— Вы должны отвезти меня в город! — закричала Даша, указывая на машину. — Вызвать сюда спасателей, МЧС и полицию!

Ермолай устало потер лицо.

— Слушай, — сказал он. — Никого мы не вызовем. Во-первых, тут связи нет. Во-вторых, пока мы не решим, что делать, никуда я тебя не повезу…

— Мы — это кто? — спросила Даша.

— Семья, — коротко ответил Ермолай. — Пошли. Ногу твою посмотреть надо.

Он поднялся на крыльцо и открыл перед Дашей дверь в дом. Даша сдалась и заковыляла по ступеням.

* * *

За дверью оказалась широкая темная прихожая, которую Даша толком не рассмотрела. Пахло травами и одеждой. Но Ермолай уже держал открытой вторую дверь, в сам дом.

Даша вошла, хозяин — следом. Дом встретил сухими чистыми полами, покрытыми половиками, скромной простой мебелью, мягким светом из окон, запахом свежего хлеба, теплом печи и удивленным серым взглядом.

Смотрел рыжий упитанный парень, тоже, по первому впечатлению, ровесник Даши. Он стоял возле стола, приоткрыв рот, с тряпкой в руках и взирал на незваную гостью. У парня было круглое добродушное лицо, румянец во все щеки, спелые, словно сочная малина, губы, большие серые глаза и копна чуть вьющихся светло-рыжих волос. Одет он был в обычные треники, водолазку и уютную вязаную кацавеечку голубо-желтых цветов. На ногах — белые плотные носки.

— И-их ты! — ахнул рыжий. — Это кто? Откуда?

— Оттуда! — рявкнул Ермолай. — Ерема, захлопнись. Погляди, чего у нее с ногой. А я отца найду. Он где?

— На леднике был, — сказал Ерема.

— Прекрасно.

С этими словами Ермолай снова вышел, громко хлопнув дверью. Рыжий Ерема уставился на пол, где остались отпечатки следов от ботинок.

— Наследил-то, — проворчал он.

Тут Даша очнулась.

— Извините, — пролепетала она.

— Ой, что вы! — спохватился Ерема. — Это вы извините!

Он бросил свою тряпочку на стол, схватил стул, подставил его гостье и едва ли не силком усадил ее. Опустился на одно колено. Поднял на ее мечтательные, с поволокой, глаза. Даша вдруг почувствовала к нему симпатию, доверие, и внезапно разрыдалась. Только тут, в безопасности, на нее накатил весь ужас случившегося.

— Ах ты, что ж такое, — огорчённо воскликнул Ерема.

Он снова вскочил, метнулся к шкафу, достал оттуда фарфоровую чашку в розах, зачерпнул ей воды из стоявшего на табуретке ведерка и принялся совать ее Даше.

— Попей, попей пожалуйста, — упрашивал он.

Даша приняла чашку и мелкими глотками, всхлипывая, начала пить холодную вкуснейшую воду.

Ерема тем временем снова опустился на пол, и, безошибочно угадав больную ногу, расшнуровал и стянул с нее ботинок. Так аккуратно, что Даша не почувствовала боли. Оглядев окровавленный носок, Ерема поморщился и покачал головой.

— Можно? — прикоснулся он пухлой обветренной рукой к ее лодыжке.

Даша молча хлюпнула носом и кивнула. Сил сопротивляться у нее не было. Ерема аккуратно снял носок и осмотрел повреждения. Пальцы его мягко исследовали кожу, прощупывали кости на предмет перелома. Его движения были очень нежными, почти вкрадчивыми, но в пальцах ощущалась сила.

— Натерла? — уточнил он.

Даша снова молча кивнула.

— Сейчас все будет, — заверил ее Ерема.

И начал бесшумно перемещаться по комнате. Получалось у него как-то на удивление ловко. И быстро. Не успела Даша прохлюпаться, как Ерема уже промыл ранки, помазал пахучей мазью и прихватил бинтом.

— Вот, заживет все к утру, — похвастался он.

И тут же снова спохватился.

— Как тебя зовут?

— Даша, — в нос назвала свое имя Даша.

— Ну, Даренка, не реви, — улыбнулся ей Ерема.

На его щеках обозначились ямочки, а ресницы сошлись в плутовском прищуре. Даша поняла, что улыбка Еремы — еще более опасное оружие, чем ружье Ермолая.

— Сейчас чай пить будем. С булками.

Ерема проворно накрыл на стол, попутно сунув на печку чайник, и расспрашивая Дашу о том, откуда она, что случилось и почему она вся в слезах. Даша просто отвечала на вопросы, которые Ерема задал как бы невзначай, но очень метко. После того, как гостья все ему изложила, Ерема заметно помрачнел. Подвинул к ней пышные свежие булки, масло, три банки с различным вареньем и вазочку с засахаренными орехами, а сам сел напротив нее и начал машинально протирать тряпочкой стол, глядя на клеенку. Даша взяла орешек и осмотрелась. В углах не было икон. В памяти всплыла передача про сибирскую отшельницу Агафью Лыкову.

— Вы кто? Староверы? — робко спросила она.

— Что? — встрепенулся Ерема. — Мы — староверы? Э-э-э, вроде того. Ты вареньица возьми. Это вот голубичное, это земляничное, а это, мое любимое, из кедровых орешков.

— Спасибо, — ответила Даша, протягивая руку к банке с ореховым.

Тут снова распахнулась дверь, и в дом ввалился высокий плечистый мужик, злой, косматый, с бородой, с проседью в полголовы и сверкающими из-под черных бровей глазами.

— Это что ли Даренка твоя? — заорал мужик густым басом на весь дом. — Приволок! Молодец! И что теперь?

Даша съежилась и едва не опрокинула на себя чашку с чаем.

— А ты что?! — заорал мужик уже на рыжего Ерему. — Братец твой видал, чего выкинул? Гостинец тебе из лесу припер, а ты и рад! Чаевничаешь?!

— А куда мне было ее девать? — заорал, не выдержав, Ермолай.

Мужик резко обернулся к нему, и они злобно уставились друг на друга, ощерясь. Глаза их горели, словно у диких животных, губы обнажили ровные, белоснежные зубы. Даше стало страшно. Она подумала, что эти люди — сумасшедшие.

В глубине дома скрипнула дверь и на пороге кухни неслышно возникла рослая женщина в домашнем платье и косынке поверх заплетенных в длинную косу волос. Лицом она была похожа на рыжего Ерему, волосы тоже чуть золотились рыжиной. У женщины был спокойный внимательный взгляд, тяжелый и пристальный. Она по очереди обвела им всех участников сцены.

— Ты зачем вообще туда поперся? — заревел мужик во всю силу легких. — Я тебе чего делать велел?

— А если я следы увидал и хотел их завернуть, да не успел?! — в ответ заорал Ермолай так, что у Даши заложило уши.

— А, может, ты еще скажешь, что делать теперь, раз такой умный, что отца не слушаешь?

Казалось, еще секунда, и эти двое вцепятся друг другу в глотки.

— Хватит, оба, — негромко произнесла женщина, и оба спорщика обернулись на нее. Дикий блеск в глазах погас, рты закрылись.

— Ты, Ефим, не разоряйся, дело сделано, не воротишь, — добавила женщина. Обедать давайте. И решим. Как раз и Еруслан придет.

Оба противника продолжали мрачно сопеть.

— Еремей, давай, подавай на стол, — обратилась к рыжему женщина.

— Да, мам, — кивнул тот.

— А вы — руки мыть.

Отец и сын одарили друг друга напоследок испепеляющими взглядами, и по очереди вышли в сени.

Ерема и мать накрыли на стол. Сладости исчезли, появились щи в огромном чугуне, хлеб, сало, соленья, вареная картошка.

Когда все расселись, то вышло так, что Ерема, мать и Даша сидели с одной стороны, а с другой — отец и Ермолай. Оба они молча хлебали щи.

Даша сидела, не прикасаясь к своей ложке. Ей было страшно. В тишине послышалось, как стукнула дверь снаружи, потом отворилась вторая, и в дом, согнувшись, вошел высоченный парень.

Даша даже приоткрыла рот — настолько он был огромный. Его спокойное лицо ничего не выражало, а белокурые, холодного зимнего оттенка, волосы, стянутые в хвост, спускались почти до поясницы.

Парень поднял взгляд, и глаза их с Дашей встретились. Она почувствовала странный укол в сердце, который словно отозвался у нее во всем теле. Одна секунда, но Даша вдруг поняла, что за эту секунду что-то такое произошло, нечто настолько значимое, что изменило разом всю ее жизнь. Парень тоже едва заметно вздрогнул, видимо, его тоже укололо. Они с Дашей смотрели друг на друга, чуть удивленно, почти завороженно.

— Привет, Рус! — нарушил тишину Ерема. — У нас тут гости. Садись за стол, все расскажем.

Рус молча кивнул, одарил Дашу коротким взглядом, повесил свою куртку на вешалку, и пошел умываться.

Когда Рус присоединился к общему столу, отец вкратце рассказал суть дела. Что Ермолай не послушал его, поехал туда, куда не надо и притащил чужую в дом. Что теперь делать — неясно.

Ермолай не утерпел.

— Надо ее в поселок отвезти, — заявил он всем. — Я могу. Сейчас если выехать, то…

— Ты ополоумел? — взорвался отец. — Куда ты ее повезешь, сегодня первая Луна! До ночи не успеешь!

— Успею! — не сдавался Ермолай.

— Не успеешь, — мрачно отрезала мать. — Дорогу размыло, дожди были. Еще и сядешь в грязи.

— Я лучше всех машину вожу, не сяду! — зарычал Ермолай.

— Лучше у нас ее оставить, пока Луна не сойдет, — вставил Ерема.

Отец зарычал низким голосом, и рука его дернулась, словно он уже хотел отвесить сыну подзатыльник.

— А отвечать за нее ты будешь? — рычал отец. — Ты, рыжий дурак?

— А что, а что? — засуетился Ерема. — Задняя комната запирается. Там переночует. Ничего не случится. Я ей чай с валерианой заварю и душицей…

— С волчьим лыком сразу завари! — рявкнул отец. — Послал господь детей, не дети, а идиоты! А ты что думаешь?

Оба брата, отец и мать уставились на молчаливо хлебавшего суп Руса. Тот поднял взгляд от тарелки и внимательно посмотрел на Дашу. У той снова замерло сердце. Глаза у Руса были красивые, в густых-густых ресницах. Но взгляд пугал — как будто в бездонную темную пропасть смотришь.

— Везти мне ее? — снова влез Ермолай.

Рус отрицательно покачал головой и отломил себе еще хлеба.

— Что ж, тут на все три ночи оставить? — нахмурился отец.

Рус кивнул, посмотрел на него и улыбнулся.

— А-а, да ну вас к свиньям, делайте, что хотите, выкормил на свою голову идиотов! Если что — ваша ответственность.

Отец в сердцах вскочил, не доев, и вылетел из дома, хлопнув дверью. Ермолай с рыжим Еремой переглянулись. Рус спокойно продолжил хлебать суп. Мать встала, и принялась уносить еду со стола. Даша смотрела, как Рус дохлебал суп, встал, взял с вешалки свою куртку, и тоже ушел.

— Чаю хотите? — спросил Ерема.

Ермолай вместо ответа фыркнул.

* * *

После ужина Даша помогала рыжему Ереме мыть посуду. Вернее, он ее мыл в тазу с теплой водой, а Даше отдавал вытирать.

— Почему вы не можете меня в город отвезти? — спросила Даша.

— Потому что до ночи никак не успеть, — виновато вздохнул Ерема.

— А ночью почему нельзя?

— Потому что… нельзя, — замялся Ерема. — Дороги очень плохие. Опасно.

— А почему ваш папа так против, чтобы я тут осталась?

— Ну, — Ерема снова замялся. — Видишь ли, он чужих не очень любит. Как бы вот. И потом, мы ночью все на рыбалку поедем. А тебе придется одной остаться.

— Как на рыбалку? — опешила Даша. — Ты же говоришь, что ночью опасно?

— Это в город ехать опасно, а на рыбалку самое оно, полнолуние сегодня, при луне и ловить, — пояснил Ерема.

Даша поняла, что он врет. Даже не то, чтобы прям врет, а чего-то не договаривает.

— Хорошо, тогда возьмите меня с собой! На рыбалку.

— Нет, нет, ты что, это невозможно, — всполошился Ерема. — В машине места не хватит. Да и вообще… Нельзя! Ты не умеешь, с непривычки всю рыбу испугаешь, промокнешь, застудишься… У тебя ни сапог, ни одежды.

Даша открыла было рот, но тут же его закрыла. Что толку спорить? Тем более, что ей вовсе не улыбалось тащиться на рыбалку куда-то по темноте и глухомани. Лучше выспаться.

— А Рус, он немой? — спросила Даша, вытирая последнюю тарелку.

— Еруслан-то? — переспросил Ерема. — Не, он просто разговаривать не любит. Молчит больше.

— Вы не похожи все, даже странно, что родные братья, — заметила Даша.

Ерема широко улыбнулся, снова показав ямочки на щеках.

— Ну, так вот, — развел он руками. — Ермолай в отца, я — в мать.

— А Рус? — спросила Даша.

— А Рус у нас особенный, — серьезно ответил Ермолай. — Он ни на кого не похож.

Ерема взял ведро с грязной водой и пошел на улицу. Даша отправилась за ним.

На улице садилось солнце. Небо начинало алеть. Даша остановилась и засмотрелась на лес. Внезапно откуда-то, совсем близко, раздался громкий волчий вой. Даша вздрогнула и шарахнулась в сторону, налетев на стоявшего с ведром в руках Ерему. Тот тоже на что-то засмотрелся. Даша инстинктивно прижалась к его теплому плечу. Ерема приобнял ее и прижал к себе.

— Не бойся, это не опасно, — сказал он каким-то странным голосом. — У нас тебе бояться нечего. Обещаю. Иди-ка в дом.

Даша вздрогнула и послушно двинулась к дверям. Ей захотелось спрятаться под одеяло, закрыть глаза, а открыть их уже дома, в безопасности родной квартиры.