Вещи, которые лучше не делать. Сборник рассказов

Анастасия Лебабина, 2019

Что такое мистика? Это вера в то, что мы не можем объяснить, подтвердить, обосновать. Но вместе с тем, не можем и опровергнуть. Если вы желаете ненадолго заглянуть за грань реальности, эта книга для вас. Сборник включает 6 небольших рассказов в жанре "ужасы".Оформление обложки: изображение взято с сайта pixabay

Картина смерти

Ты веришь в судьбу? Я тоже раньше не верил. А сейчас…сейчас мне очень страшно. Пишу эти строки и не знаю, успею ли рассказать эту историю, успею ли предостеречь тебя.

Несколько лет назад я посетил выставку-продажу картин молодых художников. Были и смешные и интересные работы, абсурдные и глубокие, странные и понятные, дорогие и подешевле — на любой вкус и карман. Среди прочего, мое внимание привлекла необычная картина молодой художницы с причудливой фамилией Дэфволкер. Происходящее на картине относилось, наверно, к началу 20 века. На заднем фоне было изображено крыльцо старого дома, входная дверь немного покосилась, ступеньки были ветхими и потертыми. На этом крыльце стояла девочка лет шести-семи. С первого взгляда — обычный ребенок, но если присмотреться… Первое, что бросалось в глаза — это некий диссонанс между крыльцом и внешностью девочки. На ней было надето светло-голубое платье с белым фартуком и кружевными оборками, белые гольфы из легкой тонкой ткани и белые туфли с небольшим каблучком. Ее светлые волосы были завиты в крупные локоны. Голубые глаза были широко распахнуты и смотрели куда-то вдаль. Уголки розовых губ не были тронуты улыбкой. В руках она держала какой-то цветок. Просмотр этого полотна оставлял неприятный осадок, настолько неприятный, что я даже не захотел смотреть картины дальше, а развернулся и ушел домой. На следующий день мне вновь захотелось взглянуть на эту странную картину. Она манила меня своей омерзительной таинственностью. По прибытии на выставку я обнаружил, что полотна нет. Оказалось, что его вчера купили. Это странно, но от этой новости я испытал некоторое облегчение. В тот момент мне бы следовало задуматься, но нет…я не понял ни своих чувств, ни знаков судьбы. В знаки я вообще не верил…ни в знаки, ни в судьбу, ни в мистику. Наивный глупец! Подумать только, этого всего могло и не быть, я мог избежать этого кошмара.

Прошло около двух лет, как наш городок потрясла ужасная история. Убийство. Зверское, жестокое, таинственное. Мисс Фрэнсис — молодая учительница местной средней школы. Ей было около 30 лет, она была приветлива, добра и бесконфликтна. В наш городок эта леди прибыла два года назад, по окончании учебы в университете. Когда мисс Фрэнсис устроилась в местную школу, родители прикупили ей этот аккуратный домик с собственным садом. Мебель осталась от прежних владельцев, девушка приобретала только некоторые предметы интерьера: шторы, покрывала, ковры, картины… Картины…да, она интересовалась современным искусством, я встречал ее на разных мероприятиях и, кажется, видел в ТОТ самый день, на выставке-продаже…

— Я должен попасть на место преступления, — неожиданно для себя, произнес я вслух.

Разумеется, попасть на место убийства сейчас невозможно, там работает полиция…а вот вечером. Конечно, дом опечатают, но я ДОЛЖЕН был проникнуть внутрь, ДОЛЖЕН. Не медля ни минуты, я отправился на место преступления. Около дома мисс Фрэнсис собралась целая толпа зевак. Люди перешептывались, качали головами, делали сочувствующий вид. С трудом пробравшись сквозь толпу, я очутился около крыльца. Перед входом стояли двое полицейских: один что-то говорил, второй записывал.

— Эй, Джордж! — окликнул я второго. Им оказался мой одноклассник и просто приятель детства. Тот, оторвавшись от своего занятия, оглянулся, я начал махать рукой.

— Джордж, это я, Боб.

Джордж ничего не сказал, лишь показал жестом, чтобы я подождал.

Прошло около 20 минут, прежде чем мой приятель освободился.

— Боб, и ты здесь. Кажется, весь город тут собрался. Должно быть, вся жизнь замерла, — иронично подметил Джордж, закуривая сигарету из купленной с утра пачки Кэмел.

— Что здесь произошло? — поинтересовался я.

— Убийство. Ее убили ночью. Странно, конечно. Дверь была заперта изнутри, дом поставлен на сигнализацию около семи вечера.

Джордж проговорил это так…небрежно и отрешенно, словно пересказывал очень неинтересный школьный урок.

— Ты говоришь, заперта изнутри. Как такое возможно?

— Ну, у нас был один вариант — убийца должен был находиться в доме. Но здесь никого не было. Должно быть, гаденыш выскользнул в окно после нашего прибытия.

— А следы?

— Следов нет. Ладно, Боб, ты извини, но мне работать нужно, — после этих слов Джордж затушил сигарету о мусорный бак и направился к своим коллегам. На полпути он повернулся ко мне и добавил:

— Рад был тебя увидеть.

До позднего вечера я гулял по городу, выжидал время. Пойми, мне было просто необходимо побывать в ее доме. Я это чувствовал так отчетливо, как ты, должно быть, ощущаешь изжогу после чересчур острой пищи. Примерно, в 10:30 я вновь стоял на лужайке мисс Фрэнсис. Зашел на крыльцо, аккуратно сорвал пломбу с двери и открыл ее. Очутившись внутри, я не смотрел ни на что вокруг, а устремился вверх по лестнице. Идти приходилось на ощупь, т.к. включенный свет мог вызвать подозрения у соседей и, как следствие, скорый приезд полиции. Подозреваемых у них не было, поэтому я мог стать «легкой добычей». Кое-как добравшись до второго этажа я очутился в длинном и узком коридоре. Все комнаты, их было три, располагались по правую руку. Я зашел в первую — и угадал. Это и была спальня несчастной учительницы. Я пробрался к окну, чтобы задернуть шторы и включить свет. Плотная ткань с веселым перезвоном скользнула по гардине и спальня погрузилась в полный мрак. При помощи небольшого фонарика, я отыскал выключатель. Щелкнул «носик» вверх и ожившие светильники озарили комнату тусклым светом ночников. Я смог разглядеть помещение. Зрелище не для слабонервных. По центру комнаты стояла кровать, застеленная светлым бельем, насквозь пропитанным кровью. Шкаф, тумбочки, стены — все в мелких кровавых брызгах, как будто кто-то прыгал по лужам и капельки разлетались в разные стороны. Стоп. Стены. На стене в спальне бедной девушки висела та самая картина, но теперь она выглядела иначе: фон оставался таким же, но девочка…С полотна смотрело нечто, что когда-то было ребенком: вместо выразительных голубых глаз — пустые глазницы с пугающим прищуром; локоны растрепаны; платье, туфли, гольфы — все в крови. Тогда я решил, что это такие же брызги, как на стенах и мебели, это было ошибкой. От спокойных розовых губ не осталось и следа: оно улыбалось так ехидно, словно знало все. Все и обо всех. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что было в руках девочки: теперь вместо цветка она держала огромный окровавленный топор. Мне стало не по себе, и я поспешил уйти прочь. Выключил свет, раскрыл шторы, и, клянусь, я видел, как оно двигается. Там, в картине. Быстрыми шагами я спустился с лестницы, преодолел путь до двери, аккуратно приоткрыл — никого, скользнул в щелку и захлопнул дверь за собой. После этого я почувствовал себя в безопасности. Приклеил пломбу на место и поспешил домой. Дорогой я все никак не мог понять, зачем же я туда приходил. Из любопытства? Нет. От жажды острых ощущений? Вроде, нет. Выяснить правду? Да зачем мне правда? Ответа так и не нашлось, это пугало, но еще больше пугало то нечто, что я увидел на картине.

— Наверно, это какая-то пародия на оригинал, — думал я, — ведь картина действительно жутковатая, вот кто-то и создал ЭТО. Да. Определенно.

— Но почему же ты не взглянул на подпись художника? — пронеслось в голове, — Ты побоялся. Побоялся узнать, что это она, Дэфволкер, будь она неладна.

Шли дни, недели, картина не выходила у меня из головы. Поэтому, когда я узнал, что родители мисс Фрэнсис продают дом, вознамерился взглянуть на полотно еще раз. Набрал номер телефона, указанный на фасаде дома.

— Алло, — послышалось на том конце линии.

— Алло, мистер Фрэнсис, я хотел узнать насчет продажи дома…

— Да, дом продается. Показы проводятся по средам и пятницам.

— Нет, нет. Мне не нужен сам дом.

— А что же Вы мне тогда голову морочите?

— Я хотел узнать, не продается ли мебель или еще что-то отдельно от дома?

— Послушайте, если Вас интересует что-то конкретное, то спрашивайте, у меня нет желания вытягивать информацию клещами, или я кладу трубку.

— Нет, нет. Меня интересует…картина.

— Картина? Какая? У Элис их было много, — заметно смягчившись, ответил голос из трубки.

— Та, где изображена девочка в светло-голубом платье…, — я ждал реакции.

— Ах эту, из спальни. Необычная работа. Признаться честно, она меня немного пугает.

«Немного?», — подумал я, а вслух произнес:

— Да, она. Я бы купил ее. За сколько продаете?

— Да ладно, забирайте так. Она не стоит дорого, как специалист говорю Вам. К тому же, я буду раз избавиться от нее как можно скорее.

— Отлично. Спасибо.

— Значит договорились. Завтра жду. Как Вас зовут?

— Я Боб, просто Боб.

— Хорошо, до скорого, Боб.

После этой фразы я услышал короткие гудки. Человек на том конце провода положил трубку.

Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, не понимая самого себя. Я собирался забрать картину, которая напугала меня до чертиков. Напугала. Да, я ее боялся. Настенные часы показывали два часа ночи. Я встал с кровати и подошел к окну, я всегда подходил к окну в часы бессонницы, отодвинул тонкую тюль и посмотрел на улицу: темнота, покой. В эти часы жизнь словно замирает, ты никогда не думал об этом? Кажется, что ты единственная живая душа в городе. Ты и еще пара-тройка человек, которые в редкий час пройдут или проедут под твоим окном. Странное чувство. Наверно, жители крупных городов не ощущают этого, они-то живут в постоянном движении. Я достал из выдвижного ящика пачку сигарет. Эта дурная привычка оставила меня еще пару лет назад, но пачку, почему-то, я не торопился выбрасывать. Желание закурить возникло спонтанно, и было таким сильным, какого не бывало даже в те времена. После первой же затяжки мне стало плохо, словно я мальчишка, впервые закуривший в гостях у своего старшего приятеля. Затушив папиросу, я отправился в постель. Голова немного кружилась и подташнивало. Видимо, я не заметил, как уснул, так как, словно в следующую секунду открыв глаза, я обнаружил, что уже 9 часов утра. Нужно было собираться за треклятой картиной. Наскоро позавтракав тостами и кофе, я пошел к дому мисс Фрэнсис. Кроме меня на лужайке стояло еще несколько человек. Я догадался, что это потенциальные покупатели дома. «Неужели можно купить дом после всего этого? Как же там жить?» — думал я. Мистер Фрэнсис подошел ровно к 11:00.

— Кто здесь Боб? — спросил он.

Почему-то я ничего не ответил на этот вопрос, хотя отчетливо слышал.

— Есть Боб или нет? — повторил мистер.

Тут я спохватился:

— Я. Боб — это я. Это со мной Вы вчера беседовали по телефону.

Мистер Фрэнсис бросил на меня скучающий взгляд и произнес:

— Что же, Боб, пойдемте, я покажу Вам Ее. Господа, прошу немного подождать, показ начнется через пятнадцать минут.

После этих слов он вошел в дом, не обращая внимания на недовольства «господ», я проследовал за ним. Молча, мы поднялись на второй этаж и вошли в спальню. Сейчас комната выглядела совершенно по-другому: свежий ремонт, новая мебель. Оно и понятно, кто захочет покупать дом с кровавыми пятнами? Хотя, возможно, найдутся и такие.

— Ну что, вот эта картина, — произнес, наконец, отец учительницы и указал пальцем на стену. Я повернул голову и не поверил своим глазам: это была она. Та самая картина, которую я видел на выставке. Именно такая, со старым крыльцом и милой девочкой. Я никак не мог понять, что же я видел ТОЙ ночью. «Неужели показалось?» — думал я.

— Эй, Боб? Что Вы застыли? Берете или нет?

— Да-да.

— Тогда берите и уходите. У меня очень мало времени. Видели, меня ждут люди.

После этих слов мистер Фрэнсис снял полотно и вручил мне. Взамен я протянул символическую сумму:

— Возьмите хотя бы столько.

— Ладно. Спасибо.

— Спасибо Вам, мистер Фрэнсис.

— Счастливо, Боб.

Я был рад, что картина оказалось той самой, которую я хотел купить на выставке. Убедил себя, что ТОЙ ночью мне просто показалось. Было слишком темно, да и помещение находилось в довольно стремном виде. Придя домой, я сразу нашел место приобретению — кабинет. Над столом — идеально.

Шли недели, месяца — все было хорошо, я начал забывать ТУ ночь в доме учительницы. Картина висела на стене и не вызывала у меня никаких подозрений. «Бред. Как картина могла измениться. Ты сам-то подумай, дурачок», — смеялся я над собой. Зря смеялся. Первый раз это случилось вчера. Я вернулся с вечеринки около 10 вечера и зашел в кабинет, взять положить кое-что из вещей. Переступив порог я обомлел… На стене висела моя картина, но в измененном виде. Нет, там не было девочки-убийцы с топором, там вообще никого не было. Пустое крыльцо. Девочка исчезла. Я стоял и смотрел на полотно, как приклеенный, не мог пошевелиться до тех пор, пока не услышал музыку из спальни. На трюмо у меня стоял виниловый проигрыватель, а на полке была коллекция старых пластинок. Я знал: играет одна из них, но играет как-то странно. Проигрыватель был в полном порядке, но сейчас он сильно искажал музыку. Казалось, что это звук кассетного магнитофона, зажевавшего ленту. После этого стали слышны шаги. Медленные и тяжелые. Нечто направлялось от проигрывателя к двери. Чтобы ты знал, от спальни до кабинета у меня еще три комнаты. Я понял, что если сейчас не убегу — все. Не медля ни секунды, я бросился прочь из дома. Бежал, не оглядываясь до дома своей подруги Джессики.

— Что случилось, Бобби? Почему так поздно?

Я рассказал ей все, как было.

— Боже мой, Бобби. Тебе нельзя пить.

— Я не пьян, Джесс.

— Ладно, давай пойдем туда вместе.

— Нет, нет. Только не сейчас.

— Ладно, Бобби. Завтра ты покажешь свою девочку.

Я знал, Джессика смеется надо мной, но мне было плевать. У нее я был в безопасности и это главное. Нужно было что-то решать с картиной, и я выставил ее на продажу в интернете. Нашел изображение в поисковике и выставил. Знаю, это эгоистично, спихивать проблему на других, но своя жизнь дороже. Понимаешь, дороже.

Придя на следующее утро вместе с Джессикой, я обнаружил, что полотно в порядке. Девочка на месте, но моя спальня…По всему полу грязные детские следы, все пластинки валяются, кровать смята.

— Вот видишь, я же говорил.

— О чем говорил, Бобби? У тебя окно открыто. Соседские ребятишки немного позабавились здесь. Вот и все.

— Нет! Это она! Как ты не понимаешь, это ОНА!

— Ладно, Бобби. Если тебя эта картина так пугает, просто продай ее.

Тут я вспомнил об объявлении и зашел в сеть.

— Есть! Несколько откликов! Ее хотят купить, Джесси.

— Это здорово. Вот и избавься от нее прямо сегодня.

Джессика ушла, а я принялся обзванивать потенциальных покупателей. Насчет денег я не беспокоился. Был готов отдать хоть даром, лишь бы быстрее. Твердо решил — продам тому, кто раньше всех приедет. Самым ближайшим сроком оказался завтрашний день. Девушка ехала из другого города и должна была прибыть рано утром, но ЗАВТРА. Эту ночь мне предстояло провести с картиной в последний раз. Я решил, что запру дверь в кабинет и все. Какой дурак! Около 9 вечера я услышал в кабинете какое-то шевеление и заперся в спальне. Думал, одну ночь-то точно как-нибудь продержусь, а завтра она уедет куда-нибудь далеко, и я о ней ничего и никогда больше не услышу. Шевеление быстро прекратилось, и я немного успокоился: лег на кровать и включил телевизор. В Около половины десятого позвонила Джессика:

— Эй, ну как ты?

— Нормально.

— Может быть, мне прийти?

— Нет, здесь слишком опасно. Я не могу тобой рисковать.

— Ты опять? Не надоело еще? Слушай, если не хочешь меня видеть, так и скажи!

Послышались короткие гудки — девушка положила трубку. Меньше, чем через минуту снова раздался телефонный звонок:

— Алло, Джесс, прости. Я не хотел тебя обидеть.

Тишина.

— Джессика?

— Это не Джессика, — прошипели на том конце провода, — зачем ты продаешь полотно, Бобби?

— Алло? Кто это? — с испугом залепетал я.

— Ты и сам знаешь кто, Бобби, — продолжало шипеть из трубки.

— Это что, розыгрыш?

В трубке раздался жуткий хохот, потом оно сказало:

— Розыгрыш? Ну, выгляни в окно и увидишь.

Короткие гудки. Трясущимися руками я приоткрыл тонкую ткань занавесок и тут же задернул обратно: прямо напротив моего окна стояла Она. Эта девочка. Нет, не девочка, а то, что я видел ТОЙ ночью. Оно было в крови, а в руках держало окровавленный топор. Через пару минут я набрался мужества и снова приоткрыл занавеску — никого. В этот момент зазвонил телефон и я непроизвольно вздрогнул:

— Алло?

— Ну что, понравилось, Бобби?

— Кто ты? Зачем ты это делаешь?

— Зачем? Потому что мне это…НРАВИТСЯ!!!

Я бросил трубку и сел за это письмо для тебя., я слышу, как оно ходит у меня под дверью. Уверен, оно сможет попасть внутрь, если захочет. Я пытался вызвать полицию, но телефонная связь недоступна: куда бы я не пытался позвонить — трубку берет ОНО. Не знаю, чем закончится эта ночь, но очень прошу тебя: никогда не забирай эту картину к себе, никогда не продавай ее, не дай забрать ее кому-то другому. Просто сожги. Сожги где-нибудь подальше от города. Я буду пытаться спастись, но если что-то случиться, знай — это картина, это она…