Нхаггарт: На стыке миров

Анастасия Плесканёва

2360 год. Миром завладели технологии, а искусство стало вне закона. Тех, кто не смог вписаться в новое общество, называют нхагами – они бодрствуют в ночное время и стараются испортить жизнь приличным гражданам. Но правда ли, что все они – преступники? Можно ли стать счастливее, случайно прикоснувшись к чьей-то жизни? И как правильно сделать выбор, чтобы не пожалеть об этом? Ответы на эти вопросы предстоит узнать Шерил – обычной студентке университета в одном из городов будущего.

Глава 2. Никогда не знаешь, когда с неба упадет кирпич

Скучные лекции закончились и я проводила день в одиночестве, уткнувшись в книгу по робототехнике. Она оказалась на редкость увлекательной. Было слышно, как за стеной ругаются Эйс и Чейз, девчонки-близнецы из соседней комнаты, в очередной раз что-то не поделившие. Их ссоры вызывали у меня недоумение и волнение, но когда они переставали кричать и начинали смеяться, я не могла сдержать улыбку. К счастью близняшки редко конфликтовали серьезно и подолгу, поэтому шум за стеной быстро стих. Я начала читать главу книги заново, так как сбилась и упустила важную информацию.

Но спокойно дочитать мне не удалось: как гром среди ясного неба в общежитии взревела сирена, оповещающая о чрезвычайной ситуации. Она заставила меня подскочить на месте, как спортсмена по прыжкам в высоту. Я ни на шутку испугалась, так как ни разу за пять лет обучения не слышала ничего подобного.

Послышались встревоженные голоса и громкий топот ног в коридоре. Студенты спешили покинуть комнаты по пожарной лестнице и я последовала за ними, не забыв запереть дверь комнаты на ключ. Давка, толкотня, возгласы недоумения и местами всхлипывания: перепугались обитатели общежития не на шутку.

Преподаватели тоже спустились со своего этажа и заняли позиции на лестничных пролётах, подбадривая и поторапливая растерянную толпу. В коридорах было совершенно нечем дышать. Не знаю, каким чудом мне удалось добраться до первого этажа, пересечь холл и выйти на улицу, ни разу не потеряв сознание. Места на лавочках возле входа в общежитие заняли те, кто первыми покинули здание, поэтому пришлось сидеть на газоне неподалёку. Вряд ли я когда-нибудь видела столько людей сразу. Хотелось позвонить Мартину, чтобы встретиться и пережить эту ситуацию вместе, но идея оказалась не из лучших. В таком столпотворении искать кого-то всё равно, что пытаться найти иголку в стоге сена.

Сирены стихли, но в университет никого не пускали. Я заметила, что студентов других общежитий не эвакуировали и это заставило задуматься: «‎Что же могло произойти именно у нас?». Почти сразу я получила ответ на свой вопрос. Сотрудница преподавательской лаборатории остановилась у главных дверей студенческого жилища и заговорила в появившийся откуда-то микрофон:

— Уважаемые учащиеся, сохраняйте спокойствие! Проверка плановая, возвращайтесь в свои комнаты! Заходим по двадцать человек, давку не создаём!

Меня смутило такое заявление, так как подобных проверок раньше не проводилось, но я успокаивала себя тем, что всё бывает впервые. Вопреки просьбе, давка и столпотворение возобновились, но им препятствовали несколько Наблюдателей, сдерживавших толпу студентов, рвавшихся домой. Учащиеся заходили в общежитие «партиями» по двадцать человек с промежутком в 5 минут.

Я попала в здание в числе последних — мне хотелось прийти в себя от волнения и подольше подышать свежим воздухом. На лестнице меня окликнул Чарли, взял под руку, подмигнул и заговорчески произнёс:

— Как думаешь, реально тревога плановая, или у них в лаборатории что-то шарахнуло? Кто вообще лаборатории в общежитии строит?

— Ну, если построили, значит так было нужно. Не знаю, что ещё сказать.

Чарли такой ответ устроил и он проводил меня до комнаты, как настоящий джентльмен, не бросивший даму в беде.

Оказавшись дома я поспешила раскинуться звездой на кровати и написать Мартину: «Тебя не затоптали?», на что получила ответ: «Зайду к тебе через полчаса». Мне показалось это странным, так как мой друг редко игнорировал вопросы и назначал встречи спонтанно. Но я списала это на волнение и нестандартную ситуацию, а зря.

Мартин влетел в дверь, как вихрь, выглядел взъерошенным и взволнованным, а ещё немного грустным, но что стало причиной такого настроения, не сказал. Он расспросил о моих предположениях, почему сегодня включали тревогу, а также о том, может ли это произойти ещё раз. Я заметила:

— Друг мой, складывается такое ощущение, что ты знаешь о чём-то, но не говоришь, и это обидно. В следующий раз, если не хочешь делиться мыслями, получше это скрывай или приходи в гости, когда успокоишься.

Мартин промямлил что-то невнятное, извинился и рассказал о том, что ему удалось узнать. Ходили слухи, что из лаборатории украли нечто важное, причём не студенты. Личность злоумышленника пока оставалась загадкой. Я пожала плечами и отрешённо заметила:

— Мало ли что творят наши преподаватели вне своих кафедр. Может, разрабатывают вакцину против глупости или микстуру, раз и навсегда отбивающую у студентов желание заниматься ерундой.

Мартин посмеялся и закивал головой, сказав, что первая разработка пригодилась бы некоторым нашим знакомым.

В дверь постучали. Я открыла и увидела на пороге миссис Фаллер. Эта грузная женщина в годах вела курс кибернетики у первокурсников, а ещё организовывала кружки по интересам. Она вручила мне флеш-голограмму с важным объявлением и попросила её немедленно просмотреть. Мы с Мартином поспешили выполнить просьбу как только женщина попрощалась и ушла. Объявление записал Крио Карборра, голограмма которого с улыбкой говорила:

— Уважаемые студенты! Тревога учебная! Вы отлично справились и показали удивительную сплочённость перед лицом опасности!

Мартин сдавленно улыбнулся, поморщился и злорадно хихикнул.

— Ох, Шерил, если Карборра нас хвалит, то тревога была точно не учебной. Через пару дней найдём Чарли и всё у него расспросим. От этого проныры никакая информация не скроется.

— Тебе не кажется, что в последнее время в университете творится что-то странное?

— Угу, — поддакнул Мартин и помрачнел.

Между нами повисло неловкое молчание и оно затянулось надолго. Мой друг встал и не попрощавшись ушёл. Через несколько минут мне пришло от него сообщение: «Я тебе всё расскажу, вернее, изложу на бумаге, потом сожжем её. Это будет чуть позже, мне нужно собраться с мыслями».

Стоит ли говорить, что в ту ночь я не сомкнула глаз и если бы можно было вытряхнуть мысли в корзину для мусора, мне бы точно не хватило одной.

Прошло два дня, а мой друг так и не созрел, чтобы раскрыть тайну, о которой упомянул. Спалось мне лучше, но плохие мысли и догадки посещали, как по расписанию.

Чарли предложил сгонять в магазин на другом конце города и я согласилась. Сокурсник хотел купить запчасти для нового проекта, а для меня прогулка стала хорошим способом отвлечься от размышлений и сменить обстановку.

В душе скреблась когтями обида на Мартина. Не люблю всю эту скрытность и загадочность, особенно когда она переходит все разумные границы. Он и раньше не был открытым парнем, но никогда не игнорировал меня больше одного дня и старался давать хоть какие-то ответы на вопросы.

Мы с Чарли доехали до магазина на автобусе и потеряли ход времени, пока гуляли между высокими и длинными стеллажами, пытаясь найти нужную мелочёвку и разобраться, какие запчасти лучше всего подойдут для нового проекта. Утро превратилось в день, а день в вечер, который застал нас врасплох. Часы показывали без пяти минут восемь и Чарли заволновался, получится ли добраться до общежития ровно к десяти. Мы ждали автобус около получаса, но горизонт был чист и я тоже заволновалась, прокручивая в голове варианты наказаний, что полагаются за нахождение на улице в нхагское время.

Мой сокурсник выглядел нервным, напуганным и расстроенным одновременно. Он предложил переночевать у его сестры, что жила неподалёку. Пришлось согласиться, так как такси стоило недёшево и денег нам не хватило. Мы отправились в соседний квартал, решив, что по пути забежим в магазин и прихватим что-нибудь к ужину. Ответственным за вкусности стал мой приятель, а я решила постоять на улице и подышать свежим воздухом.

Меня изначально смутило, что в том районе не было Наблюдателей, не то что возле университета в центре города. Я разглядывала деревья и их отражения в стёклах домов, а затем ощутила резкий удар по затылку, боль от которого сменилась темнотой в глазах.

Не знаю, сколько времени я провела в беспамятстве, пока не очнулась в помещении с милыми зелёными обоями с золотистыми виньетками и бабочками.

Смутно припоминая события до отключки я предположила, что нахожусь в доме сестры Чарли, но удивилась несвойственной для домов жителей обстановке. Мне подумалось, что скорее всего, грабители стукнули меня по голове, пока товарищ был в магазине. Я проверила карманы одежды, лежащей на тумбочке рядом с кроватью, и поняла, что предположение оказалось верным.

Мне почти удалось справиться с волнением и злостью, что нарастали в душе, но попытка оказалась тщетной. Чувства заиграли с новой силой, когда в дверях комнаты я увидела Мартина, а не Чарли который, как мне казалось, принёс меня в этот дом.

Вслед за другом в комнату вошла красивая высокая девушка, с длинными распущенными волосами, выкрашенными в нежно-розовый цвет. Я разглядывала, её, не скрывая любопытства, даже не задумываясь, что это может быть неприлично. У незнакомки были тонкие брови и серые, как пасмурное небо, глаза, а нос аккуратный, не слишком широкий, со слегка вздёрнутым кончиком. Моё внимание сразу привлекли её губы: не полные, но и не тонкие, аккуратно подведённые розовой помадой, переливающейся под светом лампы. Но больше всего мне понравился наряд девушки — приталенный джинсовый комбинезон с небольшим воротником и золотистыми пуговицами, рукавами, как у футболки, а также карманами на груди и бедрах. Незнакомка улыбнулась и сказала:

— Привет, меня зовут Аннет. Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит, но не настолько, чтобы не спросить, что, чёрт возьми, здесь происходит? И где Чарли?

Мартин, подозревая, что разговор будет долгим и непростым, занял место в кресле, стоявшем недалеко от кровати. Аннет любезно поправила мне одеяло и уселась на пол рядом с приятелем.

Я чуть лучше разглядела комнату. Мебель была красивой и изысканной, а на полу лежал бежевый ковёр с высоким ворсом. На стене напротив кровати висела картина, настоящая, написанная красками: милый пейзаж с морем, жёлтым, рассыпчатым песком, высоким небом с перистыми облаками и очертанием корабля на линии горизонта.

Мартин откашлялся, пытаясь привлечь моё внимание. Я скорчила недовольную гримасу и пристально на него посмотрела. Мой друг волновался, старясь собраться с мыслями и немного погодя заговорил:

— Шерил, я даже не знаю с какого момента начать рассказ. Наверное, с того, что Чарли редкостный трус и бросил тебя на растерзание хулиганам.

Удивления его слова у меня не вызвали. Если дело касалось собственной шкуры, Чарли бежал так далеко, как видел и так быстро, как мог. Но один вопрос не давал мне покоя пуще остальных и я поспешила его задать:

— А ты какими стараниями рядом оказался?

Мартин почесал затылок, поглядел на Аннет, потом на меня и нашёл в себе силы признаться в шпионаже. Было неприятно и непонятно, почему он решил организовать слежку за мной. Девушка поспешила прояснить ситуацию:

— Чарли совершенно ненадёжный товарищ и твой друг сильно переживал, что он тебя подведёт, что и произошло. Он шпионил, чтобы оградить тебя от беды, только не успел этого сделать. Зато с последствиями разобрался быстро и даже оформил тебе справку у доктора, чтобы ты могла пропускать утреннюю гимнастику без зазрения совести.

Я продолжила пристально смотреть на своего друга, невербально требуя от него дальнейших объяснений. Аннет сказала, что заварит нам ромашковый чай и поспешила покинуть комнату.

— Шерил, послушай. В этот район Наблюдатели заглядывают редко, поэтому тебя и тюкнули по голове чем-то увесистым. Хулиганов мне догнать не удалось, да и время поджимало, поэтому я решил, что лучше принести тебя сюда и оказать тебе помощь.

— Спасибо, Мартин.

— Аннет хороший человек и рада нас выручить. Я дружу с ней около года. Но, наверное, тебе нужно узнать больше о том, что происходит в моей жизни. Ты не против, если я прочитаю с листа, который так и не успел тебе отдать?

Я кивнула и поудобнее устроилась на уютной подушке. Мартин достал мятый листок бумаги из кармана брюк, расправил его трясущимися руками и начал читать.

— Ты правильно заметила, что о некоторых вещах я не хотел говорить. Но теперь мне придётся во всем признаться, — он откашлялся и глубоко вдохнул. — Всё началось с того, что я случайно познакомился с Аннет в сети. Она предупредила, что никто не должен узнать о нашем общении и чтобы я вёл себя осторожно.

— Почему?

— Ладно, письмо к ситуации не подходит, поэтому постараюсь так объяснить. Видишь ли, сейчас мы находимся дома у одной из нхагов и как ты могла заметить, они нормальные и вообще хорошие люди…

Если бы в моих руках был предмет, он бы с грохотом обрушился на пол. Я хватала ртом воздух и не могла произнести ни слова, так как неуёмное количество вопросов в голове слилось в единый и лихой поток. Сердце колотилось, как бешеное.

— Шерил, и ещё кое-что. Два раза в неделю я ночью выбираюсь из университета и отправляюсь к своим незаконным друзьям, чтобы пообщаться и помочь им в важном, полезном деле. И знаешь, всё это заставило меня многое переосмыслить.

Я перебила Мартина, предложив перевести нашу беседу в формат «вопрос-ответ», чтобы она не затянулась на часы и не стала слишком утомительной. Он согласился, правда, неохотно. Аннет принесла нам чай и удалилась, сказав, что у неё ещё много дел. Мне не терпелось узнать подробности тайной жизни друга и я начала его расспрашивать:

— Если ты ходишь к нхагам, тем более по ночам, то как покидаешь университет? У нас же камеры на окнах и фасадах, Наблюдатели, целая система охраны…

— Не везде. Понимаешь ли, у меня есть ключи от сгоревшей комнаты, но я тебе об этом не говорил. На стену возле обвала камеры повесить невозможно, несколько лет назад это уже пробовали сделать. А потом оставили эту идею, потому что никто, кроме экскурсий с преподавателями, туда не наведывается. Другие камеры обвал и стену под ним не захватывают, они направлены на окна.

— Так третий же этаж, ты что, реактивный ранец придумал?

— Никаких ранцев, смеёшься, что ли. Возле обвала есть прекрасная и крепкая водосточная труба. Мой вес она выдерживает запросто, а ещё она скользкая, что делает процесс перемещения быстрым, правда, потенциально травмоопасным.

Мартин выдохнул, ожидая моей реакции. Он отхлебнул ромашковый чай из зелёной кружки и притих. Я представила, как мой друг спускается по водосточной трубе, словно огромная неловкая коала, соскальзывающая с дерева. Это меня рассмешило и улыбку сдержать не удалось. Но собравшись и снова став серьезной, я продолжила допрос:

— А как ты добираешься до дома Аннет, или куда ты там ходишь?

— Ты же в курсе, что нхаги обязаны носить плащи до пят и с глубоким капюшоном, чтобы Наблюдателей своим «зверским» видом не смущать. И у меня такой есть. Закутаешься в него и вот ты нхаг, мирно прогуливающийся под моросящим дождём.

— Опрометчивый закон однако получился…

— Согласен, но всё равно лучше не попадаться Наблюдателям на глаза. А то попросят личную карту сверить, вобьют имя в поиск жителей и всё, ты пропал, готовь котомку, чтобы ехать в тюрьму. У нас целая сводка троп есть, там улицы безопасные отмечены, а также точки, где Наблюдатели стоят. Дозорные над этим трудятся. Ну, это нхаги и они…

— Следят за теми, кто следит за порядком, не объясняй.

Я пыталась уложить в голове всё, что услышала. С того дня у нас с Мартином появилась тайна, которую нельзя раскрывать даже под самыми изощренными пытками. Какая занятная вещь дружба: сегодня вы забавные приятели, а завтра — сообщники. И всё из-за интересного времяпрепровождения твоего товарища.

— Мартин, у меня ещё один вопрос. Ты сказал, что им помогаешь: а что ты делаешь?

Получить ответ не удалось. Мне стало хуже: голова закружилась, а руки затряслись и я поспешила прилечь, перевернувшись на бок. Друг пообещал, что больше не будет ничего от меня утаивать и в следующий раз обязательно расскажет мне всё и в мельчайших подробностях. Он погладил меня по плечу, отодвинул подальше чашку с чаем на тумбочке и вышел из комнаты, тихо закрыв дверь.

«Голова трещит по швам» — первое, что я подумала, когда проснулась. В душе теплилась надежда, что вчерашняя теория заговора могла быть просто сном, но нет: на стенах комнаты сияли всё те же милые обои с бабочками.

Аннет любезно оставила возле моей кровати тапочки с изображением смешных котов, они пришлись мне по размеру и по душе. Странно, но встать и пройтись по комнате оказалось легче, чем я предполагала, несмотря на ноющую головную боль. Шторы на окне были плотно завешаны, и меня осенила внезапная догадка, что у нхагов же все запреты наоборот, а значит, день на дворе.

Отражение в зеркале не обрадовало. На меня смотрела девушка со съехавшей на бок повязкой на голове и тёмными кругами под глазами на фоне неровной россыпи веснушек. Вид у меня оказался потрёпанный и я решила долго на себя не смотреть, чтобы не расстроиться окончательно. Но стоит отметить, что не очень симпатичное отражение предстало передо мной в забавной жёлтой пижаме, которая, как и тапочки вызывала улыбку. Хотелось поскорее найти Мартина и Аннет, чтобы задать им десяток-другой вопросов.

Выйдя за дверь, я остановилась в длинном коридоре и огляделась. Дом казался большим и необычно цветным. Стены холла были выкрашены голубой краской, а в соседней комнате, куда я успела заглянуть, оказались фиолетовые обои с розовыми полосками. После унылых бежевых стен общежития дом Аннет казался концентратом красок и хорошего настроения.

Из дальней комнаты слышался голос Мартина и кого-то незнакомого. Я позвала друга и он вышел в коридор, приветствуя меня смущённой улыбкой. Он поспешил сообщить:

— Здесь Самат, он брат Аннет. Она, кстати, оставила тебе чистую одежду, пока твоя сушится после стирки. Вот, надень.

Мартин на миг заскочил в комнату, вернулся в коридор со стопкой вещей в руках и указал мне на дверь в ванную. Одежда, что оставила новая знакомая, оказалась такой же цветной, как и её дом. Стопка вещей состояла из синей футболки, белых носков и брюк в чёрно-белую полоску. Сначала мне было не по себе от нового наряда, но потом я осознала, насколько хорошо и приятно в нём себя чувствую. Новое отражение в зеркале мне понравилось, что подняло настроение, а также отвлекло от мыслей о проблемах, которые бежали за нами с Мартином по пятам.

Моё внимание привлекла массивная, деревянная дверь напротив ванной — оттуда слышался оживлённый разговор. Я тихонько в неё постучала и вошла, оказавшись в просторной и уютной гостиной. В центре стоял мягкий коричневый диван из кожи, рядом с ним стеклянный журнальный столик на тонких ножках, а в углу теснились камин и объёмные кресла. Возникало ощущение, что обстановку здесь не меняли как минимум триста лет, уж очень она напоминала классические интерьеры прошлого.

Самат, брат Аннет, оказался совершенно на неё не похож. Девушка напоминала мне невесомую фею из доброй детской сказки, а вот парень скорее походил на типичного отрицательного персонажа. Он сидел на подлокотнике дивана и с любопытством меня разглядывал.

У нхага волосы длиной до плеч цвета вороного крыла, прямые и слегка спутанные, спадающие прядями разной длины. Он не казался мне красавцем, но и несимпатичным его назвать язык не поворачивался. У него нос с горбинкой, не слишком полные губы, миндалевидные глаза зелёного цвета и широкие брови. Парень смотрел на меня исподлобья, но при этом улыбался краешком губ, отчего выглядел неприветливо и слегка пугающе. Одежда нхага была простой: светло-зелёную футболку дополняли чёрные джинсы и массивные ботинки с толстой подошвой. Они мне особенно понравились, сама бы с удовольствием носила такую обувь.

Мартин поинтересовался, как моё самочувствие и предложил перекусить. Самат резко сорвался с места и уверенной походкой направился на кухню, заметив, что он тут хозяин и недоволен, что его опередили в хороших манерах. Я растерянно улыбнулась и тихонько уточнила:

— Это такой вид гостеприимства?

— Вроде того. Не обращай внимания, он человек непредсказуемый, но хороший. Узнаешь его получше и, возможно, привыкнешь.

Нхаг вернулся из кухни, держа в руках тарелку с блинчиками и шоколадом. Настоящим! Нам, в нашем мире жителей, о сладостях можно было только мечтать, ведь сахара дозволялось употреблять не больше пяти кубиков в день. Вместо него также не возбранялось съесть немного ягодного варенья, мёда и, пожалуй, всё. Я ликовала: шо-ко-лад-ка, первая в жизни!

Самат заметил моё воодушевление и сказал, что мне предстоит многое узнать о жизни нхагов и перестать удивляться таким повседневным вещам. Он добавил:

— Знаешь ли, Шерил, у нас тут каждый о своём здоровье заботится, как может. Никто никому ничего не запрещает, ну, почти. И не заставляет есть морковные булки, что так ненавидит Мартин. Ты бы слышала, он постоянно жалуется на вашу еду, мол, запретили, законы проклятые конфеты и жареную картошку за обе щёки лопать. Разбаловался он с нами, да-да. Кстати, приятного аппетита, бери, сколько хочешь, мне ничего не жалко. Если надо будет, я ещё блинов пожарю, правда, придётся немного подождать.

Манера речи Самата вызывала улыбку и недоумение. Я поблагодарила его, принялась уплетать блины и испытала восторг, который невозможно с точностью передать словами.

Мартин и его друг не могли разделить со мной радости. Они о чём-то жарко спорили, переместившись в соседнюю комнату. До меня доносились только отголоски их речи, но я и не старалась прислушиваться. В голове крутилась единственная мысль: «Как мы вернёмся в общежитие? Вряд ли у нхагов найдётся телепорт или другое хитрое устройство, чтобы переместить нас прямо в комнаты».

Разговор парней стал громче, было слышно, что это Самат повысил тон, пытаясь убедить Мартина в своей правоте. Конечно, подслушивать неправильно, но в тот раз искреннее любопытство отправило в нокаут хорошее воспитание. Нхаг говорил:

— Силы Небесные, да сколько тебе можно объяснять? Я хочу этого не только из-за какой-то глупой детской обиды! Просто так нельзя, нельзя, понимаешь? Сам-то рад тому, как живёшь? И не смей мне врать, мы не первый день знакомы, я успел наслушаться твоих жалоб!

Мартин спешно зашёл в гостиную и сказал, что нам пора собираться. Он велел мне переодеться в свою одежду, которая успела высохнуть, а также примерить плащ с капюшоном, что висел на крючке в прихожей.

Возвращались мы тайными тропами нхагов, спешно минуя дома и узкие переулки. Я боялась, что в общежитие придётся залезать по водосточной трубе, но всё обошлось — существовал менее травмоопасный способ вернуться домой. Чтобы не попасться на глаза Наблюдателям мы спрятались в перевалочном пункте. Он находился в одном из магазинов на тупиковой улице, куда редко заглядывали стражи порядка. Как такового, магазина там и не было: пустое помещение предназначалось исключительно для того, чтобы в нём можно было укрыться от посторонних глаз. Любопытство прохожих останавливали плотные шторы на окнах и табличка «Закрыто» на массивных деревянных дверях с несколькими замками.

Как только на улице раздались звуки гимна и послышались голоса жителей, собиравшихся на утреннюю гимнастику, мы сложили плащи в рюкзак Мартина, вышли из убежища и смешались с толпой.

Мой друг пообещал, что расскажет мне больше о жизни нхагов, раз мне удалось к ней прикоснуться. А ещё уверял, что даст Чарли по шее за его «смелость» и устроит ему весёлую жизнь. Пришлось потратить двадцать минут, чтобы отговорить Мартина от мести и убедить в том, что людей важно прощать. Он неохотно согласился и пообещал держать себя в руках.