Одна осень одного королевства

Анари Хони

В глухих лесах средневекового королевства юный виконт Уильям знакомится с очаровательной знахаркой-затворницей Мари, и очень скоро между ними вспыхивают взаимные чувства. Но всего один опрометчивый поступок, и жизнь обоих круто меняет своё направление: привычное её размеренное течение превращается в бурный водоворот дворцовых интриг, несбыточных надежд и опасных приключений. Кто друг, а кто враг? Как выяснить это и сохранить свою жизнь? Всё больше долгожданных ответов предстоит вслепую отыскать Уильяму и Мари в едком дыме костров перемен.

Выражаю особую благодарность Дмитрию (Скай) Иванову и Сергею Басалаеву за информационную и моральную поддержку в написании первой части книги.

Роман не подкреплён фактами, все герои, события и места являются вымышленными.

Год 433 от создания нового календаря и начала летосчисления по лунному и солнечному циклам.

Глава 1. Гость

День первый.

Утро для крестьян всегда начиналось рано — засветло. Едва забрезжил над грядой острых вершин вековых сосен туманный рассвет, маленькая деревушка уже медленно просыпалась, оживала после кратковременного ночного затишья. В лёгком предрассветном тумане загремели пустыми вёдрами девушки, спешащие к колодцу. Старухи затопили общую печь, чтобы напечь к завтрашнему хлеба и пирогов. День обещал большую суматоху — подготовку к приезду важного гостя. Молодой виконт, с недавних пор владеющий этой и ещё парой десятков подобных деревень в славящихся своими лесами землях королевства Ладлер, должен был посетить селение по пути к столице. Поговаривали, что туда, под видом празднования дня рождения маркиза, всех членов королевской семьи созвали на закрытое собрание. Молва твердила, что герцог готовится к коронации.

Страна давно жила без законной власти. Уже почти двадцать лет прошло с момента смерти правителя — доброго и справедливого короля Фридриха, вместе с которым в бегстве от поднявшегося мятежа пропал его новорожденный сын — наследный принц Вильгельм. Королевство в ту ночь осиротело, лишившись отца и правителя, его супруги и их ребенка — законного наследника. «Обезглавленный» Ладлер погрузился в туман лихолетья и смуты.

Но простой люд продолжал выживать и смиряться, как смирялся и привыкал веками ко всем поворотам тяжёлой крестьянской судьбы. А завтрашний визит виконта, как редкое событие, взбудоражил небольшую деревеньку. С самого утра закипела суматоха, в каждом доме ощущали небывалую ответственность перед приездом господина, все готовились, как могли — суета взбодрила отчаявшийся в темноте запустения народ, заставила ожить и даже развеселиться. День его появления в Волдрене был известен приблизительно — со слухов, берущих начало ни то от проезжавшего несколько дней назад столичного гонца, ни то из графского имения. Никто не знал наверняка подробностей, но на всякий случай все дворы были выметены и прибраны, на главной улице не осталось ни одной разбитой бочки или сломанной телеги, ни деревяшки, ни черепка, ни веточки. Солнце поднималось над горизонтом всё выше, и люди суетились всё больше, от ночной тишины не осталось и следа — в воздухе висела почти осязаемая завеса постоянного гула, шуршания, скрежета, стука и несмолкающих разговоров о завтрашнем дне.

Спустя час после рассвета, в шумную деревушку въехали двое всадников. Один — мужчина почтенных лет с недлинной седой бородой и морщинистым, но сохранившим некогда блистательное благородство, лицом. Он сидел в седле прямо, не гнал коня, ехал спокойно и неторопливо, с долей врождённого высокомерия взирая на окружающих крестьян. Второй путник — темноволосый юноша лет восемнадцати. Он едва сдерживал ретивого скакуна, да и себя самого, чтобы не обогнать почтенного старца и пуститься в галоп. Всадники тихо переговаривались, было видно, что юноша чем-то недоволен — он упрашивал спутника пуститься в дорогу без остановки, но тот не поддавался уговорам. Наконец старик, устав слушать причитания юнца, в приказном тоне коротко заявил, что они останутся в деревне до завтра, и тот, чуть понурив голову, спешился у приземистого домика, на который указал наставник.

Старого советника Северина здесь знали все. Он был частым гостем в деревушке, стоящей на границе графских владений и являвшейся единственным на многие километры перевалочным пунктом через широкое ущелье, пробороздившее королевские земли извилистым серым шрамом с северо-востока на юг. Это ущелье и было принято за вышеупомянутую границу.

Поговаривали, что много лет назад, ещё при жизни короля, у советника была здесь невеста из числа крестьян, но вскоре после вступления герцога во временное правление, был принят закон запрещающий браки между знатью и простолюдинами. С тех самых пор Северин приезжал в деревню по несколько раз в месяц, иногда и чаще, но на людях его ни с кем не видели, поэтому многие считали, что частые визиты советника обусловлены его постоянным скитанием между столицей и графством. Останавливался он всегда в одном и том же доме, но и это легко объяснялось тем, что дом был единственным в селении постоялым двором. Что говорить, он был единственным на весь Волдренский лес. Хозяева гостиницы брат и сестра — дети местного знахаря. Молва шептала, что невестой Северина была именно младшая дочь целителя Гризельда. Но доказательств слухам не было, если только не считать таковым то, что в свои сорок лет она так и не вышла замуж. Женщина никогда не славилась особой красотой, хотя недостатки её внешности покрывало неутомимое трудолюбие и доброта. Женихи в юности не ходили к простушке толпой, а когда молодость её начала постепенно увядать, и подавно не осталось кандидатов на руку и сердце кухарки. Да она, видно, и не очень страдала в своём положении — работала, посвящая всё время труду, и оставалась отзывчивой и милой со своими постояльцами.

Тем временем всадники спешились у постоялого двора, привязали лошадей и вошли в невысокий трактир.

— Желаю здравствовать, милорд Северин! — гостеприимно улыбнулся трактирщик, смахивая крошки с широкого стола, за которым обычно помещались все немногочисленные посетители гостиницы. Появление высокопоставленного гостя уже давно перестало его удивлять, а вот юный сопровождающий тут же привлёк внимание.

— Здравствуй, здравствуй, Юрген! — спокойно приветствовал старик.

— А кто ваш спутник? — коренастый мужчина добродушно глянул на хмурого юношу, бесстрастно осматривающего довольно просторную комнату с низким потолком.

— О, это мой подопечный и ученик Уилл, — Северин громко кашлянул, чтобы привлечь внимание парня. — Уилл, познакомься с нашим хозяином Юргеном.

— Приветствую, — с короткой официальной улыбкой поздоровался он. Крестьянин в ответ почтительно склонил голову, затем вновь взглянул на старого знакомого.

— Вы к нам надолго?

— Только на одну ночь. Завтра мы уедем вместе с виконтом.

— О, все готовятся к приезду милорда! — с улыбкой вздохнул мужчина. — Как с ума посходили. Даже у нас необычайно много народу, заняли все комнаты. Скоро и нам с Гризельдой придётся потесниться, чтобы разместить такое количество гостей.

— Так что же, двум усталым путникам не найти здесь сегодня приют? — наигранно удрученно вздохнул Северин.

— Ну что вы, советник! Ваша комната всегда свободна, мы никого и не селим туда. А вот юный ваш ученик, — Юрген обратился к парню. — Не будете ли вы против, разместиться в моей комнате? А я уж притулюсь у сестры, думаю, она позволит.

Уилл отрешенно помотал головой, глядя в окно.

— Конечно не будет, — улыбнулся Северин, — нам и нужно-то ночь переночевать, а днём найдём чем заняться. Ну а сейчас, давай, хозяин, накорми нас, и мы оставим тебя в покое.

— Я не голоден, — небрежно бросил Уилл. — Покажите лучше комнату. Я хочу оставить вещи.

— Куда ты собрался, мальчик мой? — с укором поинтересовался старик.

— Нужно же чем-то заниматься весь день. Пока есть время — поохочусь в окрестностях.

— Как знаешь. Юрген, будь добр, покажи юноше его временное пристанище.

Трактирщик оставил мокрую тряпку, вытер руки о фартук на приличных размеров пузе и подошёл к округлому окошку.

— За углом вдоль стены идёт лестница, — он указал в сторону увитой плющом стены выступающей части дома, — вверх по ней — вторая дверь. Заходи, не стесняйся. Постель Гризельда сейчас сменит.

— Ладно, — недовольно буркнул Уилл, — разберусь.

— Не задерживайся в лесу до темноты, — предупредил Северин, — вечером я к тебе загляну.

Юноша лишь махнул рукой, не оборачиваясь, и тяжёлая дверь за ним со скрипом затворилась.

Уилл снял с коня поклажу и направился указанным путём. Во дворе, прямо напротив узкой лестницы, ведущей к покоям владельцев таверны, у летней печи хлопотала женщина лет тридцати пяти. Она что-то стряпала, то и дело вытирая рукавом с раскрасневшихся щёк и лба капли пота. Рядом с очагом под льняным полотенцем остывал ароматный хлеб. Юноша, подходя ближе, вдохнул тёплый запах, ощущая, что зря отказался от завтрака — в животе противно заурчало.

— Хозяйка! — окликнул он женщину с лёгкой улыбкой. — Не угостишь ли голодного путника?

— С радостью, — улыбнулась она в ответ, задвигая в печь закопчённый металлический лист с аккуратно уложенными кружками сырого теста. — А вы чаяли найти пристанище у Юргена? Гостиница сегодня переполнена.

— Я-то нашёл, — усмехнулся Уилл. — Мы с Северином сопровождаем виконта. Кстати, он оплатит хлеб.

— Ох! Свита будущего графа! — всплеснула руками крестьянка, при этом улыбка её стала ещё радостнее. — Простите мне моё невежество! Угощайтесь, не нужно никаких денег. И не смею вас более задерживать.

Она откинула край полотенца, предлагая гостю хлебные лепёшки, которые пеклись обыкновенно в дорогу для проезжих гостей. Уилл сунул одну в заплечный мешок, коротким учтивым кивком поблагодарил хозяйку и отправился искать свою комнату.

* * *

День выдался довольно жарким и, несмотря на прохладу лесной чащи, от влажности дышалось тяжело, а в голове будто собирались грозовые тучи — было уже не до охоты. Юноша вёл коня под уздцы по бурелому, пытаясь выйти обратно на тропу, то и дело уклоняясь от низких сухих ветвей и спотыкаясь о выступающие корни. Больше всего хотелось вернуться обратно в гостиницу, завалиться в тёмной комнате и проспать весь знойный день до вечерней свежести. Но сейчас вполне устроила бы и тенистая лесная опушка. Проклиная собственное упрямство, заставившее не повернуть назад, а кинуться в чащу за какой-то мелкой дичью, Уилл заметил впереди просвет между деревьями.

— Наконец-то — вздохнул он, дёрнув поводья. Лошадь недовольно фыркнула и, опустив голову, прибавила шагу.

Преодолев последнее препятствие в виде небольшого овражка и оставив за спиной стену леса, парень выволок коня на край того самого ущелья, что служило границей владениям графа Алоиса и его супруги Эрмелинды. Он окинул заморенным взглядом серые скалистые склоны, потёр рукой лоб, в надежде хоть немного ослабить тяжёлое гудение в голове и водрузился на своего скакуна. Путь через переправочный мост он знал, хотя и бывал в этих краях всего несколько раз в далёком детстве, оставалось доскакать до него по узкой пустынной полоске вдоль обрыва и дальше по проторенной колее меньше часа езды. Конечно, по краю ущелья безопаснее идти пешему, но солнце жгло безжалостно, отбивая всякое желание двигаться, хотелось скорее вернуться в относительную прохладу лесной тени.

Наконец впереди поворот. Слева осталось знаменитое на всю округу каменное сооружение — удивительного мастерства мост, соединяющий расколотое королевство, а вправо уходила, манящая спасительным теньком, дорога. Юноша резко повернул коня, тот взбрыкнул, сделал несколько шагов вбок и тут же с бешеным ржанием встал на дыбы — из лесной чащи сразу на середину тракта выскочил внушительных размеров дикий кабан, из шеи его торчали две потрёпанные стрелы. Он пошатнулся, оросив кровью вытоптанную землю дороги, глянул озлобленными глазами на шумную лошадь и без промедления понёсся прямо к ней. Уилл успел сообразить, чем ему грозит столкновение с раненным зверем — прямо за спиной зиял серой пропастью обрыв, а скакун его в страхе всё больше пятился назад.

— Пошёл! Пошёл! — заорал юноша, хлестанув животное по крупу, стараясь развернуться так, чтобы кабан пронёсся стороной.

Гнедой зафыркал, опустившись-таки на передние ноги, сделал ещё скачок вперёд и снова засвечил. Неровность дороги заставила его оступиться и уже не дала встать — конь беспомощно рассек копытами воздух и завалился на спину, придавив всадника к земле прямо на краю ущелья, быстро перекатился и, поднявшись на ноги, понёсся в страхе через мост восвояси. Подранок пролетел мимо распластавшегося без сознания юноши, судя по всему, не увидев в нём угрозы, и помчался дальше за убегающей лошадью.

* * *

Рассудок возвращался тупой болью во всей спине и затылке. Уилл с трудом открыл глаза, ощущая, как холод волнами разливается по телу. Он ожидал, что лучи горячего солнца заставят тут же зажмуриться снова, но вокруг царил полумрак.

«Неужели ночь?» — подумал юноша, с трудом опираясь на локоть в попытке приподняться. Плечо тут же пронзила острая боль, и он с глухим стоном завалился обратно на мягкую подушку. «Подушка? Кровать? Где я?» — пронеслось в голове, но взволнованный девичий голос вмешался в мысли.

— Лежите, лежите! — хлопотливо попросила она. — Вам пока нельзя вставать.

— Где я? — тихо спросил юноша, стараясь в темноте найти свою собеседницу.

— Вы у меня дома, — ответила она уже чуть ближе. Уилл на секунду прикрыл глаза, продумывая следующий вопрос. — Вы упали с лошади, помните? — снова помешала мыслям девушка.

— Кажется, помню… Уже ночь?

— Нет, нет. Я решила, что яркое солнце усилит головную боль. Хотите, я открою ставни? — юноша про себя заметил, что голос хозяйки дома весьма приятен, хотя и звучит немного по-детски. Несмотря на мучительные ощущения во всём теле, которые могла усугубить упомянутая головная боль, ему захотелось взглянуть, кому же принадлежит этот голос.

— Пожалуй, — он заранее зажмурился, не зная, с какой стороны польются на него солнечные лучи. После короткого скрипа, тёплый свет проник сквозь закрытые веки откуда-то справа. Юноша поморщился и с трудом приоткрыл глаза. От небольшого, теперь распахнутого настежь окна, к нему приближался чей-то силуэт, но яркий ореол не давал разглядеть ровным счётом ничего. Уилл снова зажмурился, отворачиваясь от резкого света.

— Больно? — спросила собеседница, подойдя совсем близко. На лицо легла тень, и Уилл нерешительно взглянул на неё, невольно щурясь.

Хозяйкой оказалась молодая девушка, внешность её вполне соответствовала голосу — такая же картинно приятная. Длинные рыжевато-каштановые волосы, собранные в нетугую косу, открывали мягкий овал лица, слегка бледный с пухлыми розовыми губками, и большими, поблёскивающими озорным огоньком, карими глазами.

Парень заворожено глядел на обрамленное светом видение несколько секунд, затем, опомнившись, вновь попытался приподняться. На этот раз острая боль не застала врасплох, но предательски отразилась мученической гримасой на лице и вырвалась очередным сдавленным стоном.

— Что же вы делаете?! — вновь заволновалась девушка. — Вам не нужно вставать! Полежите, пожалуйста, пока я не уберу иглы.

— Что? — Уилл непонимающе глянул на своё тело — оно было почти полностью лишено одежды и в нескольких местах из кожи торчали тонкие длинные иголки с красными наконечниками. — Что это такое? — с испугом спросил он, пытаясь непослушной рукой ухватить раскачивающийся инструмент врачевательницы, возвышающийся над его плечом.

— Стойте! — она повысила голос — Их пока рано убирать!

— Что это?! — повторил парень, выдернув-таки иглу.

— Я же говорю, ещё рано! — рассердилась девушка, выхватывая её у пациента и листая толстенную книгу, лежащую на кровати рядом с подушкой. — Сейчас поставлю обратно.

— Что?! Нет! — возмутился Уилл. — Уберите свои иголки!

— Но это нужно, чтобы было не так больно! — не унималась она.

— Колоть иголками, чтобы было не больно? Что за вздор?!

— Прекратите! — она нахмурилась. — Лежите смирно! — и ловко увернувшись от руки переполошенного пострадавшего, вонзила иглу обратно в его плечо.

— Ау! — сморщился парень.

— Что? Разве больно?

Он приоткрыл один глаз, покосился на иглу.

— Вообще-то, не очень, — выдохнул Уилл, — но неприятно.

— Потерпите немного, — деловито укорила хозяйка, — ещё пару раз и всё, станет гораздо легче. — Такие процедуры не проводят в спешке, вы должны лежать неподвижно, тогда ощущения могут быть даже приятными.

— Но как? — не понял он. Любопытство наконец взяло верх над беспокойством. В конце концов, если бы незнакомка желала ему зла, то давно воспользовалась бы его беспомощностью.

— Вот так, — она снова заглянула в книжку. — Надо бы ставить их на спину, но у вас там такой ушиб, что я побоялась сделать хуже.

— А вы… Кто? — нерешительно поинтересовался Уилл, глядя, как тонкие пальчики достают из небольшой деревянной коробочки очередную иголку.

— Простите, забыла обо всех правилах приличия, — оправдалась девушка, не взглянув на гостя. — Вы со своим возмущением заставили меня совершенно растеряться. Я Аннамари. Можно просто Анна или Мари, кому как больше нравится.

— А вам как нравится? — попытался улыбнуться Уилл, поддаваясь её странной манере общения, будто игре, какие обычно затевали напудренные дамы, изо всех сил стараясь казаться инфантильными и по-детски непринуждёнными.

— Мне? Как-то всё равно, — хмыкнула она. — Главное, чтобы не полностью, а то уж очень длинно. Матушка зовёт Анной, а дедушка всегда называл Мари.

— Тогда я буду, хотя бы как дедушка, — усмехнулся юноша.

— Пожалуйста, — взгляд карих глаз наконец обратился к нему, на миг задержался и вернулся к инструменту. — А теперь полежите спокойно.

Он недовольно отвёл взор.

К собственному удивлению, боли он действительно больше не почувствовал, только лёгкое покалывание и расползающееся от игл, словно от тонких водных струй, тепло. Когда процедура была окончена, он снова взглянул на своё тело, тяжело вздохнул и обратился к целительнице, убирающей свой фолиант обратно на книжную полку.

— И долго теперь так лежать?

— Нет, ещё немножко и я всё уберу. Но полежать пока всё равно придётся. Поставлю вам на спину компресс.

— Ещё и компресс?… — вздохнул Уилл. — Ненавижу лечиться.

— Значит, редко болеете, хорошо, — ответила девушка.

— Ну да, и не припомню, когда в последний раз приходилось звать врача.

— Сегодня был несчастный случай, так что, это не в счёт, — мило улыбнулась она, доставая с верхней полки высокого шкафа очередную коробочку.

— А это ещё что? — подозрительно спросил юноша, не отрывая взгляда от деревянного сундучка.

— Не волнуйтесь так, всего лишь травы.

— Не могли бы вы не обращаться ко мне на «вы»? — он шутливо скривил губы, тут же мысленно посмеявшись над своей странной просьбой.

— Тогда скажите, как мне к вам обращаться, — как ни в чём не бывало спросила Мари.

— Уилл, — коротко представился он, немного ошарашенный тем, что девушка без раздумий согласилась.

— Уилл? Значит Уильям?

— Нет, просто Уилл. Уильям как-то длинно, — усмехнулся парень, не сводя с неё недоверчивого взгляда.

Мари снова улыбнулась и села обратно на край кровати.

— И что же вас, Уилл, — начала она.

— Тебя, — исправил юноша, нахмурившись.

— Хорошо. Что же тебя, Уилл, заставило выйти на большую дорогу в одиночку?

— Хотел поохотиться, — признался он, — но что-то сегодня уж очень жарко. Да и удача не на моей стороне.

— В лесу довольно опасно, — задумчиво произнесла девушка, разминая в ступке сушёные листья. — Охотники редко решаются ходить по одному.

— С чего ты это взяла? — приподнял бровь юноша.

— Матушка так говорит.

— Волдренский лес считается вполне безопасным, — усмехнулся он, — всю здешнюю хищность, кажется, давно перебили, а та, что осталась, людей боится как огня. За редким исключением, — будто в опровержение его слов, плечо болезненно потянуло.

— Да? — без ожидаемой растерянности ответила Мари. — Я учту это.

— А ты что же там делала? — лукаво прищурился Уилл.

— Я? — она непонимающе подняла брови. — Я живу здесь.

— В лесу?

— Да, рядом с мостом. Мой дед был местным лесником, заодно и приглядывал за переправой.

— А сейчас? — юноша начал понимать, что её наивная манера общения вовсе не наиграна.

— Дедушка умер несколько лет назад, — вздохнула она.

— И ты что же, живёшь здесь совсем одна?

— Нет, что ты! — она улыбнулась. — С матушкой. Но она сейчас в деревне, помогает в подготовке к приезду графа.

— А почему ты не поехала? — удивился парень.

— Как-то не хочется, — честно призналась Мари, — не люблю суету. Пока матушки нет, можно заниматься чем захочется, я не имела права упустить такую возможность, — она мечтательно улыбнулась.

— И чем же тебе хочется заниматься? — вкрадчиво поинтересовался Уилл.

— А тебе-то что? — шутливо бросила девушка, опомнившись. — Свалился на мою голову, теперь не до чего.

— Ну извини! — он скривил губы. — Уж поверь, я это сделал не нарочно.

— Да, знаю, — отвела взор Мари. — Прости, я веду себя совсем негостеприимно.

— Ничего, — хмыкнул он. — Спасибо. Я без тебя, наверное, мог погибнуть.

— Может быть, — усмехнулась она, — но вообще, просто повезло, что я была в лесу и услышала твою лошадь, — она тихо вздохнула. — Ну, пора снимать иголки.

Когда с акупунктурой было покончено, девушка попыталась помочь гостю перевернуться на живот, но тот смущённо опустил глаза и попросил её отвернуться. До того, бёдра его прикрывала простыня и он никак не мог понять, всю ли одежду сняла с него юная целительница. Как только она отвернулась, отходя к окну, Уилл быстро глянул под белёную материю и вздохнул с облегчением — не всю.

— Ты смущён? — хихикнула Мари, глядя куда-то во двор.

— Не то что бы, — протянул парень, — но как-то не по себе, ты всё-таки…

— Я ничего не видела, — успокоила она пациента, — но знаю строение мужского тела почти в совершенстве.

— Сколько тебе лет? — удивлённо поинтересовался Уилл.

— Скоро будет шестнадцать.

— Не рановато знать такие вещи? Ты ведь ещё не замужем, как я понял?

— Нет, — улыбнулась девушка, оборачиваясь. — В книгах по медицине всё изображено вполне понятно, и я не вижу в этом ничего постыдного.

— Так ты, выходит, самоучка? — подозрительно поёжился юноша, устраиваясь на животе поудобнее.

— Нет, что ты. Лечению травами меня учил местный знахарь, а иглоукалыванию один приезжий врач. Он же и подарил мне несколько книг, чтобы я могла продолжить обучение сама.

— Удивительно для простой деревенской девушки, — хмыкнул Уилл.

— Чем это?

— Да большинство крестьян и читать-то не умеет.

— Мама очень старалась, чтобы я выросла учёной и благоразумной, — она пожала плечами. — Вот и нанимала учителей.

— Да? Интересно, на какие деньги, — усмехнулся юноша.

— Откуда мне знать! — возмутилась Мари. — Я не спрашивала, а уж тебе-то какое дело?

— Мне никакого. Удивляюсь, что крестьяне могут себе такое позволить.

— Честно говоря, никогда не задумывалась особенно на этот счёт, — вновь заговорила она, чуть погодя. — Я думала, что всем и без грамоты неплохо живётся — у каждого своё занятие, своя работа, им просто не нужно уметь читать и писать.

— Возможно и так, — ответил юноша и тут же вздрогнул, ощутив на коже прохладную мокрую ткань.

— Больно? — участливо поинтересовалась девушка.

— Нет, неожиданно.

— Сейчас согреется. У тебя, кажется, лёгкий жар.

— Думаешь, мне это о чём-то говорит? — шутливо усмехнулся Уилл.

— Ну… Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что сегодня придётся полежать.

— Мне нужно к вечеру вернуться в Волдрен.

— Нет, об этом забудь, — покачала головой Мари. — Ночью отпустить не смогу. Только завтра утром, и то, если жар не усилится.

— Я в плену? Меня начнут искать, — в шутку пригрозил юноша.

— Если хочешь, я могу съездить предупредить, что ты здесь. Скажи только кого. Ты сам из Волдрена?

— Нет. Мы с другом здесь проездом, сопровождаем виконта, — он с любопытством покосился на Мари, пытаясь понять её реакцию, ведь обращаясь к высокопоставленному гостю по имени, она перешла черту приличия, но лицо девушки оставалось спокойным.

— Значит ты из свиты? — спросила она.

— Ну, вроде того. Ученик Северина, — он едва скрыл удивление.

— Да? Советника? Я слышала о нём, матушка говорит, что он хороший человек.

— Этот хороший человек за меня излишне переживает, поэтому наверняка начнёт искать, когда не вернусь к вечеру.

— Сейчас накормлю тебя и съезжу в деревню, — успокоила гостя Мари.

— Нет, — он вдруг посерьёзнел. — Не нужно.

— Почему?

— Мне кажется, опасно идти в лес, когда поблизости раненный кабан.

— Может быть, — задумалась она. — Думаешь, не доберусь?

— Не хотелось бы проверять.

— Поедим и тогда будем решать.

Оставаться в одиночестве пациенту решительно не хотелось, но все его попытки встать были жёстко пресечены не очень-то вежливой хозяйкой. Под конец всех пререканий она сложила руки на груди, довольно усмехнулась и пригрозила закрыть буйного пациента на ключ, если он не полежит спокойно ещё часок. Тот был вынужден согласиться. Тем более, хотя Уилл и скрывал это старательно как мог, но жгучая боль в спине не давала ему подняться. Получалось лишь слегка привстать, а дальше мышцы отказывались двигаться. Пришлось лежать.

Минут через двадцать девушка вернулась с тарелкой ароматного овощного супа и аккуратно нарезанной краюхой хлеба на широком подносе. Несмотря на все возмущения, она помогла гостю сесть и опустила поднос перед ним на деревянную подставку. Юноша недовольно поморщил нос, заглядывая в плошку с прозрачным желтоватым бульоном.

— А мяса нет? — произнёс он, поднимая глаза.

Мари взглянула на него с лёгкой насмешкой.

— Какой привередливый. Нет, матушка увезла кур в деревню — к празднику, остались одни несушки, другой скотины не держим. Кушай, что дают.

— М-да, — парень медленно взял в руки ложку. В животе урчало и ныло, а суп источал такой приятный аромат, что в общем-то и не было желания спорить, а пререкаться заставляло какое-то болезненное злорадство, засевшее в гудящей голове желанием во что бы то ни стало задеть свою слишком спокойную собеседницу. Что это, в самом деле? Простая крестьянка, а разговаривает с ним, как с равным.

— Между прочим, — усмехнулась девушка, опираясь на край письменного стола под окном, — много мяса есть вредно. Тебе нужна рыба и овощи.

— Тоже мне, — буркнул Уилл, откусывая приличный кусок хлеба.

— И не набивай рот. Некрасиво же, — она доброжелательно улыбнулась, так что все поучения сразу обрели оттенок шутки.

— Хорошо, — снова угрюмо ответил парень, пытаясь прожевать булку.

— Дело к вечеру, — задумчиво произнесла Мари, отворачиваясь к окну и не обращая внимания на настроение собеседника, — мне скоро нужно будет ехать, чтобы успеть вернуться до заката.

— До заката? — удивился юноша. — Сколько я пробыл без сознания?

— Часа четыре. Потом ты приходил в себя, но тут же снова потерял сознание ещё на час.

— Ого… Пожалуй, действительно не стоит тебе ездить. Я завтра сам всё объясню Северину.

— Так ведь он будет волноваться.

— Ничего, он сейчас увлечён своими делами, может и не вспомнит про меня. Главное, вернуться утром.

— А когда должен приехать граф?

— Ты хотела сказать виконт? Ты уже второй раз называешь его графом.

— Прости, я немного путаюсь во всех этих чинах и титулах.

— Виконт унаследует графский титул в двадцать лет. Пока всеми делами заправляет вдовствующая графиня.

— Я постараюсь запомнить это, — улыбнулась Мари. — Так когда должен приехать виконт?

— Не знаю точно, — пожал плечами Уилл. — Как выспится, так и приедет.

— От имения в Сэфланде до Волдрена почти целый день пути. Так что же, он явится только к ночи?

— Да кто его знает? — юноша усмехнулся. — Как приедет, так и приедет.

— А какой он? — вдруг спросила она с лёгкой улыбкой.

— Кто? — удивился Уилл.

— Виконт, конечно, — хихикнула Мари. — Он красивый?

— А почему тебе интересно? — недоверчиво глянул на неё собеседник.

— Да так, — она смущённо отвела взгляд. — Видела в книге портреты знати, почти все они такие… Прости мою бестактность, но они так уродливы. Матушка говорила, что это из-за кровосмешения.

— Да? — усмехнулся юноша. — Я, вообще-то, тоже представитель той самой знати. Что же, я такой урод?

Девушка без всяких эмоций глянула на гостя, быстро окинула взором загорелое лицо с широкими скулами и слегка вытянутым подбородком. Взгляд заскользил снизу-вверх от тонких, слабо очерченных губ к тёмным, почти чёрным глазам, выжидающе смотрящим на собеседницу. Он убрал спадающие на лоб чуть курчавые волосы, усмехнулся.

— Ну?

— Нет, — наконец ответила Мари. — Ты довольно привлекательный, — заключила она.

— Да? Я-то всегда считал, что неотразим, — хмыкнул Уилл.

— Слишком худой, — с шутливой улыбкой покачала головой она. — Мужчине не к лицу такая худоба. Будешь нормально питаться и станешь неотразимым.

— Ну спасибо, буду знать свои недостатки, — бросил он деланно обижено.

— А я? — неожиданно спросила девушка, робко опуская глаза. — Я привлекательная?

Уилл непонимающе глянул на неё — уж очень резкими были перепады настроения, но в этот миг ему показалось, что под маской безразличия и шутливой прямоты мелькнуло искреннее волнение.

— А как сама думаешь? — всё то же злорадство подталкивало что-нибудь съязвить, а воспитание требовало сказать правду. — Ты красивая, — выдавил из себя парень. — Даже слишком.

— Правда? — в её глазах вспыхнула неожиданная детская радость. — Ты вправду так считаешь?

— А тебе никто не говорил? — неловко попытался оправдаться Уилл.

— Матушка говорила, — призналась она. — Но это же матушка, для неё я всегда красивая, как и для дедушки… была. А так, честно говоря, ты первый юноша, с которым я разговариваю за… Последние пару лет. Поэтому решила, что нужно обязательно спросить, — на её щеках появился лёгкий румянец.

— У вас в деревне нет мужчин? — удивлённо поднял бровь Уилл.

— Есть, конечно, — Мари растерянно пожала плечами. — Мы с матушкой там редко бываем, да если бываем и то не долго. Проезжие у нас почти не останавливаются — дома не видно с дороги, а что он есть вообще, знают немногие.

— Поэтому ты такая дерзкая? — усмехнулся собеседник.

— Что? — удивилась она. — В каком это смысле?

— Обычно дамы млеют и краснеют в присутствии мужчин, разговаривать с ними так вообще невозможно — они всё прячутся за веера, жеманничают и флиртуют со всеми подряд. Крестьянки уж очень простые, боятся заводить разговор со знатными людьми, тут же кланяются в ножки и пытаются скрыться из виду. И кстати, то, что ты называешь меня по имени, является в высшей степени фамильярным отношением.

— Но… Ты ведь сам попросил, — растерялась Мари.

— Ты говоришь прямо, не уходишь от ответа, смотришь в глаза, честно улыбаешься, честно сердишься — ты прямо как мужчина.

— Как?… — совсем растерялась она, невольно быстро окидывая взглядом своё длинное платье, прикрытое чистым белым передником. — То есть я…

— Нет, нет, — поспешил исправиться юноша. — Ты красивая девушка, но разговаривать с тобой легко, как с парнем.

— Это хорошо? — она недоверчиво нахмурилась.

— Наверное, — Уилл задумался. — Я, по правде говоря, ещё таких не встречал.

— Да? — в карих глазах снова заиграла радость. — Значит я ещё и особенная?

Юноша чуть не подавился последней ложкой супа от такой непосредственности.

— Ну, наверное, да, — усмехнулся он. — Немного странная вдобавок.

— Лучше быть странной, чем глупой, — вдруг серьёзно заключила Мари.

— Не спорю. Но и странностям должен быть предел.

— А какой предел? — она забрала пустую тарелку и остановилась у дверного проёма в ожидании ответа.

— Не знаю, — отвёл взгляд гость. — Но ты за него ещё не переходишь.

Хозяйка добродушно усмехнулась и вышла из комнаты. Юноша проводил её взглядом и невольно задумался. Всё тело неприятно горело и ныло, голова слегка гудела, но все эти ощущения не мешали понимать, что новая знакомая уверенно и быстро завоёвывает излишнее его внимание. И впрямь она была необычной девушкой — не похожей на тех напудренных дам, что окружали его дома, но и не такой грубой как обычные деревенские девицы. Простой, непосредственной и в то же время такой… загадочной. «А голос, — Уилл запрокинул голову, задумчиво прикрывая глаза. — Просто сказочный, так бы и слушал бесконечно», — он никогда не верил в любовь с первого взгляда, но сейчас был уже вполне близок к тому, чтобы поверить, хотя и сваливал метания души на своё болезненное состояние.

— Нужно всё-таки попробовать поставить несколько иголок на спину, — раздался тот самый сказочный голос из-за открытой двери, и всё романтичное настроение, едва начавшее зарождаться у молодого дворянина, рухнуло неприятным предчувствием пугающего лечения.

— А это обязательно? — спросил он, неуютно ёрзая ноющей спиной по подушке.

— Быстрее пройдёт, — пожала плечами Мари. — К ночи может стать больнее, так всегда бывает. Тогда ты не сможешь нормально поспать.

— А может мне и не нужно спать? — усмехнулся он лукаво, пытаясь поскорее отойти от темы игл.

— В каком это смысле? Конечно нужно, — настаивала девушка, не поддавшись соблазну отвлечься на любопытство. — Переворачивайся обратно на живот.

— Вот ты командирша, — буркнул он, покорно сползая с подушки и перекатываясь на живот. При этом мышцы на удивление легко поддались напряжению, острой боли не было. — Хм… Уже не сводит, — невольно удивился юноша.

— Травы — волшебная вещь, — обрадовалась Мари.

— А может ты ведьма? Вот они и волшебные, — пошутил он и тут же ощутил, как тонкая иголка кольнула плечо.

— Скажешь тоже, — иронично улыбнулась она. — Ведьм не бывает.

— Это вам, колдуньям, выгодно такие слухи распространять, чтобы в вас не верили и не жгли на кострах.

— А колдунов что, сжигают? — с испугом удивилась девушка.

— Ну, в Ладлере уже нет, а раньше сжигали, — вкрадчиво произнёс Уилл. — А ты-то чего пугаешься? Значит ведьма?

— Нет, — очередная иголка. — Что за глупости.

— Но ты уж очень много умеешь для дочки лесника.

— Внучки, — исправила она с едва скрываемым напряжением в голосе.

— А кем был твой отец?

— Не знаю, я его никогда не видела, а мама не рассказывала.

— Да! — с ликующей ухмылкой заявил парень. — Точно ведьма. Дочь самого Дьявола.

— Вот дурень! — Мари с силой опустила коробку на низкий столик возле кровати, иглы едва слышно звякнули и рассыпались по тёмной поверхности дерева. Послышались удаляющиеся шаги, и хлопнула дверь.

— Что ж, — вздохнул обидчик, боясь пошевелиться из-за торчащих из спины иголок, — и вправду дурень, — своего он добился — задел-таки хозяйку, но радости от этого не было никакой. Стало до того непривычно противно от чувства вины, за то, что расстроил добрую девушку, что гордый нрав готов был на удивление быстро поддаться и уступить место искренним извинениям, но врачевательница-то ушла. И догнал бы ведь, да страшно двинуться с её извращенными орудиями медицины в плечах, шее и вдоль позвоночника.

«Да я же её совсем не знаю, что на меня нашло? — размышлял он, лёжа в одиночестве и глядя отрешённым взглядом куда-то вдаль безоблачного неба за окном. — Сколько можно обижаться? Уже час прошёл, наверное. Но не может ведь она меня так бросить, придёт рано или поздно. Тогда и извинюсь…». В эту секунду едва слышно скрипнула дверь, зашуршала ткань длинной юбки — Мари молча опустилась на край кровати. Уилл ощутил тёплые пальцы, едва коснувшиеся спины, вынимая из неё иглы, сглотнул напряженно. Извиняться юноша не любил и вообще редко считал себя виноватым — с ним никто обычно не спорил, кроме, пожалуй, старика Северина. В редких ссорах с матерью или советником всё как-то решалось само собой и просить прощения приходилось в единичных случаях.

— Прости, — послышался тихий голос хозяйки до того, как парень успел придумать, что сказать. — Я, наверное, не умею общаться с людьми.

— Нет, что ты, — удивлённо возразил собеседник. — Я зря такое сказал, так что это ты меня прости.

— Я не сержусь, — улыбнулась девушка. — Матушка всегда учит, что если про тебя говорят неправду, то обижаться нельзя. Когда обижаешься, выходит, что соглашаешься с обидными словами. Про неё тоже такое выдумывают.

— Что она ведьма?

— Да. Дедушка нас защищал, а когда его не стало, люди начали часто сочинять подобные байки. Наверное, поэтому матушка не хочет, чтобы я появлялась в деревне, а уж тем более, чтобы крестьяне узнали о моих медицинских познаниях, тогда точно заклеймят.

— Но нельзя же вечно сидеть в лесу. В конце концов, ты изучала врачевание не для развлечения, а чтобы кому-то помогать.

— Матушка говорит, что когда мне исполнится шестнадцать, я смогу отправиться ко двору, там мои способности пригодятся и не будут считаться зазорными, потому что там образованные люди, а не безграмотные олухи.

— Вот как? Прямо так и говорит? — усмехнулся Уилл.

— Когда злится, может и покрепче обозвать, — хмыкнула девушка. — Но мне не кажется, что деревенские люди такие злые. Наверное, есть те, кто распускает слухи, а остальные слишком легко поддаются чужому влиянию, вот и верят во всякую чушь.

— А что ты сама думаешь на счёт появления в высшем обществе?

— Не знаю, я так привыкла к нашему тихому домику. Да теперь ещё выяснила, что я оказывается странная и вообще похоже на мужчину, — она шутливо улыбнулась. — Вдруг меня там не примут?

Юноша аккуратно перевернулся на бок, ощущая, что тянущая боль в спине стала совсем несущественной.

— Поехали со мной? — неожиданно предложил он, глядя прямо в карие глаза собеседницы. В тех тут же вспыхнул явный интерес и удивление.

— С тобой? — переспросила Мари. — Куда?

— В моё имение. Будешь целительницей, — Уилл вдруг ощутил, что от этого решения сейчас зависит всё его будущее, как бы неестественно эта мысль не звучала для него самого.

— Нет, — с улыбкой замотала головой девушка. — Я не могу бросить матушку здесь одну.

— Ты сказала, что тебе почти шестнадцать, значит всё равно скоро уезжать.

— Но она должна была ехать со мной, — оправдывалась хозяйка.

— Ну, возьми с собой и её тоже, — растерялся юноша. — Она ведь может быть кухаркой или кем там ещё…

— А зачем тебе это? — вдруг спросила Мари.

— Эм… — парень чуть замялся. — На себе ощутил лёгкость твоей руки. У нас не врач, а коновал какой-то по сравнению с тобой.

Она смущенно опустила глаза.

— Спасибо. Но мне нужно подумать, — произнесла она с лёгкой улыбкой, — а тебе просто необходимо поесть.

— Опять? — удивился Уилл. — Так ведь час всего прошёл.

— Час? — она глянула в окно, проходящие через него лучи предзакатного солнца тонкой розоватой полоской ползли по стене. — Уже почти ночь. Тебе нужно поесть и спать.

— Но я не хочу ни того ни другого, — возразил юноша.

— Опять будешь спорить? — Мари скривила губы и поднялась с кровати. — Чего же ты хочешь?

— Продолжать беседу с тобой, — честно ответил Уилл.

Она недоверчиво прищурилась, без лишних слов потрогала лоб юноши.

— Так и есть, — заключила деловито, — жар усиливается.

— Подожди! — окликнул он поспешившую к выходу девушку. — Ты куда?

— Сейчас принесу ещё кое-какие травы, — добродушно улыбнулась она, — а потом сможем беседовать, сколько пожелаешь.

Юноша с довольной ухмылкой опустился на подушку. Короткое знакомство становилось всё более интересным. Внутри что-то сладко трепетало и тянуло, будто незримыми шёлковыми лентами обвиваясь вокруг тела, к приятной собеседнице. Наигранная надменность и излишний сарказм совсем растворились в щекочущем грудь ощущении новизны, рождающем удивительное чувство, имя которого не было ещё доподлинно известно Уильяму.

На этот раз, кроме компрессов, пришлось пережить ещё и какой-то жутко горький отвар. Выпив залпом предложенное лекарство, парень недовольно сморщился, ощущая, что язык отказывается двигаться после такой вяжущей гадости. Заметив лицо пациента, Мари с улыбкой покачала головой.

— Какой ты неженка, — шутливо бросила она.

— А ты сама это пробовала? — возмутился Уилл.

— Конечно! — ответила она с лёгким укором, зажигая толстую оплавленную свечу рядом с постелью. — Я все лекарства проверяла на себе.

— И как? — немного удивился он.

— Как видишь, пока жива, — засмеялась девушка.

Юноша на секунду замер, заворожённый её мимолётным смехом, наполнившим комнату необъяснимой радостью, подобно лёгкому звону хрусталя. «Действительно, особенная, — пронеслось в голове, но он тут же опомнился, прогоняя наваждение. — Красивый смех ведь не повод нарушать закон…»

— Это радует, — чуть отрешённо проронил он. — Так что, теперь, после всех мучений, которым ты меня подвергла, согласишься просто поговорить?

— С удовольствием, — мило улыбнулась Мари. — Только если снова почувствуешь жар, ты обязательно скажешь об этом и придётся ещё немного пострадать от моего лечения.

— Согласен, — кивнул Уилл, усаживаясь на кровати. — Сейчас я чувствую себя удивительно хорошо. Так что даже неловко валяться полуголым в кровати, когда рядом одетая девушка.

— И что ты предлагаешь? — усмехнулась она. — Вставать пока нельзя, придётся терпеть.

— Ты могла бы тоже раздеться, — абсолютно серьёзно произнёс он.

— Знатные мужчины все такие бесцеремонные? — спросила Мари без доли обиды, лишь слегка удивившись.

— Ты точно не мужчина? — наигранно испугался Уилл.

— Нужно было дать тебе пощёчину и с визгом убежать? — она усмехнулась, доставая из шкафа ещё пару свечей.

— Наверное, большая часть дам из моего окружения так и поступила бы, — юноша напустил на лицо задумчивость.

— Я же простая крестьянка, — засмеялась Мари, — нас такими шутками не напугаешь.

— А могу я хотя бы штаны надеть? — чуть смущенно спросил он.

— Тебе помочь с этим?

— Нет, я сам, только верни мне их.

— Я даю тебе одежду, а ты больше не шутишь так, — с укором предупредила девушка.

— Как скажешь, — усмехнулся Уилл в ответ, мысленно ругая своё красноречие.

— Так ты из знатного рода? — отвернувшись и давая гостю возможность одеться, как-то неловко спросила Мари. — Из какого?

— Я… — юноша замялся. — Мой отец барон и хороший друг советника Северина. Но… он погиб почти год назад.

— Понимаю, — чуть тише произнесла девушка, стараясь вложить в одно это слово всё сочувствие, что только было возможно в него уместить. — Поэтому Северин взял тебя в ученики? Он наверное очень тебя любит.

— Что? — Уилл непонимающе нахмурился. — Какая связь между этим?

— Раз уж он взял тебя под свою опеку, то очень ценит дружбу с твоим отцом и, наверное, любит тебя. Ты говорил, что он волнуется.

— Сделать учеником и взять под опеку, это совершенно разные вещи, — покачал головой парень, усаживаясь поудобнее. — Хотя, ты права, ведёт он себя чаще как опекун.

— Не вижу большой разницы, — Мари повернулась, услышав, что он затих. — Мой учитель тоже был мне почти как отец, дедушка ему очень доверял.

— А что это был за учитель? Ты говорила, что он врач.

— Да, это был очень старый доктор с востока. Однажды он приехал лечить мою маму, а потом остался здесь учить меня, так сильно я просила его.

— Сколько же тебе было лет?

— Не помню точно… Наверное, пять или шесть, — она улыбнулась. — Я так боялась, что мама умрёт, и вцепилась в спасшего её доктора железной хваткой. Поклялась, что стану такой же как он.

— А знахарь?

— Знахаря я встретила сама. Случайно, — покраснела вдруг девушка.

— Тебя это так смущает? — усмехнулся Уилл. — Почему?

— Я тогда убежала из дома, чтобы… почитать одну книгу, которую мне тогда ещё не разрешали читать, — она отвела взгляд. — И встретила его. Он обещал, что никому не скажет, если я не буду больше убегать. В лесу было опасно для десятилетней девочки.

— Тебе повезло, что он не оказался разбойником.

— Да, он собирал травы. И я, конечно же, не могла оставить его без сотни вопросов. А когда знахарь узнал, что меня обучает «заморский лекарь», как он его назвал, то попросил познакомить со старым доктором. Они всё время ругались. — Мари улыбнулась милым воспоминаниям, — но оба дали мне много полезных знаний.

— Дай угадаю, — усмехнулся собеседник, — один всё делал чётко по книгам, а второй по наитию?

— Не совсем, — задумчиво покачала головой девушка. — Они всё спорили о том, что служит причиной всех болезней. Один говорил, что слабость души, а другой, что слабость тела. Так и не сошлись во мнениях, хотя и оба, как мне кажется, были по-своему правы.

— Старики всегда упрямы, — махнул рукой юноша. — Ощутил на себе. Они считают, что всё знают лучше молодых и не дают нам самим идти вперёд.

— Они лишь пытаются уберечь нас от падений, — пожала плечами Мари. — Но, ты прав, наверное, иногда это огорчает куда больше, чем ошибки.

— Ошибки нас хоть чему-то учат, — хмыкнул Уилл, — а наставления и ограды в конце концов оказываются бесполезны.

— Ты мыслишь глубже, чем кажется на первый взгляд, — она шутливо покачала головой.

— Что? — возмутился собеседник. — По-твоему я кажусь глупым?

— Сначала мне показалось, что ты совсем как ребёнок, — с улыбкой призналась она, — но…

— Да ты младше меня на четыре года! — вспылил вдруг он. — И эти твои, — он затряс руками не в силах подобрать слова. — Жуткие иголки! Знаешь ли, это пугало по началу! Как ритуал какой-то! Я даже решил в один момент, что ты ищешь дьявольскую метку!

— Метку? — искренне удивилась девушка. — Это что ещё такое?

— Так раньше узнавали ведьм и колдунов, — нахмурился Уилл, вспомнив, к чему привёл разговор о колдовстве в прошлый раз. — Считалось, что дьявольская метка не видна глазу простого смертного, но место, где она поставлена, совершенно не чувствительно к боли.

— И что же, человека протыкали иглами, чтобы найти такое место? — удивилась Мари.

— Да, — пожал плечами парень, — и находили.

— Это не удивительно, — совсем посерьёзнела она, — ведь ты и сам почувствовал — есть точки, куда игла входит легко и почти без боли. А если человека опоить, то он и подавно ничего не поймёт.

— Ты встаёшь на защиту ведьм? — усмехнулся Уилл.

— Нет, я не верю, что существуют ведьмы. Иначе были бы и противоположные им по силе люди. Но что-то я не слышала о них.

— А как же священники? Они занимаются изгнанием злых духов.

— Ты думаешь, что действительно есть люди продающие душу Дьяволу? — Мари неуютно повела плечами.

— Я таких не видел, — усмехнулся юноша, — но думаю, что не все используют знания подобные твоим во благо. Что это, как не сделка с Дьяволом?

— Никогда не задумывалась об этом, — она боязливо покосилась на открытое окно, за которым уже поднималась тонкая луна. — Но ведь умение лечить травами — это ещё не колдовство.

— Откуда нам знать, в какой момент это умение переходит черту и становятся чёрной магией, — нарочито зловеще произнёс юноша. — Если даже ты не колдунья, то как можешь быть уверенна, что их нет в этом лесу?

Мари нехотя сплела руки на груди и, отойдя подальше от окна, села на край кровати.

— Страшно? — усмехнулся собеседник, довольный результатом своих слов.

— Вовсе нет, — отвернулась она. — Но не по себе…

— Не переживай, если и были когда-то ведьмы, наверняка инквизиция всех их уничтожила. Иначе епископ не упразднил бы её.

— Инквизиция? Это те, кто сжигал колдунов?

— Да, но его преосвященство уже давно запретил всяческие казни без одобрения высшего суда. Какое-то время всех подозреваемых в сделках с нечистым ещё возили в святой город, но из них так никто и не был казнён. Так что инквизиция постепенно перестала существовать за ненадобностью. Так мне рассказывали в детстве.

— Значит, все они были обвинены без причины? — задумчиво спросила девушка.

— Наверное, — пожал плечами Уилл. — Ведь епископ отпускал их с миром.

— А… епископ… — Мари смущённо опустила глаза. — Кто он?

— Что? — юноша непонимающе глянул на неё. — Что значит «кто»? Он глава церкви. Не считая герцога, высшая власть в Ладлере.

— Высшая власть?… — она совсем раскраснелась.

— Ты когда-нибудь была в церкви? — вкрадчиво спросил Уилл.

— Нет, — она отвела взгляд. — Я не помню такого… Это очень плохо?

— Почему ты так смутилась?

— Ты говоришь так, будто это преступление.

— Не думаю, — усмехнулся юноша, — но ты всё больше походишь на ведьму, в таком случае.

— Но я не колдую! — Мари наконец подняла на него уверенный взгляд. — Дедушка учил меня всему о Боге, и я верю, что не Дьявол движет мной!

— Ты относишься к этому так серьёзно? — нахмурился Уилл. — А сама никогда даже не была в церкви.

— В нашей деревне уже давно нет священника, — произнесла девушка сердито, но всё же это походило на оправдание. — А никуда дальше я не ездила.

— Нет священника? — удивился он. — Погоди-ка, — парень подозрительно глянул на целительницу, — если ты никуда не ездила, откуда тогда знаешь, что от имения графа до Волдрена целый день пути?

— Откуда? — Мари чуть опешила от резкой смены течения разговора. — У меня есть карта.

— Карта? Карта Ладлера? — удивился юноша.

Вместо ответа, она быстро поднялась и, взобравшись на низкий табурет, достала из шкафа длинный свёрток жёлтого пергамента.

— Вот, — девушка развернула карту перед гостем, — здесь отмечены все города и деревни королевства. Я рассчитала примерный путь по расстоянию.

— Удивительно, — покачал головой Уилл.

— Что удивительного?

— Твой дом походит на сундук с сокровищами! — рассмеялся он. — Такие точные карты — большая редкость!

— Я и не знала, — нахмурилась Мари. — Её мне подарил учитель вместе с книгами. Сказал, что купил в столице.

— Да тут даже небольшие дороги есть, — не унимался юноша, ведя пальцем по шершавой бумаге. — Учитель был не из бедных людей.

— Дороги отмечал он сам, — улыбнулась девушка. — Все, по которым проехал.

— Да он исколесил всю страну, — покачал головой Уилл. — И что же его так заинтересовало в чужих краях?

— Он объехал много стран и во всех покупал карты и отмечал свой путь, — пояснила она. — А где твой дом? Покажи мне.

Парень невольно убрал палец от пергамента, задумавшись на мгновение, но тут же ткнул в какую-то точку.

— Здесь, недалеко от графского имения, — произнёс он негромко.

— Да? — удивилась собеседница, повернув к себе карту вниз головой. — Но здесь отмечена какая-то маленькая деревушка.

— Карты имеют свойство стареть даже быстрее, чем люди, — пожал плечами Уилл. — Наверное, на ней даже переправа через ущелье не отмечена.

— Отмечена, — задумчиво произнесла Мари, следуя взглядом по дороге, ведущей к столице. — Фалькнес, — прочитала она, когда чёрная линия оборвалась. — Это ведь столица. Туда ты едешь?

— А откуда ты знаешь? — подозрительно спросил он, глядя, как девушка аккуратно сворачивает пергамент.

— Матушка говорила, что граф, — она осеклась. — То есть виконт едет в столицу, а ты ведь сопровождаешь его. Ты бывал там раньше?

— Да, но довольно давно, когда был ребёнком.

— Там, наверное, красиво…

— Нет. Это большой город, пыльный и очень людный. А ещё там плохо пахнет, — юноша шутливо махнул рукой, — и, вдобавок ко всему, там обитает герцог Аделард со своим отпрыском маркизом.

— Они так портят этот город? — рассмеялась Мари, заставив собеседника вновь заворожено уставиться на неё, на миг забыв о вопросе.

— Да… — он неслышно вздохнул, ощутив, как странное трепетное чувство в груди зашевелилось, грозя лишить его возможности дышать. — Их все недолюбливают.

— Почему? — удивилась девушка, не скрывая любопытства. — Матушка не вдаётся в подробности, когда я расспрашиваю её о портретах в книгах.

— Покажешь портреты? — поинтересовался юноша, пытаясь восстановить в памяти разлетевшуюся нить разговора. — Может я смогу что-то рассказать, — он невольно улыбнулся, не сводя глаз с отвлёкшейся собеседницы.

— Конечно, — она уложила карту на место и потянула из шкафа тяжёлый фолиант в толстом переплёте. Уилл невольно обратил внимание на плавность её быстрых движений, совершенно не подходящих образу крестьянской девушки. — Вот, — книга легла на постель рядом с гостем.

— Да у тебя здесь все правители древности, — усмехнулся он, листая страницы и стараясь не смотреть больше на целительницу, усевшуюся к нему почти вплотную.

Старые гравюры совсем не привлекали взор и рассеять непривычное смущение никак не могли, Уилл чувствовал, как кровь против его воли приливает к лицу, когда карие глаза Мари смотрели на него, от этого становилось неловко и в тоже время жгуче приятно и радостно.

— О ком ты хотела бы знать? — спросил он, пытаясь не отрывать взгляда от страниц.

— А можно начать с самого начала? — с растущим любопытством спросила она.

— Конечно, — он перевернул стопку листов и ткнул пальцем в портрет упитанного старика, серьёзно взирающего на зрителей маленькими чёрными глазами из-под густых бровей. — Первым был король Тедерик.

— Такая длинная борода, — хихикнула Мари.

— Да, — тоже улыбнулся Уилл. — Он прожил дольше всех других королей в этом роду.

— В каком «этом»?

— Тедерик был правителем, когда Ладлера как отдельной страны ещё не существовало.

— Так давно?…

— Не так уж и давно. Около четырёхсот лет назад. Как известно, он разделил страну между своими тремя сыновьями, чтобы избежать распрей и войн из-за престола. Так появились нынешний Ладлер, Кавальтерра и Сэфпейс. Которые и поныне остаются союзными странами.

— Я и не знала, что раньше они были одним государством.

— Да. Есть даже легенда, что Тедерик завещал, что страна вновь объединится, когда прервётся его род в двух из них. Правитель третьей станет властвовать над всеми.

— Это больше похоже на пророчество.

— Не знаю. Сейчас всё звучит довольно глупо. Ведь в Сэфпейсе род Тедерика прервался уже более трёхсот лет назад, а в Кавальтерре сейчас правит бездетная королева — её муж был последним в этой ветви. Остался только наш герцог. Но политическая ситуация не изменилась.

— Значит, это просто легенда?

— Да и существование объединённого королевства сейчас само по себе кажется вымыслом. Больно уж сказочно звучит.

— А почему король так неравно распределил земли меж сыновьями? Ведь Ладлер куда больше.

— Вроде как это результат войн, которых так и не удалось избежать после смерти короля.

— Выходит, всё было зря, и разделение не дало желаемого результата?

— Сложно судить о делах давно минувших столетий, — задумчиво произнёс юноша, переворачивая страницу книги. — А здесь изображения уже только Ладлерской знати, — произнёс он, пробежав глазами по лицам на двух нечётких портретах. Старший сын Тедерика и его супруга. И его единственный сын с супругой.

— Ты помнишь столько всего, удивительно, — улыбнулась девушка.

— Меня заставляли учить имена всей династии, — мрачно заметил Уилл. — Полагаю, в книге нет и половины из тех, что я знаю.

— Прошу, расскажи ещё, — воодушевилась она. — Мне так хочется знать больше!

Мари с любопытством слушала истории о королях, маркизах, графах и прочих лордах, изображённых в её старой книге. Теперь все они оживали в её воображении и превращались из бездушны портретов, кто-то в беспощадных тиранов, а кто-то в милостивых благодетелей. Юноша наконец немного отвлёкся от душащих счастьем, и от того пугающих, ощущений в своей груди, и принялся увлечённо расписывать похождения древних воителей, которыми он восхищался в детстве. Постепенно скрытая неловкость от тепла чужого тела, разливавшегося по ещё немного ноющему плечу, совсем исчезла, и граница, установленная глупыми правилами этикета, перестала волновать. Кто придумал эти негласные законы? Какими нелепыми казались они сейчас. Уилл готов был спорить с каждым, кто сказал бы, что рядом с ним сидит незнакомка. Да, они знают друг друга всего несколько часов, но даже после их чуть нескладного разговора ни о чём, после всего нескольких прямых взглядов и коротких прикосновений, Мари казалась ему близким человеком. Другом, к которому не побоишься повернуться спиной, ожидая предательства, человеком, которому без колебаний доверишь свои сокровенные тайны, девушкой, с которой хочешь провести… Всю жизнь? Юноша на миг замолчал, мимолётная мысль вспыхнула яркой искрой и тут же с жалобным шипением погасла, залитая волной здравого смысла. Как глупо… Говорить о доверии, об искренности, о вечности с человеком, которого едва знаешь.

— Ты о чём-то задумался? — мягкий, сказочно сладкий голос совсем не разорвал, он бережно раздвинул спутавшую мысли сеть сомнений.

Уилл опомнился, поднял взгляд и снова замер — горящие живым интересом карие глаза смотрели на него с нетерпеливым ожиданием. Они были так близко, что начинали тянуть к себе словно магнит. И никакой надменности или смущения, ни капли притворства не виделось в них.

— Ты рассказывал о короле Фридрихе, — улыбнулась Мари не совсем понятному ей молчанию, но тут же нахмурилась. — Или… Тебе снова больно? — она подскочила на ноги, собравшись доставать свои книги по загадочной медицине востока, но резкие движения заставили гостя опомниться.

— Нет, мне не больно! — замотал головой он. — Совсем забыл, в каком же году Фридрих стал королём.

Уилл как ни в чём не бывало уставился в книгу, стараясь не выдавать смущения, с которым он никак не мог совладать. Это чувство посещало его настолько редко, что казалось почти диким. Чужим и странным. «Не колдовская ли это сила?» — мелькнуло поднадоевшее уже опасение, но парень тут же отбросил его.

— Какая разница, — произнёс он еле слышно, прогоняя дурные мысли.

— Что? — удивилась Мари, снова усаживаясь рядом и разглядывая пожелтевшие страницы.

— Какая разница, в каком году, — улыбнулся юноша, захлопнув книгу, да так звонко, что девушка вздрогнула и с удивлением воззрилась на него. — Ты знаешь, — поспешил перешагнуть неловкий момент Уилл, — что бывший правитель Ладлера был настоящим мастером клинка?

— Я не знала, — улыбнулась она, на миг оставив подозрения, что у барона вновь начинается горячка.

— Да, фехтование было его известным умением. Его учитель, как и твой, был родом с востока, и он написал целую книгу об искусстве обращения с оружием.

— Ты читал её? — в глазах Мари заплясали огоньки, она в волнении подалась вперёд, закусив губу и напряжённо ожидая ответа, а юноша, растерявшийся от такой близости её милого личика, в смущении едва удержался, чтобы не опустить глаза.

— Да, моя мать собрала лучшие книги из королевской библиотеки у нас дома, и я учился фехтованию с её помощью.

— Королевской библиотеки? — удивилась девушка. — Можно так просто взять книги самого короля?

— Мой отец был дружен с правителем, — с какой-то нелепой улыбкой оправдался Уилл. — Наверное, это не было проблемой.

— Как здорово, — Мари наконец-то выпрямилась, и он вздохнул спокойно, ощутив, что ещё немного и щёки снова раскраснелись бы против воли. Хотя сейчас это вполне можно было свалить на жар и принять ещё порцию горького лекарства. Как ни странно, перспектива выпить противной зеленовато-чёрной жидкости казалась лучшим решением, чем поддаться душащему дикой радостью смущению. — Так ты тоже хорошо владеешь шпагой? — взгляд её глаз вцепился в растерянное лицо собеседника.

— Не хочу хвастать, но, — юноша гордо выпрямил спину и тут же скривил губы от кольнувшей мышцы боли, — более чем, — едва ли не простонал он.

— Тебе больно? — снова переполошилась Мари.

— Совсем немного, — улыбнулся Уилл, но она уже выбежала из комнаты и через минуту вернулась с лоскутом ткани, вымоченной в каком-то ароматном отваре.

— Ты обещал, что потерпишь, если будет нужно, — улыбнулась она, усаживаясь обратно на край постели и взглядом веля пациенту ложиться.

— Хорошо, — протянул тот, нехотя переворачиваясь на живот и всё же радуясь, что теперь девушка, вероятнее всего, не заметит смущения, когда тонкие пальцы снова дотронутся до его спины.

От холодного компресса по коже побежали мурашки, юноша неуютно поёжился, обнимая подушку, и тут же напрягся всем телом, ощутив долгожданное мимолётное прикосновение.

Разве он не позволял себе больше с напыщенными девицами, приезжавшими в его имение? Он мог бесцеремонно распускать руки только чтобы вывести их из себя и посмеяться потом над причитаниями и вздохами обиженных мамаш. Да кто она такая, что заставляет сердце замирать одним лишь взглядом, а голосом покоряет все мысли? Быть может, это снова жар? Будто в подтверждение этой догадки по телу прокатилась обжигающая волна, но вовсе не лихорадки, а неуёмного трепета — тёплая ладонь коснулась его плеча и медленно скользнула вниз по обнажённой спине. Дыхание перехватило и мысли моментально спутались, оставив место лишь инстинктивному рвению тела к этому манящему теплу.

— Так больно? — и вновь её слова развеяли смелые ожидания. Ладонь исчезла, оставляя незримый остывающий след на едва ли не дрожащем от волнения теле, кончики пальцев аккуратно надавили куда-то в область лопатки.

— Не очень, — буркнул Уилл, удивившись резкой смене собственного тона.

Но неожиданная и, казалось бы, беспричинная обида завладела сердцем ещё до того, как он успел что-либо понять.

Обида ли? Понимание излишней нескромности своих надежд и попытка от них отказаться. «Да и чего я ждал?» — возник сам собой вопрос.

— Так ты тоже «мастер клинка»? — и снова этот голос. Он породил обиду и он же убил её через мгновение. — Может, покажешь мне что-нибудь, когда тебе станет лучше?

— Это можно расценивать, как согласие отправиться со мной? — улыбнулся Уилл, ощутив уже знакомое, щекочущее приятным ожиданием ответа, чувство в груди. — Ведь утром я уеду, а лучше мне станет куда позже.

— Если делать компрессы каждый день хотя бы по разу, — ответила девушка, — то боль совсем исчезнет уже дней через пять.

— Это ещё больше похоже на согласие.

— Но ты ведь поедешь в столицу, а мне нужно подумать, — покачала головой Мари. — Так что…

— В любом случае, — перебил её Уилл, не желая снова возвращаться к обманутым надеждам, — я не могу ударить девушку.

— А я и не просила меня бить, — рассмеялась она, — только показать, как нужно двигаться. Назовём это уроком обороны.

— Чтобы начать двигаться, нужно научиться держать в руках оружие, а потом без противника не обойтись.

— Я умею держать оружие, — фыркнула Мари отвернувшись, — но за неимением противника, тренировалась только на сухом дереве в дальней части сада.

— Что? — юноша едва сдержал усмешку. — С такими тренировками ты и пяти секунд не выстоишь против живого врага.

— Как хорошо, что у меня нет врагов, — рассмеялась девушка, и Уилл тут же немного смягчился.

— Пусть и не враг, но противник может появиться у любого.

— А ты когда-нибудь сражался по-настоящему? — её глаза вдруг снова запылали живым интересом, парень чувствовал это даже не будучи в состоянии увидеть лицо собеседницы.

— Ты имеешь в виду, участвовал ли я в сражениях или дрался ли с кем-то, кто мне не поддавался? — нахмурился он.

Мари на мгновение задумалась.

— Сражался ли ты, защищая свою жизнь или жизнь близких людей? — перефразировала она вопрос.

— Нет, — честно ответил он. — Не приходилось.

— А хотел бы?

— Чтобы мне или моим близким угрожала опасность? — он иронично усмехнулся. — Пожалуй, нет. А если без шуток, наверное, нельзя судить о своём мастерстве, не получив настоящего опыта. Ведь в сражении, где ценой поражения будет чья-то жизнь, требуется не только умение, но и мужество, способность видеть всю картину боя целиком и просчитывать ходы врага. А навыки владения оружием должны быть отточены и отполированы до блеска, чтобы тело само двигалось в нужном направление ещё до того, как ты успеешь представить себе собственный удар.

— Это звучит довольно поэтично, — задумчиво произнесла Мари, глядя куда-то в звёздную даль за открытым окном. — А мне всегда казалось, что в отчаянии человек может всё это и даже больше.

— Отчаяние, как и злость, двигает нас вперёд, — пожал плечами Уилл, — но из-за этих чувств мы перестаём видеть мир в правильном свете. И поэтому становимся особенно уязвимыми для противника сохраняющего хладнокровие.

— Это было написано в той книге, что ты читал? — улыбнулась девушка.

— Нет, это слова из старой военной песни, я просто перефразировал строки, — ответил он, ёрзая на кровати. — Всё затекло. Долго мне ещё так лежать?

— Ещё немного, — Мари поправила сползающий компресс. — Я никогда не слышала этой песни. Ты можешь её спеть?

— Я, — Уилл отвернулся, сделав вид, что разминает затёкшую шею, чтобы скрыть заливший щёки румянец. — Я не помню слов, — оправдался он, — и даже мелодии.

— Как жаль, — вздохнула девушка. — Я люблю, — ему показалось, что голос её дрогнул и стал тише от смущения. — Люблю слушать песни.

— Ты хотела сказать, что любишь петь? — усмехнулся он, уловив этот маленький обман.

— Я плохая лгунья, — хихикнула Мари. — Действительно, мне некого здесь слушать, кроме матушки. Но она хорошо поёт.

— И любит слушать тебя? — продолжал настаивать Уилл.

«С таким-то голосом, — крутилось в голове. — Как я сразу не подумал о способностях к музыке?»

— Ты прав, — девушка окончательно смутилась. — Когда я пою за работой, она кажется совсем не в тягость, а если петь во время прогулки по лесу, то будет не так одиноко.

— Ты споёшь мне? — контратака прошла успешно, румянец на её щеках стал заметен даже в неровном свете свечей.

— Я сделаю это в нашу следующую встречу, когда ты будешь учить меня фехтованию.

— Ты думаешь, это честно? — Уилл от негодования едва не повернулся на бок, чтобы наконец взглянуть прямо в лицо собеседнице.

— Вполне, — она успела поймать мокрую ткань, почти сползшую на кровать. — Да и ты петь не захотел.

— Я же сказал, что не помню слов, — юноша не стал ложиться обратно и, опираясь на локоть, чуть приподнялся. — А ты увильнула нарочно.

— Я не увильнула, а честно пообещала, — улыбнулась она. — Я всегда держу слово.

— Необычно для женщины, — прекратил настаивать Уилл, — держать слово. Это ведь мужская обязанность.

— Так дай слово, что будешь меня учить, — пожала плечами девушка, — и тогда встреча не сможет не состояться.

— Я принимаю этот вызов, — усмехнулся он, стараясь незаметно унять заколотившееся вдруг сердце.

«Она ведь тоже хочет новой встречи,» — от этого понимания мысли озарялись радужным светом. О чём они говорили этой ночью? Ни о чём и обо всём. Юноша и не думал раньше, что можно вот так легко беседовать с одним человеком, а тем более с женщиной, на любую тему, пришедшую в голову. Не знал, что можно не замечать часов и забыть о боли лишь благодаря приятной компании красивой собеседницы. Она слушала с интересом, спрашивала с неподдельным любопытством, говорила с энтузиазмом, часто смеялась и с каждым словом, с каждым взглядом всё глубже отпечатывался её образ в душе молодого лорда.

Время летело незаметно, а разговор не умолкал, лишь изредка меняя оттенки настроения и течение. Когда за окном ночную мглу начали разгонять предрассветные сумерки, у Уилла не осталось сомнений, что если и не любовь, то странная колдовская привязанность с первой встречи вполне вероятна.

— Так ты и не поспал, — вздохнула Мари, с усталой улыбкой взглянув на небо. — Какой же из меня врач? Позволила тебе так бездарно растратить драгоценное ночное время — идеальное для выздоровления.

— Лучшего лекарства мне не было нужно, — ответил юноша, ёрзая на кровати, понимая, что отсидел и отлежал уже все возможные точки опоры.

— Как ты себя чувствуешь? — она потрогала рукой лоб пациента, но пальцы были холодными, приложила ладонь к своему лбу, покачала головой удручённо. — Прости, не могу понять, — проронила она, пересела ближе, наклонилась и коснулась его лица губами.

Сердце замерло в этот миг, по всему телу пробежала приятная дрожь, и разлилось блаженное тепло, переполняющее, разрывающее грудь.

— Вроде, жара нет, — улыбнулась Мари, отстраняясь, но чуть горячие пальцы не дали подняться, схватили резко за предплечье, потянули обратно. Девушка успела только испуганно охнуть, когда чужие губы крепко прижались к её собственным, и ещё одно короткое движение руки, скользнувшей по шее и зарывшейся в мягкие волосы, заставило поддаться неожиданному, но неудержимо манящему поцелую…

Он длился целую вечность — вечность трепетного наслаждения и боязливого ожидания следующей секунды, когда взметнувшийся вдруг вихрь необычных и завораживающих чувств, родившихся этой ночью, должен будет отхлынуть, уступая место холодной реальности, требующей объяснения любым поступкам. И эта неотвратимая секунда настала — влажная рука едва заметно провела по девичьему плечу, спустилась на талию, двинулась дальше.

— Стой, — оторвалась от поцелуя Мари. — Что это ты задумал?

— Я? — юноша растерялся. В общем-то, секунду назад он даже не отдавал себе отчёта в собственных действиях. — Прости, это как-то само получилось, — произнёс он виновато.

— Опять шутишь? — вдруг усмехнулась девушка. — Вот сейчас заберу штаны обратно, будешь знать.

— Да ты и сама мастерица пошутить, — хмыкнул парень, понимая, что со штанами-то как раз он был готов расстаться в первую очередь.

— Я не это имела в виду, — без укора оправдалась она, пытаясь скрыть смущение.

— Я понял, — засмеялся Уилл и почти тут же вновь стал серьёзным. Он приподнялся повыше, опираясь плечом на мягкую подушку, взглянул на собеседницу испытующе. — Как много времени тебе нужно, что бы решить, хочешь ты ехать со мной или нет?

Мари задумалась на секунду, отводя взор.

— Не знаю… Тебе и впрямь так нужен врач при дворе?

— Нет, — улыбнулся юноша. Карие глаза взглянули на него с удивлением. — Я бы женился на тебе.

— Что? — в них возникло неподдельное удивление. — Женился? Ты же меня совсем не знаешь!

— Многие, когда женятся, не видят своих невест до самого дня свадьбы, а мне посчастливилось пробыть с тобой целую ночь… Или я тебе не подхожу?

Девушка смущённо опустила глаза, закусила губу в волнении.

— Не говори ничего, — тоже отвёл взгляд Уилл, понимая, что подобные откровения не даются ему без труда. — Сегодня мне нужно уехать, а через пару дней — на обратном пути, я приду сюда вновь. Подумай. Если захочешь, уедем вместе.

— Я подумаю, — шепнула Мари. Сердце её бешено колотилось, на щеках полыхал румянец, хотелось согласиться прямо сейчас, уехать этим же утром. Родной, привычно тихий домик показался вдруг постылым, приятное одиночество — невыносимым. Темноволосый юноша неожиданно ворвался в мерное течение её жизни и разрушил её, как казалось сейчас, до основания, но разрушения приносили лишь удивительную радость — хотелось строить новую жизнь. Прямо сейчас, с этой самой минуты, с первого в жизни поцелуя. Грудь переполнялась неведомым доселе трепетом, душа металось в пугающем предчувствии — два дня! Целых два дня без него. Всего одну ночь провели они вместе, но казалось, что знакомы много лет. Будто неожиданный гость оказался половинкой самой целительницы, которая была утеряна когда-то, а теперь совершенно неожиданно вернулась и тянет к себе безудержно, не даёт и на миг разлучиться с совершенно чужим, но таким близким человеком… Тем не менее, остатки здравого рассудка упорно твердили, что нельзя так просто сбежать, нельзя бросить всё, нельзя оставить матушку одну. Всё что нужно — дождаться, когда она вернётся, рассказать ей о случившемся… Она поймёт, она поедет с дочерью, если будет нужно, она благословит.

— Тебе всё же нужно поспать, — сделав над собой усилие, чтобы уйти от мечтательных размышлений, произнесла Мари.

— Нет, — мягко возразил юноша. — Разве можно теперь уснуть? Давай, поговорим ещё немного… А потом я уеду.

Зашипела, догорев, одна из свечей. Девушка взглянула на светлеющее небо, погасила остальные и вернулась на место, на край собственной постели. За окном слышалось пение птиц… Разговор не продолжился. В неловком смущении и едва скрываемой радости собеседники не могли выкинуть из головы мыслей о ближайшем будущем, а волнение, переполненное нежностью их поцелуя, не оставляло воспылавших сердец. Они всё больше молчали, но и это молчание было пропитано странным притяжением, оно отвечало на все вопросы, стирало подозрения, оно не оставляло места сомнениям в завтрашнем дне, в выбранном пути, друг в друге.

Когда солнце наконец поднялось над горизонтом, озарив видневшийся за окном лес, Уилл удрученно вздохнул.

— Пожалуй, нужно ехать, — произнёс он тихо. — Пожалеем Северина.

— Да, — с улыбкой вздохнула Мари. — Твоя рубашка совсем порвалась, — отрешённо заговорила она, стараясь отбросить неотвратимо подступающие печальные мысли о расставании, — я пыталась исправить, пока ты не приходил в себя, но это бесполезно. Нашла кое-что в вещах деда, может, будет великовата, но лучше чем ничего…

Неизбежно нужно было попрощаться, хотя каждый был уверен, что другой с тем же нетерпением ждёт следующей встречи.

— Лошадка не очень шустрая, зато спокойная, — тихо произнесла девушка, передавая поводья своего низенького тяжеловоза Уиллу. — Если твой конь найдётся, то я о нём позабочусь, а ты сможешь забрать его послезавтра. Тогда и мою вернёшь.

— Надеюсь, что возвращать не придётся, — усмехнулся юноша, пытаясь чуть развеселить загрустившую собеседницу, — обоим найдётся место на моей конюшне.

Мари застенчиво улыбнулась, отводя взор.

— Ты позволишь?… — почти прошептал он, касаясь кончиками пальцев её щеки, но девушка не дала договорить, сама подняла глаза, коротко вдохнула, закусив губу, обвила руками шею парня, прильнув всем телом, и подарила ему второй в своей жизни, чуть более смелый, но от этого и более нежный поцелуй. Последние сомнения были стёрты — теперь потянутся невыносимо длинные часы ожидания встречи…

* * *

Лучи догорающего солнца скрылись за мягкими облаками на западе, холодный ветер — предвестник ночи, влетел в распахнутое окно, заставляя два силуэта в темноте неуютно поёжиться, прижимаясь друг к другу.

— Верн, я так устала, — прошептала женщина, закрывая глаза и натягивая одеяло выше на обнаженные плечи. — Как долго ждать новой встречи?

— Я вернусь через несколько дней, — вздохнул мужчина. — Провожу парнишку до имения и отлучусь по каким-нибудь срочным делам. Мы сможем побыть вместе несколько дней.

— С трудом верится… Нам всё сложнее быть вместе. Я так боюсь за тебя.

— Не бойся, — он сжал сухими пальцами её плечо, вздохнул тяжело и задумчиво. — Я верю, что осталось ждать совсем немного, скоро прятаться не придётся.

— И я хочу верить в это… А что за юноша приехал с тобой? С каких пор ты стал брать учеников?

— С недавних, — мужчина усмехнулся. — Давай, оставим разговоры… У нас так мало времени.

Женщина едва слышно вздохнула, улыбнувшись, прижалась ещё крепче к груди супруга.

— Я уйду с рассветом, — шепнула она, — не стану тебя будить.

— Я не хочу спать этой ночью, — усмехнулся Северин. — Только не этой…

Ветер вновь зашелестел листвой деревьев, заглядывающих в окна маленькой спальни постоялого двора, и, поплутав во мраке, полетел прочь к колючим искрам звёзд на темнеющем небосводе.