Отголоски прошлого

Алёна Самойлова (2024)

В книге рассказывается история Эффи Йорк, которая работает учителем защиты от тёмных искусств в Хогвартсе. Она вспоминает свои школьные годы, когда попала в мир волшебства. Эффи описывает свои чувства и переживания, связанные с учёбой, новыми знакомствами и открытием магического мира. Она вспоминает, как познакомилась с рыжими близнецами Уизли, которые стали для неё особенными.Книга погружает читателя в атмосферу Хогвартса, раскрывает внутренний мир героини и её воспоминания о школьных годах. Это история о дружбе, любви и самопознании в мире, где магия переплетается с реальностью.

Глава 4

1992 год.

Наступило Рождество, а вместе с ним и каникулы. Большинство учеников поехали к родителям. У меня была восхитительная возможность повидать маму, но ехать обратно в Лондон не хотелось лишь из-за нежелания видеть отца.

Близнецы тоже решили остаться. Заодно в Хогвартсе остались Гарри и Рон. А вот Гермиона решила навестить родителей. В последнее время она начала мне нравиться как человек — она перестала быть заносчивой выскочкой. А если быть более точнее, то сбавила обороты. Иногда, глядя на неё, я думала, как бы с ней начать дружить, в то же время я стеснялась. Боялась показаться в её глазах бестолочью.

— Пора открывать подарки! — донеслись до спальни девочек идентичные голоса близнецов, — Время открывать подарки!

Проснувшись от возгласов Фреда и Джорджа, я уставилась в потолок. Мне снился кошмар, а именно отец. Он снова бил меня, как год назад. К счастью, близнецам я не давала об этом знать.

1991 год.

— Дед, папа снова взялся за своё, — начала жаловаться я, стараясь не заплакать и одновременно расставляя на доску шахматные фигуры. Дедушка сидел напротив. Он отложил свой “Таймс” и принялся меня слушать.

— Где в этот момент была мама, и что он опять сделал с тобой? — расспрашивал дедушка.

— Мама работала. А папа снова избил меня за то, что мои волосы окрасились. Но они окрасились сами по себе, словно по волшебству!

Дедушка добродушно усмехнулся:

— Моя дорогая, как волосы могут сами окраситься? А с отцом я поговорю, не расстраивайся, — он пошёл пешкой на d4. Я в свою очередь сходила конём на f6.

— Мне кажется, на папу уже ничего не подействует. Он буквально позавчера отрезал мне волосы садовыми ножницами. А к утру они выросли. А папа снова начал бить меня и содрал со стены все мои плакаты. Разорвал на мелкие кусочки. Может я какая-то не такая? За что он так со мной?

Дедушка так и не ответил мне на этот вопрос, при этом умудрился взять моего слона. Я совершила в свою очередь рокировку, поставив короля на g1 и ладью на f1.

— Ты поняла, что ты сейчас сделала? — спросил в свою очередь дед.

— Ну… — неуверенно протянула я, — Рокировку.

— Попробуй это сделать теперь не на шахматной доске, а в жизни.

1992 год.

Лёжа на кровати и уставившись в потолок, я всё пыталась вспомнить и понять то, что хотел от меня дед. Хочется признать — Снейпа с его зельями бывает намного проще понять, чем моего дедушку.

Внезапно мои мысли прервали вечно весёлые близнецы, вломившись в спальню девочек. Я испугалась и принялась прятаться в одеяле.

— Стесняться нечего, и так ясно, что ты в комнате одна, — начал Фред и уселся рядом со мной. С другой стороны кровати устроился Джордж. В руках у них были по подарку.

— А если бы я голая была? — проворчала я. Из-под одеяла торчала только моя голова. Фред и Джордж в ответ лишь пожали плечами с претензией, что это уже не их проблемы, — А если Перси узнает, что вы тут были или что-то в этом роде? Или погодите… Что вы с лестницей сделали?

— Она догадалась, — обратился Фред к брату.

— Пять очков в копилку, — подхватил Джордж.

Не трудно было догадаться, что эти проказники совершили махинацию с лестницей, ведущую к спальне девочек, иначе бы они ко мне просто не пробрались, а скатились вниз. Чему тут удивляться.

— Смотри, Джордж, она снова музыку всю ночь слушала, — Фред нашёл мой плеер, торчащий из под подушки, — Что слушала на этот раз?

— The Smiths, хотя это ничего вам не даст, обычный магловский пост-панк, — я выхватила аппаратуру из рук Фреда, достала кассету и убрала её в коробочку, где на обложке красовался отрешённый парень.

— Вообще-то мы к тебе не просто так пожаловали, — начал Джордж, — Как видишь, мы с гостинцами.

Я засмутилась. Ведь мне близнецам даже нечего дарить на Рождество. Фред презентовал мне набор сладостей: мятный шоколад, розовый кокосовый лёд, карамельные бомбы и, конечно же, драже “Берти Боттс”. О них я была наслышана не раз, но попробовать на тот момент мне не удавалось. Джордж же держал в руках для меня сложенный свитер фиолетового цвета. Как выяснилось, это не просто свитер, а фирменный, прошу заметить, и связанный самой миссис Уизли. Спрашивается: откуда тётушка Молли знала про меня и мой любимый цвет. Ответы сидели на моей кровати.

— Насколько волшебные сладости отличаются от магловских? — спросила я близнецов, разглядывая упаковочку “Берти Боттс”. Она представляла собой подобие циркового шатра белого цвета в красную полоску. На мне уже красовался фиолетовый свитер, а на нём была вышита первая буква моего имени.

— Вот с НИХ тебе и стоит попробовать волшебные сладости, — начал Фред, указывая на коробочку вышеупомянутых драже.

— Ты забудешь о магловских шоколадках навсегда, — продолжил Джордж.

Не к добру это всё. Я с долей сомнения ещё раз взглянула на драже. Близнецы охотно ждали момента, когда же я соберусь и попробую хотя бы одну конфетку. Я вытащила из коробки одну штучку и недоверчиво начала разглядывать её. С виду обычная конфетка размера с ноготок, украшенная жёлтой глазурью. Всё же я отправила её в рот, принялась жевать и… тут же выплюнула. Близнецы засмеялись с моей реакции:

— Ну, что за вкус? — начал трясти меня Фред, — Мыло?

— Рвота?

— Грязный носок?

— Тухлое яйцо?

— Дождевой червь?

— Скисшее молоко?

— Не угадали, — разочаровала я близнецов, вытирая рот, — Это был мёд. У меня на него аллергия.

— Вот тебе на! — ответил на это Фред.

2008 год.

— Профессор Трелони, я могу Вам задать вопрос именно как к провидцу? — я сидела возле камина, потягивая из чашки чай. В учительской кроме меня и Сивиллы никого не было. Сама же Трелони сидела за столом и что-то усердно царапала пером на пергаменте. Она удивлённо глянула на меня. Так, словно к ней в первый раз за всю жизнь обратились за ясновидением. За все эти годы она нисколько не изменилась и осталась такой же чудачкой. Но я не считала её такой. Всё же моя мама тоже в какой-то степени провидец, только на картах.

— Д-да, моя дорогая, — Сивилла растерялась, — Что Вы хотите узнать?

— Я хочу понять, что мне делать в определённой ситуации. Меня засасывает прошлое.

— Это как-то связано с Уизли? — профессор Трелони окунула перо в чернильницу и, оставив там, подошла ко мне поближе и взяла мою руку. Она стала внимательно рассматривать мою ладонь. Изучала изучала мои линии судеб, что-то мычала себе под нос, но ничего толкового так и не сказала, и села обратно за свой стол.

— Я Вас поняла, — многозначительно произнесла я и снова начала пить свой чай.

— Может попробовать сделать предсказание на кофе? Я не совсем понимаю Вашей ладони.

— Спасибо, но в другой раз, — я разочаровалась. Не к тому человеку я обратилась за советом. А может у меня в жизни что-то не в порядке? В последнее время всё идёт чересчур запутанно, и я не понимаю, что мне делать.

Я вышла из учительской и направилась к себе в кабинет. После того, как я получила посмертный подарок от Фреда, я увлеклась зеркалом Еиналеж. Оно засасывало. Манило. Сводило с ума. Я не могла спокойно жить и существовать. Я могла спокойно обойтись без еды или воды. Но без Фреда в моём отражении я не представляла дня. Всю дорогу от учительской до моей кафедры я не переставала думать о зеркале. И так длилось уже больше недели.

В конце каждого учебного дня я запиралась в каферде и усиживалась напротив зеркала. В нём всё так же отражался Фред. Такой же счастливый и улыбчивый, сидел напротив меня. К сожалению, он не говорил со мной. А я всё смотрела на отражение, на Фреда и напивалась до отключки.

Но однажды в один прекрасный момент дверь в мою кафедру открылась. У порога с возмущённым видом стояла… профессор Макгонагалл.