(Не)настоящий ангел

Амалия Март, 2022

Она – ангел во плоти. Для всех, кроме меня. Она испортила мне детство, испоганила юность, разбила сердце. Я уехал и сделал все, чтобы забыть о белокуром ангеле с характером чокнутой хиппи. Но одна случайная встреча – и я снова на поводке: гоняюсь с ней по всему городу, спасаю облезлого кота из рук похитителей и пытаюсь не допустить тяжких телесных повреждений малознакомого мне мужика. Статья 111. УК РФ, на минуточку! И снова ощущаю то ноющее чувство в груди, от которого, думал, что излечился. Спустя столько лет…

Глава 2

Ангелина

Поворачиваю ключ в замочной скважине, попутно пытаясь спрятать пачку сигарет поглубже в сумке. Это вторая за шесть дней. Если учесть, что до этого я не курила четыре года — не так уж и много, да? Но все равно не хочу, чтобы подруга ее видела. Прячусь, как школьница от суровой мамки, ей-богу. Я брошу, честно, брошу. Нужно пережить всего пару дней, когда окончательно отпустит, и я снова встану на путь ЗОЖ. Аминь.

Квартира встречает меня приглушенными голосами из-за запертой двери и смехом соседки. На двери ее комнаты висит яркий треугольник. Салатовый вырвиглаз носок. Не трусы в горошек — уже хорошо, на это добро под окнами я налюбовалась с лихвой. Как это произведение ивановского трикотажа с дерева снимал наш дворник — отдельная эпопея. Что они вообще там делали — история не для слабонервных. (Историю Иды читайте в книге «(Не)настоящий парень» — прим.автора)

Дверь в комнату Иды приоткрывается, и в свете коридора появляется и сам владелец ярмарочных труселей и радующих психически неуравновешенных людей цветастых носков. Сегодня в одежде, слава тебе, боженька.

— Приветствую, — подчеркнуто стелется он. Не поможет, ты мне не нравишься, и вряд ли это когда-то изменится, Фрейд недоделанный.

— И тебе не хворать, демон, — сбрасываю туфли и прохожу на кухню. Надеюсь, они не вылакали припасенное мной винишко?

Я, конечно, все понимаю, долгое примирение после первой ссоры, брачные игрища майских жуков и все дела, но я подругу уже три дня не видела, только этот злополучный носок и кривую ухмылку ее дрыща, изредка высовывающего нос из-за двери.

Открываю холодильник, окидываю взглядом не слишком густо заставленные полки. Так, винишко на месте — плюс одно очко мерзкому Слизерину. Мои маринованные кабачки тоже — еще полбалла. А вот огурцы сожрал, гаденыш, минус десять очков и “круциатус” на десерт! Ешьте своих бедных зверушек, а мои плодово-ягодные и растительно-клубневые попрошу руками не трогать. Я же не беру ваши живодерские колбасы.

Жить втроем мне, определенно, не нравится. Я рада за Иду и ее наладившуюся личную жизнь, но слушать стук кровати о мою стенку и засыпать каждый вечер в наушниках — выше моих сил. Особенно сейчас, когда я только-только вышла на новую работу и должна сразить коллег своими суперспособностями, а не синяками под глазами.

Уволиться в три дня оказалось проще простого: заявление в отдел кадров, где надо — подписать, где надо — покивать головой, от выплаты в трехкратном размере отказаться. Лишь бы отпустили. Выдержать этот колючий жаркий взгляд Державина, чей эгоистичный хвост я прижала своей выходкой — гораздо сложнее. Он удерживать не пытался. В своей излюбленной манере бросался остротами и снисходительными взглядами. Всячески намекая, что и там через постель не выйдет, и стоит ли менять его хлопковые простыни на еще чьи-то?

А я и не пыталась!

Я думала, у нас взаимная симпатия, и мухи от котлет, то есть мои деловые способности от постельных уж он-то отделить сможет! Самый молодой руководитель филиала, самый амбициозный карьерист, самый самовлюбленный засранец.

Чтоб ему икалось в его красивой двушке с видом на залив.

Достаю бутылку холодного белого сухого, делаю глоток прямо из горлышка. Кидаю взгляд на цветущий двор и забитую машинами стоянку. Черт, так снова покурить тянет. Если бы не два моралиста за стеной, открыла бы форточку и прямо здесь устроилась. Который сегодня день моей безуспешной попытки смириться с тем, что очередной мужик оказался козлом? Шестой день, правильно. Можно еще немного погробить свое здоровье, к двадцатому должна прийти в себя. Так было и в прошлый раз, не вижу причин в этот страдать дольше.

— Ты сегодня рано, — на кухню тихо прокрадывается раскрасневшаяся Ида. С блестящими глазами и смущенной улыбкой.

— Да нет, как всегда. Просто счастливые часов не наблюдают, — салютую ей бутылкой вина, прислоняюсь к подоконнику.

— Блин, прости, Гель, — оттягивает на бедрах широкую мужскую футболку, заливаясь краской. И чего стесняется, она как никто заслужила немного безудержного спаривания, а я не ее строгая мамаша, чтобы этим попрекать. — Мы, наверное, поедем к Вове сейчас, чтобы тебе не мешать.

— Вы мне не мешаете, просто скажи своему дармоеду, чтоб огурцы мои не трогал и будет мир, — в очередной раз приподнимаю бутылку и делаю глоток. Хорошее вино. И послевкусие почти радостное. — А носок кто придумал?

— Вова, — хмыкает подруга. — Так неловко, Господи, — снова тушуется, переминаясь с ноги на ногу. — Но мне завтра уже на работу, так что…

— Так что ничего не изменится, я все так же буду лицезреть его радостные семейники вечерами, — смеюсь почти по-настоящему. Ведь так, так?

— А у тебя как? — Ида слёту улавливает мое настроение, прищуривается и чуть наклоняет голову, всматриваясь в мое лицо.

Иногда я забываю, что шесть лет бок о бок сделали из нас ментальных близнецов. Ей не обмануть меня, а мне — её. Хотя весь остальной мир покупается на мои лживые глаза и улыбку каждый божий день.

— Ничего, — пожимаю плечами и снова делаю глоток спасительного напитка. Тугой узел в груди понемногу расслабляется. Но не настолько, чтоб петь и плясать, радуясь новому дню.

— Как на новой работе?

— Коллектив — отстой. Начальник — отстой. Рабочее место…

— Отстой? — со смешком подхватывает подруга, отодвигая стул за столом.

— Не, рабочее место ничего. Как раз возле двери. Сквозняк пока не добил мои почки, я слишком молода, так что можно сказать, наслаждаюсь бесплатным кондеем.

— М-м-м, какой оптимизм, — тянет руки к моей бутылке.

— Эй! — возмущаюсь, но отдаю. Ладно, еще успею в “КБ” (Магазин «Красное и Белое — прим.автора) за второй.

— Так, а что коллектив, неужели все так плохо? — делает глоток, возвращает бутылку мне.

— Да не, норм вроде. Просто все такие из себя в работе. Весь день слышен только стук клавиш и пролетающие по офису мухи.

— У вас есть мухи?

— Это образно. С клиентами по телефону почти не общаются, между собой тоже. Это почти пытка, — закатываю я глаза. — Лёлик и Болик хоть и были не слишком одаренными, но с ними было всегда весело, — вспоминаю Геру и Вадика. Хорошие пацаны, и чего мне один из них не приглянулся? — А эти… Хотя начальник не лучше, — кривлюсь я.

— Сухарь?

— Хуже. Женщина.

— Почему хуже?

— Потому что чувствует конкуренцию, — вздыхаю, объясняя элементарные вещи. Ида со своими грымзами на кафедре совсем забыла, что такое молодые амбициозные женщины.

— Она тебя… эм… ущемляет?

— Да нет, — ставлю пустую бутылку на пол. — Вот смотри, нормальная вроде девчонка, ну как девчонка, ей двадцать девять, но выглядит старше. Не суть. Вся такая запакованная в костюм, улыбки не раздаривает, все сухо и по делу.

— Так, — кивает подруга.

— Но сразу пометила территорию, указав, кто здесь главная сучка, — хмыкаю, видя широко распахнутые глаза соседки. — Выделила мне далеко не самое лучшее место, с коллективом не познакомила, я все сама. Никакого обучения не было, кинула в меня фолиантом и назначила онлайн курс по продукции. А сегодня уже поставила план продаж.

— Жестко.

— Да в принципе не особо еще, у нее там одни мужики в коллективе, она мягкой быть и не может. Но не слишком умно. Она могла бы заручиться моей собачьей верностью, стоило только быть чуточку хитрее, но решила идти другим путем.

— И что думаешь, как будет работаться под ее началом?

— Ну, всяко не хуже, чем под Державиным. Шовинист гребаный, — фыркаю, снова вспоминая этого засранца. Блин, а курить хочется все острее.

— Да забудь ты о нем, — вставляет Ида. — Он никогда тебя достоин и не был. Ты же сама знаешь.

Знаю. Знала. Но дурацкое влюбчивое сердечко уже нагромоздило картинок с счастливым концом, которого быть не могло. И теперь страдает от собственной слепоты и тупости. Это же надо на одни и те же грабли, из раза в раз!

— Э, нет. Забыть — это не наш метод, — подмигиваю подруге. — Я ему еще накрошу стекла в кашу.

— Что? — испуганно переспрашивает моя впечатлительная подруга.

— Да образно я, Господи, боже, — широко улыбаюсь. — Просто считаю, что за все нужно платить. И свои слова о моих интеллектуальных способностях он еще возьмет обратно. Это дело принципа.

И моей поруганной чести.

Хорошо, честь была поругана до него. Пару раз. Но это незначительный нюанс.

— Ладно, — отталкиваюсь от подоконника. — Я в “КБ”, вам что-нибудь взять?

Ида машет головой, встает и идет следом. Я надеваю свои безумные туфли, других у меня просто нет, и хватаю сумку и ключи с комода.

— Хотя знаешь, — снова заливается краской подруга. Прикусывает щеку изнутри и наклоняется поближе, чтобы шепнуть, как ей кажется, ужасно неприличную вещь.

— О, Господи, — воздеваю взгляд к потолку. — Вам на три или на двенадцать? Не отвечай, — выставляю ладонь. — Куплю на три, я больше не выдержу.

— Спасибо, — прикрывает рот ладонями.

Громко цокаю, разворачиваясь к двери. И чего так стесняется? Что естественно — то не безобразно!

Спускаюсь по пролету до первого этажа, выхожу в цветущий май. Погода для Питера не просто ласковая — душительно любвеобильная. Жарко и влажно, словно июль на дворе. Заворачиваю за угол дома и иду к соседнему, там, на первом этаже, расположился спасительный магазин с красно-белой вывеской.

Хватаю с полки свое любимое вино, встаю в очередь, возле кассы вспоминаю о презервативах для неугомонных кроликов из соседней комнаты.

Выхожу на улицу, останавливаюсь под раскидистой черемухой. Вдыхаю на полную глубину своих легких. Боже, ну и запах. Самое время убить его табаком. Достаю сигареты, зажигалку, вино ставлю на землю у ног. О, боженька, как прекрасна эта первая затяжка, как прекрасен мир, сосредоточенный на кончике тлеющей сигареты. Контроль, умиротворение, смерть. Я брошу, точно брошу. Докурю эту пачку и всё.

В сумке трезвонит телефон. Мама.

Откидываю окурок, словно она замела меня за гаражами с первой сигаретой, и поднимаю трубку.

— Да, мам!

— Ангелия, — ласково, на свой странный манер, говорит она, и я традиционно расплываюсь в улыбке. — Тут тетя Валя предлагает горящую путевку…

— Та-а-ак, — жду подвоха.

Куда горящую? В Подмосковье к очень состоятельным холостякам за пятьдесят? В Геленджик к дальним родственникам, у которых “очень хороший мальчик Айнур” только что институт закончил? Я скоро растеряю всю любовь к тете Вале с ее маниакальным желанием пристроить меня в надёжные руки. Даже собственная мать не так этим вопросом озабочена.

— Мы сегодня в девять улетаем! — огорошивает мама.

— Ку-да? — растерянно спрашиваю.

— В Турцию. Никогда там не была, представляешь, и, вот, едем!

— Поздравляю, — все еще ожидаю какой-то подставы. Мама вообще на самолете, кажется, в первый раз полетит, всю жизнь поездом и автобусом добиралась до курортов.

— Дочь, нужна помощь.

— Проводить? Встретить? Вай-фай показать, как настраивать?

— Нет, Вискас один же остается.

— Вискас? Ах да, — спохватываюсь я, плешивый кот тети Вали. Угораздило же ее прикормить это несуразное существо. — Я его забрать не могу, ты же знаешь, у нас питон, — и пускай он заперт от меня на три замка, а кормит его Ида, святая женщина, хозяйка квартиры точно будет против пушистой заразы.

— Да не надо. Просто приезжай по вечерам его покормить.

— Мам, — выдыхаю я. Блин, не ближний свет к ним каждый день после работы кататься.

— Мы всего на пять дней, ангелочек, — ну как маме отказать, а? Она единственная на всем белом свете из меня веревки может вить одним только своим “ангелочек”.

— Ладно. Ключи не забудьте оставить.

Кажется, до дома ждать не стоит, пора расчехлять вино под черемухой.